Маша Ловыгина
Прощай, Алиса!

3 Андрей

Как только закрылась дверь кафе, Андрей вместе со стулом отклонился назад, чтобы увеличить обзор в окне. И в тот же самый момент по другую сторону стекла появился высокий, коротко стриженый парень со скуластым лицом. Прильнув к окну, он оглядел пространство и мазнул по Андрею внимательным взглядом.

"А вот и придворный менестрель… Или паж", – понял Ольховский.

Алиса с подругами скрылись из поля его зрения так быстро, что Андрей испытал некоторую неудовлетворенность. Ему хотелось посмотреть, оглянется ли Алиса.

"Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я", – хмыкнул он про себя и сгреб разложенные перед собой бумаги.

Пора было действовать. Точнее было бы сказать, что действовать было пора еще вчера. Но все пошло наперекосяк, когда он вдруг решил отвлечься на дочь Бражникова. Хотя, в конце концов, каждый имеет право иногда свернуть налево, разве не так?

Андрей достал телефон и стер последний звонок. Симку он приобрел еще в Москве и занес туда лишь нужные телефоны – приемной Минсельхоза России, министра того же ведомства, Центра агропромышленного развития, Департамента рыбного хозяйства, нескольких столичных ресторанов и клубов, рабочие номера некоторых госаппаратчиков и даже телефон приемной президента. Разумеется, этим занимался не он лично, а Мотя. Весь спектр "пустить пыль в глаза" был возложен на старшего Колокольникова. Младший, родившийся на десять минут позже, Котя, то бишь Константин, занимался технической стороной вопросов, собирая сведения в сетях, от знакомых чиновников и служащих, а также от ничего не подозревающих болтливых сограждан.

Нынешнюю схему пришлось разрабатывать практически на коленке после того, как Котя Колокольников принес список предприятий, жаждавших попасть под программу помощи малому бизнесу. Увидев фамилию Бражникова, Андрей поначалу не поверил своим глазам. Он не относился к тому типу людей, которые спят и видят сны о кровной мести, желая во что бы то ни стало как можно быстрее наказать обидчика и вернуть собственную честь. И на самом деле, Андрею было важнее упрочить собственную жизнь и жизнь родителей. Еще будучи школьником, он твердо знал, что поднимется и обретет финансовую независимость. А для этого было необходимо образование и нужные знакомства. Неустанно работая, не останавливаясь на достигнутом, выбирая все новые пути, год за годом Андрей Ольховский обретал тот самый лоск, который определяет знающего и умного человека.

Когда он получал паспорт, то взял фамилию матери. Она сама настояла тогда, испуганная тем, что срок отца мог повлиять на его будущее. А потом как-то само собой оказалось, что лучше всего будет оставаться под фамилией Ольховский, чтобы нити, ведущие к родителям, Кручининым, не прослеживались так явно.

Умение лавировать и принимать верные решения с далеко идущими перспективами были у Андрея в крови. Просчитывать на несколько ходов вперед он научился еще в шахматном кружке, где и познакомился с братьями Колокольниковыми. Да и Матвей с Костей жили, как играли, представляя мир как виртуальную шахматную доску. Мир подчинялся логике и математическим законам, а значит, и Моте с Котей.

В юности Мотя и Котя производили впечатление тщедушных очкастых недорослей, но с возрастом приобрели не только стать, но и наглость. Когда они приняли решение «бросить кости» в столице, то потихоньку стали облагораживать собственный фасад, ибо столичные девушки предпочитали гармоничных юношей или мужчин с баблом. Бабло появилось довольно быстро, а привычка потеть в спортзале осталась. Тем более, там тоже можно было подцепить симпатичную девчонку, готовую продолжить тренировку с двумя эрудированными блондинами.

Андрей же предпочитал профессионалок. Они не выносили мозг и действовали согласно инструкции и прейскуранту. К тому же, обладая привлекательной внешностью и манерами, он получал от женщин, "знающих себе цену", даже больше заявленного. Поэтому, в зависимости от настроения и времени, Андрей практиковался в любовном спорте, не заморачиваясь на тему длительных отношений. Он не считал любовь занудством или скукой, скорее, болью или болезнью. Пример родителей, разлученных на много лет и потерявших здоровье и силы, многому его научил. Но теперь, когда они были вместе и ни в чем не нуждались, когда он точно знал, что в их испанском доме тепло и сытно, а всего в нескольких сотнях метров от него раскинулось море, Андрей Ольховский был почти счастлив. Почти. Потому что в полной мере он готовился вкусить то самое пресловутое счастье, лишь отомстив.

Жизнь требовала больших средств, и чтобы заработать их, ему и братьям Колокольниковым приходилось крутиться. Часть их общего дохода шла от инвестиций, часть от онлайн-игры, где каждый из них уже сделал себе "имя", ну и, как вишенка на торте, – казна пополнялась за счет тех, у кого бабло уже не помещалось в карманах, а желание иметь его еще больше, росло день ото дня. Таких и в столице было навалом. Именно поэтому Андрей не успевал толком заняться не только периферией, но и проектом с кодовым названием "месть".

Когда он вспоминал скупые рассказы отца о том, что произошло, первая мысль, которая приходила ему в голову, звучала так: неужели ты не видел, с кем связывался? Но сейчас Андрей отчетливо понимал, что именно здесь, в Тимашаевске, Бражников почувствовал полную свободу и вседозволенность, Брага и до этого не сдерживал себя, а здесь и вовсе пустился во все тяжкие. Деловой жилки у него было не отнять, как и невероятной хитрости, которой, к сожалению, никогда не обладал отец Андрея. Он-то как раз считал, что все должно быть по правилам, ведь законы для того и придуманы.

Однако, стоило бы помнить, что то, что рождается вопреки правилам, имеет гораздо более прочную суть и силу.

Иногда Андрею нестерпимо хотелось выплеснуть всю желчь, которая скопилась у него внутри, но он сдерживался. А когда отец спрашивал его, честен ли он и не нарушает ли законы, то Андрей с легким сердцем отвечал «да». Потому что не стоило ему знать о том, как все устроено. Он уже хлебнул этой правды по самое не горюй. А Андрей хотел, чтобы они с матерью наслаждались жизнью. Ведь теперь он решал не только за себя, но и за них.

***

– Вот паспорт. Теперь ты Головастый Дмитрий Валентинович, второй зам начальника Отдела финансового контроля, – серьезно заявил Мотя, протягивая документ.

Котя издал хрюкающий звук. Плечи его содрогнулись. Сидя к Андрею и брату спиной, он щелкал по клавиатуре, просматривая бегущие перед ним таблицы.

Андрей взглянул на собственное фото и скривился – для чиновника средней руки он выглядел недостаточно тучно. Словно прочитав его мысли, Мотя развел руками:

– Вы схожи по возрасту и внешним данным. К тому же, Головастый сейчас на Мальдивах с очередной соской, а числится на работе. Номера на тачке тоже его. Ты, главное, постарайся обходить все эти скользкие моменты, хорошо? Оставайся только посредником. Говори тихо и коротко. Юли юлой, понял?

– Моть, не учи ученого, – хмыкнул Андрей, защелкивая на запястье браслет швейцарских часов.

– Дюш, не взбрыкивай, – развернулся Котя. – Мотька правильно говорит. Смотри, не накуролесь со своей вендеттой.

Резким движением Андрей одернул манжеты и засунул паспорт во внутренний карман.

– Бражников твой – игрок и бандит. И ключевое слово здесь именно бандит. Тебе нужно лишь одно, чтобы он уговорил тебя взять у него деньги. Ему необходимо попасть в программу. Это золотая жила, – сказал Мотя.

– Они должны сами вычислить тебя. Ну, то есть, они должны думать, что они сделали это сами, ферштейн? – влез Котя.

– Не держите меня за идиота, мальчики, – закатил глаза Андрей. – Папа знает, как быть невидимкой.

– Не заиграйся, бро, и помни, они должны сами предложить тебе деньги.

– Я понял, понял. Вы только надыбайте мне побольше информации о Бражникове. Сколько бы это ни стоило.

– Андрюха, – покачал головой Мотя, – не надо.

– Надо, Сеня, надо…

***

Первый день в Тимашаевске Андрей провел в гостинице, и выполз лишь раз, чтобы добраться до того самого вокзального кафе. Потому что именно там, среди людей, можно было подслушать все местные новости в режиме онлайн. И надо же было такому случиться, что именно там он впервые увидел Алису Бражникову.

Во второй день Андрей снова прогулялся до вокзала и вновь встретил ее в то же самое время. Правда, она уже уходила вместе с подружками, но определенно должна была заметить его. В этом он убедился сегодня. Как и в том, что в его схеме появились сквозные дыры, о которых Мотя и Котя еще не догадывались, считая, что все уже на мази.

За три дня московский чиновник Головастый Дмитрий Валентинович так и не удосужился заявиться в местный агрокомплекс с целью изучения обстановки и работы. Но изрядно "посветил" лицом.

– А ехать все-таки придется, – вздохнул Андрей и сложил бумаги в портфель. – Совсем расслабился.

Но это было не так. Мозг и чувства Андрея все это время боролись между собой. Ненависть к Браге подняла голову и настойчиво требовала пойти на самые жесткие меры. И противиться этому было практически невозможно.

4 Алиса

Алиса стояла и смотрела вслед отцу и Карапетяну-старшему, пытаясь уложить в голове только что услышанное. Но ничего не складывалось, будто фразы разлетелись на буквы, а они в свою очередь перемешались, словно бочонки для игры в лото.

В воздухе витал густой винный запах. Заглянув внутрь комнаты, Алиса увидела по-быстрому накрытый стол, посреди которого стояла бутылка армянского коньяка и два пузатых бокала с остатками янтарной жидкости.

У отца, разумеется, был кабинет, но он во всем предпочитал размах. И зачастую именно здесь принимал гостей и своих приближенных. В это время Алиса и мать старались не показываться ему на глаза, но должны были находиться поблизости, готовые в любой момент появиться и услужить. Только он решал, когда и куда им идти, и чем заниматься.

И если мать все устраивало, то Алису подобное положение угнетало. Она не могла объяснить себе, почему так остро стала воспринимать свою жизнь, и что хуже всего, не имела представления о том, что сделать, чтобы ее изменить.

"Уехать, свалить ко всем чертям!" – бешено стучало в ее мозгу.

Алиса выхватила телефон и стала судорожно копаться в номерах. Нажав на вызов, попятилась к лестнице на второй этаж. Руки дрожали, а ноги стали ватными, когда в дом вошел Гоча. Алиса сбросила вызов и протолкнула телефон в карман.

В руках у Гочи была корзина роз, и по холлу тут же поплыл цветочный запах.

– Во, гляди! Тебе! – подмигнул он и покрутил головой. – Тащи ведро, принцесса!

Алиса несколько раз растерянно моргнула и быстро зашептала:

– Гоча, ты только, пожалуйста, отцу не говори, что…

Когда за спиной парня появился отец, она осеклась и судорожно выдохнула.

– Здесь поставь, потом разберемся. – Бражников потер мясистый подбородок, разглядывая цветы, а затем усмехнулся собственным мыслям. – К себе иди, – велел он Алисе, а когда Гоча выполнил его приказ, позвал его за собой.

Алиса сделала вид, что поднимается, но через минуту вновь спустилась и замерла перед дверью.

– С кем она встречалась? – спросил отец.

Алиса до боли прикусила губу.

– С подружками. Все как обычно, Виктор Алексеевич, – услужливо доложил Гоча.

Она сглотнула, мысленно поблагодарив его за немногословие. Узнай отец, что вот уже несколько дней она ходит на вокзал, беды не миновать.

– Ладно… – Послышался звон бутылки о бокал, а за ним шумные глотки.

– Только я тут заметил… – к ее ужасу продолжил Гоча.

Алиса приоткрыла рот и перестала дышать. В висках запульсировало, ладони моментально вспотели.

Гоча понизил голос. Его слова падали в ее сознание, будто тяжелые камни.

– …тачка… номера московские… по виду окурок*…

Наморщив лоб, Алиса потрясла головой, пытаясь понять, о чем речь.

– …пока они там были, я глянул… никогда его раньше не видел… сидел там, бумажки какие-то рассматривал…

– Ладно, Гоча, иди. Я позову.

Алиса кинулась к лестнице и, едва не растянувшись на ней, понеслась к себе. Захлопнув дверь, прислонилась к ней и перевела сбившееся дыхание. Потом метнулась к окну, потому что услышала звук подъезжавшей машины. Из нее вышли трое мужчин. Она их знала, потому что они часто бывали в их доме. Этих людей с ее отцом связывали дела и совместный отдых, после которого отец заявлялся домой со стеклянными, налитыми кровью глазами, красным лицом и чужим запахом. По всей видимости, принадлежавшим одной из его любовниц.

Сколько их было на самом деле, Алиса не знала. Об этом, наверное, не знала даже мать. Впрочем, ей давно уже было наплевать на то, что происходит вокруг, а Алиса давно смирилась с этим обстоятельством.

О любви в их семье никто никогда не говорил. В доме работали чужие люди, четко и молча выполняя свои обязанности, так что им с матерью оставалось лишь просто принимать действительность и делать вид, что все хорошо. Со стороны, наверное, все так и выглядело. Алиса не раз слышала завистливый шепот за своей спиной еще когда училась в школе. Для Виктора Бражникова не существовало ничего невозможного. В рамках их города или дальше, об этом Алиса старалась не думать, потому тогда действительность становилась чернее некуда.

Спрашивается, о чем она думала, когда отправляла копии документов в университет? Надеялась, что все само разрулится, и отец, как выразилась Таня, погладит ее по головке? Один лишь раз она заикнулась о том, что хочет учиться, и что услышала в ответ? Об этом она тоже старалась не думать, потому что сказанное им до сих пор вызывало в ней жгучие слезы.

Собственность отца – вот она кто. Кукла, которую можно ломать.

Алиса набрала номер Тани. Подруга не отвечала, вероятно, занятая домашними делами, и тогда она отправила ей сообщение с просьбой перезвонить. Алиса почти сразу пожалела об этом, потому что не было никакого смысла рассказывать обо всем, что она услышала. Как только первое волнение улеглось и вернулась способность трезво мыслить, она прошлась по комнате взад-вперед, бубня себе под нос:

– Значит, Карапетян… Миша Карапетян…

Для того, чтобы увидеть свое обозримое будущее, ей не нужно было даже напрягаться. В конце концов она знала Мишу с первого класса, но вот представить его рядом с собой, тем более, в постели – как своего мужа – было совершенно невозможно. Алису даже передернуло от ощущения подступающей тошноты. Проскочила мысль позвонить бывшему однокласснику, но отмела ее. Если к ним в дом заявился его отец, то Мишиного мнения, как и ее, никто и спрашивать не станет.

Черт! Алиса вздрогнула, вспомнив, как на выпускном Миша Карапетян хвалился тем, что отец купил ему квартиру в Волгограде. Потому что хочет, чтобы его сын продолжил развивать их семейный цветочный бизнес. Может, где-то это и выглядело смешно, но только не у них в городе. Тот, у кого были деньги, мог позволить себе многое. Вот только она, при всем своем положении, была совершенно бесправна. Все оплачивал отец.

Алиса обвела глазами комнату, с ненавистью глядя на дорогие безделушки, которые пылились на полках, не принося ей никакой радости.

Она родилась в клетке, в ней и останется.

Хотя, если подумать, Волгоград далеко, и может, она сможет как-то договориться с Мишей Карапетяном, чтобы не усложнять друг другу жизнь?

Главное, вырваться отсюда.

Окурок* – чиновник, служащий (жарг.)

5 Андрей

Прикрыв глаза, Андрей томился в ожидании. Он не смотрел на часы, но ощущал каждую минуту – время, которое было ему не подвластно, и которое он должен был пережить перед неминуемой встречей с тем, кого ненавидел всей душой.

Рано или поздно это случится.

Если, конечно, он не допустил ошибки и сделал все правильно.

– Гребаная жара… – наконец выдохнул Андрей и облизал губы.

Кондиционер работал, но легче не становилось. Хотелось курить, что случалось с ним не так часто и доказывало лишь то, что для здоровья вредно не только переоценивать свои силы, но и давать волю эмоциям.

После вокзальной кафешки он оправился в пригород, где находились цеха по переработке сельхозпродукции и производства консервов, принадлежащие Бражникову. Молочный комбинат располагался южнее. Прогулявшись по территории вокруг КПП и постояв перед пустой Доской Почета, которая осталась еще с советских времен, Андрей сделал несколько пометок в блокноте, а затем сделал вид, что разговаривает по телефону.

Завершив двухчасовую прогулку и надышавшись тяжелым, насыщенном выбросами воздухом, он ввалился в гостиницу с бухающей болью в голове и звоном в ушах. Но в целом, Андрей остался доволен тем, как все прошло. Он успел пообщаться с уставшими после смены работницами с «молочки» и мужичками, курившими неподалеку от «консервы». Ничего нового он для себя не открыл, лишь еще больше убедился в том, что жизнь в Тимашаевске не была похожа на сказку, а Брага – на человека, готового улучшить этот мир. Собственно, все, чего он хотел, это максимально "доить" производство, не вкладывая в него ни одного лишнего рубля. Оборудование в цехах было старое, а зарплаты не повышались лет десять. Народ плевался и тихо ненавидел Бражникова, но при этом ходил на работу, потому что других вариантов устроиться в Тимашаевске практически не было. К тому же, тимашаевцы возделывали огороды и сады, ставили вино и разводили домашнюю живность, что делало их жизнь понятнее и сытнее. Не всем же в Москву рваться, в самом деле. Чай, не резиновая.

Андрей не сомневался, что Брага отстегивал средства нужным людям, чтобы сохранять не только видимость прибыльного предприятия, но и иметь возможность заключать договоры о переработке с теми, кто доверял их мнению. Рука руку моет, а Брага всегда умел вовремя подсуетиться, чтобы выйти сухим из воды. Теряют те, кто пытается быть честным. Они проигрывают в борьбе за благополучие, потому что не могут поступиться своей честью и совестью.

"А я смогу, – усмехнулся Андрей, – потому что врага следует бить его же оружием. Особенно такого, как эта гнида Бражников".

И все же сейчас, сидя в кресле посреди номера и слушая гудение кондиционера, Андрей Ольховский все время сбивался с нужных мыслей. Как бы он ни старался сосредоточиться на главном, как бы ни не заставлял себя вновь и вновь просчитывать каждое свое слово и действие, перед его внутренним взором вставало лицо Алисы Бражниковой, и ее зеленые глаза буравили его, вызывая мурашки по всему телу.

– Это все от недотраха, – разозлился он. – Правило номер один: перед работой не пить. Номер два: хорошенько выспаться. И номер три: в одиночестве. – Андрей встал и подошел к окну. Одернув штору, поморщился от яркого света. – Но надо иногда делать себе поблажки, иначе одна голова перестает работать, а вторая пытается встать на ее место. – Он сделал несколько размашистых движений руками и пробурчал: – А нам такой футбол не нужен, дорогие товарищи.

Подхватив пиджак, он вышел из номера и спустился на ресепшен.

– У вас автомат с сигаретами есть? – спросил, брезгливо стряхивая с пиджака несуществующую пылинку.

– Добрый день! Нет, по законодательству мы не имеем права продавать табачные изделия. – Дежурная мило улыбнулась, но при этом бросила быстрый взгляд куда-то через его плечо.

Через мгновение Андрей почувствовал движение у себя за спиной. Напрягся, но оборачиваться не стал. По стене скользнула тень.

– Дмитрий Валентинович? Головастый? – вкрадчиво произнес мужской голос.

Не спеша, Андрей развернулся и принял соответствующий его положению вид: вздернул подбородок и приподнял левую бровь.

– А я смотрю: вы не вы… – К нему навстречу шел загорелый, совершенно лысый мужчина в темном пиджаке и голубой рубашке.

Андрей не ответил, продолжая разглядывать незнакомца и покручивая браслет часов.

– Вы меня, конечно, не помните, – мужчина протянул ладонь. – Гантемиров, городская администрация. – Он откашлялся. – Мы с вами пересекались в… – его взгляд метнулся в сначала в сторону, а затем уткнулся в переносицу Ольховского.

– В Москве? – сделал удивленное лицо Андрей и пожал вялую и холодную, похожую на выброшенную на берег рыбу, ладонь. – Вы были на приеме у… – он поднял палец вверх.

– Да, именно! – тут же подхватил Гантемиров, а затем прихватил Андрея за локоть. – Не ожидал вас здесь увидеть.

– Простите, не знаю вашего имени-отчества, – процедил Андрей, аккуратно высвобождая локоть.

– Да боже мой, Дмитрий Валентинович, можно просто по фамилии! Какими судьбами к нам? Недвижимость присматриваете? Могу свести вас с начальником кадастровой палаты. – Гантемиров улыбнулся, но глаза его в этот момент цепко изучали Андрея.

– Нет-нет, у меня совершенно другие планы.

– Понятно! И как это вы мимо нас проскочили, не понимаю, – пробормотал Гантемиров. – Вы же знаете, как для нас важно и почетно принимать таких людей.

– Не надо преувеличивать, – отмахнулся Андрей. – К администрации Тимашаевска у меня нет никаких вопросов. Мой приезд сюда связан с… Впрочем, неважно.

– Мы вас просто так не отпустим, даже не надейтесь!

– Мы? – Андрей почувствовал холодок на затылке.

– Я и мои друзья. Так сказать, представители местного руководства.

Фраза получилась обтекаемая, но Андрей понял ее правильно. Да и руководство Тимашаевска в лице Гантемирова представлялось ему именно таким: с резиновой улыбкой на бледных узких губах и пронзительным взглядом, полным расчета и ледяного холода.

– Думаю, вечер в дружеском кругу, скажем, с бокалом хорошего коньяка, – это именно то, что необходимо после рабочего дня, – негромко произнес Гантемиров. – Когда вы уезжаете?

Андрей посмотрел на часы и сдвинул брови, изображая раздумье.

– Определенно завтра. Мне еще нужно заехать в Балашевскую, там животноводческая ферма, и мне хотелось бы… – он кашлянул. – Это рабочие моменты, не обращайте внимания.

Гантемиров поднял руки:

– Понимаю. Так как? Отужинаете с нами? Познакомитесь с хорошими людьми. Мало ли, пригодимся?

– Даже не знаю, – с сомнением в голосе протянул Андрей, – меня ведь это ни к чему не обязывает?

– Что вы, что вы! Воспринимайте все как дружеские посиделки, не более того.

– Ну хорошо, договорились. Скажите, куда подъехать.

– А я сам вас заберу.

– Нет, – голос Андрея прозвучал чуть резче, чем было необходимо. – Все же я предпочту свою машину.

– Конечно, – кивнул Гантемиров, – ваше право. Тогда, если вы не заняты, можем отправиться прямо сейчас. Мы как раз планировали немного развеяться после трудовых будней у Вити Бражникова. У него прекрасный дом и чудесная семья. И, знаете, руководитель он тоже замечательный. Вы, кстати, не были на его предприятиях?

– Нет, пока не довелось, – совершенно искренне соврал Андрей, тем самым добавив своей легенде нужный градус.

Ноздри Гантемирова затрепетали, на губах появилась едва заметная улыбка.

"Раскусил", – удовлетворенно подумал Андрей, а вслух сказал:

– Дайте мне пять минут, я только захвачу документы и ключи от машины.

– Давайте, жду, Дмитрий Валентинович, – потер ладони Гантемиров.

"К вам едет ревизор, – усмехнулся про себя Андрей и, не спеша, направился к себе. Завернув к лестнице, остановился и прислушался.

– Да, согласился. Скоро будем. Не знаю! Вроде он…