Марина Серова
Твоими молитвами

– Ладно, – кивнула я. – Забудем о них. Расскажи про головняк.

– В головном офисе работают несколько человек, – пояснил Миша. – Я бы хотел рассказать о них, немного. Начнем с секретаря. Алина. Хорошая девчонка. Работает у нас не так давно, никаких нареканий. Ты запомнила? Алина. Секретарь.

– Запомнила.

– Очень хорошо, – удовлетворенным тоном заметил Миша. – Дальше. Анна Григорьевна. Эта дама, полагаю, стояла у самых истоков предприятия. Я не проверял ее личное дело, а надо бы, а то пропущу ее столетний юбилей и помру от чувства вины. Трудится на заводе всю свою сознательную жизнь. Этакая икона, если ты понимаешь, о чем я. Грамоты, благодарности… всего этого у нее навалом. Знакомых на заводе тоже очень много, но у меня сложилось впечатление, что она со всеми держит дистанцию. Ни разу не видел, чтобы с подружкой по коридору прогуливалась или смехом заливалась. Всегда приходит вовремя, никогда не болеет. Все очень четко. Не тетка, а терминатор, аж подойти боязно. В отделе заведует отчетностью. Претензий к ней как к сотруднику никаких нет. Пережила четырех начальников. Я, если что, пятый. Следующий кадр – Олег Петрович. Ну такое. Обычный мужик, ничего о нем сказать не могу. Даже не знаю, как давно он работает у нас. Когда я пришел, он уже там был. Андрюхе он жутко не нравится. Знаешь, бывает… на каком-то ментальном уровне.

– Кобелина он проклятый, – тонким голосом завел молчавший до тех пор Андрюха. – Ай, кобелина-а-а-а…

Меня натурально разобрал смех. Миша же, наоборот, отреагировал на слова Андрея молчанием.

– Прости, – исправился Андрей. – Продолжай.

– Спасибо, – холодно поблагодарил его Миша. – Собственно, об этом Олеге мне сказать больше нечего.

– Кликуха у него знатная – Олень, – добавил Савостин. – Нет, мне не совестно так называть своего подчиненного. Я к нему так не обращаюсь, только у него за спиной. Не люблю я этого типа. Вот Мишаню люблю, а Оленя не перевариваю.

Миша кашлянул.

На секунду мне показалось, что он из последних сил сдерживает свое раздражение. Савостин не был пьян – он нес чушь, несомненно, на нервной почве. Видимо, не так представлял себе мой диалог с Малаховым.

– А вот про Ваню рассказать смогу, – будничным тоном продолжил свой рассказ Миша. – Курьер наш. Молодой парень, недавно после института. И очень достойно шарит в компах. Если у кого-то замкнет мобильник, то Ваня вдохнет в него жизнь. Я не считаю себя полным профаном в системных делах, но до него мне далеко. Ваня, мне кажется, когда-то был укушен талантливым программистом. Он столько знает, что диву даешься. Все знает, все может. У меня недавно несколько файлов из ноута пропали, так он целый день, не отходя от кассы, без обеда и перекуров старался что-то сделать.

– Файлы-то восстановили, Михаил Егорович? – насмешливо спросил Андрей.

– Нет, Андрей Максимович, – мрачно отозвался Миша, – и ты прекрасно об этом знаешь.

– Конечно, знаю. Рядом стоял, мух отгонял, – продолжал веселиться Савостин.

– Но я оценил Ванино усердие, – снова обратился ко мне Миша. – Выписал ему премию и разрешил отлучаться по своим делам, если у него не будет текущей работы в конторе. Он же нужен от случая к случаю, так зачем же ему без толка торчать в кабинете? Для галочки? Нормированный день для курьера? Это не очень правильный подход, мне кажется. Кроме меня, его график никто не контролирует. На предприятии нет пропускной системы. Практически проходной двор. Смешно, конечно, но старая будка для охранника у главного входа сохранилась, ее почему-то не убирают. Но это я так, вспомнилось просто. Теперь Ваня волен устраивать себе перерывы по собственному желанию. Ну а в свободное от починки наших гаджетов время он разбрасывает документы по Тарасову. Хороший, в общем, чувак. Остаемся мы с этим типом, – кивнул он в сторону Андрея. – Вот и весь коллектив.

После его слов Андрей отправил пустой стакан в урну и победным жестом вскинул руки, когда увидел, что промахнулся.

«И этот человек занимает руководящий пост, – мелькнула мысль. – Наверное, сотрудники его считают своим в доску. Или нет?»

– Все? – поинтересовался он. – Про всех рассказал? Не дуйся, Мишк. Начало положено.

Я решила не обращать внимания на подколки Андрея. Хотелось, чтобы и Миша не реагировал на них. Дружба дружбой, не спорю, но иногда одному другу нужно замолчать, чтобы другой заговорил. Неспроста же Миша стал вдруг рассказывать о коллегах. Он сделал это с какой-то целью.

– Продолжай, – попросила я его.

Тем временем мы все так же не спеша шли вперед, проветриваясь после веселого застолья.

Я никуда не торопилась, мужчины тоже не делали попыток побыстрее от меня избавиться.

– Я, когда был назначен начальником отдела, то сразу же Андрюху к себе перетащил. Он до этого корпел в плановом отделе, мы там вместе начинали. Должность моя не особо звездная, поэтому конкурентов не нашлось. От нас мало что зависит. Любая пертурбация – и нас подвинут. Но для меня это неплохая стартовая площадка; потом я кем хошь смогу руководить. М-да. Вот уж не думал, что буду сегодня вечером говорить с кем-то о своей работе. Удивительно, правда?

– Правда, – согласилась я. – Я вот сегодня строила планы на спокойный вечер, а очутилась на двух встречах бывших одноклассников. Нарочно не придумаешь.

– А сделать своим замом Савостина у меня получилось легко – я знаю его сто лет, не надо притираться, а еще он «бумажный червь», и довольно въедливый, а большего для такой должности не требовалось.

– За «червя» спасибо, конечно, – поблагодарил Андрей. – Но ты снова отклоняешься от курса. Жень, ты небось заскучала? Ты не волнуйся, сейчас самый трэш начнется.

Андрей ошибся: мне не было скучно. Редкий человек начнет рассказывать о том, что его волнует, начав настолько издалека.

Казалось бы, при чем тут все это? А для него – важно. Отчеты, курьеры, секретари…

Со стороны кого-то это выглядело бы страшным занудством, но у меня, наоборот, все само собой раскладывалось по полочкам. Осталось только дождаться момента, когда Миша доберется до сути своей проблемы, и тогда все вообще будет отлично.

– Я тогда ни с кем не встречался, – вдруг перевел тему Миша. – Был свободного полета птицей. Девушки у меня тогда не было, внебрачных детей тоже не наблюдается. Помнишь, я сказал, что мою секретаршу зовут Алина?

– Помню, – ответила я. – Классная девчонка, кажется. Так ты сказал?

– Так точно, – улыбнулся Михаил. – Но когда я стал начальником, на ее месте работал другой человек. Ее звали Мариной. И она была дочкой Анны Григорьевны, той самой нашей старейшей сотрудницы.

Я внимательно ловила каждое его слово. Но Миша внезапно стал спотыкаться на каждом из них:

– Между мной и Мариной… кое-что было. Не сразу появилось, но закончилось так, что я до сих пор вспоминать не хочу… Боюсь. Да, так будет вернее. Боюсь.

– А ты объясни, почему боишься-то, – ввернул из-за его плеча Савостин, – а то непонятно, к чему ты это все рассказываешь.

Вот и началось самое интересное.

– У вас был роман? – уточнила я.

– Я бы не стал называть то, что было, этим словом, – ответил Миша. – Иногда я просил ее задержаться после работы, и мы болтали в моем кабинете под бутылку вина. Поверь, просто разговаривали. Рук не распускали. Однажды сходили в парк, захаживали в пивной бар на кружку пива, он прямо через дорогу от фабрики. Тоже после работы. А в рабочее время мы не светились. Как-то так сложилось, что ни она, ни я не афишировали.

– Заранее договорились?

– По молчаливому согласию.

Андрей шел рядом с ним и выглядел каким-то притихшим. Не отпускал колкости в сторону друга, не комментировал его слова. Даже ссутулился.

– Мы разошлись в итоге, – продолжил Михаил. – В какой-то момент мне стало понятно, что мои чувства к ней не развиваются. Стоят на месте, а ведь должно быть по-другому. Кажется, она чувствовала по отношению ко мне то же самое.

– Ты уверен, что она тоже остыла к тебе?

– На девяносто девять процентов. Она первая открыто дала мне понять, что не хочет продолжать.

– А как она это сделала?

– Отказалась встретиться в очередной раз. Даже не помню, куда мы собирались. Причиной назвала усталость и желание выспаться. Знаешь, я могу ошибаться, но если девушка действительно устала и не сможет провести с тобой время, то она сообщит об этом с сожалением. Может, даже с извинениями. Или объяснит причину отказа. А Маринка по щеке погладила и жалостливо так в лицо посмотрела. Я же не дурак. Без слов стало понятно, что это конец, что она так решила. И это, признаюсь, было очень кстати. Ее реакция стала для меня подарком. Освобождала от необходимости оправдывать собственное нежелание идти с ней куда-то. Потому что первым я не решился бы ей сказать о разрыве. И у меня еще теплилась какая-то надежда внутри. Надежда на то, что я просто от всего устал, а завтра проснусь, и все снова станет как прежде.

– То есть ты тянул бы с объяснениями? – спросила я. – Ждал, пока она примет решение расстаться первой?

– Да, я тянул бы, – тут же ответил Миша. – Не люблю быть инициатором. Не могу рвать сразу и навсегда. Буду терпеть до последнего, но первым от человека не откажусь.

И это я услышала от лидера. От человека, который зарабатывает на жизнь тем, что выстраивает сложный процесс управления людьми. А вот с девушкой управиться не смог.

Миша угадал мои мысли:

– Просто пусть решает девушка. Я не стал бы пудрить ей мозги. Просто… Маринка была классной. И очень ранимой. Ну сказал бы я ей, что утратил интерес к нашему общему будущему, а где смысл? С ее стороны была бы обида. Боль. Возможно, слезы. Злость. Испорченные отношения, а ведь мы работали вместе. Ладно бы были женаты или встречались несколько дольше, но мы ведь даже до постели не добрались. Все было на уровне флирта, хоть и серьезного. Потому и ждал. Решил так: пусть думает, что она сама прекратила наши отношения. А я подстроюсь. Да ладно… я чувствовал, что долго мы не продержимся.

Интересно было слушать его рассуждения.

С одной стороны, Миша выглядел настоящим приспособленцем. А с другой – такого не наблюдалось: он пощадил чувства той, к которой его уже не влекло. Сберег ее самооценку. Палка о двух концах.

– Дурацкая история, – устало проговорил Миша. – Просто о таких вещах не расскажешь. Да еще и первому встречному. Но я, если что, трезвый. Всего-то стакан пива в кафе выпил. Или два.

– Я бы не хотела выглядеть первым встречным, – сказала я. – Да я уже и не он.

Но на самом деле так ведь оно и было. С Мишей друг друга мы увидели впервые только сегодня вечером.

– И не думала, что ты пьян, Миш. Но, если честно, в твоем рассказе пока что не увидела никакой проблемы.

– Я до нее еще не добрался.

Савостин тронул меня за плечо. Видно, его терпение закончилось где-то пару шагов назад.

– Ему в запертый сейф сегодня подбросили настоящий пистолет и какой-то белый порошок в пакете, – произнес Андрей и вопросительно взглянул на друга. – И это только вершина айсберга. Прости, Мишаня. Продолжай.

Еще минуту назад все воспринималось иначе.

Ну о чем я могла подумать, слушая Мишу? О каких таких проблемах он не успел рассказать? Пока что он зачем-то перечислил всех, кто работает рядом с ним, и поведал о неудавшемся романе с коллегой. Вполне обычные ситуации. Бытовые, я бы даже сказала. Но известие о подброшенном в сейф оружии и каком-то порошке вообще не вписывалось в ту картину, которую я смогла нарисовать.

Правда, голова заработала сразу. Подстава? Или что?

– А вот это уже не шутки.

Больше слов у меня не нашлось.

– Ну вот, – удовлетворенно заметил Савостин и взял меня под руку. – Моя очередь. Теперь, надеюсь, ты поняла, почему я попросил тебя помочь ему хотя бы советом? Да потому что он не знает, что с этим делать. Боится. И я не знаю. Нет, знаю. Взять все это и отдать ментам. Но нет, мы ж умные, только не тем местом. Мы же и дальше терпеть будем. А ведь есть и еще кое-что, Жень, и речь не о том, кто на кого стучит начальству или ворует скрепки. Мишка тебе действительно не все изложил, но я не буду этого делать. Пусть сам. Или пусть молчит дальше.

Из всего этого вообще что-либо понять было трудно. Похоже, Андрей затронул какую-то очень болезненную тему – Михаил остановился и тяжело взглянул на него.

Я напряглась. Ох, как хорошо я знала этот взгляд. Либо Миша сейчас выдаст что-то очень обидное, вложив в слова весь свой праведный гнев, либо без промедления врежет лучшему другу промеж глаз.

В любом случае стоит ждать ответной реакции от Савостина, а его психическое состояние в данный момент явно нестабильно. Это значит, что есть большая вероятность услышать не адаптированные для слуха воспитанного человека фразы.

Я, конечно, сделаю попытку успокоить эту парочку психов, но получится ли? Или просто получу по башке, не успев отскочить в сторону, этого тоже исключать не стоит.

Я находилась аккурат между ними. На расстоянии вытянутой руки от каждого. И если один из них ударит другого, а этот другой ему тут же ответит – а это случится непременно! – то меня сломают сразу с двух сторон.

Не то чтобы я была слабой женщиной, которая с визгом поползет к ближайшему забору в поисках укрытия или с ноги влетит в драку, но растащить их в разные стороны у меня вряд ли получится. Позиция, которую я занимала, была очень для меня невыгодной. И с точки зрения судьи на ринге, и с точки зрения стороннего наблюдателя.

Замес будет иметь оглушительный успех у случайных прохожих. Может, и на Ютубе выложат.

Но ничего подобного не произошло. Ни Миша, ни Савостин не спешили устраивать рукопашную. Они решили поболтать.

– Много говоришь, – спокойно сказал Миша, глядя Андрею в глаза. – Это лишнее.

– Кто-то из нас должен, – парировал Андрей. – Я знал. Я предупреждал, что все очень плохо закончится.

– Не неси ерунду в массы.

– Ерунду? Ты действительно так считаешь?

Поняв, что у меня появился шанс остаться с целыми ребрами, я решила стать третьей.

– Ребят, – сказала я, – если я правильно понимаю, то пистолет и порошок – это часть какой-то истории.

– Да, – сказал Андрей, не сводя взгляда с Михаила. – Часть. Всего лишь.

– Не думаю, – не согласился с ним Миша.

– Ты до сих пор в этом сомневаешься? – повысил голос Андрей.

Михаил опустил голову и попятился. Любой бы понял, что это означает – он не имел желания спорить с лучшим другом.

– Ты прав, я ни в чем не уверен, – тихо сказал он. – Доволен?

– Пошел ты, – злобно произнес Савостин. – Ты расскажи ей все. Не понимаю, почему ты не хочешь этого сделать? Или не можешь? Скорее второе. Я прав?

Забыли они про меня, что ли?

– Я расскажу, – уклонился от прямого ответа Малахов и медленно пошел прочь.

– Определитесь уже, – попросила я. – Потому что я ничего не понимаю.

Савостин бросил на меня раздраженный взгляд.

– А знаете… Оставляю вас одних, – с сарказмом сказал он и изобразил поклон. – Извини, дорогая, но я пытался.

Он быстро пошел прочь, оставив нас стоять посреди тротуара. С Михаилом даже не попрощался.

Мы смотрели ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из вида.

– Впервые вижу его таким, – призналась я.

– Ничего, пройдет, – сказал Миша. – Это нервы.

– Ты хороший друг. Не обиделся. Редкое качество.

– Не обижаться? – улыбнулся Миша.

– Не раздувать конфликт.

– Какой конфликт? Это разве он? Это не он. Андрюха отходчивый.

– Не знаю, отходчивый он или нет. Но почему он вдруг так отреагировал на твои слова о том, что происходит какая-то ерунда? – спросила я. – О чем вообще речь?

Миша посмотрел на часы и достал из кармана пачку сигарет.

– Скоро полночь. Офигеть, как быстро идет время. Тебе, наверное, домой пора.

Я пропустила мимо ушей его намек на то, что нам пора расстаться. Бросьте, мы еще и не начинали.

– Неплохо бы попасть домой хотя бы на рассвете, но не горит, – ответила я. – И если уж мы остались с тобой вдвоем и теперь никто не будет тебя перебивать, то я бы хотела тебя выслушать.

И добавила, подумав:

– Если ты сейчас не занят, конечно.

Михаил вынул из кармана мобильник, посмотрел на экран.

– Моя девушка уехала к родителям на все выходные, и дома меня никто не ждет. Даже с собакой гулять не нужно, потому что у меня нет собаки. Так что не занят. А ты?

– Свободна. Были планы, но…

И Миша наконец расслабился. Его отпустило, это было видно. Видимо, отсутствие рядом нашего общего друга Савостина пошло ему на пользу. Теперь у Малахова появился шанс выговориться, а у меня – услышать связное повествование, включая пролог, экспозицию и развязку.

Насчет эпилога ничего сказать я не могла. Рановато. Мне даже не пришлось его уговаривать или задавать наводящие вопросы – сам завел речь о том, чем «болеет».

– У меня действительно при нем не получилось бы все объяснить, – словно бы извиняясь, сказал он.

– Миш.

Я взяла его под руку.

– До дома проводишь? Тут недалеко, буквально за поворотом.

* * *

– Марина покончила с собой, – сказал он, словно ставя точку.

Это был, по всей видимости, очередной фрагмент истории, которую мне пытались рассказать.

Я еще не отошла от услышанного чуть ранее – пистолет и вещество неизвестного происхождения, которые, по словам Малахова, ему подбросили, тянули на уголовную статью. Этого уже было более чем достаточно для того, чтобы с трудом унять дрожь в коленях или потерять дар речи.

Миша был прав: делиться подобным с посторонними не хочется. Потому и раздумывал, говорить об этом мне или нет. Но о самоубийстве своей бывшей секретарши он сообщил спокойным тоном и не стал кружить вокруг да около, как в предыдущий раз. И было совершенно непонятно, что стоит за его словами. Сожаление? Страх? Чувство вины? Может быть, еще что-то?

– Мне жаль, Миша.

Он шел вперед, глядя прямо перед собой. Расправил плечи и выглядел так, будто готов встретить любую опасность. Иными словами, вид у него был довольно решительным. Выговорился. И был готов к обороне. Ждал, что я начну выносить на суд его поступки и выдвигать собственное мнение на пьедестал абсолютной истины.

Нападать на него я не собиралась. Судить тоже не имела права. Да и не знала, за что.

– Запутал, – призналась я.

– Прости. Сам себя со стороны слышу и понимаю, что все как-то несвязно.

– Очень несвязно.

– Мы с ней перестали встречаться, и все вернулось, стало так, как прежде. Здоровались по утрам, когда я заходил в кабинет. Прощались, если сталкивались в дверях в конце рабочего дня. И, конечно, мы часто виделись по причине того, что она все-таки была моим секретарем.

– И что же, Миш? Как она себя вела после того, как вы расстались?

– А никак, – пожал плечами Малахов. – Не обиделась, не замкнулась. Свысока тоже не смотрела. Я же сказал: она была классной девчонкой. Нормальной. А через какое-то время вдруг изменилась.

Он запнулся.

– И?.. – подтолкнула я его.

Миша указал на вывеску с зеленым крестом.

– Аптека. Я зайду. Голова заболела.

Я осталась на улице. На улице стояла влажная духота, а в аптеке, наверное, была самая настоящая финская баня.

Миша не задержался. Подошел ко мне и протянул бутылку воды.

– Хочешь? Я не открывал.

– Нет, спасибо.

Мы продолжили путь. Я боялась, что мой новый знакомый, прервав рассказ на середине, снова потеряет мысль, но, видимо, Миша уже перестал волноваться.

– Ты сказал, что она покончила с собой, – напомнила я.

– Да. Где-то через пару месяцев после того, мы разбежались, я заметил, что Маринка постепенно превращается из веселой девчонки в неврастеничку. Нет, поначалу можно было подумать, что у нее какие-то проблемы. Мало ли у кого их не бывает. Мы же не знаем всего о том, что творится в жизни окружающих. Даже половины не знаем. А они и не говорят. Тоже по разным причинам.

– И как это выглядело в случае с Мариной? – спросила я.

– Она словно погасла. А ведь такой зажигалкой была! День рождения там у кого-то или праздник какой – она всегда тамада. Не то чтобы любила быть в центре внимания, но и на задних рядах не сидела. Открытый человек, который понимал любой юмор и позитивно относился к жизни, – вот такой она была. Потом же ее как будто выключили. Маринка всегда шикарно выглядела. Я бы даже сказал, на грани. Возможно, кто-то назвал бы ее девушкой легкого поведения, но я абсолютно точно знаю, что этого не было. К тому же рядом работала ее мать, эта Анна Григорьевна. И если уж она бы посчитала поведение Маринки излишне… хм… открытым, то, думаю, не прошла бы мимо. Но такого не произошло.

– Ты сказал, что Марина в какой-то момент стала нервно себя вести, – напомнила я. – В чем это выражалось?

– Да как подменили, – нехотя продолжил Малахов. – Та же одежда. Она сменила юбки на какие-то неприметные джинсы. Эти ее блузки «а-ля певичка в ковбойском ресторане» исчезли, вместо них она облачилась в старческие кофты. Перестала краситься.

– Может, все же мамина работа? – предположила я.

– Да нет, тут что-то другое было. Она как будто хотела стать незаметной, исчезнуть.

– Такое ощущение, что она попала в какую-то секту, – призналась я. – Не было ли такого, случайно?

Михаил покачал головой:

– Нет, она изменилась, конечно, но не до такой степени.

– Я б ничего исключать не стала.

– Это непременно всплыло бы после ее смерти, – сказал Миша.

– Не факт.

– Тогда не знаю. У меня появилась к тому времени девушка, с которой я до сих пор.

– А Марина знала о том, что ты завел новые отношения?

– Да не было у нас с Мариной никаких отношений, – прижал Малахов руку к груди, всем видом показывая мне, как он устал от подобных вопросов. Наверное, я была не единственной, кто расспрашивал его об этом. – Не было, пойми! Длилось это всего ничего… да я не помню даже, сколько. Месяц, может. Со Светкой познакомился уже после того, как мы с Маринкой расстались… Светка была в курсе, что мы работаем вместе. Маринка тоже знала про то, что у меня появилась девушка, я и не скрывал. Светка приходила ко мне на работу. Они с Маринкой видели друг друга. И это все никаким образом не отозвалось. Ни там, ни там. Понимаешь?

– Понимаю. Не кричи только.

Малахов удивленно вскинул брови:

– А я что, кричал? А я и не заметил.

Он действительно повысил голос, и это мне не понравилось. Хотя, конечно, в его ситуации это было простительно.

И вдруг случился природный катаклизм. Нет, реально, все началось очень неожиданно. Внезапно небо над нами разорвал яркий острый всполох. Казалось, что кто-то там, наверху, решил разрезать черное небо огромным ножом.

– Ох ты ж, – вздрогнул Малахов. – Это что такое? Какая-то ненормальная молния?

Мы задрали головы к небу. И спустя несколько мгновений раздался мощный громовой раскат. Проснувшийся сильный ветер гремел сухими листьями, и огромное их количество понеслось куда-то, оторвавшись с веток.

– Ураган, что ли?

И тут с неба полетели на нас тяжелые капли. Одна, вторая, третья.

Мы машинально приподняли плечи, словно это могло спасти от дождя.

– Дом твой далеко ли еще? – спросил Миша.

– Уже нет, он сразу за углом!

– Тогда надо торопиться. Не нравится мне этот шторм!

Высоко в небе творилось черт знает что. Мы ускорили шаг, а потом и вовсе перешли на бег.

Мы оказались под козырьком моего подъезда за пару секунд до того, как Тарасов накрыл мощный ливень.

* * *

И все-таки мы успели вымокнуть. Я пригласила его к себе.

Ему налила чай, а себе приготовила кофе.

Мы устроились на кухне. За окном все так же бушевала непогода.

– Сейчас чуть утихнет, и пойду, – сказал Миша. – Спасибо, приютила. И ведь не испугалась. А ведь ты меня совсем не знаешь.

– Я знаю Савостина, – ответила я и поставила на стол пластиковый контейнер с печеньем, которое испекла тетя Мила. – И верю тебе. Ты остановился на том, что Марина изменилась.

Миша взял печенье.

– Достойно, – похвалил он. – Ну да, изменилась. В общем, я решил с ней поговорить. Узнать, что стряслось.

– А она на контакт не пошла, – предположила я.

– Откуда ты знаешь? – удивился Малахов.

– Догадалась.

– Не пошла, – подтвердил Миша. – Сам разговор случился, но… Я с ней откровенно так: мол, давай, выкладывай. И не стесняйся, это же я. А она мне: «Именно потому, что это ты, я ничего рассказывать не буду». Я: «В смысле? Ты чего, из-за меня такая стала? Я причастен, что ли?» А она мне: «Дело не в тебе, но я не могу тебя просить о помощи». Короче, я дал ей понять, что давить на нее не собираюсь. Взял слово с нее, что обратится ко мне, если станет совсем невмоготу. Спросил, нужны ли деньги. Ну а вдруг? Предложил ей взять отпуск за свой счет. Она кивала, кивала, но все это ей было неинтересно. Я на всякий случай еще одну девчонку ей в помощницы взял. Вот прямо первое объявление увидел и ткнул пальцем. Этим человеком оказалась Алина. А через неделю оно и случилось. В тот день я был по уши занят. Прямо с утра понеслось. Два совещания «наверху», потом разбор полетов в отделе, затем надо было срочно отчитаться перед генеральным. Завис у себя в кабинете, про все забыл на фиг. И тут услышал в коридоре крик. Я бегом туда. А у нас кладовка неподалеку. Бывший кабинет, но очень маленький, прямо каморка. Сначала там ксерокс стоял, а потом помещение приспособили под склад. Там, знаешь, балласт складируется: хранятся коробки с бумагой, ведра-веники, сломанные стулья, старая оргтехника. Все крупное и тяжелое. Или никому не нужное. Туда редко заходят, поэтому никому и в голову не пришло, что она решит там… остаться.

Миша замолчал и покосился на мою чашку.

– Продолжай, – попросила я. – А кофе я сейчас тебе сделаю.

– А покрепче что-нибудь есть?

– Может, не надо? – осторожно поинтересовалась я. – Есть коньяк, но так ли уж это необходимо?

– Капни в кофе пару капель, – попросил Миша. – Ты думала, что я хочу напиться? Ошибаешься. Употреблять надо, если тебе хорошо, а когда плохо, то не стоит. Пойдет только в минус.

Он подождал, пока я возилась около плиты, а потом сам добавил в свой кофе коньяк.

– Закурю?..

Я молча приоткрыла форточку и поставила перед ним пепельницу. За окном уже не было того ливня, который загнал нас с улицы в помещение. Он, обессилев, затихал.

– Надо идти, – сказал Миша. – Такси вызову, наверное.

– Значит, это все, чем ты хотел поделиться? – спросила я.

– Ну как…

И снова пауза, которыми был так богат сегодняшний вечер.

– Она повесилась на бюстгальтере. Это сразу бросилось в глаза. Я еще подумал: «Как она умудрилась?»

– Кто вынимал ее из петли?

– Я. Больше никого рядом не было. Алину в помощники я звать не стал.

– А как она обнаружила тело?

– Зашла в подсобку за пачкой бумаги, – ответил Миша. – Открыла дверь и увидела Марину.

– Кто-нибудь еще видел, как она заходила в подсобку?

– Женя, – горько усмехнулся Малахов, – все уже до тебя вдоль и поперек разобрано на составляющие – полиция проторчала в отделе до вечера. Не знаю, что они так долго там делали, но все мыслимые и немыслимые следственные эксперименты они провели, и не один раз. И потом приходили. Все было так, как я тебе рассказал. Алина обнаружила тело Марины в подсобном помещении. Закричала. Ее услышали, подошли, увидели. Единственный человек, который решился прикоснуться к телу, сейчас сидит перед тобой. Мне никто не помогал. Я попросил принести стул. Встал на него. Перерезал бюстгальтер огромными ножницами, которые мне дали. Маринку я чуть было не уронил, потому что она была очень тяжелой, а мне, повторюсь, никто не помогал. Правда, после поняли, что нужно бы. Подоспел Олег Петрович, помог опустить ее на пол. Сразу после этого кто-то позвонил в полицию и вызвал «Скорую».

Миша опустил голову и провел пальцем по экрану телефона.

– Какой у тебя адрес, не подскажешь? – спросил он. – Такси вызываю.

Я назвала адрес.

– Приедет через четыре минуты, – устало сообщил он. – На улице, смотрю, все утихомирилось. Жаль. Думал, что приеду домой и засну под звуки дождя. Спасибо за кофе, Женя. Спасибо за то, что выслушала. Я вот сейчас понял, что не хочу тебя втягивать. Я должен сам как-то с этим разобраться.

– За что «спасибо»? – спросила я. – Я же только слушала и задавала вопросы. Никак не помогла.

– Помогла, не помогла… Андрей сказал, что ты, возможно, сталкивалась с чем-то подобным. В таком случае я бы примерно знал, как себя вести дальше. Рассказывал тебе, а сам думал, что снизойдет озарение. Такое часто случается, когда делишься с кем-то своей проблемой. Вроде бы сначала не знаешь, что делать, но потом сам смотришь на это уже иначе. Ответы находятся в самих вопросах. Или наоборот.

– Оставь номер телефона, – попросила я. – На всякий случай. И мой запиши.

Мы обменялись номерами. Он вышел из-за стола, я проводила его до входной двери. Но у меня было ощущение некоей недоговоренности. То ли он не все рассказал, то ли я что-то не так поняла. Только что я услышала совершенно невероятную историю с самым тривиальным началом, но убойным завершением. Однако середина этой истории очень сильно провисала.

– Миша, а есть какая связь-то между самоубийством Марины и тем, что тебе подбросили в сейф? Ты мне обо всем рассказал? Ведь было что-то еще. Наверняка было. Что же?

Малахов посмотрел на меня очень внимательно.

– Рассказал то, что вспомнил. Связь? Знать бы. Я ее не вижу, но Андрей считает, что она есть. Все, о чем я рассказал, случилось в течение года, и события продолжают развиваться в очень нехорошем для меня отношении.

Он открыл дверь и вышел на лестничную площадку.

– Сдается мне, что Андрей прав: кто-то хочет сжить меня с белого света. И, кажется, этот кто-то готов на многое. Спокойной ночи, Женя. Мне было очень приятно с тобой познакомиться.

Мы расстались, так ни о чем и не договорившись. Да уж, день был очень странным.