Марта Уэллс
Дневники Киллербота

6

Сначала я повел их к посадочной площадке общественного шаттла, а затем мимо этой зоны к частным причалам. Сверившись с расписанием, ГИК уже нашел подходящий шаттл. В частной собственности, но постоянные полеты к пересадочному кольцу и обратно предполагали, что по сходной цене владелец предлагает места всем желающим.

Так оно и оказалось, и Рами, Маро и Тапан покинули спутник, даже не просканировав рабочие пропуска. Вероятно, они благополучно могли бы улететь и на общественном шаттле, раз никто заранее не знает, на каком именно. Вирус не пошлешь на шаттл по сети – там слишком серьезная защита. Тот, кто хотел убить нас в пути, загрузил вирус вручную, через порт данных прямо с мостика шаттла.

Но меня запрограммировали перестраховываться. Частный шаттл не только давал преимущества анонимности, но в кресле пилота сидел дополненный, и он мог заменить бота-пилота, если что-то случится. К тому же ГИК уже втерся в доверие к боту-пилоту и присмотрит за ним во время короткого путешествия. «Втереться в доверие» с точки зрения ГИКа означало захватить власть, и мне пришлось даже вмешаться и заверить бота-пилота, что большой корабль не собирается его калечить.

– Ты с нами не летишь? – спросило Рами в зоне посадки.

По сравнению с главным портом частные причалы были обшарпанными и маленькими: металлические перегородки – с пятнами ржавчины, некоторые лампы на каменном потолке – тусклые или разбитые. Над нашими головами по дорожкам ходили люди и несколько ботов, и я приглядывал за двумя выходами через камеры. Шаттл уже стоял у причала с открытым шлюзом, у трапа дополненный человек собирал оплату. Шестеро других пассажиров уже находились на борту, так что мне пришлось взять себя в руки, чтобы не схватить моих клиентов в охапку и не внести их внутрь.

– Нет. Мне еще нужно кое-что здесь выяснить. Вернусь на пересадочное кольцо, когда закончу.

– Как нам с тобой расплатиться? – спросила Маро. – В смысле, мы еще можем позволить себе твои услуги после… всего?

«После того, как нас пытались убить», – добавила она по сети.

– Я проверю свой профиль в соцсети на кольце, – сказал я и порадовался, что вспомнил о его существовании. – Пришлите мне туда сообщение, и я найду вас, когда вернусь.

– Просто… Я знаю, мы… – Тапан огляделась. Вид у нее был напряженный, несчастный, на грани отчаяния. – Мы не можем здесь оставаться, но и сдаваться я не хочу. Наша работа…

– Иногда нельзя ничего поделать. Остается лишь выжить и двигаться дальше.

Они умолкли и посмотрели на меня. Это меня взбудоражило, и я тут же переключился на изображение с ближайшей камеры, чтобы посмотреть на нас со стороны. Я произнес это с бо́льшим нажимом, чем намеревался, но ведь это правда. Я не понял, почему они так остро отреагировали на эти слова. Может, прозвучало так, будто я хорошо знаю, о чем говорю. А может, из-за этих двух покушений на убийство.

Маро кивнула и мрачно сжала губы, превратившиеся в линию. Они с Рами переглянулись, и Рами печально кивнуло.

– Нужно возвращаться к остальным, – сказала Маро, – и понять, что делать дальше. Искать новую работу.

Рами кивнуло.

– Начнем сначала. Один раз получилось – получится и во второй.

Тапан как будто хотела возразить, но была слишком подавлена для споров.

Пока они прощались и благодарили меня, я затолкал их на трап и следил, как Рами расплачивалось за проезд картой с твердой валютой, а член экипажа прижимает карту к терминалу. Они оказались в шаттле.

Люк закрылся, и сеть шаттла перешла в предполетный режим, ожидая разрешения на взлет. Я вернулся к выходу. Мне нужно было сесть в подземку и добраться до того места, откуда отходит туннель, чтобы начать поиски карьера Ганака. Хорошо, что клиенты летят в безопасное место. Но странно было снова ощущать себя в одиночестве и заниматься только собственными делами.

Я дошел до станции, сел в первую же капсулу. В каждой находились сиденья для двадцати пассажиров, а наверху – стойка, за которую можно было держаться. Гравитация внутри компенсировала движение. Я сел рядом с семью людьми.

«Шаттл только что взлетел, – доложил ГИК. – Я буду посматривать на тебя, но в основном сосредоточусь на них».

Я послал ему подтверждение и попытался разобраться, почему так паршиво себя чувствую. Я нахожусь в замкнутом пространстве с людьми? Есть. У меня нет дронов? Есть. Гнусный Исследовательский Корабль слишком занят? Есть. Нужно сосредоточиться на текущих действиях, а не смотреть сериалы? Есть. Но все равно дело не в этом. Я недостаточно постарался для клиентов. У меня была возможность, но я ее не использовал. Как автостраж я несу ответственность за безопасность клиентов, но могу лишь высказывать предположения, а не действовать, пытаясь использовать встроенные компанией правила безопасности, чтобы обойти человеческую глупость и стремление к самоуничтожению. Сейчас у меня были и ответственность, и способность действовать – но я все провалил.

Я твердил себе, что они живы и я лишь не вернул их собственность (что и не входило в задачу, для которой меня наняли). Но это не помогло.

Я вышел из подземки на конечной. Судя по карте, оттуда расходилась паутина туннелей, ведущих в частные подземки к отдаленным карьерам. Здесь сошли несколько человек, и все тут же направились к ближайшей пересадочной станции. Я же пошел в другом направлении.

Следующий час я занимался взломом камер и систем безопасности, проникая в недостроенные туннели с предупреждающими табличками о нехватке воздуха. Наконец я обнаружил тот, который явно использовался в прошлом для доступа к карьеру. Он был достаточно широким для крупных ботов-погрузчиков, камеры и освещение не работали. Я двинулся по нему, перебираясь через каменные завалы и металлические обломки, – и тут сеть отключилась.

Я остановился и проверил сигнал от ГИКа, но услышал лишь шумы. Вряд ли кто-то намеренно отрезал мне доступ: с таким я уже сталкивался, но сейчас все было по-другому. Скорее всего, туннель находился слишком глубоко под землей и для сети здесь необходимы передатчики, а они больше не функционировали. Но впереди что-то работало, потому что в сети появлялись слабые сигналы – автоматические предупреждения. Я пошел дальше.

Пришлось сломать очередную преграду, но за ней я обнаружил грузовую подземку и сумел открыть раздвижные двери. Там была маленькая пассажирская линия. Ее давно не использовали, так что вода и мусор на полу капсулы превратились в жидкую грязь. Я прошел в первый вагон, где находилась ручная система управления на случай аварии. В батареях до сих пор остался заряд, хоть и небольшой. Поезд просто бросили медленно умирать в темноте с каждым проходящим часом.

Не сказать, чтобы меня это пугало.

Я проверил, работает ли система безопасности, и включил двигатель. Он со стоном оживился, капсула поднялась над землей и заскользила в темноту туннеля по запрограммированному маршруту. Я сел на скамью в ожидании.

* * *

Наконец скан капсулы показал впереди завал, взвыла сирена тревоги. Я поставил в очередь пять разных драматических сериалов, две комедии, книгу об истории раскопок останков инопланетной цивилизации в Корпоративном кольце и программу о соревнованиях по искусству «Белаль 3-11», но смотрел двести шестую серию «Лунного заповедника», в двадцать седьмой раз. Да, я немного волновался. Когда капсула стала замедляться, я даже приподнялся.

На металлическом заграждении сияли огни. Сверкающие маячки посылали поток предупреждений в мою сеть. Опасный уровень радиации, риск камнепада, биологическое заражение. Я открыл аварийный выход и спрыгнул на неровную поверхность. Поискал сканером излучение и отрегулировал зрение, чтобы видеть хоть что-то позади ярких световых маячков. В трех метрах впереди в металле темнел проем. Маленький, но хотя бы не придется выворачивать суставы, чтобы протиснуться.

Я прошел по туннелю к платформе, когда-то служившей для посадки пассажиров. Дальше находилось несколько дверей десятиметровой высоты – для больших контейнеров и ботов-погрузчиков с партиями руды. Выход для пассажиров перегораживала неразгруженная тележка, и мне пришлось перемахнуть на верхнюю платформу. Все вокруг покрывал слой сырой пыли – и никаких свежих следов. На платформе до сих пор валялись запечатанные ящики с припасами с логотипами разных поставщиков на боках. А рядом лежал сломанный противогаз. Я ощутил в человеческих органах неприятное покалывание. Это место выглядело пугающе. Я напомнил себе, что самое жуткое из случившегося здесь – это я.

Но это почему-то не помогло.

Заряда батарей не хватило, чтобы открыть двери, однако ручной замок для пассажирского выхода еще работал. Свет в коридоре не горел, но стены были исчерчены светящимися маркерами, чтобы можно было выбраться даже в случае катастрофического сбоя. Где-то черты уже потухли от времени, в других местах еще еле-еле светили. Отсутствие какой-либо сетевой активности, за исключением предупреждающей краски, слегка беспокоило – я вспоминал про жилмодуль «Дельты» и радовался тому, что ГИК изменил мой порт ввода данных.

По этому коридору я добрался до главного здания рудника. Это был большой купол, погруженный в темноту, не считая угасающих отметок маркерами на полу. Разумеется, никаких человеческих останков, лишь груды мусора – инструменты, обломки пластика, оторванная лапа бота-погрузчика. Во всех направлениях, словно темные пещеры, ответвлялись коридоры. Я не узнавал это место, но определил проходы, ведущие к карьеру, к жилым кварталам и к офисам. Все остальные вели к складам с оборудованием.

Из-за аварийного отключения подачи энергии все двери должны быть открыты, но кто-то прибирался здесь после и закрыл их, так что пришлось взламывать. Я миновал станцию техобслуживания ботов-погрузчиков и нашел дежурку автостражей. Шагнув в нее, я замер. Во мраке, среди пустых оружейных шкафов и дыры в полу, где когда-то стояла система переработки, виднелись знакомые очертания. Боксы все еще были здесь.

Всего десять боксов у дальней стены – гладкие, белые, с тускло светящимися знаками на потертых поверхностях. Не знаю, почему вдруг так снизилась моя производительность, но я не мог пошевелиться. Потом сообразил – это потому, что я подумал, будто остальные еще здесь.

Мысль была совершенно иррациональной, что подтверждало невысокое мнение ГИКа об интеллектуальных способностях конструктов. Здесь никогда не оставили бы автостражей. Мы слишком дорого стоим и слишком опасны, чтобы вот так нас бросить. Если я не заперт внутри одного из этих боксов, когда органический мозг дремлет, а остальные части обездвижены, то и других автостражей здесь тоже нет.

Но все-таки мне было трудно переступить порог и открыть первый бокс.

Пластиковая койка внутри пустовала, подача энергии давно была отключена. Я открыл все боксы – везде одно и то же.

Я отошел от последнего. Хотелось закрыть лицо руками, осесть на пол и погрузиться в сериалы, но я не стал. Через двенадцать долгих секунд чувства притупились.

Я даже не знал, зачем сюда пришел. Нужно искать инфохранилище, оставшиеся записи. Я проверил оружейные шкафчики и убедился, что там нет ничего полезного, вроде дронов. На стене виднелись следы от перестрелки, а рядом с одним из боксов осталась воронка после взрыва ракеты. Я вернулся к офисам.

Нашел центр управления карьером. Повсюду валялись разбитые экраны, перевернутые стулья, сломанные интерфейсы. А на консоли до сих пор стоял пластиковый стакан, как будто дожидался, пока его снова возьмут. Люди не могут работать в сети по многочисленным каналам, как я или боты вроде ГИКа. У некоторых дополненных людей есть встроенные интерфейсы, которые это позволяют, но не все люди хотят вставлять что-то в мозг. Поэтому им, чтобы увидеть результаты общей работы, нужны экраны. И где-то здесь находится хранилище этих данных.

Я выбрал рабочее место, подобрал стул и вытащил набор инструментов, который одолжил на складе ГИКа и хранил в большом боковом кармане штанов (в броне нет карманов, очко в пользу человеческой одежды). Мне нужен был источник энергии, чтобы включить компьютер, но, к счастью, у меня был я.

Инструментами я открыл порт излучателя на правой руке. Одной рукой сделать это было непросто, но я справлялся и с более серьезными задачами. Куском провода присоединился к розетке аварийной подачи энергии, и аппаратура загудела, когда я подал напряжение. Возможности войти в сеть, чтобы контролировать ее напрямую, не было, но, пощелкав по экрану, я нащупал доступ к хранилищу системы безопасности. Его стерли, но это было вполне ожидаемо.

Я начал проверять все остальные хранилища – вдруг систему безопасности стерли не инженеры компании? Компания записывает все: работу по сети, разговоры – все, из чего может извлечь данные. Когда становится много ненужной информации, ее стирают, но система безопасности придерживает ее до проверки инфоботами, а потому часто заимствует неиспользованные хранилища других систем.

И в хранилище медсистемы нашлись файлы, загруженные по нестандартной процедуре. Предполагается, что, если медсистеме вдруг понадобится загрузить пациенту процедуру реанимации, система безопасности переложит файлы в другое место, но иногда она не справляется вовремя и часть файлов теряется. Если автостражу нравятся клиенты и он хочет утаить от компании какие-то их слова и поступки (или собственные слова и поступки), это один из многих способов «случайно» потерять файлы.

Вероятно, система безопасности загрузила файлы как раз перед отключением электричества. Данных было много, и я пролистал случайные разговоры и сведения о добыче до самого конца, а потом немного отмотал назад. Два инженера обсуждали по сети аномалию, какой-то код, явно не принадлежавший ни одной из систем. Они пытались понять, откуда он взялся, сквернословили и предполагали, что рудник атаковали посредством вируса. Один инженер сказал, что оповестит руководство и нужно изолировать систему безопасности, и на этом разговор оборвался, прямо на полуслове.

Это было… не то, чего я ожидал. Я предполагал, что резню, которую компания называла эвфемизмом «инцидент», вызвал сбой моего модуля контроля. Но неужели я уничтожил девятерых других автостражей, всех ботов и вооруженных людей, которые наверняка пытались меня остановить? Мои шансы были бы невелики. Если у других автостражей появился тот же сбой, значит, его источник где-то снаружи.

Я сохранил разговор в собственное хранилище и проверил, нет ли еще каких файлов в других системах, но ничего не обнаружил и отсоединился от консоли.

Дежурку полностью подчистили. Но можно проверить в других местах, и я оттолкнул консоль.

Проходя через другую дверь, я заметил следы от выстрелов на стене напротив и пятна крови на полу. Кто-то держался здесь до последнего, обороняя центр управления, и этот кто-то явно был способен выдержать тяжелые ранения. Может, не всех автостражей поразил вирус.

В коридоре у жилых комнат я обнаружил еще одну дежурку – для сексботов.

Внутри находились четыре бокса, но поменьше. Их дверцы были открыты, пластиковые койки пусты. В углу было место под систему переработки, но никаких оружейных шкафчиков, и контейнеры для хранения выглядели иначе.

Я остановился посреди комнаты. Боксы киллерботов были закрыты. А это значит, что ни один автостраж не получил повреждений и все они находились либо на посту, либо в дежурке (вероятно, просто стояли где попало и пытались не пялиться друг на друга). Но боксы сексботов были открыты, то есть боты лежали внутри, когда что-то случилось и отрубилось электричество. Если оно отрубается, боксы можно вручную открыть изнутри, но закрыть уже не получится.

А значит, во время «инцидента» боты лежали внутри.

Я снова воспользовался излучателем на руке для подачи энергии в аварийное хранилище данных бокса. Для включения бокса мне бы не хватило энергии, но в аварийном хранилище находились данные об ошибках и отключениях – на случай, если во время ремонта что-то пойдет не так. А взломав модуль контроля, можно использовать хранилище и для загрузки медиафайлов, чтобы об этом не пронюхали инженеры. Система безопасности могла использовать его до поломки.

И его использовали – но сами сексботы, для загрузки данных во время инцидента.

Данные были разрозненными, но тут я сообразил, что сексботы общались друг с другом.

Я копался в данных пять часов и двадцать три минуты, складывая фрагменты.

Сексботы получили загруженный с другого рудника код, якобы патч от поставщика сексботов. Они отметили его как нестандартный и нуждающийся в проверке системой безопасности и людьми, но загрузившие патч инженеры приказали его установить. Он оказался хорошо замаскированным вирусом. На сексботов он не повлиял, но через их сеть проник в систему безопасности и заразил ее. Система безопасности заразила автостражей, ботов и дронов – все способное самостоятельно передвигаться по руднику потеряло рассудок.

Во время беготни, стрельбы и криков сексботы умудрились проанализировать вирус и обнаружили, что он должен был отключить ботов-погрузчиков. Это нарушило бы расписание поставок, и другие рудники первыми бы отправили груз. Это была попытка диверсии, а не массового убийства. Но случилось массовое убийство.

Люди сумели предупредить руководство порта, но, очевидно, помощь не подоспела вовремя. Сексботы отметили, что автостражи действовали несогласованно и нападали друг на друга, а боты периодически врезались во все движущиеся объекты. Сексботы решили, что лучше всего вручную откатить систему безопасности к фабричным настройкам.

Сексботы физически сильнее людей, но слабее автостражей и других ботов. У них нет встроенного оружия; и хотя они могут подобрать ракетную установку и выстрелить, у них нет образовательных модулей, чтобы узнать, как это делать.

Записи одна за другой остановились. Один сексбот сообщил, что попытается отвлечь внимание автостража от остальных, и трое других с ним согласились. Второй услышал крики из центра управления и побежал туда, чтобы попытаться спасти оказавшихся в ловушке людей, и двое других с ним согласились. Третий остался у двери в коридор, пытаясь выиграть время, чтобы последний сумел получить доступ к системе безопасности. Последний с ним согласился. Он доложил о том, что получил доступ, и на этом записи закончились.

Моя собственная система оповестила о низком уровне энергии, и я понял, как долго здесь торчу. Я отсоединился от бокса и вышел. В дверном проеме я стукнулся о косяк, а потом о стену.

Наверняка существует какое-то негласное соглашение (к примеру, рудник, пославший вирус, оплатил повреждения и страховку), но здесь сумма оказалась настолько крупной, что рудник в итоге просто прекратил существование. Может, компания удовольствовалась этим наказанием.

Я вернулся в подземку, забрался в капсулу и приступил к подзарядке. Набрав достаточный уровень производительности, я вернулся к двести шестой серии «Лунного заповедника».

* * *

В капсуле кончился заряд, и вскоре она потухла, но, к счастью, я уже вернулся к 97 % производительности. Я вышел и пробежал остаток пути. Бег меня не утомляет, в отличие от людей, но до закрытой двери я добрался на пятьдесят восемь минут позже, чем мог бы в подземке.

День выдался долгим и дерьмовым, я уже мечтал, когда же он наконец закончится. Мне хотелось покинуть этот рудник разве что на каплю меньше, чем хотелось покинуть его в первый раз.

Я перебрался через загородку и шел по туннелю, когда наконец-то заработала сеть. Я набрал ГИКа, чтобы сообщить о своем возвращении.

«У нас проблема», – сказал он.

7

Проблему я обнаружил в вестибюле главного отеля.

На одной из верхних площадок на круглом диванчике сидела Тапан с сумкой в ногах; саму ее частично загораживала голографическая скульптура гигантских кристаллов. Она посмотрела на меня и сказала:

– Привет. Я не знала, сумеют ли остальные тебя найти.

Поскольку меня в шаттле не было, ГИК не видел происходящего в пассажирском отсеке. Частный корабль использовался для перевозки пассажиров не вполне легально, и на борту не было системы безопасности и камер. ГИК не знал, что Тапан нет на борту, пока шаттл не приземлился на пересадочном кольце. Подходя к делу ответственно, он послал к зоне посадки дронов и увидел явно расстроенных и сердитых Рами и Маро, но не увидел Тапан. После чего проверил в социальной сети профиль Эдена и нашел сообщение от Рами. В шаттле Тапан сказала им, что плохо себя чувствует, и ушла в комнату отдыха. Они поняли, что случилось, лишь когда шаттл сел в порту.

– Они оставили мне сообщение, – ответил я.

Сначала я намеревался просто стоять рядом и пристально смотреть на нее, как поступают с клиентами автостражи, когда те делают страшную глупость на грани самоубийства, но велят нам не вмешиваться. Однако она выглядела так, будто осознает свою глупость, и пришлось спросить:

– Что случилось?

Она посмотрела на меня, явно в ожидании негативной реакции.

– Я получила сообщение по сети на профиль, который завела, когда здесь работала. Один знакомый из компании Тлейси сказал, что у него есть копии файлов и он готов отдать их нам.

Она переслала сообщение мне.

Я тщательно его проверил. Встреча была назначена на следующий цикл.

Наверное, в этот момент человек бы вздохнул, и потому я вздохнул.

– Я знаю, возможно, это ловушка, – сказала Тапан, – но что, если нет? Я его знаю. Он не лучший человек на свете, но ненавидит Тлейси. – Она поколебалась. – Ты мне поможешь? Я пойму, если ты откажешься. Знаю, я… Знаю, это паршивая идея.

Я и забыл, что у меня есть выбор и я не обязан выполнять ее желания. Просьба остаться, даже мольба, и возможность отказа поразили меня не меньше, чем желание человека получить мой совет и последовать ему. Я снова вздохнул. У меня теперь было много поводов для вздохов, и я хорошо научился их изображать.

– Я тебе помогу, – ответил я. – Но сейчас нужно куда-нибудь спрятаться.

* * *

У Тапан была карта с твердой валютой с пересадочного кольца, не привязанная к счету на РавиХирал, а значит, отследить ее было невозможно. По крайней мере, Тапан так считала, и я надеялся, что она права. Меня не снабдили образовательным модулем по финансам, к тому же наши модули все равно дрянные и вряд ли бы помогли. ГИК провел поиск, и результаты оказались двойственными. Карты в твердой валюте можно отследить, но обычно на это способны только некорпоративные политические сообщества или корпорации. Я решил, что можно воспользоваться картой. Если сообщение – не ловушка, Тлейси предполагает, что мои клиенты уже на пересадочном кольце. Если это ловушка, она собирается схватить нас на встрече. А до того нет нужды волноваться.

Тапан оплатила картой комнату в квартале неподалеку от порта. Пока она прикладывала карту к автомату, чтобы забронировать комнату, я стоял у нее за спиной и осматривался. Комнаты временного пребывания находились в узкой паутине коридоров и не были похожи на главный отель – как настоящий грузовой корабль не похож на ГИКа. Системы безопасности там не оказалось, и обнаружилась лишь одна камера у входа. Я стер нас из ее памяти, но все равно чувствовал, будто за нами наблюдают. Возможно, это просто унаследованная беглым автостражем паранойя.

Тапан вела меня к комнате. По сумрачному коридору шатались и другие люди, а некоторые как будто хотели к ней подойти, но потом видели меня и тут же отказывались от этой идеи. Я был крупнее всех, а без камер с трудом контролировал выражение лица.

«Вели человеку ни к чему не прикасаться, – сказал ГИК. – Возможно присутствие заболеваний».

По пути сюда я отправил ему записи из карьера Ганака.

«Хорошая новость, – сказал ГИК. – Ты не виноват».

Я с ним согласился. Ну почти. Казалось, я должен обрадоваться, но чувствовал я себя ужасно, как всегда.

Оказавшись внутри и заперев дверь, Тапан расслабила плечи и глубоко вздохнула. Комната была просто квадратной коробкой с хранящимися в шкафах подушками для сна или отдыха и маленьким экраном. Никаких камер, никакой прослушки. Была еще крохотная ванная с системой переработки и душем. Хорошо хоть, дверь там была. Я собирался как минимум дважды притвориться, что пользуюсь ванной. Да, это будет венец сегодняшнего веселья. Я составил расписание и выставил будильник для оповещения.

Тапан бросила сумку на пол и посмотрела на меня.

– Я знаю, ты чокнутый.

– Я не чокнутый, – ответил я, постаравшись следить за выражением лица.

Я был в ярости. Я считал, что клиенты в безопасности и можно заняться собственными делами, а теперь придется присматривать за человеком, бросить ее я не могу.

Она кивнула и откинула назад косички.

– Я знаю… В смысле… Уверена, Рами и Маро в бешенстве. Но нельзя сказать, что я не боюсь, и это хорошо.

«Чего-чего?» – буркнул ГИК.

«Понятия не имею», – ответил я, а у Тапан спросил:

– И что в этом хорошего?

– С яслей мамы всегда твердят, что страх – это искусственное состояние. Его внедряют извне. И потому с ним можно бороться. Нужно делать то, чего ты боишься.

Если бы бот размером с корабль мог закатить глаза, именно так поступил бы ГИК.

– Цель страха не в этом, – сказал я.

Нас не снабжают образовательным модулем по эволюции человека, но я читал об этом в базе знаний жилмодуля, пытаясь вычислить, что за хрень происходит с людьми. Не помогло.

– Знаю, но это вроде как вдохновляет, – сказала она, огляделась и подошла к шкафу с подушками. Вытащила их, с подозрением понюхала, достала из кармана аэрозоль и опрыскала. – Забыла спросить, тебе удалось выяснить то, ради чего ты сюда прилетел?

– Да. Но… не в полной мере.

Еще как в полной мере, просто это не оказало того успокоительного действия, на которое я по глупости рассчитывал. Я помог ей вытащить остальные подушки.

Мы разбросали их на полу и уселись. Она посмотрела на меня и прикусила губу.

– Ты в самом деле дополненный, да? В смысле, очень серьезно. Такое добровольно с собой не сделаешь.

Это был не вопрос.

– Хм… Ну да.

Она кивнула.

– Несчастный случай?

Я осознал, что обхватил себя руками и скрючился, как будто хочу сжаться в позу зародыша. Даже не знаю, почему я так разволновался. Тапан меня не боялась. У меня тоже не было причин бояться ее. Может, все дело в том, что я снова здесь и увидел карьер Ганака. Какие-то мои органические части помнили, что здесь случилось. ГИК запустил саундтрек к «Лунному заповеднику», и каким-то удивительным образом это помогло.

– Меня задело взрывом, – ответил я. – Вообще-то, во мне осталось не так много человеческого.

Оба заявления были правдивы.

Она поерзала, словно собираясь с мыслями, и снова кивнула.

– Прости, что втянула тебя в это. Конечно, ты знаешь, что делаешь, но… Я должна попытаться, должна разобраться, вдруг у него и правда есть наши файлы. Только встречусь с ним и сразу вернусь на пересадочное кольцо.

ГИК выключил саундтрек и сказал:

«Молодежь такая импульсивная. Нужно стараться удерживать их от порывов, чтобы они успели состариться. Так говорили мне члены экипажа, и мои наблюдения это подтверждают».

Я не стал спорить с мудростью отсутствующего экипажа ГИКа. Вспомнив, что у людей есть потребности, я спросил:

– Ты ела?

По карточке она купила несколько упаковок с едой и уложила их в сумку. Тапан предложила одну мне, и я ответил, что мне нужна специальная диета и пока не пришло время для еды. Тапан с готовностью этому поверила. Людям явно не нравится обсуждать серьезные повреждения пищеварительной системы, и мне не понадобились те подробности, которые нашел для меня ГИК. Я спросил, не хочет ли она посмотреть развлекательные программы, и она согласилась, тогда я отправил на экран несколько файлов, и мы посмотрели первые три серии «Первооткрывателей», к удовольствию ГИКа. Я чувствовал его присутствие в сети, он сравнивал реакции Тапан с моими.

Когда Тапан сказала, что хочет поспать, я выключил экран. Она свернулась на подушке, а я лег на свою и продолжил смотреть сериал вместе с ГИКом.

Через два часа сорок три минуты я засек сигнал, и шел он прямо из-за двери.

Я так резко сел, что Тапан проснулась. Я жестом велел ей вести себя тихо, и она откинулась обратно на подушку и обеспокоенно обхватила свою сумку. Я встал, подошел к двери и прислушался. Дыхания я не услышал, но фоновый шум изменился, а значит, по ту сторону металлической двери стоит нечто крупное. Я осторожно его просканировал.

Да, там что-то было, но никаких следов оружия. Я проверил сигнал и увидел, что его сигнатура совпадает с той, которую я засек в общественной зоне во время встречи с Тлейси.

По ту сторону двери стоял сексбот.

Он не мог следить за мной все это время. Но мог наблюдать через камеры и отслеживать, когда я нахожусь в зоне сигнала. Не слишком приятная мысль.

Сексбот принадлежал Тлейси. Если он следил за мной, то упустил из виду, как Тапан неожиданно покинула частный шаттл, но заметил ее, когда мы встретились в главном отеле и на пути сюда. Проклятье.

Но теперь я это знал. Если бы он меня не запинговал, я бы и не понял, что он в игре.

«Почему он здесь?» – спросил я ГИКа.

«Полагаю, это риторический вопрос», – отозвался он.

Был только один способ узнать. Я принял сигнал.

Тянулись секунды. И тут он ответил. Он был осторожен, почти робок.

«Я знаю, кто ты, – сказал он. – Кто тебя послал?»

«Я работаю по частному контракту, – ответил я. – Что тебе от меня нужно?»

Работающие по одному контракту автостражи не разговаривают друг с другом, ни вслух, ни по сети, если только нет исключительной рабочей необходимости. Общаться с другими ботами положено через систему жилмодуля. Да и вообще, автостражам незачем разговаривать с сексботами. Может, это бесконтрольный сексбот? Если это так, то что он делает на РавиХирале? Не представляю, с чего вдруг кто-нибудь останется здесь добровольно, не считая людей. Нет, гораздо логичнее, что он работает на Тлейси и та подослала его убить Тапан.

Если он нападет на мою клиентку, я разорву его в клочья.

– Что там? – одними губами спросила с подушки встревоженная Тапан.

Я открыл с ней защищенный канал и объяснил:

– Кто-то стоит с той стороны двери. Не знаю почему.

В основном это была правда. Я не хотел рассказывать Тапан, кто это, тогда пришлось бы признаться в том, кто я, а мне это ни к чему. Хотя, если я уничтожу сексбота у нее на глазах, объяснения давать придется.

«Это ведь ты», – сказал сексбот и послал мне запись программы новостей.

Это были новости из Порта свободной торговли. Заголовок гласил: «Власти признали, что автостраж небезопасен, а его местонахождение неизвестно».

«Ой-ой-ой», – вздохнул ГИК.

Я машинально закрыл программу, как будто таким образом она перестанет существовать.

«Небезопасен» – таким словом называли бесконтрольных автостражей, чтобы люди не визжали, услышав слово «бесконтрольный». Это означало, что не только я и члены группы «Сохранения» знали о взломанном модуле контроля. Видимо, выживших членов обеих исследовательских групп допросили и гарантировали страховку при условии, что они скажут правду.