Марина Серова
Эта проклятая смена

– Ты кому-нибудь рассказал про то, что слышал ночью? – спросила я.

Кирилл отрицательно покачал головой.

– Нет, мне бы никто не поверил. Я даже Сашке не рассказывал, хотя мы с ним подружились. Но Сашка бы точно сказал, что мне все приснилось, а я не хочу выглядеть ненормальным! В конце концов, на меня же они не напали – ну, эти привидения. Поэтому я подумал, что пусть лучше никто про них не знает.

– А в тот вечер, когда тебя нашли в лесу, ты видел Сашу и Арсения?

– Неа, меня сразу в медпункт повели, – сказал мальчик. – Мне кажется, их сперва призраки забрали с собой, а потом отпустили. Иначе вожатые бы рассказали, что потерялся не только я, а другие ребята из отряда тоже.

– А ты общался с Дашей Поляковой? – перевела я разговор на другую тему.

Кирилл пожал плечами.

– Так, не особо. Я с девчонками не дружу, они глупые. А Дашка еще и жадина!

– Почему ты так думаешь? – удивилась я.

– Да она кроила какая-то! – воскликнул мальчик. – Ни с кем никогда не делится, хотя ей родители с собой полно еды дали! И чипсы даже, которых ни у кого нет. Точнее, еда у нас из дома у всех была, но мы делились ею с другими ребятами. А Дашка спрятала свои шоколадки и чипсы, и потому, когда ни у кого ничего не осталось, ела втихую. Потому и отравилась – так ей и надо! Если бы она делилась с другими, то ей бы плохо не стало, а так – сама виновата!

– А что ела Даша, когда ей стало плохо? – спросила я.

– Да кто ее знает? – проговорил Кирилл. – Я не знаю, не общался с ней просто. Слышал, как девчонки из ее комнаты рассказывают, что Дашка – жадина и кроила, вот и все. Мне такие люди не нравятся, с ней и разговаривать не хочется. Вредная и противная! Она в столовой почти не ела, я видел, что она почти полные порции оставляет на тарелке. Марина, наша вожатая, переживала за нее – потому что Дашка не ест, спрашивала почему. А Полякова нос воротила и говорила, что невкусно и она такое есть не будет. Врала она все – еда была нормальная, никто, кроме Дашки, не жаловался!

– Кроме Даши, никто не травился? – уточнила я.

Кирилл отрицательно покачал головой.

– Нет, Полякова ж ни с кем своими запасами не делилась. Вот и получила по заслугам!

– А она призраков не видела?

– Не знаю, я не спрашивал… – растерялся мальчик. – Хотя Арсений говорил, что лагерь на самом деле проклят. Потому что на костях построен – он слышал, что Жанна Михайловна, повар в столовой, рассказывает своей напарнице Оле, что раньше тут было кладбище, а потом его снесли и сделали детский лагерь. Но по ночам мертвяки, которым не понравилось, что их могилы убрали, встают из своих гробов и ходят по лагерю, хотят забрать с собой живых. Я понял, что именно их и видел в лесу – наверно, они бы и меня забрали, если б меня не нашли. Хорошо, что меня в Тарасов отправили, больше я в этот лагерь ни за что не поеду!

– Эта Жанна Михайловна тоже видела призраков?

– Не знаю, мне ж Арсений рассказывал, что он слышал, – сказал Кирилл. – Может, и видела, но мне про это он ничего не говорил.

– А фамилию Жанны Михайловны знаешь?

– Нет…

Наш разговор прервала мать Кирилла – она вошла в комнату, вероятно, хотела проверить, как проходит наше общение.

Увидев Наталию Васильевну, мальчик сразу же замолчал и равнодушно покосился на меня. Я поняла, что он не хочет, чтобы мать слышала, о чем мы говорим.

– Вы побеседовали? – спросила женщина, внимательно посмотрев на сына. – Или Кирилл опять в молчанку играет? Он хоть что-нибудь вам сказал?

– Да, я узнала все, что хотела, – улыбнулась я и обратилась к мальчику: – Кирилл, спасибо тебе огромное! Ты мне очень помог!

– Надо же, – с недоверием покачала головой Наталья Васильевна. – Кирилл, а почему ты мне тогда ничего не рассказываешь? Притворяешься, что ли, что тебе плохо? Давай-ка, хватит валяться на кровати! Ты уже сколько времени музыкой не занимался, сейчас Евгения уйдет, и марш за инструмент!

– Но, мама, у меня же каникулы… – запротестовал несчастный ребенок. – Я не хочу…

– Хочу не хочу, а надо! – категорично заявила женщина. – Я прослежу за тобой, повторишь все произведения, которые мы проходили за год!

Я еще раз поблагодарила Кирилла и попрощалась с ним и его матерью. Вмешиваться в семейные разборки не стала – понятно, что мать попросту задавила парня своим авторитетом и навязывает ему свою волю, но тут уж ничего не поделаешь. Либо Кирилл сам рано или поздно взбунтуется, либо окончательно подчинится матери-тирану и будет делать то, что она требует, в ущерб своим собственным интересам.

Жалко парня, но пускай сами разбираются, в конце концов, лезть в чужую семью с нравоучениями – не моя работа, а прерогатива семейного психолога.

Покинув квартиру Фоминых, я села в машину и открыла базу данных на телефоне. Теперь надо бы проверить, как поживает Даша Полякова, отравившаяся в первые же дни своего пребывания в лагере.

Ей, как и Кириллу, было тринадцать лет, жила она на другом конце города – в Зареченском районе Тарасова. Даша училась в средней школе номер сорок три, находившейся рядом с ее домом, с шести лет занималась художественной гимнастикой. Старшая сестра Даши – Снежана – в этом году окончила школу и поступила в Тарасовский университет на факультет иностранных языков. Родители девочек – Поляковы Игорь Сергеевич и Зинаида Владимировна – работали экономистами.

Я узнала адрес Поляковых и направилась к ним в квартиру.

Я надеялась, что мне повезет, я застану Дашу дома. Судя по всему, последствия отравления уже должны были пройти, в больнице девочка вряд ли задержалась надолго. Хотя отравление, конечно, могло быть и тяжелым – кто знает, чем все закончилось…

Я прикинула, что родители Даши наверняка находятся на работе, но кто-то из дочерей мог находиться в квартире.

Нужный мне адрес я нашла быстро, благо сейчас существуют навигаторы, которые облегчают процесс ориентирования на местности.

Я позвонила в квартиру номер шестьдесят, дверь сразу открыли – даже не спросили, кто это. Поразительная беспечность, отметила я про себя. Впрочем, мне это только на руку – я поднялась на лифте на шестой этаж и вошла в открытую дверь.

– Ой, а вы к кому? – В дверях стояла худенькая девочка, которой на вид было не больше одиннадцати лет. Я поняла, что это, наверно, и есть Даша Полякова.

– Мне нужна Даша Полякова, – заявила я. – А ты почему не спрашиваешь, кто пришел? Вообще-то это опасно, мало ли кто мог зайти в дом!

– Да я подружку ждала, Олю, – пояснила девчушка. – А зачем вам я нужна? Я вас не знаю…

– Меня зовут Женя, я хочу с тобой поговорить по поводу твоего пребывания в лагере «Лесной», – пояснила я. – Тебе ведь пришлось оттуда уехать, не дожидаясь окончания смены, верно? Ты отравилась ведь?

– Ну да… – растерялась Даша. – Меня домой отправили поэтому…

– Можешь подробно рассказать, как это произошло? – спросила я. – Вспомни хорошенько, что ты ела, когда, от чего почувствовала себя плохо. Эта информация поможет сотрудникам лагеря в дальнейшем избежать подобных случаев, ведь если еда в столовой несвежая, отравиться могут и другие дети! Расскажешь?

– Да, но ничего такого особенного не было, – пожала плечами Даша. – Наверно, я за завтраком что-то не то съела. Может, каша была плохая…

– Да? – удивилась я. – А мне говорили, что ты не ела еду, которую вам давали. Что-то с собой привезла, верно?

– Нет, у меня ничего не было! – слишком быстро и слишком испуганно заговорила девочка. – Честно вам говорю! Да мне бы мама и не разрешила с собой что-либо брать, я же занимаюсь художественной гимнастикой! Поэтому и ем то, что позволяется, иначе меня выгонят!

– Сурово там у вас, – заметила я. – И что, многое запрещают?

– Ой, да почти все! – воскликнула Даша. – Мне нельзя шоколад, булочки, чипсы, газировку, мороженое, пирожное… Короче, все вкусное запрещено. Бутерброды тоже нельзя, мне мама покупает хлебцы – их можно, только немного.

– А что же ты ешь? – удивилась я. – Чем питаешься?

– Ну, мне можно кашу на воде, овощи, в первой половине дня – фрукты. Еще рыбу и мясо на пару, ну и все…

– Не обидно? Что другим можно, а тебе нельзя?

– Еще как! – воскликнула Даша. – Вот, Снежанке, сестре старшей, вообще везет! Ей можно все что хочешь – она же не гимнастка, родители ее не заставляют ничего такого делать! Ешь, что душе угодно – она чипсы любит, шоколад трескает, хотя мама ее просила не есть, когда я дома – мне же тоже хочется! Но Снежанка, по-моему, нарочно дразнится. Когда мамы с папой нет дома, она берет и при мне шоколад уплетает. Мне убить ее хочется! Терпеть не могу сестру, хорошо, что ее сейчас нет! Она на море уехала – родители ей подарок сделали, путевку купили, потому что она в университет поступила. А меня в лагерь отправили… Так Снежана с собой кучу еды набрала – там и шоколадки, и чипсы, и булки, и пирожные! Представляете? А мне ничего не разрешили!

У меня возникла догадка. Я осторожно спросила:

– А тебе не захотелось проучить сестру? Если она столько еды набрала, может, ты по справедливости что-то взяла у нее?

Даша округлила глаза, замотала головой, но по ее глазам я поняла, что попала в точку.

– Нет, я у нее ничего не брала! Честно! Клянусь! – затараторила девочка.

Я дружелюбно улыбнулась и проговорила:

– Даша, я тебя не собираюсь ругать или рассказывать о твоем поступке твоим родителям или сестре. Пойми, мне очень нужно знать правду – отравилась ты едой в столовой или своей собственной. От этого зависит, будут ли работать в лагере повара – те, которые были во время твоего пребывания в смене, или же их уволят за то, что пострадал ребенок. Понимаешь?

Даша молчала. Было видно, что девочка колеблется – сказать правду или скрыть?

Я еще раз повторила, что никому ничего не расскажу, и ни одна живая душа не узнает, брала ли Даша в лагерь с собой еду.

– Ну… Мне показалось, что Снежане и так слишком много, – наконец призналась она. – Вы бы видели, сколько она всего с собой в рюкзак запихала! Еще и насмехалась надо мной – мне-то ничего из этого нельзя! Демонстративно открыла пачку чипсов и ела их, зная, что родители не против… Она всегда надо мной издевается! Обзывает малявкой из-за того, что у меня режим дня, и вечером мне нельзя поздно ложиться, как ей, смеется, что у меня нет столько подруг, как у нее, что я неудачница, и моя художественная гимнастика – ерунда полная… Когда я проиграла соревнования, мама меня сильно ругала, а Снежана говорила, что я бездарь. Поэтому я и решила отомстить сестре! Стащила у нее половину ее запасов и переложила к себе в рюкзак. Спрятала, чтоб никто ничего не увидел, хотя мама не стала повторно мои вещи проверять – она же их сама сначала укладывала. А Снежанка бросила свой чемодан и в него не заглядывала. Я представляла, как она будет злиться, когда обнаружит, что у нее еды с собой нет. Если бы она стала маме жаловаться по телефону, я бы сказала, что это Снежана сама съела свои припасы и просто забыла. Она вообще ест, как слон, хотя по ней этого не видно. Хотела бы я, чтоб ее разнесло, тогда бы она не стала надо мной смеяться! А как назло, сестре на диетах не нужно сидеть, мама говорит, она в папу пошла, а я – в нее. Мама всю жизнь на диетах сидит, только ей ничего не помогает, меня из-за этого она и отдала в гимнастику, чтобы я была худая и всегда за весом следила. А я так не хочу, мне вообще плевать, толстая я или нет, хочу нормальную еду есть, как Снежана! Мне было очень обидно, поэтому я поехала в лагерь с этими чипсами и шоколадками. А они так аппетит отбивают, что вообще есть не хочется, тем более всякие полезные каши и супы, от которых меня тошнит. Только утром мне плохо стало – я, наверно, чипсами отравилась, потому что привкус от них стоял во рту. В столовой я ничего не ела! Даже сок, который нам раздавали, почти не пила – я про него забыла, у меня аж две коробочки в рюкзаке остались, я просто не люблю яблочный. Выпила в лагере только апельсиновый, он вкусный. Хотела яблочный оставить на потом, все равно пить захочется – выпью… Но меня в Тарасов отправили, и я эти соки в холодильник поставила, папа их выпил. Мама же против, чтобы я пакетированные соки пила, говорит, там полно пустых калорий… Надо было выпить, все равно мне ничего такого больше не достанется…

– То есть ты вообще не питалась в столовой? – уточнила я.

Даша отрицательно покачала головой.

– Нет, мне не хотелось. Я первые дни была так счастлива, что в кои-то веки могу поесть что-нибудь вкусное, что буквально объедалась чипсами и шоколадом. Специально рассчитала, чтобы мне на всю смену хватило – думала, буду понемногу есть, но остановиться было очень трудно. Хорошо еще, что в рюкзаке у меня еды не было, когда я в город вернулась – а то мама бы меня точно убила… А так – она и не знает, что я стащила у сестры «вредную» еду. Зато теперь мне приходится есть одни только бульоны, гадость редкостная, да эти проклятые каши, от которых меня тошнит. Но мама считает, что в столовой я все-таки неправильно питалась, потому и отравилась, хотя она сто раз узнавала меню в лагере, прежде чем меня туда отправить.

– А не знаешь, с сестрой все в порядке? – спросила я. – Наверняка она созванивается с тобой или родителями, не говорила ли Снежана про то, что чем-то отравилась?

– Нет, с сестрой как раз все замечательно, – с завистью вздохнула Даша. – Отдыхает себе на море, ест, что хочет, и не парится по поводу жизни… А мне тут сидеть, полезную гадость есть…

– А почему тебя не отправили в спортивный лагерь? – поинтересовалась я. – Ты же гимнастка, наверняка существуют лагеря для детей, которые занимаются художественной гимнастикой!

– Да, конечно, у нас в Тарасове их полно, – заметила Даша. – Только чтобы туда попасть бесплатно, надо выиграть в этом году в соревнованиях. А я ведь проиграла! Проигравших берут, но за деньги, а мама сказала, что это слишком дорого, они с отцом и так потратили кучу денег, чтобы отправить сестру на море. Поэтому мне выбрали не очень дорогой лагерь «Лесной», он ведь только открылся, и цены за путевку там не такие большие, как в других. Хотя я бы очень хотела на море поехать, как Снежана, но я море не заслужила – мне мама так сказала.

Слушая рассказ Даши, я подумала, что сегодня постоянно сталкиваюсь с неадекватным отношением к детям в семье. Кирилла против воли заставляют заниматься музыкой, хотя мальчишке это совсем не интересно, Дашу практически не кормят – неудивительно, что ребенок таскает еду у старшей сестры, которой разрешено практически все.

Просто поразительно, насколько родители умудряются искалечить психику своих детей, впору хоть ввести в систему обязательного образования просветительские курсы для будущих мам и пап. Хотя сомневаюсь, что это поможет, – каждый уверен в своей правоте и думает, что знает, как надо воспитывать детей.

Отбросив ненужные нравоучения, я задумалась.

Выходит, Даша отравилась едой, которую сама же и привезла в лагерь.

Я спросила девочку, не остались ли у нее обертки от шоколадок или чипсов, но, увы, Даша избавилась от всех улик, указывающих на ее причастность к исчезновению еды у старшей сестры. Если бы у меня была упаковка от чипсов, я бы первым делом посмотрела срок годности, а потом отправила бы фантик на экспертизу. К сожалению, Даша не смотрела на дату изготовления своих трофеев и даже не знала, в каком магазине Снежана покупала себе товары в дорогу.

– Кстати, а почему ты решила вытащить у сестры из рюкзака чипсы и шоколад? – поинтересовалась я. – Тебе родители наверняка дают карманные деньги, верно? Ты же могла и сама купить все, что захочешь?

– Не-а, мама бы узнала, – покачала головой Даша. – Один раз такое было. Я решила купить себе шоколад – молочный, который мне очень нравится, – пошла в магазин и там наткнулась на сестру. Она видела, что я покупаю шоколадку, и все маме рассказала. Я пыталась сказать, что это в подарок, но мама не поверила мне и сильно ругалась. С тех пор я боюсь, что опять так же попадусь – встречу в магазине сестру или вообще родителей. Каким-то образом все узнают, если я трачу деньги на запретные вещи, и мне потом сильно попадает.

– Да уж, у тебя прямо-таки концлагерь какой-то, – посочувствовала я.

Даша закивала, а потом довольно заявила:

– Но мы придумали с Олей, как можно есть пиццу. Оля тоже ходит со мной на художественную гимнастику, но ей родители не запрещают есть то, что она хочет. Я приглашаю Олю домой, мы вместе с ней едим пиццу, а если Снежанка или родители внезапно домой приходят, Оля говорит, что это она ела пиццу, и ей верят! А я делаю вид, что даже не хочу есть пиццу, просто Оля себе ее купила, потому что хочет есть, и спрашивать в гостях еду невежливо. Маме нравится Оля, поэтому она не возражает… Я и думала, что это Оля пришла, а оказалось – что вы…

– Ты не замечала что-нибудь странное в лагере? – задала я новый вопрос.

Даша удивленно посмотрела на меня.

– Странное? – переспросила она. – Например?

– Ну, шаги по ночам, что-то в этом роде, – пояснила я. – Кирилл, мальчик из твоего отряда, говорил, что что-то подобное слышал.

– Я ночью сплю очень крепко! – заявила Даша. – И не встаю в туалет даже, только утром. Поэтому я ничего не слышала… А что, там кто-то ходил ночью? Может, это вожатая проверяла, все ли спят?

– Не знаю, Кирилл утверждает, что видел призраков, – заметила я.

Даша скривила нос.

– Вот придурок! – воскликнула она. – Призраков не существует, это все знают! А если он в такое верит, значит, сам псих ненормальный! Вот Оля тоже говорит, что никаких привидений не бывает, это люди просто придумали, чтобы детей пугать! Но ведь мы с Олей уже взрослые, поэтому знаем, что их не бывает! Интересно, куда Оля запропастилась, она же обещала прийти…

Словно в подтверждение слов Даши раздался звонок в домофон. На этот раз девочка предусмотрительно спросила, кто это.

Я услышала звонкий детский голос – пришла подруга Даши. Я узнала все, что хотела, поэтому больше в квартире Поляковых мне было нечего делать.

Глава 3

Вечером я заехала за своим удостоверением, которое было готово к восьми часам, как мы с Костей и договаривались.

Теперь у меня имелся и диплом о высшем педагогическом образовании, и удостоверение журналиста, которые должны помочь в устройстве на работу в лагерь. Я почти не сомневалась, что директор «Лесного» не упустит возможность получить халявную статью с хвалебными отзывами о месте детского отдыха. Ведь число недовольных лагерем возрастало, два ребенка уже отправлены в Тарасов до окончания смены. Я не удивлюсь, если в скором времени снова что-нибудь случится и домой поедет еще кто-то из детей.

Но что происходит в лагере? Пока у меня имеются лишь разрозненные упоминания о каких-то призраках и прочей потусторонней бредятине.

Если я взялась за это дело, то мне необходимо вывести призраков на чистую воду и понять, кто скрывается за всем этим и зачем преступнику понадобилось пугать детей и вожатых.

Неприятности происходили с детьми из отряда Марины, а значит, кто-то из детей что-то знает или что-то видел. Вот и пытаются преступники запугать подростков. А Марина с Региной просто «провинились» в том, что являются вожатыми злополучного отряда.

Мне нужно узнать имена и фамилии всех детей, за которыми присматривают в «Лесном» Регина с Мариной. Вот только как это сделать? Видимо, сведения удастся получить лишь завтра, когда я устроюсь на работу вожатой.

Но оставаться в Тарасове я не стала. Решила приступить к действиям как можно раньше, не дожидаясь официального трудоустройства в лагерь «Лесной».

Поэтому, получив фальшивые документы, я сразу поехала обратно в лагерь. Я уже ознакомилась со списком вещей, который прислал мне директор – пробежала глазами, что требуется взять с собой на смену.

В перечне значилась разнообразная одежда, начиная от теплых вещей и заканчивая легкими шортами и юбками на жаркую погоду, головные уборы от солнца, подходящая обувь, аптечка, дождевик… Я могла бы и не читать дальше, так как мои представления о необходимых вещах в любой поездке значительно разнятся от тех, что предлагаются в различных перечнях и требованиях. Для меня самое нужное – это набор отмычек, «жучки», огнестрельное оружие, с которым я никогда не расстаюсь и которое умею мастерски маскировать, аптечка с препаратами первой помощи, а также мой мобильный телефон с встроенными программами, которые я использую для расследований. Единственное, что я приобрела в поездку – так это новую сим-карту оператора, который, по моим сведениям, должен ловить даже в такой глуши, как лагерь «Лесной». Теплые вещи мне были не нужны, на дворе лето, а значит, я могу и днем и ночью ходить в той одежде, которая была сейчас на мне. Я отношусь к тем редким людям, что спокойно переносят абсолютно любые капризы погоды – не испытываю дискомфорта из-за сильного холода или жары, не обращаю внимания на дождь, град или снегопады. В общем, в моем случае у природы нет плохой погоды, главное – преступника поймать. Естественно, в магазины или домой за вещами я заезжать не стала, поехала прямо в лагерь.

Когда я добралась до «Лесного», было уже темно. Часы показывали десять часов вечера, у детей в это время должен быть отбой.

Я припарковала свою машину на значительном расстоянии от главного входа в лагерь, чтобы никто не увидел автомобиль и ничего не заподозрил.

Интересно, где оставляют машины люди, работающие в лагере? Наверняка у них есть какая-то своя стоянка, явно не в лесу автомобили стоят. Что ж, думаю, я это скоро узнаю…

Вход в лагерь был закрыт, вторая калитка, через которую Марина вышла за территорию, тоже оказалась заперта. Темные корпуса лагеря скрывались в густой листве деревьев, было практически ничего не разглядеть.

Я не стала включать фонарик, подождала, когда глаза сами привыкнут к темноте и я смогу нормально видеть дорогу.

Некоторое время я молча стояла, прислушиваясь к каждому шороху. Но пока только слабый ветерок колыхал листья деревьев да стрекотали сверчки.

Я решила, что можно проникнуть на территорию лагеря. Территорию ограждал забор, довольно высокий для того, чтобы перелезть через него. Но для меня это проблему не составило – я ловко перемахнула через ограждение и бесшумно спрыгнула на землю. Во время обучения в Ворошиловке у нас существовал ряд тренировочных заданий по прохождению препятствий, и почти в каждом задании значилось упражнение по преодолению отвесной стены или забора. Я могу карабкаться по отвесной стене, не говоря уже о каком-то ограждении детского лагеря.

Оказавшись на территории лагеря, я быстро прошмыгнула за ближайшее дерево и на несколько секунд затаилась, пытаясь понять, есть ли кто поблизости и заметил ли он или она меня. Но все было тихо – даже я бы сказала, чересчур тихо. Словно это не лагерь, а какой-то заброшенный пустырь.

Или кладбище. Могильник. Других ассоциаций у меня пока не возникло. Представить это место наполненным резвящимися детьми было как-то трудно, на лагерь место совсем не походило. Слишком мрачное, слишком безрадостное и унылое, даже жуткое. Может, это все из-за ночной темноты, которая поглотила окрестности, но сейчас даже я бы поверила в то, что призраки существуют.

Я встряхнула головой, отгоняя внезапное наваждение. Бред какой-то – привидения, нечисть… Не ровен час, я еще в леших и кикимор начну верить – хорошо, что никто о моей минутной слабости не знает. А то бравая телохранитель Женя Охотникова навсегда утратит свой авторитет, а заодно – и всю клиентуру.

Первым делом я решила обойти всю территорию лагеря. Она оказалась довольно большой – дети и персонал проживали в корпусах, которые представляли собой длинные двухэтажные строения.

Всего я насчитала шесть корпусов, которые были освещены тусклыми фонарями – настолько приглушенными, что сперва я даже не увидела свет за густой листвой. Но оказалось, что я перелезла через забор в самом глухом участке лагеря, вот и пришло на ум сравнение с могильником. Первое впечатление часто бывает обманчивым – там, где фонари освещали дорожки, зловещая атмосфера немного пропадала. И все же сейчас, в таинственном мраке ночи, место выглядело отчужденно и безжизненно. Возле одного из корпусов фонарь мигал, вот-вот грозя затухнуть совсем.

Странно, недавно открыли лагерь, а уже неполадки с освещением. Интересно, работники в курсе, что фонарь надо бы заменить на новый? Или считают, что света по ночам и так достаточно, а кому не нравится – нечего бродить в темноте…

Двигаясь осторожно и тихо, я подошла к первому корпусу. На нем значилась табличка «Солнечный». Похоже, название корпуса, поняла я.

Вскоре убедилась, что таблички с наименованиями имеются на всех корпусах. Рядом с «Солнечным» располагался корпус «Звездный», далее шел «Спортивный», потом – «Изумрудный». Поодаль находился корпус под названием «Водный», он соседствовал со столовой. Столовую никак не обозвали – видимо, не придумали подходящего синонима. В самом деле, не «Трапезной» же ее называть! Ближний к центральному входу именовался «Административный» – сюда мне нужно было подойти завтра к девяти утра. Судя по всему, в этом корпусе размещался и персонал лагеря, так как других корпусов на территории не было. Аккурат возле «Административного» находилась своего рода парковка для машин, я увидела несколько автомобилей, принадлежавших, судя по всему, работникам лагеря. Для того чтобы заехать в «Лесной» на машине, открывались железные ворота – шлагбаума не было, сейчас въезд был закрыт. Возле входа находилась будка, судя по всему, для охраны. Однако сейчас в ней никого не было. Наверно, ночью охрана в лагере отсутствовала по той простой причине, что калитка закрыта на замок и, по мнению основателя «Лесного», проникнуть на территорию постороннему человеку без ключей от двери было невозможно.

Наивный, усмехнулась я про себя. Кто захочет пробраться в лагерь, тот сумеет либо перелезть через забор, как я, либо воспользоваться отмычками, особых проблем здесь я не видела.

Обойдя лагерь, я задумалась. Если верить словам Марины, лагерь открыл некий бизнесмен – девушка не назвала его имени. А раньше на месте «Лесного» находилось кладбище. Но если честно, мне не верилось, что можно так запросто взять и куда-то перенести кладбище, построить корпуса и открыть детский лагерь. Обычно частные предприниматели так не делают – они ищут место, где уже имеются строения, и там организовывают санаторий или лагерь! Это ж сколько надо денег вложить, чтобы сперва возвести дома, потом благоустроить территорию, нанять персонал – я уже не говорю о вопросе старого кладбища! Куда дели могилы, надгробия, кресты? К тому же что за кладбище расположено в такой дали от населенного пункта – кого на нем хоронили? Явно не людей из ближайшего селения, которое располагается в нескольких десятках километров отсюда! Скорее всего, Марина что-то перепутала или посмотрела не тот сайт, мало ли может случиться… Пока все, что рассказывала мне девушка, представлялось мне невозможным.

Я решила сама найти информацию о лагере. Все равно торчать мне всю ночь, надо же себя чем-то занять, чтобы ненароком не уснуть. Если кто-то бродит по лагерю по ночам, нужно внимательно следить за происходящим, чтобы выяснить, что здесь происходит. Иначе смысл моего пребывания на территории «Лесного» теряется.

Однако воспользоваться услугами интернета оказалось не так просто, как я думала. В «Лесном» не ловил даже мой смартфон, несмотря на то что я попробовала обе сим-карты – и свою, и ту, которую купила. Но место оказалось каким-то недосягаемым для мобильной связи – сигнал интернета отсутствовал везде.

Задним умом я подумала, что надо было искать информацию о лагере в Тарасове, когда у меня была возможность воспользоваться Всемирной паутиной. Но весь день я моталась по городу, расспрашивая пострадавших детей, голова была занята не вопросами устройства лагеря. Территорию я осмотрела только сейчас, вот и возник в голове закономерный вопрос об истории возникновения «Лесного». Что поделаешь – приходится решать проблемы по мере их поступления.

Ехать в Тарасов, чтобы полистать интернет, я не собиралась. Надо было придумать способ найти место, где ловит сеть, и в конце концов я решила попробовать забраться на дерево или крышу одного из корпусов.

С корпусами ситуация осложнялась тем, что я могла ненароком разбудить кого-нибудь из детей или вожатых – представляю себе удивление этого человека, когда он или она увидит непонятную тетку на крыше здания. Поэтому я решила забраться на дерево и облюбовала для своей цели довольно кряжистый толстый дуб с мощными ветвями, который рос недалеко от забора. Дерево словно было создано для того, чтобы лазить по нему, – уверена, мальчишки, да и девчонки, которые отдыхают в «Лесном», уже испытали свои силы и попробовали забраться на дуб. Для меня карабкаться по деревьям и стенам, как я уже говорила, было занятием обыденным и не представляло никаких трудностей.

Я схватилась за нижнюю ветку, легко подтянулась на руках и залезла на нее. Потом вскарабкалась выше, быстро лавируя между ветвей. Забралась довольно высоко, сейчас мне открывался вид на крыши корпусов. Дальше лезть не рискнула, так как побоялась не увидеть, что происходит внизу. Но и этого было достаточно – сейчас интернет появился, пускай и работал очень медленно.

Я уселась на ветку, расположившись довольно удобно, не рискуя свалиться вниз от неловкого движения. Постоянно поглядывая вниз и прислушиваясь, я открыла вкладку интернета и ввела поисковой запрос – история лагеря «Лесной» Тарасовской области.

Мне сразу же высветился сайт лагеря. Я открыла его, однако никакой полезной информации для себя не нашла. Как и рассказывала Марина, на сайте были лишь хвалебные отзывы о лагере, реклама услуг, которые «Лесной» предоставляет, и фотографии окрестностей. О том, что было на месте лагеря раньше, не говорилось ни слова.

Я закрыла вкладку сайта, просмотрела другие ответы на мой запрос. Но неизменно попадала на какую-нибудь очередную рекламу лагеря, которая, кстати, многократно повторялась. Одни и те же фотографии, описание меню в столовой, где «готовят полезную и здоровую еду», восхваление природных красот и дифирамбы низких цен. К слову сказать, на фотографиях были запечатлены дети со счастливыми улыбками на фоне леса и корпусов, однако фото можно было запросто смонтировать, воспользовавшись услугами фотошопа.

Лагерь открылся недавно, а сайт создан около шести месяцев назад, и откуда взялись летние фотографии? Сразу понятно, что «Лесной» рекламируют как могут и дурят потенциальных клиентов, полгода назад никаких отдыхающих не могло быть и в помине, потому что стоял декабрь, а в прошлом году лагеря и вовсе не существовало!

Однако на сайте отсутствовала информация о дате создания детского оздоровительного лагеря – сплошная «вода» и фальсификация. «Лесной» нравился мне все меньше и меньше – удивляюсь, как родители не побоялись отправлять своих детей на отдых в место, о котором нет никакой достоверной информации! То ли исходили из соображения «абы куда ребенка на лето пристроить; все лучше, чем дома ему развлечения придумывать», то ли родителей подкупали дешевые цены на путевки и заманчивые описания вкусной еды в столовой, свежего воздуха и активного отдыха.