Мария Еремина
Мы с тобой будем как пираты
– Ну, наконец-то! – из темноты раздался звонкий голос. – Здесь вообще-то безумно скучно.
Лиза с трудом повернула голову. На соседней койке лежала девчонка, почти полностью закованная в бинты и фиксаторы. Девчонка улыбнулась, услышав скрип и шорохи, но продолжила смотреть вверх.
– Смотришь? – спросила она, не отрывая взгляд от потолка. – Меня Света зовут, можно Светка.
Лиза назвала своё имя и затихла. Было непонятно, хочет ли Светка продолжать беседу. Вроде сказала, что ей скучно, а сама даже не взглянула.
– Эй, ты там живая? – снова подала голос соседка. Её голос звучал скорее обеспокоенно, чем шутливо. – Ты осторожнее там, я же помощь не вызову.
Лиза не стала спрашивать, почему. Ответ вертелся где-то на грани сознания, но думать о нём не хотелось. Слышать его вслух не хотелось тем более. Поэтому Лиза спросила про школу. Потом про сериалы. Про любимые музыкальные группы. Про планы на поступление. Про кошек. Про лето. Только не про то, как оказались на этих койках.
– Очень интересные стыки, ты только глянь, – говорила Светка, и они обе делали вид, что верили в это.
О том, из-за чего Светка смотрит в потолок, Лиза узнала только, когда уже начала вставать. Лиза пересела на койку к подруге, и та улыбнулась. А Лиза заплакала. Так боялась, что подруга увидит её лицо с нашлёпкой марли вместо глаза и шрамами, торчащими из-под марли, и не захочет общаться с уродом. А Светка улыбнулась.Тепло так.
– Ну ты чего? – удивилась Светка. – Эй, ну хватит.
И Лиза рассказала ей и про глаз, и про руку, и про то, что теперь ей никогда и ничего не светит, и как жить она не знает.
– Ты же правша? Правша. Ну и чёрт бы с ней, с этой левой рукой, – серьёзно ответила Светка. – Ну, посмотри на меня. Врачи не уверены, смогу ли я руками вообще двигать.
Лиза захлебнулась на полувздохе.
– А ходить никогда не смогу, – тихо добавила Светка. Лиза захотела её обнять, и рыдать уже из-за неё. Но обнимать было нельзя, даже просто трогать не стоило.
– Не помогаешь, – шмыгнула носом Лиза.
– Ну, а чего ты хотела? – посмотрела на неё подруга и поморщилась. – Представь, что я пожимаю плечами, а то как-то невыразительно выходит.
И Лиза рассмеялась. А потом набралась храбрости и спросила, что же произошло. Так она узнала “глупую историю”, как выразилась Светка. Историю про симпатичного мальчика, который пригласил на свидание, про девочку, которая возьми, да откажись, и про чьи-то руки, толкнувшие со школьной лестницы. А чьи, так и не нашли. Может, неудачливая соперница, может, тот обиженный мальчик, может, вступившиеся за его гордость друзья. Никто ничего не видел, кто-то просто пошутил, Светке просто не повезло.
Всю ночь Лиза бесшумно проплакала. А на следующий день узнала, что чудеса бывают. Когда Лиза проснулась, Светка плакала. Слёзы текли по её вискам и затекали в уши, и Светка морщилась, но плакать не переставала. Лиза встала и невесомо протёрла лицо подруги салфетками. Светка наконец обратила на неё внимание.
– Мне поставят импланты. В мозг. Бесплатно, – прошептала Светка. На следующий день Светку увезли, а Лиза начала читать про нейронные импланты.
Сначала попадалась фантастика: десятками лет люди мечтали о чипах в мозгу и пугали друг друга чипами в мозгу. Потом медицинские статьи. Потом экономические. Всё это было одновременно совсем рядом и банально-обыденно, но при этом безумно далеко. Вроде, все технологии уже не один десяток лет существуют, а вроде настолько нерентабельны, что до сих пор только на выставках и встретишь. В начале века случился золотой век нейропротезирования: искусственные сетчатки, чипы, лечащие депрессию и обещания сверхчеловеческого познания. Старт-апы собирали миллионы и работали над тем, чтобы сделать мир лучше – а потом лопались красивыми финансовыми пузырями. Технологии не становились дешевле и проще, а инвесторы находили более приземлённые и понятные проекты, а в расползшемся по миру финансовом кризисе и вовсе предпочитали беречь деньги.