Марсия Андес
Вкус вишнёвой лжи. 1 часть
– Ты поведёшь! – кричит мне вслед. – Умеешь ведь?!
– Умею, – бормочу себе под нос, прекрасно понимая, что это никто не услышит.
Да какой дьявол меня укусил?
Действительно, какой?
Почему я всегда оправдываю поведение Стаса, хотя прекрасно понимаю, что он просто избалованный сын богатых родителей, бунтующий против системы?
Почему я вечно помогаю с Назаровым, стоит Скворецкому только свистнуть?
Почему я даже не сомневалась, когда согласилась помочь Косте в поисках Стаса?
Почему так рвалась сама найти пропавшего парня, хотя могла просто забить и поехать домой?
И почему меня так тошнит от одного взгляда на обнимающуюся парочку?
Я забираюсь в машину Назарова и завожу двигатель, так сильно сжимая челюсть, что сводит зубы. Стас с Элли сидят в тачке Коли, и это первый раз за день, когда я рада, что не еду с подругой в одном авто.
Костя кривится, забираясь на пассажирское рядом со мной, хлопает дверью, а я, со всей силы сжимая руль пальцами, рывком выезжаю на дорогу, да так неаккуратно, что пассажир шипит из-за боли.
– Легче… – просит парень, но я его не слышу.
Давлю на газ, пытаясь как можно быстрее убраться прочь от дома, дачного посёлка и от места, где я осознала очень важную вещь.
Я ошибалась, когда думала, что постоянная злость на Назарова, – это симпатия, которую я так усердно пытаюсь скрыть. Потому что на самом деле мне нравится другой парень. Не знаю почему, как и когда именно это произошло, но…
Кажется, я влюбилась в одного из парней своей лучшей подруги. И никто никогда не должен об этом узнать.
Ложь 36. Ира
– Слышь, не гони, – просит Костя. – Менты тормознут.
Смысл улавливаю лишь краем уха – тело само реагирует, и я сбавляю скорость. Внутри настоящее месиво, словно внутренности прожевали, выплюнули и небрежно запихнули обратно. Мысли как вата – удивительно, что в таком состоянии у меня получается нормально вести машину.
– Кто тебя водить учил? – не отстаёт Назаров. После спасения Стаса его будто подменили. Радостный теперь, шутит, злости словно и не было никогда. – Угробишь нас. Да я с одной рукой тачку лучше поведу…
– Ты можешь… – не выдерживаю, затем замолкаю и говорю спокойнее. – Ты можешь помолчать хоть немного, пожалуйста.
Парень ничего не отвечает, и я на мгновение прикрываю глаза, глубоко вздыхая.
Поверить не могу, это же полнейший бред! Не может мне нравиться Стас. Мне вообще никто не может нравиться, нет у меня времени на парней! Всему этому должно быть какое-то другое объяснение…
Может, меня просто задело то, что именно я вытащила парня из переделки, рисковала жизнью да вообще, если бы не я, то Назарову размозжили бы череп битой, а Колю пристрелили. Я их спасла, а Элли просто торчала на улице. А слава всё равно досталась Макеевой.
Мне вовсе не нравится Стас.
Тогда почему, когда я смотрю в зеркало заднего вида на машину Коли, думая о том, что сладкая парочка сейчас обнимается и сюсюкается на заднем сидении, моё сердце каждый раз пронзают тысячи клинков?
И мне не хочется плакать. Я просто в ступоре из-за неожиданно накативших эмоций. И весь мир уходит на задний план, оставляя место лишь отвратительному безумию.
– Да чё с тобой? – не унимается Костя. – Всё ведь позади.
Пропускаю его слова мимо ушей, лишь сильнее стискивая пальцами руль. Мне уже плевать кто кого там наказал, я просто хочу домой. Забраться под одеяло и уснуть, забыв обо всех проблемах. Посплю, и всё пройдёт. Точно. Так и сделаю.
– Отвезу тебя в больницу, – спокойно говорю я. – Тачку оставлю на парковке. Дальше сам.
– А ты?
– Домой пойду, – бурчу себе под нос. – И не вздумай сваливать, тебе нужно рентген делать, вдруг перелом.
Он цокает языком.
– И что я скажу, по-твоему? – фыркает Назаров. – Машина сбила? Ментов вызовут. Подрался? Тоже ментов. Упал? Да, смачно так, что аж по асфальту харей проехался пару метров.
– Никто никого не вызовет. Отвезу тебя в нашу районную. Там всем плевать кто и как тебя отделал. На крайняк придумаешь что-нибудь.
Парень не отвечает, видимо, решив, что лучше послушаться. Перелом – это не ножевое, так просто не исправишь. Тем более, после прошлого раза у него осложнения начались, так что, надеюсь, хотя бы здесь Костя своевольничать не станет.
Костя прикрывает глаза и откидывается на спинку сидения, вытягивая ноги и расслабляясь. Вид у него потрёпанный, лицо в крови, одежда местами грязная и порванная. Такое чувство, что его каток переехал. А что было бы, если бы Элли не вызвала полицию, а я не рванула бы в дом? Или же прибежала на пару секунд позже? Назаров валялся бы там с пробитым черепом, как лежал тот парнишка, которого Костя ударил битой.
– Сильно болит? – бросаю короткий взгляд на его руку.
– Терпимо.
Когда мы добираемся до города, в кармане оживает сотовый, а на экране настойчиво начинает маячить имя «Элли». Только разговора с ней мне не хватало. Сбрасываю вызов, но подруга не сдаётся. У меня сейчас нет настроения ни с ем разговаривать.
Выключаю телефон, чтобы ничто не отвлекало от дороги, и прячу мобильник обратно в карман.
Мы долго едем через город, стоим в пробках, пытаясь не привлекать внимания и не нарушать правила дорожного движения, чтобы у ДПСников не было повода тормознуть машину. Ведь в таком случае нас заберут в участок. Назаров избит и травмирован, прав у меня нет, машина чужая.
До районной больницы мы добираемся без проблем. Оставив тачку недалеко от входа, я выбираюсь на улицу и осматриваюсь, дожидаясь, пока Костя последует моему примеру. Ему требуется время, чтобы справиться с дверью.
– Сам дойдёшь? – оцениваю его состояние.
– Да.
Мы стоим по разные стороны от машины и смотрим друг на друга, словно ожидая каких-то слов или признаний.
– Спасибо, – вдруг говорит парень, когда я уже собираюсь попрощаться. – Ну, за всё, – чуть мнётся. – Там… За помощь. И за штуку с пушкой…
– Обращайся, – не подумав, бросаю я. – Хотя, нет. Лучше не стоит. В любом случае, вали в больницу.
Костя усмехается, прижимая локоть к боку и придерживая его здоровой рукой.
– Да, мам.
Качнув головой, поднимаю руку, прощаясь, потому что сил говорить «пока» у меня нет и, оторвав взгляд от парня, ухожу прочь. На улице жара, но мне почему-то зябко. Только сейчас понимаю, что жутко хочется есть, выпить горячего чая и забраться под одеяло.
Но сначала нужно добраться до дома и убедиться, что отец заглядывал к нам и покормил бабулю. Надеюсь, она не спалила квартиру или не затопила соседей, хотя… что это я? Всегда ведь оставляю её одну, постоянно пропадая на работе. Если что, соседки за ней присмотрят, да и бабуля вечно сидит перед телевизором словно под гипнозом, под дулом пистолета не оттащишь от ящика.
В прочем, когда я добираюсь до дома, квартира оказывается в порядке, бабушка всё так же сидит перед телевизором, а за стенкой в очередной раз тётя Люба орёт на своего сына-разгильдяя. Устало сбросив ботинки, плетусь в свою комнату и заваливаюсь на кровать, чувствуя себя выжатым лимоном.
Я дома. Неужели всё это наконец-то закончилось? Этот длинный безумный день. Сейчас точно был последний раз, когда я помогала Назарову и Скворецкому. Хватит с меня приключений. На всю жизнь нагулялась. Уткнувшись носом в подушку, я думаю о Стасе, и неприятная волна скользит по моим лёгким.
Неужели, он действительно мне нравится?
Ну, в принципе… Парень красив. Всегда улыбается, приветлив, беспокоится о Косте как о брате. И общаться с ним приятно, не то, что с Назаровым. С последним мы постоянно ругаемся и злимся друг на друга.
Но Стас любит Элли.
Да и вообще, не собираюсь я уводить у лучшей подруги парня! Пусть у неё их и два. Это подло. Так что просто выброшу его из головы и буду заниматься своими делами.
Скоро сентябрь. Нужно накопить как можно больше денег, пока есть возможность, иначе зимой придётся сосать лапу.
Перевернувшись на другой бок, грустно смотрю в стену, прежде чем собрать остатки сил и подняться с кровати. Приму ванну, приготовлю поесть, а потом можно уже и поваляться.
Никого я не люблю и никто мне не нравится. И одной неплохо. У меня, вон, Пончик есть. Словно подтверждая мысли, притягиваю к себе тигрёнка и обнимаю, зарываясь под одеяло с головой. Подумаешь, запала на парня подруги. И не через такие трудности проходили. Так что справлюсь. Переболею и справлюсь.
Ложь 37. Стас
Удар. Кровь. Тупая боль. Смех. Музыка. Порошок. Удар по рёбрам. Разбитая губа. Слюни, смешанные с кровью. Разрывающаяся на части голова.
И, по сути, всё давно позади, но череп до сих пор сверлят дрелью неистово хохочущие черти. Закрываю глаза – вижу картинки. Пистолет в руках, бита, Назар на коленях. В ушах вибрирует хруст кости и громкий выстрел.
Костян не отвечает. Не могу до него дозвониться с того момента, как Элли настояла на «поехать домой, я ведь вызвала врача». Да и Ира трубу не берёт. Сговорились что ли?
– Милый, я сделала чай, – верещит Элли.
– Ага, спасибо.
Тупо пялюсь в телевизор, периодически замечая в тёмных участках своё отражение. Лицо осунулось, пластыри на скуле и брови, ссадины, покраснения, а под футболкой сочные синяки в районе ребер. Я будто не просыхал несколько дней подряд. А ещё язык постоянно цепляется за неприятно-режущий сломанный зуб. К счастью, брат ещё не в курсе мясорубки, в которой я побывал, так что всё в порядке. Пока что.
Макеева изящно ставит кружки на стеклянный столик и присаживается у меня под боком – машинально обнимаю девушку, продолжая пялиться в отражение на плазме. Оно смешивается с кадрами из фильма, образуя бешенный коктейль флэшбеков событий прошлой ночи, которые я никак не могу выбросить из головы.
Даже не притронувшись к чаю, целую Элли в макушку и с трудом встаю с дивана, успевая заметить скорчившееся от боли отражение.
– Ты куда? – возмущается.
Вымученно улыбаюсь.
– В туалет.
Элли расслабляется, но я чувствую на себе её пристальный прожигающий взгляд вплоть до самой ванной. И даже после, оказавшись в одиночестве, неприятное чувство продолжает преследовать. Прохладно, вибрирует тишина, стены давят как дьявольские тиски.
Облокотившись руками на холодную раковину, я снова вижу своё отражение. Потрёпанный зверь, волчьим взглядом смотрящий на обидчиков. Вблизи лицо вызывает ещё больше отвращения: синяки, ссадины, кожа бледного цвета. Смотреть тошно.
Отворачиваюсь.
Достаю сотовый из кармана спортивок и в очередной раз набираю Костяна. Абонент не отвечает или…
Чёрт.
Бросаю мобильник в раковину, морщась от резкого звука. Закрываю глаза и опускаю голову, пытаясь выбросить из мыслей всё, что произошло после благотворительного вечера.
Меня вырубили практически сразу после того, как уехали Назар с Ирой. Очнулся уже в загородном доме, руки связаны, ноги тоже. Голова гудит, идёт кругом, музыка разрывает на части.
Дима Максимов и Женя Антипов. Никогда с ними не общался: крутиться в их компашке настоящее самоубийство. Когда-нибудь их запрут далеко и надолго, даже деньги не смогут отмазать этих придурков от того, что они делают.
Наркотики, вечеринки, изнасилования, азартные игры, драки и прочее дерьмо, о большей части которой я даже не в курсе. Не удивлюсь, если на их руках есть парочка смертей.
Они хуже Назарова. По сравнению с ними, Костян белый и пушистый.
Максимов не собирался убивать меня, знал, что с моей семьёй опасно связываться. Парни хотели повеселиться, а после позвонить Костяну, чтобы выманить на встречу и «заставить почувствовать то, что испытал на себе Игорь Григорьев». Битой по затылку. Хоп. И всё.
Они не боялись меня. Знали, что я ничего никому не расскажу, потому что в таком случае придётся признаться, что это Костя отправил сына депутата в кому. В печальном исходе никто ни о чём молчать не стал бы. Погорели бы все. Вот парочка и развлекалась на славу.
Это даже не месть за друга в коме, а какой-то больной фанатизм.
Дорожки порошка на столе. Смех. Громкая музыка.
Снимки на камеру мобильника. Удары. Кровь.
Я сидел на том стуле несколько часов и ничего не мог сделать. Даже не думал, что меня кто-то хватится. Странно, что брат не поднял панику. Наверное, после благотворительного вечера решил не утруждаться и пропустить проверку «а-ля я папенькин сынок и обязательно приду в десять вечера, так что твоя задница должна быть дома». Сегодняшний визит станет для Тёмы сюрпризом.
Назаров, пистолет, бита.
«На колени или башку разнесу ему».
Незнакомый приятель Кости.
Ира.
Она знала, что нас хотят выловить парочка мажоров. Вот только до сих пор не могу понять, как именно Ольханская сдружилась с Назаровым.
И каким боком там оказалась Элли.
Сотовый неожиданно вибрирует, отчаянно мигая в раковине. Вздрагиваю. Медлю. Пристально вглядываюсь в экран, на котором настойчиво светится фотография Назарова.
– Да, – подношу мобильник к уху, встречаясь взглядом с потрёпанным парнем напротив.
Это не я. Кто-то другой.
– Стасян, ты как? – голос Кости бодрый и на удивление весёлый.
Даже обидно. Я здесь пытаюсь выбросить из головы произошедшее, а ему хоть бы что. Как будто обычная стычка на районе.
– В порядке, – парень напротив не оставляет меня в покое. Смотрит, скалится. – Как рука?
– Отлично, – довольно мурлычет. – Сломана. Гипс наложили, сказали, жить буду.
– Это хорошо. Я звонил тебе…
На заднем фоне шум улиц: машины и голоса людей смешиваются подобно коктейлю в дешёвом клубе, от которого потом мутит.
– Сорян. Мобильа накрылась. Взял у маман, всё равно не пользуется. Симки ток поменял. Я заскочу вечером? Поговорим.
– Ага.
– Ток свистни, когда твой брат уйдёт. Думаю, после десяти подъеду.
– Ага.
– Ну, всё, давай.
– Ага.
Сбрасывает.
Тишина.
Парень напротив пялится исподлобья как озлобленный щенок. И всё, что я могу: спрятать сотовый в карман и вернуться в объятия Элли, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей.
В любом случае, всё позади. Думаю, второй раз эти двое на нас не полезут, к тому же будут бояться, что я всё солью отцу. И тогда им точно конец. Ира же упоминала про изнасилование, верно? Тогда Максимов в курсе, что мы знаем их секрет. А Женя без команд Димы – пустое место. Беспокоиться не о чем…
***
– Плохо выглядишь, – кривится Назар, стоя у меня на пороге.
– Да ты тоже…
Осматриваю загипсованную руку и довольно-таки свежие ссадины на подозрительно счастливом лице.
– Что, где твоя кукла? – Костяну не нужно разрешение, чтобы зайти.
Прикрываю дверь и лениво плетусь к дивану.
– Элли? Домой пошла, – присаживаюсь, откидываюсь на спинку и вытягиваю ноги. – А братец свалил в Питер на три дня, так что отделался сегодня звонком.
– Это хорошо, – нагло заглядывает в холодильник. – Шибко до твоей рожи докапываться не станет. Уже придумал отмазку?
Пожимаю плечом. Друг этого, конечно же, не видит, но мне плевать.
– Скажу, подрался. Мне не привыкать.
Костя не отвечает. Хлопает дверца холодильника, раздаётся звук открывшейся банку «Пепси». Протяжное «Т-с-с» ещё несколько секунд вибрирует в дальнем конце разума.
– Знаешь, что, – друг заваливается в кресло, смотрит на банку, но не притрагивается к ней. – Мне, кажись, это. Ирка нравится…
Не успеваю сдержать смешок – вместо него получается хрюканье, которое я неумело пытаюсь скрыть за кашлем.
– Влюбился что ли? – не верю я.
– Не влюбился! – возмущается Назар. – Просто нравится. И ничего больше. Ты же знаешь, я отношения не завожу после бывшей.
После бывшей…
Ну, да. Была у него как-то девчонка, от которой Костян башку потерял. Юля, вроде. Я её не застал, появился уже после того, как они разошлись. Она ему с каким-то мажором изменяла, к тому же оказалась жертвой аварии, в которой погибла почти вся семья Назарова. Мутная история.
– Так сколько времени уже прошло, пора забыть её.
Друг молчит, но индикатор активности и позитива в нём заметно снижается.
– Да знаю я…
– И чё делать будешь? С Ирой. Она тебя, вроде, терпеть не может.
Пожимает плечом, делает три глотка из банки, откидывается на спинку стула.
– Да как-нибудь разберусь. Чё, к тёлкам не подкатывал что ли…
Ну-ну. Удачи. Ирка тебе не одна из куриц с вечеринки, готовая по щелчку прыгнуть в постель. Хотя, если уж Костян что-то решил, то точно не отступится. Надеюсь, не натворит ещё больших бед, а то расхлебывай потом бардак за ним.
– На счёт этих ребят, – резко меняет тему, и я не сразу понимаю, о ком речь. – Можешь не париться. Больше к нам не сунутся.
Молчу. Это он про Максимова?
– С чего ты так уверен?
Подозрительно как-то. Задумал что-то?
– Да так. Доходчиво поговорил с ними под конец, так что рисковать не станут. Может, на тусу сгоняем куда-нибудь? Отметим победу?
– Ой, иди сам куда хочешь, – отмахиваюсь. – У меня и так всё тело ноет.
Друг смеётся, удобнее устраивая на подлокотнике загипсованную руку. Устремляет взгляд на телевизор и замолкает. М-да. Как в старые времена, когда мы после неистовых драк сидели у меня и просто молчали. Давненько такого не было.
Ложь 38. Ира
Помните, я говорила, что проведу выходной в постели за просмотром какого-нибудь сериала или фильма, а, может быть, даже мультика? Лениво похрустывая отцовскими семечками, которые тот вечно не доедает по утрам, и попивая переслащённый чай? Так вот, нифига.
Проваляться без дела я смогла не больше часа, а фильм никак не заходил из-за посторонних мыслей и звонков Элли, которые каждый раз приходилось сбрасывать. Невозможно в таких условиях отвлечься от навязчивых воспоминаний и глупого накручивания. Стоит только вспомнить воссоединение Макеевой и Скворецкого, как сразу хочется что-нибудь сломать или, ещё лучше, залепить самой себе пощёчину. Так что лежать и ничего не делать – это не моё. Руки чешутся, на месте усидеть не получается, будто постель напичкали камнями. Принцесса, мать его, на кирпичах.
Привет. Меня зовут Ира Ольханская. И я пытаюсь избавиться от мыслей о Стасе с помощью генеральной уборки в квартире, которую ничто на свете уже не сможет привести в порядок. Сколько не убирай, всё равно помойка. Но моя, любимая, родная.
Старый компьютер с до дикости медленным интернетом, что я до капли высасываю из модема «Йота», радует и раздражает одновременно. Музыка и навязчивые сообщения от Элли, периодически щёлкающие в «Вконтакте», в руках тряпка, рядом ведро с водой, в комнате бабушки громко работающий ящик, на кухне кипящие пельмени. У меня нет даже секунды, чтобы подумать о чём-нибудь лишнем.
Полы выдраены. Пельмени для бабули сварены. Привет, стирка. Машинка давно уже не работает, так что приходится по старинке, руками. На новую денег нет, а починить старую мне уж точно не по силам.
В прочем, «насладиться» тяжёлой работой у меня не получается, ибо настойчивый звонок в дверь трелью вонзается в тело и заставляет смачно выругаться. Кого там ещё принесло? Папа что ли решил заскочить посреди дня? А, нет. Скорее всего, Макеева. Я ведь со вчерашнего вечера трубу не беру, волнуется, видимо, переживает. Но поговорить с ней в любом случае придётся, так что лучше это сделать сейчас, чем тянуть до последнего. Не в моих правилах убегать от проблем. Хотя, погодите-ка. Разве игнорирование телефонных звонков не является «избеганием проблем»?
Ополоснув руки, небрежно вытираю их о футболку и выхожу из ванной, неохотно приближаясь к двери. Даже не проверив личность гостя, поворачиваю ключ и открываю дверь ровно настолько, насколько позволяет цепь.
– Йоу.
Говорит человек, видеть которого я хочу меньше всего.
– Нет, – трясу головой, не в силах определиться: захлопнуть преграду или же всё-таки выслушать гостя. – Даже не смей просить меня о чём-то…
– Да я шаурму принёс, – Назаров шуршит пакетом, настойчиво маяча перед щелью, будто собираясь прямо так просочиться в квартиру. – И не одну. Типа, поблагодарить всё-такое, – медлю, всё ещё не решаясь впустить Костю. От него же проблем не оберёшься. Каждое появление парня заканчивается какой-то фигнёй. Но, блин. Шаурма… И я проголодалась как раз. – Не, если не хочешь, я сам…
– Ладно, заходи, – сдаюсь.
Закрываю дверь, снимаю цепочку и, всё ещё переполненная сомнениями, впускаю парня в квартиру. Выглядит Костя так себе: на гипсе парочка корявых неразборчивых надписей, сделанных чёрным маркером, некоторые ссадины на лице всё ещё опухшие, заметная болячка в уголке губ и фингал под глазом.
Назаров протягивает пакет, стаскивает кроссовки, оттягивая их ногой за пятку, и осматривается. Уже думаю, что парень скажет, мол, «ты что прибралась?» или «здесь так чисто», но вместо этого Костя спрашивает:
– Чё трубу не берёшь?
– А, – пожимаю плечом, даже разочаровываюсь. – Звук выключила, не слышала.
Киваю в сторону кухни и первой направляюсь туда.
– Чай будешь? – кладу пакет на стол и, не дожидаясь ответа гостя, хватаюсь за чайник.
– Ага, – присаживается, одной рукой вытаскивая четыре шаурмы и нелепо сминая пустой пакет. – Как дела-то?
– Нормально…
Не считая того, что каждую свободную секунду я вспоминаю Стаса и ненавижу себя за это. Говорят, все беды от девушек. Вот ни фига! От парней тоже проблем хватает.
– А ты как? Как рука? – достаю кружки, пакетики с чаем, сахар.
– Жить буду, – его ноги широко раздвинуты, а загипсованная рука висит на уже грязном бинте, перекинутом через шею подобно автомату – я вижу это, когда оборачиваюсь, чтобы сесть за стол.
«Это хорошо», – мысленно соглашаюсь, но сказать вслух забываю, а потом уже момент упущен и смысла во фразе нет.
– Как Стас? – спрашиваю я, и сердце на имени парня пропускает удар.
Зачем я про него спросила? Вот нафига? И почему всё внутри так неприятно скручивается в ожидании ответа?
– Да жив, чё с ним будет, – Назаров берёт шаурму и неумело открывает её. – Дома сидит. Блонди кудахтает над ним второй день…
Так, Элли с ним?
Удар под дых, и слова подобно бусинам разлетаются по полу. Отскакивают, прыгают, сталкиваются друг с другом и затихают.
Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, тянусь к шаурме и разворачиваю обёртку: приятный запах «кошки» проникает внутрь, заставляя желудок скрутиться. Как долго я прибиралась в доме? С утра ничего не ела, даже пельмех не отведала. И теперь, сидя за столом напротив Назарова, чувствую себя невероятно уставшей. Тело ломит, руки не слушаются, голова идёт кругом, хочется завалиться в постель и страдать. Всё-таки без стиральной машинки жить грустно.
– Твой батя-то не заявится? – интересуется парень, откусывая огромный кусок шаурмы (которую купил мне!).
– Не должен, – говорю. – Работает сегодня. Хотя, кто его знает. Вечно без предупреждения заваливается. Прям как ты.
– А я звонил! – возмущается с набитым ртом. – Ты не отвечала.
Отмахиваюсь. Это надо ещё проверить, звонил он или нет. В прошлый раз как-то парень не додумался набрать меня и сообщить о том, что Стас пропал. Я хоть подготовилась бы морально к его приходу.
Чайник закипает как раз в тот момент, когда я расправляюсь с невероятно вкусной шаурмой, и приходится собрать остатки сил, чтобы приготовить обещанный чай. Хотя по виду Кости, ему уже нафиг он не сдался. Довольная морда, схомячившая один из моих подарков, похожа на обожравшегося кота.
– Ты вообще надолго? – интересуюсь я, поставив перед Костей кружку.
– В смысле?
– Ну, торчать тут долго будешь, – присаживаюсь напротив. – Мне ещё стирать…
– Так поставь машинку, – пожимает плечом, шумно отхлёбывая горячий напиток. – Уже выгоняешь что ли? Даже чай не дала допить.
Фыркаю, поджимая под себя ноги, несколько секунд дую на чай, пытаясь остудить его, а потом шумно вздыхаю.
– Машинка сломалась. Я руками, – безразлично отвечаю.
– Ну, ты чё, мать, – кривится парень. – Давай, починю. Я свою знаешь сколько латал, сейчас пашет как лошадка.
– Ага, с одной рукой-то? Иди домой лучше, отдыхай, – смеюсь я. – Я и сама здесь справлюсь.
– Ну, да, – поникает Назаров, задумчиво почесав нос. – Короче, как снимут гипс, я тебе её сделаю. Или там всё плохо?
Пожимаю плечом.
– Да течёт там. И ещё какая-то фигня трещит постоянно, после чего всё вырубается. Погоди, не надо мне её чинить, – вдруг возмущаюсь. – Сама разберусь.
Мне только помощи Назарова не хватало. Если будет часто ошиваться здесь, соседи слух пустят, а потом ещё и до отца информация дойдёт. Начнёт расспрашивать, копаться, может, даже до секрета парней доберётся. Мне такие проблемы не нужны.
– Ну, ниче, посмотрю потом. Хотя два месяца придётся эту шнягу носить. Может, попрошу кого зайти… Хотя и с одной рукой справлюсь.
– Да ничего не надо… – бурчу я, но парень меня уже не слушает.
Блин, приехали. Зачем только сказала, что машинка не работает?
– Короче, разберёмся, – снова хватается за чай. – Может, ещё что починить?
– Да ничего не надо!
Игнорит.
Шумно вздохнув, потираю переносицу. Теперь же не отвяжешься… Пристанет как банный лист, а потом ещё и Стаса притащит. За что мне такое счастье? Как будто других проблем не хватает…
Ложь 39. Стас
– Пусечка моя, – слащаво тянет Элли.
Нагло обхватывает мою талию руками, прижимается грудью к спине. Нахалка. Рёбра всё ещё ноют, даже когда просто смеюсь.
– Помочь?
Заглядывает через плечо, окидывая взглядом стол. Помочь? Да она картошку-то чистить не умеет, не то что мясо готовить. Я же за время проживания в одиночестве давно приспособился к готовке. К тому же у меня есть неплохой учитель в лице Назара.
– Не, я сам, – улыбаюсь.
Поворачиваю голову, чтобы поцеловать девушку, и та послушно встаёт на носочки, приникая к моим губам. Сладкая. Отстраняется, хлопает меня по заднице, смеётся. А смех заливистый, звонкий, пробирается в душу и плавится внутри подобно шоколаду.
Каким-то я до слащавости романтичным становлюсь рядом со своей девушкой. Вечно вспоминаю слова Костяна. «Под каблуком».
Нет. Не под каблуком. Просто Назар не понимает, что значит по уши влюбиться в кого-то. Так сильно, что сносит крышу, улыбка расплывается от одной лишь мысли о ней, руки так и тянутся, чтобы сделать приятное, подарить что-то, купить, заставить улыбаться. Ты ею дышишь, думаешь только о ней, живёшь ею. И даже когда она не рядом и даже если занят чем-то другим. Мы как две половинки, как белое и чёрное, как виски и «Кола», орехи и шоколад, торт и вишенки.
– Ирка уже два дня на звонки не отвечает, – жалуется блондинка, заваливаясь на диванчик. – Представляешь? Я ей звоню-звоню, переживаю, а она сбрасывает. Не понимаю, что я сделала не так? Может, купить ей что-нибудь? Подарочек? Задобрю её? Точно! Только вот что ей купить…
– Может, ты просто сгоняешь к ней домой и поговоришь? – предлагаю я. – Обсудите то, что произошло. А вместо дорогих штучек купи ей что-нибудь вкусное.
– Вкусное? – Элли садится, задумчиво кривясь. – Думаешь, ей понравится? Может, лучше купить что-то из одежды? Или сумочку… А, может, просто денег подкинуть…
Вздыхаю. Макеева точно мыслит в неправильную сторону.
– Да просто купи торт какой-нибудь. Что она там любит-то? Зайди в «Мак» или в «Чикен», накупи там ништяков всяких. И всё.
Блондинка кривится.
– Это же вредно! – писклявым голосом возмущается Элли, поднимаясь на ноги. – Ты хоть знаешь, из чего в этих забегаловках готовят? Столько всякой ерунды в еду запихают, что будь здоров! Тогда уж лучше закажу из какого-нибудь ресторана…
Вот же блин. В каком месте у этой девушки логика? Дураку же понятно, что Иру едой из дорогого ресторана не впечатлишь.
– Блин, зай, – откладываю нож и поворачиваюсь к Элли. – Сделай так, как я тебе сказал, и точно задобришь свою подругу.
Блондинка скрещивает на груди руки и смотрит на меня с таким видом, словно я предлагаю ей убить соседского кота. Несколько секунд мы играем в «гляделки», а после Макеева сдаётся и шумно вздыхает.
– Ладно! Уговорил, – обижается. Да на что, блин?! – Но, если ей не понравится, скажу, что идея твоя.
Пожимаю плечом, мол, без проблем, и возвращаюсь к мясу. Я бы, если честно, тоже не отказался от какого-нибудь гамбургера или картошки-фри, вот только в моих руках говядина, и нужно поставить её в духовку, пока желудок не начал завывать.
Но вместо моего живота завывать начинает мобильник. Требуется время, чтобы ополоснуть руки и добраться до телефона. Тот уже оказывается в наглых пальчиках Элли с красными яркими ногтями.
– «Пиздобратец»? – хмыкает блондинка, и я кривлюсь.
Вот только его не хватало.
– Ага, – забираю мобильник, пока Макеева не сглупила и не решила ответить на звонок. – Если ты звонишь, чтобы проверить меня, то не волнуйся. Сижу дома, готовлю говядину. Если бы ты только мог почувствовать этот превосходный аппетитный запах… – с ходу говорю я, возвращаясь обратно к столу.
Оцениваю состояние мяса и удовлетворительно хмыкаю. Осталось только приправить и запихнуть в чудо-печку.
– Не смешно, – голос Артёма как обычно недовольный. – Я возвращаюсь завтра вечером. Надеюсь, в моё отсутствие ничего не случилось.
Ну, конечно же, ничего. Меня всего лишь похитили два богатеньких идиота, избили, держали привязанным к стулу несколько часов и даже воды не предложили. А так всё замечательно!
– Ну, круто, – безразлично. – Поздравляю. Наверное, отлично повеселился.
Тишина.
– Выпендриваться будешь перед своими подружками, – деловито заявляет брат. – Отец возвращаться лишь в сентябре, так что дай только повод. Один косяк и…
– Да, да, – отмахиваюсь. – Нажалуешься папочке и отправишь меня в страшную военную академию, – смешно меняю голос. – Я понял. Косяков не будет, – по крайней мере, ты о них не узнаешь, – так что можешь не волноваться.
– Я уж надеюсь.
Тишина.
Сбрасывает первым. Вот же гад! Вздохнув, убираю сотовый в карман шорт и возвращаюсь к мясу. И чего он звонил? Сообщить, что завтра приезжает? Или же надеялся припугнуть? А, наверное, вернётся раньше, чтобы проверить, как я себя веду. То же мне, Шерлок.
– Ты не говорил, что у тебя есть брат, – голос Элли тих и мелодичен.
Она подходит ко мне и облокачивается бедром о стол. Легко улыбается.
– Да как-то возможности не было, – пожимаю плечом. – К тому же мы с ним не особо ладим.
Девушка молчит, неловко осматривая стол, запачканный мукой, специями и приправами. Почему-то становится неуютно и даже совестно. Ничего лучше не придумав, я пачкаю её аккуратный курносый носик в муке. Элли фыркает как кот и отстраняется, а потом толкает меня в бок.
– Дурачок!
Уходит, пытаясь привести себя в порядок. Ну, вот, теперь будет пудриться полвечера. Ну, хотя бы с вопросами доставать не станет, я ведь так и не рассказал про свою семью и настоящую фамилию. Либо Элли ещё не догадалась об этом (что вероятнее всего), либо догадалась и молчит (что маловероятно, потому что блондинка молчать уж точно не станет).
Нужно выбрать подходящий момент и раскрыть карты, но точно не сегодня…
Потому что впереди у меня вкусный ужин и интересный фильм, который мы с Элли собираемся посмотреть. И портить этот вечер нудными разговорами и разборками как-то не особо хочется.
Ложь 40. Ира
Я проспала – осознание этого приводи в ужас лишь через несколько секунд после пробуждения. Видимо, проснувшись в первый раз, я случайно выключила будильник, вместо того чтобы отложить его на десять минут. И что теперь? Никакого душа, плотного завтрака и косметики. Последней, к счастью, я пользуюсь редко.
