Марина Ушакова
Воины Игры 4. Сын Императрицы

– Пообещай больше не пробуждать зёрна в селениях, – хрипло, настойчиво выдавила Императрица и, поднявшись на ноги, повела сына в командный центр. Маджрай уже всё знает, получив информацию через сенситивную связь. Волк снова не повернул головы, сосредоточившись на очередной операции зачистки. В данный момент авиация тщательно выжигала образовавшееся месиво в долине Саллавиа. Маджрай полностью доверял своей жене, как и она ему, стараясь, лишний раз не вмешиваться в воспитание сына. Сиффира дала достаточно наставлений ребенку. Освободившись на несколько мгновений, Маджрай оглянулся на сына и, притянув его за руку, прижал к своему боку, потрепал по светлым, со стальным блеском волосам.

– Опять начудил?

– Да. Но я не сдамся. Снова буду пытаться поднять зёрна, но не здесь. Я испугал маму, – малыш с удовольствием вдыхал запах отца. Доспехи пахли маслом и смолой пещер Аррама. Ещё запах горячего металла. Так пахнут все войори-мужчины и мохваны. С недавних пор такой запах появился и у нироскиров.

– Папа, а я тоже пахну смолой и металлом?

Волк усмехнулся и отрицательно качнул головой:

– Пока нет. Это запах войны и оружия. Ты пахнешь… – мохван в растерянности задумался, не зная, что сказать.

– Я пахну миттерами и урханами, – мальчик прижал голову к запястью отца и смотрел на него весёлыми стальными глазами. – Так сказали жрецы.

– Да, точно.

Маджрай мельком взглянул на своё отражение в зеркальных глазах мальчика и снова увлёкся работой, нахмурив брови.

Сатталах перевёл взгляд на мониторы и закусил губу. Перед его внутренним взором снова всплыли картины будущего, но он боялся причинить родителям страдания. В скором времени соприаны научаться уничтожать авиацию, обстреливая плевками массы все корабли, что будут приближаться к ним.

– Папа, обмажь ядом миттеров все корабли. Завтра. Это спасет не всех, но многих.

Волки настороженно повернулись к принцу и переглянулись.

– Я согласен, – Маджрай, оценив предложение, начал перебирать варианты решения задачи через программы ЦП, но не нашёл ответа. – Я не знаю, зачем это нужно и как это сделать. Яд змей разъедает даже камни.

– Я придумаю способ и позже расскажу тебе, папа.

Золотой волк кивнул, продолжая отвечать по сети командирам обороны.

Действительно, а как это сделать? Сатталах осторожно выбрался из объятий огромных рук отца и тихонько, чтобы не отвлекать родителей, вышел снова на площадь. Призвать миттеров ему не составит труда. Собрать яд он тоже сможет. Но, что делать, когда яд начнёт разъедать титантит корпусов кораблей? Какой материал выдержит длительный контакт с ядом миттеров?

Сатталах вытянулся на ступенях храма и, выдернув из-за спины пайкчхик, стал играть цепью, размахивая над головой навершием. Сегодня побеседовать с Романом не получилось. Сатталах слишком устал от своих экспериментов со временем и зёрнами ллояров и, наигравшись пайкчхиком, крепко заснул.

– А зачем тебе завтра самолетики? – Роман смеясь, дернул Сатталаха за косу. – Пошли завтра туда свои игрушки. Пусть змейки сами помоют пустыню слюнями.

Сатталах поднял с пола цветную игрушку и покрутил перед глазами. Разглядев в игрушке нечто знакомое, мальчик протянул фигурку другу:

– Зачем ты играешь этим злым солдатиком?

– Я и раньше им играл. Просто, он мне надоел. Если он тебе нравится, забери. Улитки могут его оживить, и он станет служить тебе по-настоящему.

Улитками Роман называл соприан пта.

– Не хочу. Эта игрушка многолика и обманчива. И имя ему Аим. Я его помню.

Роман раздражённо пожал плечами и отвернулся, ковыряясь пальцем в носу. Сатталах повторил за ним, с удивлением обнаружив, что это даже забавно. Друг повернулся и сел напротив, продолжая пальцем шевелить ноздрю. Мальчики рассмеялись, замерев с пальцами в носах. С пальцем в носу, Сатталах поднялся и обошёл друга.

– Твои волосы стали длинные.

– Да, я хочу такую же косичку с цепочкой, как у тебя. Ты подаришь мне цепочку?

– Да, – Сатталах заулыбался, обнажая несколько рядов жидкометаллических зубов. – Сегодня вечером я принесу тебе цепочку для пайкчхика. Наши косички – это оружие. Мы с раннего детства учимся им владеть. Можно делать две косички. Двумя косичками легче убивать врагов.

– Научи меня владеть па.. па…

– Пайкчхик, – по слогам проговорил Сатталах и открыл глаза. Он лежал на коленях отца и, кажется, опять разговаривал во сне.

– Вытащи палец из носа, – отец сделал строгое лицо. – Откуда такие плохие манеры у принца? Ты же наследник трона Войора. Не будешь же ты сидеть на троне и ковырять в носу?

– Когда я стану королем, то мне можно будет делать всё, что угодно, – мальчик задорно ухватил отца за щеку и, потянув на себя, по-волчьи лизнул, сдерживая сочащийся с зубов яд. – Я всегда буду делать только то, что нужно…

– Для себя? – Маджрай ласково гладил лоб ребенка.

– Для любимых, – исправил его малыш. – И меня никто не остановит. Даже ты и мама. Вы будете бояться и пытаться остановить меня. А я хочу защитить вас. Я люблю тебя, папуля.

– И я тебя, мой мальчик, – Маджрай лизнул его в висок.

5. Сиффира прижала нос к плечу мужа и закрыла глаза, стараясь слышать только его дыхание. Шум, который распространял Сатталах, сводил её с ума. В глубине пещеры несколько ровесников сына били в барабаны, аккомпанируя Сатталаху. Волчица оглядела свои изрезанные, с синяками и мозолями руки и вздохнула. Войор на грани гибели. Воины начали голодать и испытывать дефицит воды. Приходилось вручную копать колодцы или растапливать на огне снег, ходить на охоту в обнищавшие леса и самостоятельно добывать икру кримов. Весь храмовый комплекс два года назад был разрушен бомбардировкой соприан. Милдеросс полностью скрылся под гигантскими наростами неведомо чего. Люди и звери прятались в заснеженных пещерах горного хребта Желтый Змей, окружённые со всех сторон бушующими морями белковой массы. Помощи ждать больше неоткуда. Жители Милдеросса и эвакуированные люди из пятерок городов гор и долины Саллавиа и Билгеросса, теснились в узких холодных пещерах, каждый день вынося оттуда погибших от холода, болезней или голода войори и угзи.

Исхудавший Маджрай, завернувшись в ошмётки старой смолы, чистил бортовую винтовку от окислов. Его потухшие глаза не поднимались. Император не потерял надежду, но осознавал, что знаний ЦП им недостаточно, чтобы остановить беспощадных пришельцев. За десять лет войны они испробовали всё, что мог предложить древний Центральный Процессор, но соприаны, на время отступив, регенерировались, адаптировались к новым условиям и снова начинали массированные атаки. Обмен, предложенный ими, пытались обсудить на совете, но тройка послов заявила:

– Нам известно, что Войор – это тюремная колония игроков. По этой причине мы не станем отступать и торговаться с вами. Нам важна Жизнь, которую мы можем дать вашему нищему движением народу. Более того, наши учёные обнаружили на вашей планете источник Смерти. Мы уйдем, когда найдём его и погасим своим дыханием.

– Они не уйдут и после этого, – Маджрай ушёл с совета, не дослушав соприан, тем самым, пробудив в них обиду и злость.

Сиффира облизнула сухие губы и отвернулась, едва сдерживая лихорадочный стук зубов.

Именно во время этой страшной войны, храмовники, наконец, узнали, что именно привлекает в ллоярах миттеров. Корни этих растений образовывали под землёй каменные мешки и насыщали их газом, необходимым для роста своих детёнышей. Змеи, яда которых боялись соприаны, жёстко охраняли свои деревья, десятками свисая с их ветвей. Наблюдая, как белковые массы сносят целые леса урханцириусов и сотусов, мохваны предприняли беспрецедентные меры: пересадили на каждый квадратный километр лесов по одному дереву ллояра, защитив, таким образом, небольшие оазисы, где скрывались стада шише и свифтов. На охоту ходили только храмовники верхом на миттерах.

Они все могли покинуть Войор, оставив его на растерзание соприанам, ведь на орбите кружили армады кораблей с эвакуированными жителями других материков планеты. Но войори и мохваны понимали, что соприаны не оставят их в покое и станут преследовать, уничтожая все миры, которые будут им попадаться на пути. Такое противостояние определённо затянется не на десятки лет, а на века. Более того, соприаны не раз уже пытались пробраться на борта кораблей с эвакуированными жителями, чтобы заразить их прозоном.

Сиффира открыла глаза, почуяв сквозняк – Маджрай ушёл за едой. Сатталах продолжал кружиться в середине пещеры, размахивая своими шестью пайкчхиками, которые сам научился плести. Сменяя ось вращения тела и головы, мальчик научился творить непостижимое – его пайкчхики превращались в огненное колесо, срезая препятствия. Особенно впечатляло вращение пайкчхиков в ускоренном режиме. Жрецы сначала не одобряли его изобретения, считая это отступлением от традиций войори, но со временем смирились. Чуть позже многие подростки войори тоже стали заплетать шесть пайкчхиков и учиться у Сатталаха, владеть ими. И сейчас в соседней пещере вместе с Сатталахом в диком танце кружились десяток мальчишек, воем пытаясь имитировать душераздирающие визги, которые исходили от кожи и дыхания принца.

Прыжки, вращения и кульбиты мальчика напоминали странный и очень красивый танец жрицы Аффиллы. Мальчик великолепно владел своим телом, испытывая всё более сложные варианты сальто. Он прыгал, упираясь в стены то двойным “овербахом”, то сплошным вертикальным “валспином”, словно перетекая по стене по диагонали. Сиффира залюбовалась, чувствуя, что чего-то в этом танце не хватает. Мечей? Нет.

Крики тысяч людей и грохот ржавых лопастей внезапно стих – Сатталах остановился, быстро восстановил дыхание и, подойдя к матери, присел рядом.

– Тебе чего-то не хватает в твоём танце Смерти, – Сиффира нежно провела ладонью по щеке сына.

Подросток усмехнулся:

– Зёрен ллояров. Мне их не хватает, – он перестал улыбаться и близко склонился к лицу матери. – Мама, я ведь последний из Милдерро.

– Да.

– Мой род остановится на мне. Ты знаешь это.

Волчица встревоженно приподнялась на локте и заглянула в стальные глаза сына.

– Почему ты так говоришь, мой мальчик?

– Я… Я не смогу… Я не смогу жениться и у меня не будет детей. Я же змей. Я миттер.

Сиффира не знала, что на это ответить, растерянно продолжала гладить мальчика по щеке.

– Ты не змей, но миттер. Если война закончится, мы с отцом сможем тебе помочь, – наконец, выдавила она и зашлась кашлем.

Сатталах поднёс к её губам горячий сок сотуса и помог отпить.

– Как?

– Твой отец – генный инженер. Самый талантливый и умный. Мы создадим для тебя жену.

Сатталах споил матери весь сок и, бережно лизнув её в щёку, затерялся в толпе угзи. Среди котов он мог побыть наедине со своими размышлениями. Мать ошибается. Создать для него жену невозможно. Он не просто мутант. Ему нужно учиться владеть своим ядом, телом, мыслями, эмоциями, биением сердца, шумом кожи. Только жёсткая дисциплина приведёт его к полному контролю над ядом ллояров в крови. Ему ведь удаётся сдерживать яд, сочащийся с зубов, чтобы поцеловать родителей в щёки и не отравлять их. Ему удается силой воли выделять яд только ладонями или дыханием. Ему удается поднимать и взрывать столько зёрен, сколько считает необходимым. Всё это пришло через созерцание собственного организма, через регулярные тренировки. Он видит собственные органы сквозь кожу. Он видит железы, выделяющие яд. Яд не только в его крови, он и в коже, и в костях, в волосах. В каждой его клетке. Он весь сплошной яд.

Он сумеет овладеть им в полной мере. Он не сдастся. Род Милдерро не должен прерваться на нём. Потеря рода королей приведёт к потере генов богини Огли, и Войор снова станет беззащитным. Этого нельзя допустить.

Он слушал всё, что творится в эфире мохванов. Соприаны ищут источник смерти. Это он этот источник. Он опаснее и сильнее Сахме и Огли вместе взятых. Изучив свои параметры на компьютере отца, пока тот был в лесу и добывал пищу, мальчик пришёл к выводу, что он воплощение всего самого страшного и хищного. Роман рассказывал ему историю Аима. Демон – консолидация духов-убийц. Сатталах взял у друга фигурку Аима и, использовав пену соприан, оживил его. Он никогда не рассказывал об этом событии своим родителям, боясь причинить им страдания. Демон просил новое тело и Сатталах позволил ему войти в него. Аим погиб. Яд ллояров в крови мальчика уничтожает абсолютно всё: материальное и не материальное. Так узнал, что он и есть источник Смерти, который ищут соприаны. Возник вопрос, а с какой целью они ищут источник Смерти? Говорят, чтобы погасить его. Но возможно ли погасить саму смерть – границу миров живых и мёртвых? Возможно ли, погасить терминатор – саму суть грани между тьмой и светом? А ведь он растворил в своём яде души демонов, полностью их уничтожив. Он – аннигиляция, живущая за счёт энергии, высвобождающейся после какого-либо разрушения или уничтожения. Но он ещё не всё понял.

Сатталах оглянулся на мать и, убедившись, что она спит, быстро надел доспехи, застегнул на запястьях мечи-хамелеоны и выскользнул из пещеры на ослепительно сверкающий снег. Пройдя к обрыву, мальчик с презрением окинул взглядом бушующие волны белкового моря. Надо двигаться на запад. Там ещё остались ллояры. Под одним из них есть гнездо миттеров с детёнышами и небольшая землянка, в которой он прятался с родителями по пути к пещерам от бомбардировщиков соприан.

Он намерен пожить в каменном мешке и напитаться газами дерева. Возможно, это изменит его и придаст сил для того, чтобы он смог поднять все зёрна ллояров, что лежат по всей планете в песках и лесах. Если он сильнее богини Огли, значит, он тоже бог. Он сможет одолеть соприан.

Мальчик спустился в ущелье и опрометью бросился между вздымающимися волнами массы к Дикому лесу, защищённому ллоярами. Позади раздавался шорох его пайкчхиков, тянущихся на три метра по песку. Кроме этого шороха, мальчик уловил едва слышные судорожные вздохи и, собираясь ступить под сень леса, оглянулся. Двенадцать мальчишек-войори, прижимая к груди барабаны и облегченные винтовки, неподвижно стояли и следили расширенными от ужаса глазами на нависающую над их головами волну массы.

– Не двигайтесь! – Сатталах оглянулся на лес и, заметив ллояр, сосредоточился на его зёрнах. Эллипсоиды зёрен в мгновение ока взмыли в воздух и с пронзительным стрекотом приблизились к принцу.

– А теперь, медленно, очень медленно опускайтесь и ложитесь на песок плотнее друг к другу, – Сатталах ощутил, как от страха за жизнь друзей вспотели его ладони. Масса приближалась к головам мальчишек. – Включите шлемы и звукозащитные элементы.

Зёрна вращались над ним по спирали, то приближаясь, то отдаляясь. Взрывать зёрна Сатталах не рискнул, опасаясь яда, который может убить мальчиков. Их надо защитить. Чем? Как?

Сатталах двинулся к мальчишкам, разгоняя пайкчхики и зёрна над своей головой. Войори лежали на мокром, присыпанным снегом песке и видели, как принц вошёл в ускорение. Его светящееся белым столбом тело, замерло в середине лежащих ровесников. Несущиеся по спирали зерна засветились трещинами и грянул оглушительный взрыв. Купол зеленоватого стального яда окутал детей со всех сторон, но ни одна капля не коснулась их тел, сгорая в огне ревущих боевых кос. Масса соприан скорчилась и почернела, начала стремительно отступать и съёживаться, разъедаемая ядом зёрен. Сатталах остановился и знаком позвал мальчишек идти за собой. Он привёл их в лес к потайной землянке под корнями очень старого исполинского ллояра.

– Я не смогу вернуть вас родителям. Вы можете жить в моём старом убежище, пока я буду питаться силой ллояра.

Мальчишки переглянулись.

– Мы шли за тобой не затем, чтобы ты нас вернул обратно. Мы хотим стать твоими воинами. Мы хотим стать такими, как ты.

Войори молча проводили глазами принца, ничего не ответившего на их просьбу. Он спустился в каменный мешок корней ллояра, а мальчики двинулись к землянке с твёрдым намерением дождаться его.

Самый старший Сиббих оглядел своих друзей и судорожно вздохнул. Они только что отказались от заботы своих родителей, чтобы стать частью существа, которого никак нельзя назвать обычным войори. Ещё два года назад Сиббих был учеником в храме Сангаяны. Жрецы прочили ему место главного воина-храмовника. Теперь мечтать об этом глупо – храмы разрушены, множество братьев и сестёр погибло при бомбардировке соприан.

– Сейчас нужно изучить места, где мы сможем добывать себе пищу. Зону влияния ллояров никому не покидать. Передвигаться от ллояра к ллояру по охотничьим тропам. В свободное время мы будем тренироваться и учиться тому, что могли бы нам дать жрецы и наши отцы.

Мальчики, молча его слушали, вспоминая последнее мгновение, когда принц спускался в мешок ллояра. Его пайкчхики так и не опустились, продолжая, словно живые слепые змеи обшаривать пространство над его головой. Неужели попавший на его волосы яд оживил их? С пайкчхиков принца стекали капли расплавленного титантита, который когда-то был цепями в волосах.

Зарядив в обычную снайперскую винтовку экспансивные заряды, Маджрай подбросил мобильный прицел и навёл оружие, целясь в глаз шише. Одновременно с выстрелом раздался далекий гулкий взрыв, отдав в ноги низкочастотной волной. Волк испуганно оглянулся по сторонам, прижавшись к стволу спящего урханцириуса. Взрыв со стороны единственного прохода, ещё не захваченного массами соприан, где жрецы и мохваны имели возможность спускаться с гор в леса.

Мохван быстро подхватил тело шише и, забросив его на плечо, побежал в сторону ущелья, включая на бегу бинокль шлема и сканер мобильного прицела. Его гравимодуль стоял на границе леса. Запрыгнув в седло, волк сбросил добычу в багажный отсек транспорта и взвил в воздух, осматривая окрестности. Так и есть – ущелье почти на километр выжжено. Обгоревшие сморщенные массы расширили проход. Волны массы пугливо качались над почерневшими останками, отмечая эпицентр взрыва. Маджрай опустился в центре выжженного круга песка, превратившегося в блестящее полотно стекла и удивленно оглядел прогалину. Пятнадцать метров в диаметре, чистый круг без следов воздействия жидкометаллического яда, всё остальное сожжено дотла. Похоже на взрыв зёрен ллояра. Сами по себе зёрна не взрываются. Вскрыть их может либо гамма-излучения, либо Сатталах. Волк с тревогой поднял глаза на горную тропу и увидел свежие следы. Детские следы.

– Мать Фердмах!

В следующее мгновение раздался отчаянный вой Сиффиры и крики родителей, потерявших своих сыновей. Войори, угзи и мохваны, заряжая на бегу винтовки, скатывались, бежали, утопая в снегу, падали, снова поднимались и бежали по тропе вниз, окликая детей.

Маджрай повёл носом и, обнаружив ещё следы, повернулся к Дикому лесу. Землянка. Они там. Волку пришлось дождаться испуганных родителей и жестом остановить их.

– Не шумите, вы разбудите массу. Дети в порядке. Они все живы и прячутся в лесу.

Сиффира обессиленно присела в эпицентре и подняла на мужа воспалённые глаза.

– Я не понимаю, зачем он ушёл? Зачем взорвал зёрна?

Маджрай подошёл к жене, помог ей подняться и обратился к войори:

– Возвращайтесь в лагерь. Здесь опасно. Пришлите мне жреца на миттерах. Я знаю, где ваши сыновья. Они в безопасности. Попытаюсь вернуть их. Но, если их решение добровольное покинуть лагерь и следовать за принцем, то вернусь в скором времени и сообщу вам их ответ.

Император передал Сиффире мёртвого шише и, запрыгнув в седло гравимодуля, двинулся на бесшумном режиме к лесу. Вся тропа была усеяна крошечными бусинами расплавленного титантита и осколками цепей пайкчхика.

Через несколько минут его догнал жрец на двоих миттерах. Дыхание и стрекот змей заставляли массы резко отстраняться в стороны, освобождая тропу к лесу. Жрец, подъехав ближе, толкнул Императора в бок копьем и указал назад. Волк оглянулся и увидел следующих за ними группу малышей угзи. Семейные угзи тех мальчиков-войори, что покинули лагерь, ищут своих собратьев.

– Вернуть их в лагерь?

– Нет. Если войори не захотят вернуться к родителям, то угзи следует остаться с ними. Это их законы и традиции. Мы не имеем права мешать им.

Через час Маджрай остановился перед темнеющим провалом в землянку и спешился.

– Дети! Вы здесь?

– Да, – к Императору вышел Сиббих и почтительно поклонился, радостно обнял подбежавших котят-угзи.

Мальчик поднял на волка серьёзные глаза.

– Я знаю, что вы хотите вернуть нас в лагерь. Но прячась в горах, мы не победим соприан. Я видел, как принц взорвал зёрна ллояра и прикрыл нас силой своих пайкчхиков от яда зёрен. Всё в округе сгорело. Массы остановились и больше не могут прикасаться к отравленной земле. Мы осознанно последовали за принцем Сатталахом и лучшее, что вы можете для нас сделать – дайте нам одного жреца, одного скира и одного пса. Нам понадобится помощь на охоте.

Мохван не ждал иного, молча кивнул и, повернувшись к жрецу, подал знак остаться с детьми.

– Если нам однажды понадобится поддержка, то пришлём пса.

Сиббих исчез в темноте землянки, откуда стали раздаваться звуки флейт и барабанов.

Волк возвращался неспеша, обдумывая короткий разговор с мальчиком. Он так и не узнал, что стало с Сатталахом. Но Сиббих спокоен, значит, принц жив и пребывает во здравии. Войдя в пещеру, он лизнул Сиффиру в щеку, как делал это сын.

– Он передал тебе только это.

Мохванка опустилась перед очагом и бесцельно стала мешать еду в котле, глядя перед собой и едва сдерживая слёзы. Разлука с сыном оказалась для неё тяжела. А кашель заставил мужа встревоженно оглянуться. Все войори, мохваны, угзи и скиры мучились от усиливающегося кашля – отравление спорами дыхания Жизни. Маджрай вышел на край карниза и, оглядев моря шевелящийся массы, поднял голову и издал призывный вой. Спустя время послышался ответ. Псы услышали его зов и скоро будут здесь.

Аффилла вошла первой, ведя за собой остальных псов, и остановилась возле Сиффиры. Мутные белые глаза жрицы, словно сканировали всё тело волчицы. Закончив осмотр, Аффилла склонилась над мохванкой, и вонзила в руку шприц, выдавив в её кровь содержимое. Глаза волчицы закрылись, и она медленно сползла на каменный пол пещеры. Испуганный Маджрай кинулся к жене, но один из псов, ухватил его за загривок и тоже вонзил шприц. Холодная жидкость, побежав по венам, быстро достигла головы, и волк осел рядом с Сиффирой. Войори, угзи и мохваны растерянно наблюдали за странными действиями псов, не смея сопротивляться и памятуя, что они являются вестниками законов богини Огли. Все до единого, жители пещер позволили сделать себе инъекции. В гротах и пещерах наступила пугающая тишина. Даже грудные дети были погружены в глубокий сон.

Псы вышли на карниз и остановились, наблюдая приближение корабля. Их крылья с треском распахнулись, полностью закрыв входы в пещеры. В руках псов засветились силовые щиты. Аффилла вышла вперёд и распустила мечи-хамелеоны, готовясь к самому худшему. Корабль инсектов опустился на соседний карниз, выпустив по луч-трапу принцессу Фортегсия. Оса, в сопровождении боевого эскорта осторожно приблизилась к псам и, заметив на их ускхах знаки божества Огли, остановилась и почтительно поклонилась.

– Я здесь по приглашению короля Тожмена. Мне нужны объяснения.

– Приветствую тебя, принцесса, – Аффилла свернула мечи. Её голос разносился страшным эхом битого стекла. Оса ещё помнила этот звук. Голос Огли, когда в ней пробуждался Аим. – Какие объяснения ты желаешь услышать от нас?

– На подлёте к островам Вадхи мои армады были обстреляны без предупреждения. Почти все мои корабли уничтожены. Что происходит?

– Соприаны напали на нас. На Войоре война. Вы опоздали, принцесса. Вас обстреляли не войори, а дыхание Жизни соприан. Вам лучше покинуть Войор, пока они не поняли, что вы не войорский флот эвакуации.

Оса напряжённо смотрела на жрицу. Что могут выиграть дочери Фортегсия, примкнув к войори? Ничего. Что получат осы, покинув сейчас пространство Войора? Напрасную потерю времени. Что могут выиграть осы, примкнув к соприанам? Жизнь. Потоки Жизни. Они обещают Жизнь всем мирам, а она нужна Фортегсиям. Очень нужна после битвы с прежней Императрицей мохванов и Лони ки Пашем.

Принцесса молча развернулась и покинула площадку, снова скрывшись в шлюзах своих кораблей. Она ещё не ведала, к каким последствиям может привести дыхание Жизни соприан. Живые моря и океаны, колышущиеся под бортами кораблей, оса приняла за последствия активного сопротивления войори, а не нападение соприан и их оружие. Если бы войори не сопротивлялись и приняли дыхание Жизни, этих морей и океанов не было – так думала принцесса, знающая о соприанах только по слухам. Да, во Вселенной, каждый разумный мир с ужасом говорил о крайне заразном прозоне, атакующем Войор. Но принцессе Фортегсия опасность болезни была не известна.

Принцесса Фортегсия, покидая карнизы гор, подала соприанам сигнал с просьбой провести дипломатическую встречу.

Аффилла тяжело вздохнула и отвела от улетающего корабля взгляд. Она слишком хорошо знала ос, чтобы не понять, почему принцесса так внезапно покинула войори. Она ищет выгоду для своего народа. А нашла, похоже, проблемы.

Псы стояли неподвижно несколько часов и охраняли входы, пока усыпленные жители пещер, не проснулись. Убедившись, что иммуномодуляторы и моноатомное золото полностью восстановило здоровье войори, угзи и мохванов, псы с оглушительными хлопками распустили крылья навстречу ветрам и исчезли в облаках. Аффилла так ничего и не сказала Императорам о краткосрочном посещении принцессы Фортегсия. Войори попытаются убедить ос не контактировать с соприанами, тем самым усугубив своё положение и вызвав недовольство высокомерных инсектов. Осы же, приняв сомнительные правила обмена, уведут часть соприан в свой мир, обрекая его на гибель и частично уменьшив плотность атак на Войор. Аффилла предпочла пожертвовать способными к предательству осами, чем теми, кого вручила ей оберегать богиня Огли. На Войоре на несколько лет наступит равновесие, благодаря жадности и наивной расчетливости инсектов, давая возможность войори восстановить силы, возродить на уцелевших оазисах города и лаборатории учёных. Жрица понимала, что любое действие всё равно приведёт к очередной войне в будущем. Так, осы, мутировав после прозона вернутся, чтобы отомстить войори за то, что они не остановили заключение договора с соприанами. Или осы погибнут, и прозон вернётся с новыми силами. Или принцесса могла бы остаться сейчас с войори, пострадать от прозона здесь на Войоре, и тогда сюда ринутся все боевые армады Фортегсия, чтобы стереть с лица Вселенной и соприан, и глупых войори, не сохранивших принцессу и позволивших прозону распространиться. Аффилла выбрала вариант, при котором войори могли выиграть время на то, чтобы набраться сил и веры в победу. Есть небольшой шанс, что Мать Фортегсия никогда не узнает, откуда был привезён на Фортегсий соприанский прозон, если принцесса по пути погибнет от него. Соприаны, заключившие с осами договор на Войоре, докладывать обо всех подробностях заключения договора не станут, слишком обрадованные новыми территориями, на которые приведёт их алчная принцесса. Скорее всего, они пойдут даже на откровенное хамство, игнорируя требования Матери Фортегсия прекратить интервенцию, прикрываясь вызывающим сомнения договором, заключённым с одной из её дочерей. Всё предсказуемо. Мать Фортегсия пошлёт армады на Сопр, забросает бомбами планету коллекционеров, в надежде остановить войну, что приведёт к ещё более озлобленной атаке на миры Фортегсия. Осы смогут долго держать оборону, так как их мир представляет собой две заселённые звёздные системы, а не одну планету, как Войор.

Жрица с надеждой смотрела на Дикий лес, словно видела сквозь его густые ветви и землю, застывшую фигурку мальчика, спящего в анабиозе в каменном мешке паукообразного дерева в обнимку с детёнышами миттеров.

Змеи времени. Потомки змея-бога с Земли, созданные асом Игры. Когда-нибудь и ас, и его брат змей времени воплотятся на Войоре. Или уже кто-то из них здесь? Тогда почему они не останавливают соприан пта?

Как и предполагала Аффилла, атаки после посещения принцессы Фортегсия резко пошли на убыль. Мохваны и войори получили возможность чаще выбираться из пещер, чтобы обследовать местности, восстановить утерянную связь с урханами и металлическими крошечными шпионами, запущенными в небеса ещё со времен войны с х-игроками и смердами, и добывать достаточное количество продовольствия. Сердце Войора стало биться спокойнее, позволяя войори снова войти в контакт с древесными драконами. На прогалинах, между морями лениво колышущихся морей прозона, снова возникли липкие строения скиров и нироскиров, забитые запасами еды и воды. Очень медленно, но планомерно воинства войори, мохванов и псов выжигали прозон, освобождая вокруг горного хребта землю. Пядь за пядью.

На освобожденные земли высаживались молодые деревца ллояров, привезённые храмовниками из далеких лесов, ещё не тронутых прозоном. Между ллоярами дети рассыпали зубы давно почивших урханов, в надежде на возрождение леса урханцириусов. Кримы роняли икру, пролетая над выжженными землями. Первые ростки сотусов были встречены радостными криками и праздником. Маленьких котят-угзи приходилось ловить, чтобы те в пылу радости не сорвали хрупкие и нежные ростки целительного растения.

По буграм после очередного весеннего дождя внезапно поднялись шапки камнеломок, вызывая своим чудесным ароматом и розовыми маленькими цветками слёзы счастья на глазах войорских женщин и девушек. Они верили, что возрождение цветов любимых – это знак покровительства Огли и Вардара.

После нескольких попыток прорваться к разрушенному городу храмов жрецам, наконец, удалось это сделать не без помощи миттеров. Войори и мохваны нуждались в лабораториях и исследовательских комплексах, скрытых в подземельях, где они, едва не теряя сознание от горя, обнаружили горы тел, погибших от голода и прозона сестёр-жриц.

В двенадцать лет Сиббиха призвали служить главным жрецом, и именно ему пришлось с Маджраем и нироскирами провожать души сестёр нежными перезвонами сналлов. После ритуала, мальчик закрылся в келье и разрыдался. Много позже он вышел в середину разрушенного амфитеатра и призвал братьев к службе. Его сильный голос подхватили остальные жрецы, поднимая к небу столпы призрачного сияния. После службы, Сиббих поднял руки, призывая братьев остаться и выслушать его.

– Вам придётся выбрать другого главного жреца. Я понял, что путь, выбранный вами для меня не мой. Мой путь в служении живому богу, а не светилам, находящимся так далеко, что они не знают, какие беды обрушились на наш мир.