Марк Твен
Похождения Тома Сойера

Глава XXVI

Дом с привидениями. – Спящие духи. – Ящик с золотом. – Отравленное счастье.

На другой день около полудня мальчики вернулись к сухому дереву за инструментами. Тому не терпелось идти в заколдованный дом; Гек, по-видимому, тоже был не прочь, но вдруг сказал:

– Послушай, Том, а ты знаешь, какой у нас день сегодня?

Том мысленно перебрал дни недели и вдруг растерянно взглянул на Гека.

– Вот так штука! А ведь я и не подумал об этом.

– Я тоже, но сейчас мне вдруг пришло в голову, что сегодня пятница.

– Вот как нужно остерегаться! Мы бы могли попасть в знатную переделку, если бы затеяли такую штуку в пятницу.

– Могли бы! Скажи лучше, наверное попали бы. Есть счастливые дни, только не пятница.

– Всякий дурак это знает. Ты не первый открыл это, Гек.

– А разве я говорил, что первый. Да, пятница – это еще не все. Я видел сегодня ночью прескверный сон – крысы снились.

– Да ну? Дурной знак. Дрались они?

– Нет.

– Ну, это хорошо, Гек. Если не дрались, то это значит только, что беда может случиться. Надо держать ухо востро и остерегаться. Бросим это дело сегодня и давай играть. Слыхал ты о Робине Гуде?

– Нет. Какой такой Робин Гуд?

– Это был один из самых великих людей, какие только были в Англии, – и самый лучший. Он был разбойник.

– Здорово!.. Хотел бы и я быть разбойником. Кого он грабил?

– Только шерифов, да епископов, да богачей и королей и прочих подобных. А бедных он никогда не обижал. Он их любил. И делился с ними всем поровну.

– Вот славный малый.

– Еще бы. О, он был самый благородный человек, какие только жили на свете. Теперь уже нет таких людей, верно говорю. Он мог одолеть любого человека в Англии, завязав себе одну руку на спину; и попадал из своего тиссового лука в десятицентовую монету за полторы мили.

– Что за тиссовый лук?

– Не знаю. Какой-нибудь лук. Если ж ему удавалось только задеть монету за край, то он бросал лук на землю и давай плакать и ругаться. Будем играть в Робина Гуда – игра знатная! Я тебя научу.

– Идет.

Они играли в Робина Гуда до сумерек, время от времени поглядывая на заколдованный дом и обмениваясь замечаниями о завтрашних планах и возможностях. Когда же солнце склонилось к западу, пошли домой, пересекая длинные тени деревьев, и вскоре скрылись в рощах Кардижского холма.

В субботу, незадолго до полудня, мальчики снова были у сухого дерева. Они покурили и поболтали, лежа в тени, потом порылись немного в своей последней яме, не потому чтобы питали особенные надежды, но Том говорил, что часто люди бросали поиски, не дорывшись каких-нибудь шести дюймов до клада, а потом являлся кто-нибудь другой и добывал сокровища, копнув раз или два. Однако и на этот раз ничего не вышло, так что мальчики закинули свои заступы на плечи и ушли, сознавая, что они не шутили с фортуной, но исполнили все, что требуется от кладоискателей.

Когда они добрались до заколдованного дома, было что-то настолько томительное и зловещее в мертвой тишине, царившей здесь, под палящими лучами солнца, что-то настолько гнетущее в его одиночестве и разорении, что они сначала не решались войти. Потом прокрались к двери и робко заглянули в нее. Увидели комнату с земляным, поросшим травою полом и бревенчатыми стенами, старый очаг, окна без рам, ветхую лестницу и повсюду клочья паутины. Они тихонько вошли, взволнованные, разговаривая шепотом, прислушиваясь к малейшему звуку, готовые дать стрекача при первой тревоге.

Понемногу они освоились с местом, несколько ободрились и принялись с любопытством осматривать комнату, восторгаясь собственной смелостью и дивясь ей. Им захотелось заглянуть и наверх. Правда, это отрезало бы им путь к отступлению, но они подзадоривали друг друга, и кончилось, разумеется, тем, что инструменты были брошены в угол, а мальчики отправились наверх. Наверху их встретила та же картина разрушения. В углу стоял шкаф, обещавший нечто таинственное, но обещание оказалось лживым – шкаф был пустой. Теперь они совсем расхрабрились и были в ударе. Они собирались спуститься вниз и приняться за работу, как вдруг…

– Ш-гя-ш! – произнес Том.

– Что такое? – шепотом спросил Гек, побелев от страха.

– Ш-ш-ш! Вот! Слушай!

– Да! Ох, плохо дело! Убежим!

– Тише! Не шевелись! Идут прямо к двери.

Мальчики растянулись на полу, прильнув к щелям, и ждали, замирая от страха.

– Остановились. Нет – идут. Вот они. Молчи, Гек, ни гу-гу. Господи, дернуло же меня сюда забраться.

Вошли двое мужчин. Оба мальчика сказали про себя:

– Это глухонемой старик, Испанец, который заходил раза два в деревню, – другого же я никогда не видел раньше.

«Другой» был оборванный, лохматый субъект, наружность которого не представляла ничего приятного. Испанец был закутан в серапе; седые волосы длинными прядями спускались из-под широкополой шляпы, смешиваясь с седыми косматыми бакенбардами; он носил зеленые очки. Входя в комнату, «другой» говорил что-то вполголоса и продолжал свою речь, когда они уселись на полу против двери, спиной к стене. Он перестал остерегаться и заговорил громче:

– Нет, я обдумал все, и не по нутру мне это дело. Опасно.

– Опасно! – проворчал глухонемой Испанец, к величайшему изумлению мальчиков. – Баба!

При звуках этого голоса мальчики так и вздрогнули! Это был голос индейца Джо! Последовало минутное молчание. Затем Джо сказал:

– Чем оно опаснее той штуки, на днях, а ведь удалось.

– Это другое дело. То было далеко за рекой, кругом и жилья никакого нет. Никому бы и в голову не пришло, что мы там орудуем, прежде чем все было кончено.

– Ну, а не опасно разве нам приходить сюда днем? У всякого, кто нас заметит, возникнет подозрение.

– Знаю. Да деваться-то нам некуда было после той штуки. Я был рад уйти из этой дыры. Еще вчера бы ушел, если б не проклятые мальчишки. Нельзя было и носа высунуть отсюда, пока они играли там на холме.

«Проклятые мальчишки» снова содрогнулись при этом замечании и порадовались, что им вспомнилась пятница, заставившая их отложить предприятие на день. В глубине души они жалели, что не отложили его на год. Те двое между тем достали какую-то провизию и принялись закусывать. После долгого молчания и размышления Джо сказал:

– Слушай, приятель, ты можешь отправляться восвояси, вверх по реке. Подожди там, пока я дам тебе знать. Рискну еще раз пробраться в деревню на разведку. Мы оборудуем эту «опасную» штуку, когда я все высмотрю и дождусь благоприятного случая. А тогда в Техас! Вместе отправимся!

Этот план был принят. Затем оба стали зевать, и индеец Джо сказал:

– Смертельно спать хочется! Твоя очередь сторожить.

Он растянулся на траве и вскоре захрапел. Товарищ толкал его раза два, и он затих. Вскоре и сторож начал клевать носом; голова его клонилась все ниже и ниже; теперь оба начали храпеть.

Мальчики с облегчением перевели дух. Том шепнул:

– Теперь попытаем счастья – идем!

– Не могу, – ответил Гек, – я умру, если они проснутся.

Том настаивал, Гек упирался. Наконец Том встал тихонько и неслышно пошел один. Но при первом же его шаге ветхие половицы так отчаянно заскрипели, что он присел полумертвый от страха. Он не решился повторить попытку. Мальчики лежали, считая медленно тянувшиеся минуты, пока им не стало казаться, что время уже умерло и сама вечность состарилась; наконец они с радостью заметили, что солнце заходит.

Один из спящих перестал храпеть. Индеец Джо приподнялся, осмотрелся, взглянул с угрюмой усмешкой на своего товарища, голова которого лежала на коленях, толкнул его ногою и сказал:

– Эй! Хорош сторож!

– Все благополучно, ничего не случилось! Эк ведь, никак я заснул?

– Не без того. Однако пора и трогаться. Что мы будем делать с добычей, которая у нас тут хранится?

– Не знаю, – оставим здесь, как всегда делали. Незачем и трогать ее, пока не двинемся на юг. Шестьсот пятьдесят долларов серебряной монетой весят изрядно.

– Да, ладно, зайти сюда будет недолго.

– Конечно, только зайдем лучше ночью, как и раньше делали.

– Да, но вот в чем дело – времени, пожалуй, пройдет немало, прежде чем мне удастся устроить ту штуку; мало ли что может случиться – место здесь ненадежное; надо запрятать поосновательнее и закопать поглубже.

– Хорошо придумано, – ответил товарищ. Он прошел на другой конец комнаты, поднял один из кирпичей у задней стенки печи и вытащил оттуда мешок, звякнувший очень приветливо. Он достал из него двадцать или тридцать долларов для себя и столько же для индейца Джо и передал последнему мешок. Джо стоял на коленях в углу и рыл землю ножом.

Мальчики в одно мгновение забыли свои страхи и бедствия. Горящими глазами следили они за каждым движением. Вот оно, счастье-то, такое ослепительное, что и представить себе трудно. Шестьсот долларов – да ведь этого довольно, чтобы обогатить полдюжины мальчиков! Представлялся случай найти клад при самых благоприятных условиях – не придется ломать голову, где рыть. Они то и дело подталкивали друг друга локтем – красноречивые толчки, значение которых нетрудно было понять, так как они означали: теперь ты рад, что мы здесь?

Нож Джо наткнулся на что-то.

– Эге! – сказал он.

– Что там такое? – отозвался его товарищ.

– Гнилая доска, – нет, кажется, сундук. Засунь-ка руку, посмотрим, что там такое. Суй смелей, я пробил дыру.

Тот засунул руку и вытащил ее обратно.

– Деньги, брат.

Оба стали рассматривать пригоршню монет. Это было золото. Мальчики наверху были в неменыпем волнении и восторге.

Товарищ Джо сказал:

– Мы живо выроем его. Тут в углу за печкой валяется старый заржавленный заступ – я сейчас его видел.

Он побежал и принес заступ и кирку мальчиков. Индеец Джо взял заступ, внимательно осмотрел его, покачал головой, что-то пробормотал себе под нос и принялся рыть.

Скоро сундучок был отрыт. Он был невелик, окован железом и, вероятно, очень прочен в свое время, прежде чем медленная работа времени разрушила его. Товарищи в безмолвном упоении любовались сокровищем.

– Тут, брат, несколько тысяч долларов, – сказал индеец Джо.

– Я не раз слыхал, что шайка Морреля работала здесь одно лето, – отвечал незнакомец.

– Я тоже слыхал, – подтвердил индеец Джо, – да оно и похоже на их работу.

– Теперь тебе нет надобности проделывать ту штуку, о которой ты говорил.

Метис нахмурился.

– Не знаешь ты меня, – сказал он. – Или дела не знаешь. Тут не грабеж, а месть! – Глаза его загорелись злобой. – Мне понадобится твоя помощь. Покончим – тогда в Техас. Ступай к своей Нэнси и ребятишкам и жди, покуда не дам тебе знать.

– Ладно, будь по-твоему. Что же мы будем делать с этим, опять зароем?

– Да. – (Восторг наверху.) – Нет, клянусь великим Сахемом, нет! – (Глубокое уныние наверху.) – Я было и забыл. На заступе-то была свежая земля. – (Мальчики оцепенели от ужаса.) – Как сюда попали заступ и кирка? С какой стати на них свежая земля? Кто их принес и куда он девался? Ты ничего не слышал, никого не видел? Мы зароем, а тот опять явится и увидит, что тут рыли землю. Нет, это не подходит… не подходит. Унесем в логовище.

– Да, конечно! Я не сообразил сразу-то. Ты разумеешь номер первый?

– Нет, номер второй, под крестом. Первый не подходит – людно очень.

– Ладно. Ну, теперь стемнело, можно и тронуться в путь.

Индеец Джо встал и обошел комнату, осторожно выглядывая в окна. Затем он сказал:

– Кто бы мог принести сюда эти инструменты? Нет ли кого наверху?

У мальчиков дух захватило. Индеец Джо взялся за нож, постоял минуту в нерешительности, затем направился к лестнице. Мальчики вспомнили о шкафе, но у них не хватило силы. Заскрипели ступеньки, безвыходность положения вернула решимость мальчикам, они хотели было кинуться в шкаф, но в эту минуту гнилые ступеньки затрещали, и индеец Джо обрушился вниз вместе с обломками развалившейся лестницы. Он встал, ругаясь, а товарищ сказал ему:

– Да брось, о чем хлопочешь? Если там есть кто-нибудь, так и пусть сидит, какое кому дело? Если захочет соскочить вниз и сломать себе шею, нам-то что? Через четверть часа будет совсем темно, и пусть кто хочет выслеживает нас, сделай одолжение. Я думаю, что тот, кто принес эти вещи, принял нас за чертей или духов, или что-нибудь подобное. Бьюсь об заклад, что он удрал.

Джо поворчал немного, но согласился со своим приятелем, что им нужно воспользоваться тем, что еще светло, чтобы выбраться отсюда. Немного спустя они вышли из дома и направились к реке со своим драгоценным сундучком.

Том и Гек встали, разбитые, но чувствуя огромное облегчение, и следили за ними в щели дома. Выслеживать? Где уж тут – они были рады, что им удалось спуститься вниз, не сломав себе шеи, и отправиться домой по дороге через холм. Они мало говорили, так как сердились на самих себя – нелегкая их дернула принести лом и заступ. Не будь инструментов, у индейца Джо не возникло бы никакого подозрения. Он спрятал бы здесь и золото, и серебро в ожидании того дня, когда ему удастся осуществить свою «месть», а затем имел бы удовольствие убедиться, что денег и след простыл. Несчастная, несчастная была выдумка притащить сюда инструменты! Они решились не спускать глаз с Испанца, когда он явится в деревню искать случая для своей мстительной затеи, а затем проследить за ним до номера второго, где бы он ни был.

Вдруг страшная мысль мелькнула у Тома.

– Месть? Не нам ли он собирается мстить, Гек?

– Ой, не говори, – сказал Гек, готовый лишиться чувств.

Они стали обсуждать этот вопрос, и когда входили в деревню, то согласились, что он не может иметь в виду никого другого, кроме Тома, потому что только Том давал показание на суде.

Очень, очень мало утешения находил Том в мысли, что опасность грозит ему одному. В компании, думалось ему, было бы не так жутко.

Глава XXVII

Сомнение, подлежащее устранению. – Юные сыщики.

Последнее приключение тревожило в эту ночь сон Тома страшными видениями. Четыре раза он держал в руках сокровище, и четыре раза оно расплывалось в ничто между его пальцами, когда сон покидал его, и он возвращался к суровой действительности с ее неудачей. Когда он проснулся рано утром и стал вспоминать подробности своего великого приключения, они показались ему замечательно тусклыми и далекими, как будто это случилось в другом мире или в давно минувшие времена. Ему пришло в голову, что и само великое приключение, пожалуй, было только сном! Сильным аргументом в пользу этого предположения служило количество монет, виденное им, чересчур громадное, чтобы быть реальным. Том еще никогда не видывал более пятидесяти долларов в одной куче и подобно всем мальчикам своего возраста и общественного положения воображал, что всякие упоминания о «сотнях» и «тысячах» только фантастические украшения слога и что таких сумм вовсе не существует на свете. Он никогда не предполагал серьезно, что такая огромная сумма, как сотня долларов, может оказаться настоящей, подлинной, притом сосредоточенной в одних руках. Если бы анализировать его понятия о кладах, то оказалось бы, что ему представляется пригоршня мелкой десятипенсовой монеты и мерка какой-то другой, смутной, великолепной и неосязаемой.

Однако все подробности приключения выступали все яснее и отчетливее по мере того, как он думал о них, так что в конце концов он стал склоняться к мнению, что это, пожалуй, и не был сон. Надо было разрешить сомнение. Он наскоро позавтракал и побежал искать Гека.

Гек сидел на шкафуте плоскодонного судна, рассеянно болтая ногами в воде, и выглядел очень меланхолически. Том решил, что предоставит ему первому завести речь об этом предмете. Если Бог не сделает этого, то, значит, приключение было только сном.

– Эй, Гек!

– Сам ты эй!

Минутное молчание.

– Том, если бы мы оставили эти проклятые инструменты у сухого дерева, деньги были бы наши. Каково это подумать!

– Значит, это не сон, значит, это не сон. А мне почти хотелось, чтобы это был сон. Ей-ей, хотелось.

– Что – не сон?

– Да вчерашняя история. Я было подумал, что это был сон.

– Сон! Не развались вчера лестница, узнал бы ты, какой это был сон! Мне всю ночь мерещилось, что этот пучеглазый испанский черт лезет на меня, пропади он пропадом!

– Нет, не пропади. Надо его найти! Выследить деньги!

– Никогда мы его не найдем, Том. Такая удача два раза не бывает. Да мне бы и страшно было встретиться с ним, как ты себе хочешь.

– Да и мне тоже; а все-таки я хочу встретиться с ним и проследить за ним – до номера второго.

– Номер второй; да, так. Я думал об этом. Только ничего не придумал. А по-твоему, что это такое?

– Не знаю. Мудрено. Послушай, Гек, может быть, это номер дома?

– Ну вот! Нет, Том, это не то. А если то, так, значит, в нашем захолустье его и искать нечего. У нас и номеров-то нет.

– Да, это правда. Дай-ка подумать минутку. Вот что, это номер комнаты в гостинице, понимаешь?

– А ведь верно! Здесь всего две гостиницы. Можно живо узнать.

– Подожди меня здесь, Гек, пока я сбегаю.

Том немедленно отправился на разведку. Он не любил показываться в обществе Гека в публичных местах. Через полчаса он вернулся. В лучшей гостинице номер второй был давно уже занят молодым юристом, который и теперь жил там. В другой, простой таверне, номер второй был окружен тайной. Сынишка хозяина сообщил, что комната постоянно на замке, что он ни разу не видал, чтобы кто-нибудь входил или выходил из нее иначе, как ночью; не знает, почему это так, не слишком интересуется этим; склонен объяснять тайну тем, что в комнате водятся духи; в прошлую ночь заметил в ней свет.

– Вот что я узнал, Гек. Думаю, что это и есть номер второй.

– Пожалуй, что так, Том. Что же мы будем делать?

– Дай подумать.

Том думал долго. Наконец сказал:

– Вот что я тебе скажу. Задняя дверь номера второго – та самая дверь, которая выходит в тупичок между харчевней и кирпичным складом. Собери все дверные ключи, какие только можешь достать, а я возьму все тетины, и в первую же темную ночь мы попробуем, не подойдет ли какой-нибудь к той двери. Да высматривай тем временем индейца Джо: он, помнишь, говорил, что побывает в деревне, чтобы поискать случая отомстить. Если увидишь его, ступай за ним; и если он не пойдет в номер второй, значит, это не то место.

– Господи, не пойду я за ним!

– Да ведь это наверное будет ночью. Он и не заметит тебя, а если и заметит, то вряд ли что подумает.

– Ну, если будет темно, то я, пожалуй, попробую выследить его. Не знаю… не знаю. Попытаюсь.

– А я так непременно буду следить за ним, если будет темно, Гек! Что, если он убедится, что не может отомстить, а придет прямо за деньгами?

– Верно, Том, верно. Я буду следить за ним; верное слово, буду!

– Ну, вот, молодец! Смотри же, не робей, Гек, а я не оробею.

Глава XXVIII

Покушение на номер второй. – Гек на страже.

Вечером Том и Гек были готовы к своему предприятию. Они бродили по-соседству с таверной до девяти часов: один наблюдал издали за тупиком, другой – за входом в таверну. Ночь обещала быть ясной, и Том отправился домой, условившись с Геком, что, если сильно стемнеет, тот придет за ним и замяукает, а он выберется из дома попробовать ключи. Но ночь оставалась ясной, и Гек, прокараулив до двенадцати часов, ушел спать в пустую бочку из-под сахара.

Во вторник мальчикам так же не везло. В среду тоже. Но в четверг ночь сулила большой успех. Том вовремя выбрался из дома, захватив с собой старый теткин жестяной фонарь и полотенце, чтобы закрывать его. Он спрятал фонарь в бочке Гека, и оба принялись сторожить. За час до полуночи харчевня закрылась, и свет в ней (единственный в этой части деревни) погас. Испанец не показывался. Никто не входил и не выходил из тупика. Все, казалось, благоприятствовало предприятию. Ночь была темная, глубокая тишина нарушалась изредка лишь отдаленными раскатами грома.

Том взял фонарь, зажег его в бочке, тщательно завернул в полотенце, и оба искателя приключений прокрались в темноте к харчевне. Гек остался на страже у входа в тупик, а Том пошел дальше. Потянулось томительное время ожидания, камнем давившее душу Гека. Ему захотелось, наконец, увидеть свет фонаря, – он испугался бы, но по крайней мере узнал бы, что Том еще жив.

Ему казалось, что прошли уже целые часы с тех пор, как Том скрылся. Наверное, ему сделалось дурно; а может статься, он и умер; может статься, у него сердце разорвалось от ужаса и волнения. В своей тревоге Гек все дальше и дальше подвигался по переулку, пугаясь всевозможных ужасов и ежеминутно ожидая какой-нибудь катастрофы, от которой тут же свалится бездыханным. До этого и так уж было недалеко, потому что дыхание у него прерывалось, а сердце колотилось так, что грозило лопнуть. Вдруг блеснул свет, и Том промчался мимо него.

– Беги! – крикнул он, – спасайся!

Повторять не было надобности; довольно было и одного окрика; Гек уже мчался со скоростью тридцати или сорока миль в час, не дожидаясь повторения. Мальчики остановились только у заброшенной бойни, на другом конце деревни. Едва успели они укрыться в этом убежище, как разразилась гроза и хлынул дождь. Отдышавшись, Том сказал:

– Гек, это было ужас что такое! Я попробовал два ключа, как только мог тише; но они так звенели, что я еле дышал от страха. И ни один не повернулся в замке. Тут я как-то, сам не замечая, что делаю, повернул ручку, – гляжу, а дверь открыта. Она не была на замке! Я влез в комнату, уронил полотенце, и – о, дух великого Цезаря…

– Что?.. Что ты увидел, Том?

– Гек! Я чуть не наступил на руку индейцу Джо!

– Да ну?

– Да. Он лежал тут, спал на полу, раскинув руки.

– Что же ты сделал? Он не проснулся?

– Нет, и не шелохнулся. Пьян, должно быть. Я подобрал полотенце и побежал!

– Я бы не вспомнил о полотенце.

– Ну, а я вспомнил. Тетка задала бы мне перцу, если бы я потерял его.

– А сундучок видел?

– Гек, я не осматривал комнату, не до того было. Не видел я ни сундука, ни креста. Ничего не видел, кроме бутылки и оловянной кружки на полу возле индейца Джо! Да, заметил также два бочонка и груду бутылок. Понимаешь теперь, какие духи водятся в этой комнате?

– Какие?

– Ну, духи виски! Может быть, во всех харчевнях Друзей Трезвости имеются такие комнаты, а, Гек?

– Пожалуй, что и так. Кто бы мог подумать! Но послушай, Том, если индеец Джо пьян, то теперь самое подходящее время утащить шкатулку.

– Именно! Попытайся!

Гек вздрогнул.

– Н-да… нет, я не решусь…

– И я не решусь, Гек. Одной бутылки возле индейца Джо мало. Будь их три, я бы знал, что он нагрузился достаточно, и попытался бы.

Они долго молчали, раздумывая. Наконец Том сказал:

– Вот что, Гек, мы попытаем счастья, когда индейца Джо там не будет. При нем не удастся. Если будем сторожить каждую ночь, то наверное заметим, когда он уйдет, а там живо стащим сундучок.

– Ладно, идет. Я буду сторожить ночь напролет, и каждую ночь, если ты возьмешь на себя остальную половину дела.

– Согласен. Тогда ты валяй на Гупер-стрит и мяукай; если я буду спать, брось в окно песком, и я проснусь.

– Решено и подписано!

– Теперь, Гек, гроза прошла, и я пойду домой. Часа через два начнет светать. Ты вернешься и будешь сторожить, так?

– Сказал, буду, Том, и буду. Буду следить за этой харчевней каждую ночь хоть целый год. Спать буду днем, а ночью сторожить.

– Отлично. Где же ты будешь спать?

– На сеновале у Бена Роджерса. Он меня пускает, и негр его отца, дядя Джэк, тоже. Я таскаю воду для дяди Джэка при случае и иной раз прошу у него поесть. Он предобрый негр, Том. Иногда даже ем вместе с ним. Только ты не рассказывай об этом. С голодухи делаешь и такие вещи, которых не стал бы делать всегда.

– Ладно, если ты не понадобишься мне днем, Гек, я тебя не стану будить. Спи себе, мешать не буду. А если ночью заметишь что-нибудь, беги ко мне и мяукай.