Марк Брет Кано
Красные гиганты. История советского баскетбола
У истоков советского баскетбола
Во второй половине ХХ века длительный конфликт между СССР и США только усиливался. Его главной причиной был различный (и можно даже сказать противоположный) подход к организации общества. Спорт был одной из тех сфер, где противостояние стран казалось наиболее напряженным. На протяжении всей холодной войны спортивные соревнования служили отдушиной, пространством, в котором обе сверхдержавы могли соревноваться и пытаться продемонстрировать свое превосходство без ужасных последствий войны.
Баскетбол, конечно, не был исключением. Для Советского Союза победа над Соединенными Штатами в игре, которую они же и придумали и в которой американцы считали себя непревзойденными, была уникальной возможностью продемонстрировать всю свою мощь. Кроме того, эта победа носила бы такое же историческое и политическое значение, как и победа Бобби Фишера за шахматной доской.
Каким был спорт в Императорской России
Рассвет баскетбола в России произошел в 1906 году, когда состоялся турнир четырех команд в Санкт-Петербурге, который в то время был столицей государства [1]. Несмотря на то, что изначально баскетбол не имел такого же успеха, как футбол, который поддерживали британские экспатрианты, он все же занял свою нишу среди местного населения. Изначально баскетбол был распространен только в столице, и лишь в 1923 году, после революции, была создана национальная лига с несколькими командами, представляющими главные города страны [2]. Далее все больше людей по всему Советскому Союзу увлекалось этим видом спорта, так, например, баскетбол был популярен в Грузии. В конце 1930-х годов стали формироваться клубы и школы, которые с 1937 года заменяли команды каждого города в Лиге чемпионов.
В ходе Второй мировой войны были аннексированы прибалтийские республики – Литва, Латвия и Эстония. Страны, которые по населению и размерам бледнели по сравнению с Украиной или Казахстаном, внесли существенный вклад в развитие баскетбола и даже становились победителями Евробаскета (Латвия в 1935 году и Литва в 1937 и 1939 годах).
Интересно, что в первых командах СССР примерно половина игроков были выходцами из Прибалтики, несмотря на то, что они составляли всего 3 % населения страны. Кроме того, важно отметить, что СССР не участвовал в первых Евробаскетах. На это были разнообразные причины, и, прежде чем двигаться дальше, необходимо углубиться в историю, чтобы понять ход развития спортивной сферы в императорской России, а затем и в Советском Союзе.
Россия дореволюционного периода была одной из стран – основателей современного олимпийского движения, начатого еще в 1894 году Пьером де Кубертеном. Однако ее участие в первых соревнованиях осталось практически незамеченным: страна не принимала участия в соревнованиях в Афинах в 1896 году и в Сент-Луисе в 1904 году, а также выступила с довольно скромными результатами в Париже в 1900 году и в Лондоне в 1908 году, где соревновались в общей сложности десять спортсменов, и была получена только одна золотая медаль в качестве трофея [3].
В Стокгольме в 1912 году благодаря географическому расположению команда включала в себя уже около 159 спортсменов. Однако удача им не сопутствовала: участники завоевали всего две серебряных медали, три бронзовых, тем самым Россия заняла шестнадцатое место из восемнадцати среди всех участвовавших стран.
Игры 1916 года должны были состояться в Берлине, но начало Первой мировой войны стерло любой намек на дружеское соперничество между странами. Именно поэтому цель Кубертена, заключающаяся в том, чтобы Олимпийские игры снижали градус напряженности военного времени, не была достигнута. Война обрушилась на мир словно цунами, разрушив привычный уклад жизни Старой Европы: Австро-Венгерская империя распалась, Османская империя была на грани краха, а императорская Россия в итоге стала Союзом Советских Социалистических Республик (СССР). К Олимпийским играм 1920 года в Антверпене (Бельгия) в стране все еще была напряженная обстановка из-за борьбы с последними остатками царской России.
В 1924 году закончилась Гражданская война, был сформирован СССР. Однако впервые на Олимпийских играх страна выступила лишь в 1952 году, поскольку коммунистическая революция радикально изменила отношение к спорту и международным соревнованиям в целом. И хотя большевики понимали важность и пользу физической активности, любые спортивные соревнования считались чуждыми социалистической идеологии [4, с. 82–83].
Первую половину своего существования Советский Союз не принимал участия ни в Олимпийских играх, ни в Евробаскетах. Эти спортивные мероприятия воспринимались как соревнования между элитами каждой страны и, если честно, на это были свои причины. Идеал Кубертена – это спортсмен, участвующий не ради награды и победы, а чтобы проявить дух соперничества и продемонстрировать свои способности. Этот идеал, безусловно, благородный, все-таки имел намек на элитаризм, так как участие в Олимпийских играх подразумевало наличие свободного времени и высокий уровень покупательной способности. Однако помимо сложной политической ситуации были и другие, более прагматические причины. После неудач на предыдущих Олимпиадах, вероятно, существовал страх новых неудач. И недаром: Россия в начале ХХ века была несколько отсталой страной по сравнению с другими более развитыми государствами.
Реальность советского общества, возникшего в результате революции, была еще довольно сложной из-за большого количества различных идей о том, как страна должна развиваться дальше. В последние годы правления Николая II спортивная сфера была под контролем государства. Это было логично, ведь в то время была острая необходимость в мобилизации солдат, которые должны были быть физически и морально подготовленными к военным действиям. В таком положении страны к власти и пришли большевики. В 1918 году было принято решение ввести систему обязательной военной подготовки граждан – всевобуч [4, с. 37–38], целью которой было создание подготовленного мобилизационного резерва для Красной Армии. Поэтому можно сказать, что отношение нового правительства к спорту в стране не сильно отличалось от отношения предыдущего, а основной целью было обучение будущих солдат. Владимир Ильич Ленин считал, что спорт играл важную роль в воспитании советских граждан: «Молодежь должна иметь энтузиазм к жизни. Занятия спортом, гимнастикой, плаванием, походы должны сочетаться с различной интеллектуальной деятельностью – учебой и научными исследованиями. В здоровом теле здоровый дух!» [5]
Таким образом, хотя занятия спортом и использовались в военных действиях, это не было основной их целью. Уже после окончания Гражданской войны и уже во времена НЭПа (1921–1928) всевобуч продолжал занимать важное место в советском обществе независимо от диктата вездесущей Коммунистической партии. Некоторые политические деятели считали, что главной целью физического развития населения было научить каждого человека следить за здоровьем и гигиеной для предотвращения болезней. Эти идеи играли важную роль в первые годы существования СССР, а людей, поддерживающих такие идеи, называли гигиенистами [4, с. 95].
Всевобуч имел несколько центров по всей стране, один из которых располагался в новой столице – Москве. В 1923 году при всевобуче была создана ОППВ, которая позднее превратилась в ЦСКА (Центральный спортивный клуб армии) [4, с. 289–290], аббревиатура наверняка знакомая читателю.
Оппозиционное отношение к Олимпийским играм возникло не только в СССР, но и в странах, входящих в состав Социалистического рабочего интернационала. Им было организовано альтернативное мероприятие – Рабочие Олимпийские игры. Они стремились отличаться от идей Кубертена в следующих аспектах:
В отличие от Олимпийских игр поощрялось присутствие женщин-спортсменок.
Рабочие Олимпийские игры 1925 года проходили в Германии в знак несогласия с «отменой» немецких и австрийских спортсменов, связанной с политической обстановкой.
Принимать участие в Рабочей Олимпиаде мог любой спортсмен, независимо от уровня его физической подготовки.
Можно сказать, что у Рабочей Олимпиады были другие ценности и цели, ведь они были доступны для всех, независимо от пола, национальности и финансовых возможностей. Они пользовались большим успехом, а Рабочие Олимпийские игры 1931 года даже затмили Олимпийские игры в Лос-Анджелесе 1932 года.
Однако несмотря на все эти идеи Советский Союз не поддержал Рабочие Олимпиады. Нежелание СССР участвовать в соревнованиях ослабло в 1920-х, и даже многие гигиенисты не видели в Олимпиаде ничего плохого, поэтому причины неприятия были гораздо более прозаическими – расхождение во взглядах Социалистического рабочего интернационала и советских коммунистов. В итоге СССР организовал собственную версию Олимпийских игр – Спартакиаду. На первой, которая проходила в Москве в 1928 году, присутствовало значительное количество иностранных спортсменов – около 15 % [6, с. 40].
Уже в середине 1930-х годов, когда к власти пришел Иосиф Сталин, тенденция игнорировать спортивные соревнования сходила на нет [7]. Несмотря на то что у правителя были другие приоритеты, чемпионат мира 1934 года и Олимпийские игры 1936 года имели успех, которые советские политики уже не имели возможности игнорировать. Противостояние, которое возникло в Советском Союзе, продолжало ослабевать, но начало гражданской войны в Испании и Второй мировой войны заставило отложить любое сближение стран. Олимпийские игры во всех их вариациях, как и другие международные соревнования, были отменены. К тому времени, когда военные действия подходили к концу, мир уже не был прежним.
Победа СССР над фашистской Германией во Второй мировой войне полностью изменила его международный статус. До 1941 года Советский Союз считался неким изгоем и даже вызывал страх у великих западных держав. Однако несмотря на огромные человеческие потери[1], победа в этой войне принесла стране не только международную легитимность и престиж, но и позволила увеличить степень влияния на остальные страны Европы. Государства стали воспринимать всерьез Советский Союз, а сложившийся в нем коммунистический строй выступал в качестве альтернативы капиталистическому миру. На фоне заката Британской и Французской империй СССР стал великой державой, заняв равные позиции с США. И хотя во время войны обе страны выступали в роли союзников, победа над общим врагом только накалила отношения между государствами. Показательной была речь Черчилля в марте 1946 года, в которой он впервые упомянул «железный занавес». Это и было отправной точкой конфликта, который продолжался в течение всего ХХ века. Все эти факторы повлияли на формирование позиции советского руководства. Во время войны международные соревнования были приостановлены, однако по окончании военных действий они снова начали играть важную роль на политической арене.
Уже в 1946 году московская футбольная команда «Динамо» отправилась на сборы в Великобританию. Риторика советских политиков была ясна: «Мы считаем наших спортсменов одними из лучших в мире, кроме того, они будут лучшими послами нашей страны» [8, с. 49]. Международные спортивные соревнования уже не вызывали отторжения, а стали еще одним возможным полем битвы во времена холодной войны и, можно сказать, способом продвижения коммунизма на международном уровне.
Евробаскет 1947 года. Рассвет советского баскетбола
Николай Романов, председатель Комитета по физической культуре и спорту, заявлял: «Наша позиция довольно проста – в соревнованиях необходимо участвовать только в том случае, если есть реальная возможность занять призовое место. Все риски должны быть оправданны, а каждая ошибка может очень дорого обойтись» [9].
Вполне логично, что спортивные результаты отражались на репутации целой страны. Именно поэтому вскоре после Второй мировой войны СССР начал постепенно выходить на мировую спортивную арену. В 1947 году[2] Советский Союз был принят в Международную федерацию баскетбола, генеральным секретарем которой являлся Ренато Уильямс Джонс, и весной того же года состоялся спортивный дебют страны на Евробаскете. В 1946 году СССР получал приглашение принять участие в чемпионате, который проходил в Женеве, однако оно было отклонено.
Николай Романов также говорил: «Мы знаем, что республики Прибалтики успешно участвовали в довоенных Евробаскетах. Но и в наших соревнованиях команды из Москвы, Ленинграда, Тбилиси и Киева не просто не отставали, но даже побеждали прибалтов. Несмотря на это, мы хотели проверить наш уровень в более важных матчах» [9].
Уровень спортивной подготовки прибалтийских республик в 1930-е годы был впечатляющим. Однако война принесла в повседневную жизнь людей хаос, породив тем самым вполне обоснованные сомнения в способности республик продолжать доминировать на спортивной арене Европы.
На международных соревнованиях советское руководство вело себя излишне осторожно. На чемпионате Европы, проходившем в Праге с 27 апреля по 3 мая, страну представляла команда спортсменов высочайшего уровня. В ее состав входили игроки различных национальностей – эстонцы Иоанн Лысов (названного самым ценным игроком турнира) и Илмар Куллам, россияне Евгений Алексеев (будущий тренер ЦСКА), Сергей Тарасов, Анатолий Конев и Александр Моисеев, литовский атакующий защитник Стяпас Бутаутас вместе со своими товарищами по команде «Жальгирис» Кулакаускасом и Петкявичусом (все они чемпионы СССР того же года).
Капитаном команды был москвич Евгений Алексеев. Можно сказать, что команды каждой республики состояли из блестящей молодежи: никому из спортсменов не было больше двадцати шести лет. Главным тренером был Павел Цетлин, которому помогал Степан Спандарян. Оба спортсмена, представлявшие команды Москвы в 1920–30-x лет.
Прибалтийские игроки оказались в какой-то степени на распутье: с одной стороны, еще недавно они боролись за независимость своего государства, однако после военной оккупации оказались в ситуации, в которой вынуждены были представлять страну-захватчика. В 1990-е годы, когда Эстония только обрела независимость, эстонского баскетболиста Хейно Крууса спросили, не является ли его игра в команде СССР предательством своего происхождения. Круус изящно уклонился от ответа и заявил, что они всего лишь спортсмены, добавив: «Не так важно, что написано на нашей форме или в нашем паспорте, гораздо важнее, что в глубине души мы всегда помним о том, что мы эстонцы» [10, с. 65]. С другой стороны, выступления за сборную СССР давали неоспоримые преимущества, в том числе возможность выезда за границу.
В номере российского журнала «Планета баскетбол», выпущенном в 2007 году, было опубликовано интервью двух баскетболистов сборной СССР, которые поделились своими воспоминаниями о той победе спустя 60 лет [11].
Сергей Тарасов вспоминает: «За месяц до начала чемпионата Европы нас всех собрали в подмосковном поселке Фирсановка. Весь апрель мы провели там, постоянно тренируясь, но из-за отсутствия баскетбольной площадки поблизости каждый день нам приходилось ездить в Москву на старом автобусе. Цетлин также тренировал московскую команду «Строитель», в состав которой входили выпускники инженерного института. Однако можно сказать, что он был больше теоретиком игры. В 1946 году на чемпионате страны он впервые применил зонную защиту, что тогда поразило всех. Дорога в Прагу заняла почти весь день. Вместе с игроками и тренерами также ехали два советских арбитра – Николай Семашко[3] и Игорь Беляев».
Из интервью Александра Моисеева: «Среди европейских государств сборную СССР практически никто не знал и, возможно, нас даже не воспринимали как серьезных противников. Имели представление о нашей команде только французские спортсмены, так как в 1946 году мы объездили всю страну, играли с сильнейшими командами и не проиграли ни одного матча. Но несмотря на это претендентами на победу считались не мы, а принимающая страна[4]».
Сергей Тарасов также говорит: «Хотя мы тоже не знали никого из наших соперников и познакомились с игроками других команд только в ходе турнира. Первым нашим конкурентом была сборная Югославии. Матч мы выиграли с удивительным счетом: 50:11. Но надо учитывать, что в то время Югославия еше не входила в элиту европейского баскетбола».
Александр Моисеев: «Мы достаточно серьезно отнеслись к первому матчу. Однако спустя несколько минут игры стало ясно, что Югославия не является для нас опасным соперником, поэтому оставшуюся часть матча мы провели в довольно спокойном режиме».
Сергей Тарасов: «Мы были в отличной форме и после победы над Югославией без особых сложностей обыграли Венгрию (62:33) и Болгарию (55:24). Наши спортсмены, особенно Евгений Алексеев и Иоанн Лысов, обладали поистине высоким уровнем техники. ”Стержнями“ нашей команды являлись Отар Коркия и Анатолий Конев, а также Нодар Джорджикия. За свою пластичность он получил прозвище ”человек-змея“. Сегодняшним болельщикам это может показаться шуткой, но на втором этапе турнира в нашей группе претендентом на победу считалась сборная Египта. Франция, Бельгия и Египет были единственными командами, которым удалось набрать более 100 очков за матч. В 1940-е годы такие результаты были очень впечатляющими.
Если понаблюдать за предыдущими матчами, то мы вполне обоснованно могли опасаться сборной Египта. У них была хорошо подготовленная команда с сильными игроками. Я бы даже сказал, что состав был даже лучше, чем у Чехословакии. Все это заставило нас нервничать перед матчем. Игра была напряженной – мы долго не могли забить, в то время как их игроки только и успевали забрасывать мячи в корзину. …Мы были полны решимости победить, поэтому во втором тайме играли гораздо лучше, и в итоге победили со счетом 46:32. Интересно, что сборной Египта не помогло даже то, что на площадке находилась дочь их короля Фарука I.
В это время нас уже стали узнавать в Праге, и уже мало кто верил, что нашей сборной не будет в финале. Как и ожидалось, вторым финалистом стала Чехословакия. В финале 3 мая мы одержали уверенную победу со счетом 56:37. Выйдя на поле перед финальным матчем, мы были поражены: зрители на трибунах скандировали название нашей команды! Даже болельщики из Чехословакии поддерживали нас, а не свою команду. Мы поняли: надо выложиться на максимум. Благодаря такой поддержке мы начали игру очень активно и к перерыву вели 19 очков. Во втором тайме мы сохранили эту разницу и победили.
Позднее нам объяснили, что чехословацкие болельщики поддерживали все-таки не нас, а свою команду. Сейчас это звучит очень комично, но главное, что мы стали чемпионами. Потом нам разрешили еще на неделю остаться в Праге, чтобы мы могли купить подарки близким и наконец-таки попробовать знаменитое местное пиво, потому что во время турнира мы соблюдали строжайший режим».
Александр Моисеев: «В Москве нас ждала теплая встреча: в аэропорту было большое количество людей с цветами и флагами, а заголовки ведущих газет страны были посвящены нашей победе. Николай Романов, руководитель Спорткомитета, поздравил нас и вручил медали в знак признательности за наши достижения»[5].
Таким образом, первое же участие в Евробаскете увенчалось успехом, но нам был брошен более серьезный вызов – Олимпийские игры. В те годы Советский Союз еще не входил в состав Международного олимпийского комитета (МОК), и его принятие в эту организацию вызывало немало противоречий.
Вступление СССР в Международный Олимпийский комитет
К 1948 году напряженность в отношениях между бывшими военными союзниками достигла критической точки, кроме того, усложнила ситуацию и блокада Берлина. В Соединенных Штатах уже начало преобладать антикоммунистическое настроение, лозунг которого был: «Better dead than red» («Лучше быть мертвым, чем красным»). Несмотря на это ходили слухи, что Советский Союз получил приглашение участвовать в Олимпийских играх в Лондоне, которые прошли в режиме жесткой экономии в связи с тяжелым положением в стране. К этому времени советская власть понимала, что участие в Олимпиаде необходимо как способ пропаганды. Сложившаяся политическая ситуация была довольно сложной, но СССР уже занимал важное место на международной спортивной арене (хотя в стране все еще были сомнения в возможности участия в мероприятии такого масштаба).
Николай Романов: «Если бы мы проиграли, зарубежная пресса использовала бы наше поражение против нас. Это был бы еще один повод раскритиковать наш народ и наших спортсменов, что уже случалось раньше. Чтобы получить разрешение на участие в соревнованиях международного уровня, мне пришлось направить особое письмо, гарантирующее победу нашей сборной, И. Сталину. Таким образом, я взял на себя ответственность за результаты, понимая, что последствия неудачи могут быть очень серьезными» [12]. Впоследствии Романов был снят с должности после провала на чемпионате Европы по конькобежному спорту в 1948 году, однако спустя уже два года он вернулся к своим обязанностям.
Как утверждает Роберт Эдельман в своей книге «Серьезная забава. История зрелищного спорта в СССР» [13] большая часть мифов и историй о политических запретах и суровых наказаниях за спортивные неудачи связаны с так называемой «тайной команды лейтенантов» [13, с. 102–110]. Эта история повествует о неожиданном поражении сборной Советского Союза по футболу в матче против Югославии на Олимпиаде 1952 года в Хельсинки. Последствием этого проигрыша стало расформирование команды ЦДКА, однако ее игроки и тренер команды продолжили спортивную карьеру. Никто из них не был арестован или сослан в лагерь, как иногда писали зарубежные СМИ, а через несколько лет команда снова была сформирована уже под названием ЦСКА.
Несмотря на отказ принимать участие в Играх 1948 года в Лондоне, советские руководители отправили на Олимпиаду спортивную делегацию. Ее цель заключалась в анализе уровня подготовки соперников. А к 1949 году Советский Союз уже стал высказывать свое намерение участвовать в Олимпиаде в Хельсинки. Ушли в прошлое Рабочие Олимпийские игры и Спартакиады, и даже страны Восточной Европы приняли участие в Олимпиаде в Лондоне. В конце концов вступление Западной Германии в Олимпийское движение в мае 1951 года заставило Советскую власть сдаться: они официально попросили разрешение на присоединение. Оставалось только получить одобрение членов Международного олимпийского комитета, которые изначально были настроены откровенно враждебно. Это связано с тем, что большинство капиталистических стран выступали против коммунизма.
Советские лидеры безуспешно пытались повлиять на устройство МОК различными просьбами: например, объявить русский язык официальным или запретить участие франкистской Испании. Несмотря на то, что все эти просьбы были отклонены, СССР должен был принять уже сложившиеся правила. Одним из камней преткновения являлось нарушение постулатов, сложившихся еще в 1896 году, а именно – деполитизация спорта и участие в Олимпиаде игроков-любителей [14, с. 30–35]. Ни один человек, являющийся профессиональным спортсменом, не имел права участвовать в Играх.
В качестве примера можно привести историю Джима Торпа, которого лишили двух золотых медалей, завоеванных им в Стокгольме в 1912 году, так как он являлся профессиональным бейсболистом [15]. По этой же причине финскому бегуну Пааво Нурми в 1932 году запретили участвовать в Играх в Лос-Анджелесе [16].
В СССР, в стране, в которой политика оказывала влияние на все сферы общества, было невозможно избежать этого влияния и на спорт. Более того, к Олимпиаде спортсменов готовили полностью и платили им зарплату. Таким образом, первоначальные идеи и цели Кубертена о том, как должны проходить международные соревнования, были практически забыты. Однако забыты они были во всех капиталистических странах. Эйвери Брендедж, занимавший должность президента МОК с 1952 по 1972 год, был раскритикован за то, что долго пытался сохранить основные принципы Кубертена. По мнению многих, они уже не соответствовали духу и логике времени.
Советским руководителям не оставалось ничего другого, как принять диктуемые нормы: они создали якобы независимый Национальный комитет, который соблюдал указанные правила. Конечно, все это была мнимая игра, в которой СССР согласился участвовать. Поначалу, когда советских спортсменов спрашивали, что они обо всем этом думают, те уклончиво отвечали, что не являются профессионалами. Он ссылались на то, что много свободного времени посвящают физическому развитию, а спорт выступает для них в качестве досуга. Некоторые американские журналисты, однако, отмечали, что любительские занятия спортом подозрительно похожи на профессиональные. Поэтому во избежание недоразумений и недопониманий, а возможно, и для соблюдения обозначенных правил было введено официальное понятие «любитель» [12].
Парадоксальным можно считать ответ тренера сборной СССР Владимира Кондрашина в интервью испанскому изданию Rebote в 1973 году:
«– Профессиональный спорт – это совершенно другой мир. Профессиональные спортсмены все свое свободное время посвящают баскетболу, а мы – любители. Техника американских спортсменов-любителей хороша, но нельзя сказать, что она превосходит технику советских спортсменов.
– Вы хотите сказать, что у Паулаускаса, Сергея и Александра Беловых, Жармухамедова или Андреева есть другие занятия, кроме баскетбольных тренировок?
– Конечно, да, их профессии не связаны с баскетболом, они либо учителя физкультуры, либо студенты, либо военные. Это абсурдно, что во многих странах сравнивают советских спортсменов-любителей с профессионалами из США».
На самом же деле все эти «профессии» были не более чем прикрытием. Особенно заметна эта разница была в баскетболе. В соревнованиях Международной федерации баскетбола, включая и Олимпийские игры, американские команды зачастую состояли из студентов, которых невозможно было назвать профессионалами, кроме того, многие из них не достигли и двадцати двух лет. При этом они выступали против взрослых мужчин, которым спортивные клубы платили высокие гонорары, хотя согласно официальным критериям они не считались профессиональными спортсменами.
То, что происходило в СССР, сложно было назвать любительским спортом: в 1940–1950-е годы резко возросли ресурсы для подготовки спортсменов более высокого уровня. В 1931 году была запущена программа ГТО («Готов к труду и обороне»), целью которой было мотивировать население заниматься спортом. Программа состояла из серии физических упражнений в различных дисциплинах, но в то же время она сохранила военный подтекст [4, с. 128–130].
Уже в послевоенный период целью программы ГТО был поиск наиболее сильных спортсменов, то есть тех, кто был способен представлять СССР на международном уровне. В результате стали появляться специальные спортивные школы [4, с. 178–179], в которых с самого раннего возраста работали со спортсменами, проявившими выдающиеся способности.
Те, кто добивался наиболее значительных результатов, могли получить звание мастера спорта, которое подразумевало соответствующие материальные и статусные преимущества. Этим счастливчикам был доступен уровень жизни, недоступный обычному советскому гражданину: лучшее жилье, более качественные продукты, возможность выезда за границу – все, что могло быть необходимо для полноценного и гармоничного развития. Спустя время некоторые спортсмены все-таки осознали, что считать себя спортсменами-любителями было довольно лицемерно с их стороны [12].
Члены МОК прекрасно все понимали. Они знали, что Советский Союз не будет придерживаться оговоренных правил и что контролировать происходящее в пределах его границ невозможно. Однако еще одной целью Эйвери Брендеджа было стремление избежать смешения политики и спорта. Таким образом, он оказался перед дилеммой, не имеющей единственно верного решения: с одной стороны, принятие СССР в МОК нарушило бы идеи и первоначальные принципы Кубертена. С другой стороны, отказ неизбежно был бы связан с политической ситуацией. В итоге, несмотря на все опасения, СССР все-таки был принят в МОК в 1951 году. Это решение вызвало недовольство в США: родившийся в Детройте Брендедж наказывал американских спортсменов за нарушение правил, в то же время закрывая глаза на вопиющие нарушения со стороны СССР и других стран коммунистического блока.