Сад – Марина Степнова

Пожалуй, это одно из тех произведений, которые можно отнести к «лагерю полярных мнений». Последним из таких я читала Евгений Водолазкин – Лавр и очень надеялась, что книга уважаемой мною Марины Степновой не разделит участь «Лавра» в моей персональной классификации. Повезло!.. Конечно же, повезло мне, а не Степновой, так как думаю, она не забывалась тревожными ночными думами о заискивании перед читателем и не «Лавру», грустящему за колючей проволокой отвергнутых мною книг. Роман «Сад» мне понравился, и даже очень, хотя что-то осталось за кадром понятий досягаемости.Счастливая и сверх меры богатая княжеская чета Борятинских покупает полуразрушенное поместье с живописным садом под богатым плодородными землями Воронежем, чтобы наведываться туда изредка с целью отдохнуть от насыщенной светской жизни. Дети уже взрослые и давно живут своей жизнью, дружеский семейный уклад мерно плещется в благочестивом болотце устоявшихся семейных традиций; и никто не ждал не гадал, каким сюрпризом обернётся одна единственная страстная ночь любви между супругами с двадцатипятилетним стажем, вдохновлёнными пасторальным бытом. А обернётся она Тусей, Наташей, совершенно никем не планируемым и, собственно, мало кому нужным ребёнком. Всё бы ничего, но для светского общества того времени забеременеть в сорок четыре года было верхом неприличия и крепкой основой для общественного скандала, поэтому Борятинские, избегая стыда и всеобщего порицания, уединяются в поместье, приняв решение не возвращаться в столицу. Далее автор вводит новых персонажей, которым предстоит сыграть важные роли в судьбах семьи Борятинских. Появится земский доктор, суровый и мрачноватый обрусевший немец Георгий Мейзель, которому предстоит не раз спасти жизнь княгини, стать её единственным другом и соратником, а также стать ключевой фигурой в жизни Туси, заменив ей так и не сумевшего полюбить её отца. Появится приёмыш Нюта, дочь погибшей мещаночки-портнихи Арбузовой, которую княгиня возьмёт в дом после смерти матери. Познакомимся мы и с Виктором Радовичем, красивым, но никчёмным молодым человеком, которому предстоит связать свою глупую судьбу с Тусей Борятинской.Будут здесь и зарисовки из жизни в Симбирске небезысвестной всем семьи Ульяновых, и странная любовь-дружба между Александром Ульяновым и Виктором Радовичем. Объявится на страницах романа и дядя будущего вождя пролетариата Дмитрий Бланк, погибший во время петербургского холерного бунта, знакомство с которым стало символическим проклятием доктора Мейзеля. Промелькнёт и монарший образ Александра III, дружбу с которым по юности водил князь Владимир Анатольевич Борятинский.Но, как я уже упомянала выше, что-то показалось странным, что-то недоговоренным, как-будто оставленным где-то на обочине за ненадобностью или невозможностью объяснить. Куда делся князь Борятинский? Зачем вообще была нужна Нюта и её мама, если в романе от них ровно никакого толку? И как скромная, два слова за весь роман сказавшая Нюта вдруг превратилась в неблагодарную воровку? По какой такой причине сильная, властная, яркая и богатая Туся выбрала в мужья жалкого, бесполезного, нелюбимого и нелюбящего Радовича? И как так получилось, что при обоюдной любви дочь совершенно игнорирует находящуюся рядом при смерти мать? Так много вопросов – так мало ответов…

Все смешалось в доме Борятинских. Княгиня Надежда Александровна, счастливо прожившая в браке с князем и генерал-фельдмаршалом Владимиром Анатольевичем двадцать пять лет, родившая от него двоих детей, о которых порой забывала в вихре бурной светской жизни, в результате внезапного порыва страсти оказалась беременна. В её-то возрасте! В сорок четыре года, когда, по мнению высшего общества, в котором некогда блистала княгиня, пристало заниматься благотворительными приемами, а не любовью. Родилась девочка. Ту, что поначалу приняли за чахотку, нарекли Тусей. Наташей. Должно быть, в честь Ростовой, которую княгиня, страстно увлеченная литературой, находила прелестной.Брак Борятинских до этого приторно благополучный, роскошный, как картинка в модном каталоге, легкий и веселый, как музыкальная шкатулка, которая умеет играть, хоть и красивую, но только одну мелодию, дал опасный крен под этим неожиданным обстоятельством. Туся, как снаряд, пробила уклад дома, изменив его бесповоротно и навсегда, еще находясь в утробе матери. А после рождения и вовсе ошеломила княгиню, пробудив в ней любовь такой силы, к которой правила хорошего тона, принятые тогда в большом свете, её просто не готовили. Первые дети Надежды Александровны выросли среди нянек и гувернанток без участия её материнского инстинкта, а теперь он набросился на нее с тройной силой, спеша отыграться за прошлые годы, терзая и без того измученную трудными родами княгиню паническим страхом за своё дитя. И это было только начало.

Туся была рождена, чтобы завести в имении новые порядки. Свои. И для победы в этой домашней революции у нее в руках было самое безотказное оружие – слепая, безоговорочная любовь.Роман Степновой – это Сад Наслаждений. Его можно рассматривать через разную оптику: микроскоп исторической достоверности, монокль традиции большого русского романа или линзы современной повестки, где рядом с сильной женщиной есть слабый мужчина, а двери к образованию и финансовой независимости приходилось открывать с ноги, расталкивая локтями предрассудки и оставляя за собой след из сплетен и шепотков. Или можно просто блаженно отдаться на волю текста и следить за сменой сезонов в этом саду жизни.

Прочитано в Книжном бункере.

Это было очень гнусное чтиво! Будь эта книга в бумажном варианте, свой дом я бы от нее избавила. В идеале – прямиком в какую-нибудь навозную кучу, где ей самое место.

Художественную литературу я читаю для удовольствия, а не для пытки, – и поднимите руку, у кого по другому – ,и все же допускаю, что иной раз со страниц на меня будут прыгать тараканы из головы не особо адекватного автора. Но НЕ В ТАКОМ ЖЕ КОЛИЧЕСТВЕ!!!

Про собственно САД нам напишут лишь в самом начале,и весьма неплохо. А вот дальше – какой то невменяемый сюр, словно на красивую картинку вылили ведро помоев. Роман отравит сознание бесчисленными описаниями крови, рвоты, дерьма. Слово мошонка встречается намного чаще, чем малина-слива-яблоко вместе взятые. Угу, такой вот себе сад. И почему такие ужасные персонажи, противоречащие собственному описанию? Борятинский, благородный аристократ, проживший душа в душу с женой, ни разу за всю жизнь ей не изменивший, настолько не любит собственную дочь??? Ну а зачем он вообще после размолвки живет? Только не надо плести, про его отъезды, про попытки измены… Для верного и благородного, да и просто для живого мужчины нужны причины повесомее закрытой двери и кислой рожи жены, чтобы не любить дочку. Ах, потому что немая? Ну так не у(п)ирайтесь, расписывая его благородство!

Почему Туся, рожденная от таких породистых родителей, столь некрасива? Вот уж нонсенс. Они точно аристократы? Уж написала бы тогда, что у нее лицо олигофрена например. Было бы ближе к правде. А то из *богатых, как Крез* (цитата) семейства, а так страшна, что на балу никто не позарился. Я помню, помню про ужасные манеры… Это вы не забывайте про богатство! Ведь чушь же!

Почему о старших детях ни слуху, ни духу? Отчего Тусю отправили к какой то неизвестной читателю тетке? Какие то они очень лишние, эти старшие дети, нет? Ок, промолчу, на фоне рвоты, дерьма и прочей чернухи это просто несущественно.

Высокохудожественны находки автора про ноздри города, по которые он полон чего-то там. Повторяется аж два раза! Сначала про Москву,потом про Симбирск. Спасибо, мне и с первого раза не понравилось… И про обломки *сочной белой кости*. А предложения, длиной в абзац как вам? Это писалось, чтобы подчеркнуть обморочную спутанность сознания Нюты, как я понимаю. Но господи, какой же это убогий, тошнотворный прием А потом град отстучал, закончился, и ее опять повели, только уже далеко, долго, и под ногами не чавкало, а пылило мягко, хорошо было, тепло, сухо, даже сквозь веки всё сияло, переливалось – алое, черное, золотое, как пасхальные яички, так и остались дома, одно всего и съела украдкой, и кулича всего кусочек, жалко, хороший вышел у монашек кулич, вкусный, и все такое было весеннее, радостное, что она забыла даже, откуда идет, куда, и улыбалась, потому что пахло листиками молодыми, липкими, и горячей землей, и цветочками первыми, желтыми, а потом перестало пахнуть, и она просто легла на землю и заснула, крепко-крепко, очень спать хотела все время – мама кашляла сильно, особенно ночью, спать не давала, и она сердилась, забранилась даже спросонья один раз, заплакала, устала потому что очень – да уймись наконец, проклятая, я спать хочу, – и мама зашептала виновато – простидочапростидочапростидоча – и все равно кашляла, давилась, только тихонько, в подушку, а потом перестала, стихла, огонечками пасхальными исцелилась, потому как она все огонечки до дому донесла, вот и вышло чудо – мама поправилась, сажает малиновые кустики под окном, напевает про матушку и красный сарафан, а дом такой беленький-беленький, круглый, гладкий, вот как яичко вареное облупили, и ставни на нем голубые, и платочек у мамы – тоже праздничный, голубой.Ура! Точка. Очередной таракан автора. Или несколько?

*на кол сажаю (я про оценку) за обманутые ожидания после Женщин Лазаря. Эх, Степнова…