Марина Серова
Бизнес и ничего личного

Кирилл указал мне на широкий диван темно-коричневого цвета, а сам сел в кресло такого же оттенка. Я обратила внимание на то, что вдоль одной из стен этой комнаты была прикреплена палка, напоминающая балетный станок. Похоже, что Кирилл занимается балетом. Я прямо так и спросила его:

– Кирилл, вы балетный танцовщик?

– Да, – подтвердил он, – окончил колледж искусств, танцую в одном коллективе. Хотя сейчас пока не танцую – потянул колено. Сижу вот на больничном. А тут такой кошмарный случай произошел. Я до сих пор никак не могу прийти в себя. А вы, значит, частный детектив, да?

– Да, я расследую убийство Константина Воротниковского, – еще раз повторила я.

– Ах, Костик, Костик, – вздохнул Кирилл. – Нет, вы не подумайте ничего такого. Он, к сожалению, не из наших, не нашего круга, одним словом. А я, признаться, первый раз вижу детектива, – вдруг безо всякой связи заметил Кондратьев.

– Кирилл, ведь это вы первым обнаружили Константина Воротниковского, вашего соседа? – Я решила вернуть разговор в нужное мне русло.

– Ох, – вздохнул Кондратьев, – это был такой ужас, такой ужас! Послушайте, а давайте я сейчас сварю кофе и мы с вами побеседуем? – предложил он.

– Ну, я не откажусь от кофе.

– Тогда пойдемте на кухню, – предложил Кирилл.

Кухня молодого человека отличалась ослепительной белизной и чистотой. Кирилл достал из встроенного кухонного шкафа банку «Арабики», смолол ее на кофемолке и начал готовить кофе. Потом он сервировал стол, поставив две кофейные чашечки, сахарницу и вазочку с конфетами. Разлив кофе по чашкам, Кирилл сделал глоток.

– О, чудесно! – воскликнул он. – Обожаю кофе, божественный напиток.

Я попробовала напиток: действительно Кирилл сварил вкусный кофе.

– Да, очень вкусно, – отдала я дань кулинарным способностям Кирилла. – Но давайте все-таки поговорим о том дне, когда был убит ваш сосед.

– Нет, это был не день. Это была ночь, жуткая, страшная ночь, – глухо проговорил Кирилл, глядя в пол. – Я, наверное, до конца жизни буду помнить весь этот ужас. Я…

– Кирилл, сколько было времени, когда вы обнаружили Константина Воротниковского?

Я снова перебила танцовщика, не давая ему впасть в эмоциональную пучину так потрясшего его убийства.

– О, точно я сказать не смогу. Но где-то около часа ночи, кажется.

– В такое время – и вы не спали? – уточнила я.

– Ох, Татьяна, – почти простонал Кондратьев, – вы испытывали когда-нибудь сердечную боль? Нет, я имею в виду не физическую боль, а романтическую, любовную.

Куда же это его понесло? А, ну да, мой заказчик вроде что-то такое рассказывал. Про парня, караулившего дверь в ожидании друга.

– Кирилл, а можно поконкретнее? – попросила я.

– Ну, понимаете, мой друг обещал прийти… и не пришел. А я, как сумасшедший, прислушивался к каждому звуку, поминутно выбегал в прихожую и смотрел в глазок!

– Ага, теперь я вас поняла. Сочувствую вам, но давайте все-таки перейдем к теме нашего разговора. Вы хорошо знали своего соседа Воротниковского? – спросила я.

– Ой, ну как хорошо? Ну, мы здоровались, конечно, при встрече. Но мы могли иногда по месяцам не видеть друг друга, представляете? Ну вот, не приходилось встречаться ни на лестничной клетке, ни в лифте, ни во дворе. Нет, вру, несколько раз мы сталкивались с ним в супермаркете, вот, вспомнил. А так…

– Скажите, Кирилл, а когда вы виделись с Воротниковским при его жизни? Несколько дней назад или больше?

– Ох, не могу точно сказать, в голове все путается. Вы знаете, Татьяна, я с детства очень впечатлительный. Однажды мы гуляли с мамой в парке, и я там увидел раздавленного голубя. О! Это был такой кошмар! Родители меня потом долго водили к детскому психологу. Но этот бедный голубь прям вот до сих пор стоит у меня перед глазами, представляете? А тут такой жуткий случай!

– Значит, точно вы не можете сказать, – констатировала я.

– Да, не могу, вы уж простите, Татьяна. Я могу сказать, что, когда я в очередной раз подошел к двери посмотреть, не подошел ли мой друг, то увидел… нет, не могу говорить. Сейчас… Костик лежал в огромной кровавой луже и… Нет, не могу ничего говорить.

Кирилл закрыл лицо руками.

– Но вы все-таки взяли себя в руки и позвонили в полицию? – спросила я.

– Ох, Татьяна, ну, а как же иначе? – Кирилл отнял руки от лица и посмотрел на меня глазами, полными боли. – Я должен был выполнить свой гражданский и общечеловеческий долг. И я его выполнил.

– Скажите, Кирилл, а вы ничего подозрительного не слышали на лестничной клетке? Ну, может быть, какой-нибудь шум? Или чьи-то разговоры? – спросила я.

Кирилл потер ладонью лоб.

– Сейчас. Да, вот, Татьяна, что я еще вспомнил. Я ведь первый раз подошел к глазку, наверное, за час до того, как…

– Да, Кирилл, я вас поняла, продолжайте.

– Так вот, в первый раз я увидел на лестничной клетке совершенно жуткого мужика! Ну, настолько он был омерзительный, что у меня просто нет слов!

Кирилл беспомощно посмотрел на меня.

– Хорошо, я вам помогу. Давайте я вам буду задавать вопросы, а вы станете на них отвечать. Так вам будет легче. Скажите, Кирилл, вам удалось рассмотреть, во что он был одет?

– Ох, ну конечно! В какие-то тряпки, ну, не совсем тряпки, но… На нем была старая кожаная куртка с заклепками.

– С заклепками? А как же вы увидели их? – спросила я. – Кстати, освещение в подъезде было?

– Освещение есть, конечно, но лампочки слабенькие, а одну кто-то вывернул. Темновато. Но заклепки же блестели. Это такие заклепки, которые носят металлисты, – пояснил Кондратьев.

– Так, понятно. А что он делал, этот мужик? – спросила я.

– А ничего не делал. Только стоял и смолил сигарету за сигаретой. Или он папиросы курил? Кстати, атмосфера после его курева была просто удушающая. Ах да, он же еще и пьяный был, похоже. Стоял покачивался. В общем, Татьяна, было такое амбре! У меня прямо вся прихожая пропиталась, вот ужас-то!

«М-да, пьяный мужик умудрился попасть Воротниковскому точно в сердце? Да еще так, что тот не насторожился, не попытался защититься? Как-то сомнительно», – подумала я.

– Кирилл, а вы видели лицо этого человека? – спросила я.

– Ну так, в общих чертах, конечно.

– А вы могли бы его опознать? – спросила я.

– Это как? Я, значит, должен буду еще раз увидеть его?! Ох, Татьяна, нет, только не это! У меня сейчас такое состояние…

– Хорошо, хорошо, Кирилл, вы успокойтесь. Раз вы видели его, как вы говорите, только в общих чертах, то, понятно, опознать вы его не сможете.

– Да, не смогу! – воскликнул чрезмерно впечатлительный танцовщик. – Было довольно темно. Куртку и амбре – я все полицейским описал.

«Ну вот, а стажер Москвитин был так уверен, что сосед Воротниковского обязательно опознает мужика, который находился около его двери, – подумала я. – Впрочем, если парня пригласят в полицию – все он сможет, и опознать… или не опознать».

– А еще знаете что, Татьяна? – продолжал Кондратьев. – Я ведь только сейчас осознал, что если бы мой друг, ну, которого я ждал, появился бы как раз в то время, когда Костика… то… ох, не могу даже думать об этом! Он бы лежал вместе с Костиком, представляете?

Кирилл поднял на меня полные ужаса глаза.

– Но ведь этого не произошло, – возразила я и спросила: – А вы можете сказать, сколько времени этот мужик здесь простоял? – спросила я.

– Ну, думаю, что довольно долго он стоял, – уже более спокойным тоном ответил Кирилл. – Я же говорю, что у меня в прихожей уже дышать стало невозможно от его табака или махорки.

– Так, значит, прошло еще какое-то время, вы снова подошли к двери и…

– Да. Я увидел Костю, – закрыв глаза, прошептал Кирилл. – И еще. Татьяна, перед тем, как его… я слышал разговор на лестнице.

– На лестнице или на лестничной клетке? – уточнила я.

– Ну, я не могу сказать точно. Я же не в прихожей тогда находился, а в комнате. Но голоса я слышал.

– А голос Воротниковского вы слышали? – уточнила я.

– Не могу сказать. Голоса были очень тихие.

– О чем говорили?

– Не знаю, к сожалению, не знаю, – от избытка чувств парень аж всплеснул руками. Интересно, все балетные такие эмоциональные? В принципе, поведение юноши выглядело достаточно естественным – меня ничто не настораживало. Ну бывают такие нежно-трепетные граждане… хотя это больше за женским полом водится.

– Ладно. А может быть, вы слышали еще какие-нибудь звуки? Ну, скажем, звук машины? Да, кстати, у Воротниковского есть машина? – насколько я помню, в крови жертвы следы алкоголя найдены. То есть был под градусом. Но, знаете, далеко не все граждане сознательные – мог и за рулем быть.

– Да, конечно, есть. Такой красивый белый «Опель Астра». Он меня несколько раз подвозил, когда я опаздывал на репетицию.

– Номер машины Воротниковского помните? – спросила я.

– Да, помню, – Кирилл назвал цифры, – у меня вообще память на цифры очень хорошая.

– Так, а где Константин обычно оставлял свою машину? Во дворе? Или у него был гараж?

– Иногда он оставлял во дворе, но чаще всего ставил в гараж. Здесь недалеко есть гаражный кооператив.

– Но звук подъезжающей машины вы в ту ночь не слышали? – снова уточнила я.

– Нет, не слышал. – Кирилл покачал головой.

«Странно, что он не слышал, – подумала я. – Не мог же Воротниковский прийти домой в час ночи пешком. Надо будет еще поспрашивать жильцов с нижних этажей. Может быть, там кто-то слышал. Возможно, кто-то привез Константина домой. Но к подъезду не стал подъезжать? Или Кирилл отвлекся на свои переживания и не обратил внимания на подъезжающее авто? И этот кто-то его и убил. А что, если Воротниковский приехал на такси? Мог он приехать на такси? Вполне мог. Опять же, у подъезда могли стоять машины, мешая припарковаться, и он мог выйти чуть раньше. Допустим. Был ли он один? Или же с ним был кто-то еще? Кирилл слышал голоса. Сколько было людей вместе с Воротниковским?»

Стоп. А почему я решила, что это был Константин? Ведь вполне возможно, что еще кто-то припозднился в тот вечер и вернулся домой далеко за полночь. Хотя… в такие совпадения поверить сложно, если речь идет об убийстве. Припозднившиеся жильцы останавливаются на лестничной клетке – внимание – Воротниковского, который спустя незначительное время убит. А если все-таки это был Воротниковский и еще кто-то?

Ладно, оставим пока в покое Константина и его предполагаемого спутника.

Теперь машина Константина. Кстати, ведь неизвестно, что стало с «Опелем» Воротниковского. Где машина находится в данный момент? В гараже? А что, если ее угнали? Угнали машину, а самого хозяина убили. Да ну, бред. Можно же ее просто угнать. Хотя… нет, что-то мне подсказывает, что версия об угоне несостоятельна. Точно так же, как и версия об ограблении. Ведь оставили же бумажник Воротниковского нетронутым. А в нем, между прочим, и доллары были. Опять же дорогие часы оставили. А ведь если бы убийство совершил этот Шелухин, то он бы точно все забрал. Сдается мне, что ключ к разгадке надо искать в чем-то другом. А вот в чем? Большой вопрос.

– Кирилл, спасибо. Вам, наверное, нелегко пришлось. Полицейские – они такие… настойчивые, – внимательно взглянула я на собеседника. Тот аж передернулся:

– Ой, Татьяна, и не говорите! Они меня допрашивали несколько часов, наверное! Я и так спать не могу, а тут вообще не выспался! – Приглушив голос, Кирилл добавил: – Кажется, они меня подозревали! Осмотрели все мои кухонные приборы, одежду, в стиральную машину заглянули. Как будто я мог убить кого-то!

Ага, ясно. Тут ребята сработали нормально. Поискали нож, одежду в брызгах крови. И в самом деле, кому проще убить соседа, чем живущему рядом? Подловил момент, когда тот возвращается домой. Вышел якобы за солью или спичками. И пырнул ножичком.

– Ничего не нашли? – уточнила я на всякий случай, и без того зная ответ. Иначе парня бы как минимум задержали до выяснения.

– Ничегошеньки, – покачал головой Кирилл.

Я встала со стула и внезапно спросила:

– Слушайте, Кирилл, а почему вы так легко меня впустили в квартиру? После такого страшного события…

– Ко мне постоянно кто-то приходит – то полицейские, то ребята из коллектива. Не могу же я всех по домофону допрашивать, – словно извиняясь, Кирилл чуть пожал плечами. – Ну и… я никому ничего плохого не сделал, наверное, и бояться нечего.

– Ну что же, Кирилл, спасибо за кофе, – поблагодарила я танцовщика, – вот, возьмите мою визитку. Если что-нибудь еще вспомните, звоните.

– Ах, Татьяна, я буду рад забыть весь этот кошмар, как дьявольское наваждение! – с чувством воскликнул Кондратьев.

– И еще вопрос, – уже подойдя к двери, развернулась я. – Кто еще живет на вашей лестничной площадке? Может быть, кто-то что-то мог слышать?

– Напротив две квартиры вроде как сдаются, они сейчас пустые стоят. В одной – бабушка старенькая, баба Маня. Она из дома-то и не выходит, – с готовностью стал рассказывать парень. – Я ей иной раз продукты приношу. Только ее в больницу увезли – с сердцем плохо стало с неделю назад уже. С ней вроде внучка жила, а потом куда-то делась. Баба Маня жаловалась, что непутевая девка. А самой бабульки в ту ночь и не было. И две семьи с маленькими детьми. Они так поздно уже спят.

Покинув квартиру Кирилла, я выдохнула.

Нет, столько ахов и охов в течение получаса я еще не слышала.

Осмотрела лестничную площадку. Небольшой тамбур на две квартиры – Кирилла и Воротниковского. Лестничная клетка, лифт, с другой стороны – общая дверь, по обе стороны – три звонка с номерами квартир. То есть… восемь квартир на этаже – интересная планировка. Понажимала на каждый из звонков. Никто не открыл дверь. В принципе, это нормально – середина рабочего дня, все граждане должны трудиться. Да и полицейские, по идее, их опросили. Ладно, мы пойдем другим путем.

Я спустилась на первый этаж и решила поспрашивать жильцов. Может быть, кто-то из них все-таки слышал звуки подъезжающей машины, на которой, предположительно, приехал Воротниковский. А если кто-то видел и саму эту машину? Отыскать такого свидетеля было бы большой удачей.

Я позвонила в одну из квартир, которая была расположена в тамбуре на шесть квартир.

Открылась дверь, и на пороге показался высокий молодой парень в шортах и футболке. Отчаянно зевая, он потер глаза и вопросительно посмотрел на меня.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Здравствуйте, – ответил он.

– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я…

Парень не дал мне договорить:

– А я Никита, очень приятно, – сказал он.

– Ник, с кем это ты там разговариваешь? – раздался женский голос, и в прихожую вышла девушка в коротком полупрозрачном халатике.

Увидев меня, она ревниво спросила парня:

– Это еще кто такая?

– Это Татьяна, – с улыбкой представил меня молодой человек.

– А что она тут делает? Зачем ты открыл ей дверь? Это твоя знакомая?

Каждый вопрос девушка задавала все более взвинченным тоном. Кажется, назревал семейный скандал.

– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я частный детектив и расследую убийство мужчины, которое произошло в вашем доме позавчера, – сказала я.

– А мы-то здесь при чем? – недоуменно воскликнула девушка. – Мы, что ли, его убили?

– Валька, не неси чушь! – одернул ее Никита. – Иди в комнату и надень что-нибудь приличное.

– Ах, вот как? – Валентина с обидой поджала пухлые губы. – Значит, на мне сейчас надето что-то неприличное, да? А кто говорил, что этот халатик самый-самый сексуальный?

– Да замолчи ты! Нашла время!

Никита, кажется, разозлился не на шутку. Он повернул Валентину лицом в комнату и, подталкивая ее, повел внутрь квартиры. Закрыв дверь, ведущую из коридора в комнату, он вернулся ко мне.

– Вы извините, что я не приглашаю вас в комнату, но у нас там, – он почесал затылок, – не убрано… короче, бардак.

– Ничего, мы можем и в прихожей поговорить, – сказала я.

– Я вообще-то уже все рассказал, к нам тут из полиции приходили, – пояснил парень.

– А вы расскажите, пожалуйста, еще раз, – попросила я. – Вдруг всплывут какие-нибудь новые обстоятельства? Ну, то есть вы вспомните что-то, что не рассказали полицейским, когда вас опрашивали.

– Да, собственно, мне и рассказывать-то нечего, – растерянно проговорил Никита. – Я знаю только то, что жильца этого убили ночью около его квартиры. Но мы недавно сюда въехали, поэтому я не всех знаю, кто тут живет. Вот и с убитым мы почти не были знакомы.

– Скажите, а вы не слышали, как ночью к вашему дому подъезжала машина? – спросила я.

– А в какое время? – уточнил парень.

– Примерно около часа ночи.

– Ну, нет. Нас тогда еще дома не было. Мы с Валькой в это время еще тусили в ночном клубе. Приехали ближе к четырем утра. Так что извините, но тут я ничем не могу вам помочь.

– А кто живет рядом с вами? – задала я вопрос.

Никита наморщил лоб.

– Кажется, старушка одна здесь живет, я несколько раз видел, как она выходила из угловой квартиры. Потом еще муж с женой и ребенком, это соседняя с нами квартира. Напротив живет еще одна семейная пара. Кто еще? Вот старичок в самой дальней квартире проживает. А больше я никого не знаю. Извините.

– Ладно, спасибо вам. И до свидания.

– До свидания, – ответил Никита.

Парень закрыл дверь, а я позвонила в соседнюю квартиру.

Сначала была тишина. Потом я услышала быстрый топот.

– Кто там? – с любопытством спросил звонкий детский голос.

– Позови маму или папу, – попросила я.

– Не могу, – ответил ребенок.

– Почему не можешь? – спросила я.

– А потому что их нет дома. Вот!

– Когда они придут домой, не знаешь?

– Не знаю, – уныло ответило дитя. – Я спрашивала маму, а она сказала: «Когда придем, сама увидишь».

Ладно, в моем распоряжении осталось еще несколько квартир. Возможно, в них сейчас находятся люди не детского возраста, которые способны ответить на мои вопросы.

Я прошла по тамбуру первого этажа и позвонила в следующую квартиру. За дверью сразу же послышалось какое-то движение: видимо, хозяин или хозяйка находились почти рядом с входной дверью.

– Анжела, не открывай дверь! – раздался женский вопль.

– Почему это? – довольно спокойно спросила Анжела.

– Потому что тебя тоже зарежут, как того парня, помнишь? – продолжала вопить женщина.

– Да хватит тебе визжать, Анфиса! Аж в ушах звенит. И не болтай ерунду! Иди к себе и не высовывайся, если боишься. Кто там? – спросила Анжела.

– Я частный детектив, расследую убийство, которое произошло у вас в подъезде два дня назад. Откройте, пожалуйста, мне необходимо задать вам несколько вопросов, – попросила я.

– Да ты хотя бы попроси показать документ, удостоверяющий личность! – не унималась Анфиса.

– Погодите, я сейчас, – ответила Анжела. – Анфиса, иди к себе, я сказала. Без тебя соображу.

Я услышала, как она стала возиться с замками. Потом дверь приоткрылась, но не до конца. Женщина не сняла дверную цепочку.

– У вас есть какой-нибудь документ, который бы подтверждал вашу личность? – спросила она.

– Да, конечно, – ответила я и протянула ей свою лицензию.

– Иванова Татьяна Александровна, частный детектив, – прочитала Анжела вслух.

– Я могу и паспорт показать, – сказала я.

– Да нет, не надо, достаточно и этого, – ответила женщина и полностью открыла дверь. – Ну что же, проходите, – пригласила она.

Прихожая была маленькая и сплошь заставлена мебелью. Кроме встроенного шкафа, в ней помещались еще и две тумбочки, пластиковое кресло и табурет.

Анжеле на вид можно было дать лет пятьдесят или около того. Это была высокая худощавая женщина в спортивном костюме с собранными в хвост каштановыми волосами. Анфиса, гораздо ниже ее ростом и полнее, по возрасту казалась ее ровесницей. На ней был длинный трикотажный халат с геометрическим рисунком и домашние шлепанцы на босу ногу. Она окинула меня подозрительным взглядом, но промолчала.

– Давайте пройдем в мою комнату, там и поговорим, – предложила Анжела.

Мы с ней прошли в соседнюю комнату, которая была справа от прихожей. Анфиса осталась в прихожей. Потом она повернула налево и скрылась в другой комнате, проворчав:

– Вот, все ходят и ходят, а результата и нет. Людей режут, как скот!

Анжела поморщилась и ответила:

– Так для того и ходят, чтобы этого не было. Садитесь, – обратилась она ко мне и показала на кресло. – Это моя сестра Анфиса, у нее… неврологические проблемы, поэтому она такая… подозрительная, – объяснила женщина. – О чем же вы хотели поговорить? – спросила она, садясь на стоящий рядом с креслом диван.

– Скажите, вы слышали, как в ту ночь, когда произошло убийство, это было примерно около часу, к вашему подъезду подъехала машина?

Анжела задумалась.

– Вы знаете, я сейчас вот припоминаю… вроде бы да, был похожий звук. Но точно сказать не могу. Я обычно крепко сплю. Но вы спросите в соседней квартире, там живет один старичок, дедушка, одним словом, так вот, он увлекается астрономией и часто смотрит в подзорную трубу. Вот он, возможно, не только слышал, но и видел. А я, извините, ничем не могу вам помочь.

– Вы уже мне помогли тем, что посоветовали обратиться к вашему соседу. Спасибо, – сказала я.

– Да не за что, – ответила женщина. – Удачи вам.

Я вышла из квартиры, где жили сестры, и направилась в квартиру, расположенную рядом.

Позвонив в дверь, я долго ждала ответа. Наконец послышались шаги, и мужской голос спросил:

– Кто там?

– Откройте, пожалуйста, я частный детектив, расследую убийство, которое произошло у вас в подъезде два дня назад, – объяснила я.

Мужчина больше ничего не стал спрашивать и сразу же открыл дверь. Собственно, он не выглядел старичком, как сказала Анжела. То, что он был пенсионером, это, конечно, ясно с первого взгляда. Но вид у него был довольно моложавый. Подтянутый, сухощавый, с сединой в когда-то темных волосах, он стоял в прихожей с длинной трубкой в руках.

«Это, наверное, и есть подзорная труба, о которой говорила Анжела, – подумала я. – Интересно, он что же, не расстается с ней, даже когда идет открывать дверь?»

– Ну, проходите, частный детектив, – пригласил он, с интересом посмотрев на меня.

Из просторного и длинного коридора мы прошли в большую комнату, очевидно, служившую гостиной. По крайней мере, обстановка позволяла ее так назвать. Три стены из четырех были заставлены шкафами и стеллажами, на которых стояли книги. У одной стены расположился диван, видимо еще советского производства, накрытый темно-синим пледом, а рядом с ним – старинное кресло с подлокотниками и круглый столик на витой ножке.

– Садитесь. – Мужчина указал на диван, а сам сел в кресло. – Так что вас привело ко мне и как к вам можно обращаться? – спросил он.

– Да, я ведь не представилась, – спохватилась я. – Меня зовут Татьяна Александровна, мне необходимо задать вам несколько вопросов по поводу убийства. Простите, как вас зовут?

– Венедикт Генрихович, – ответил мужчина.

– Венедикт Генрихович, скажите, пожалуйста, в ту ночь, когда произошло убийство, слышали ли вы какие-нибудь звуки? Примерно около часу ночи.

– Ну… а что вы имеете в виду? – спросил он. – Звуки-то разные бывают.

– Ну, вот ваша соседка сказала, что слышала звук подъезжающей машины. А вы слышали что-то подобное?

– Да, машина тогда подъехала, это она точно сказала, – подтвердил мужчина.

– А можно поподробнее? – попросила я. – Расскажите, долго ли машина стояла или сразу же уехала? Может быть, вы слышали какие-нибудь голоса?

– Ну, что я могу сказать по этому поводу. Машина стояла недолго, как только высадила пассажиров, так сразу и уехала.

– Пассажиров, вы сказали? А сколько их было?

– Из машины, а это было такси, потому что надпись была «Яндекс такси», вышли два человека, – ответил пенсионер.

– Вы точно видели, что их было двое? – переспросила я.

– Татьяна Александровна, вы видите эту подзорную трубу? – Мужчина любовно погладил прибор. – Я аккурат каждую ночь, ну, когда ясно, конечно, наблюдаю звездное небо. А зрение у меня хорошее, грех жаловаться. Так вот, неужели же я не увижу, сколько человек вышло из машины, если она остановилась почти под моими окнами?

– Вы этих людей видели впервые, Венедикт Генрихович? – спросила я.

– Одного из них, да, впервые. Раньше он здесь не появлялся. А второй мужчина как раз и был тем жильцом, которого убили.

– Вы его хорошо знали? – спросила я.

– Ну, как хорошо. Приятелями мы с ним не были, разница в возрасте, знаете ли. А так – здоровались, конечно, при встрече. Константином его звали.

– Стало быть, спутник Константина был тем мужчиной, которого раньше здесь вы не видели?

– Да, совершенно верно, – подтвердил пенсионер.

– А как он выглядел, этот спутник Константина? – спросила я.

– Я поначалу и не понял, мужик или женщина, – ответил пенсионер. – Волосы длинные, такие, знаете, как у заграничных певцов. Их еще битлами в то время называли. Наряд у него какой-то такой, женственный, что ли. Рубашка в яркий рисунок, вся свободная, наверное, из шелка, потому что на ветру рукава развевались. Ну, что я еще могу сказать. Он невысокого роста, стройный, я бы даже сказал, гибкий или пластичный, что-то в этом роде.

– А как вы определили его пластику, Венедикт Генрихович? – спросила я.

– А по движению. Знаете, Татьяна Александровна, некоторые люди двигаются, как роботы, неуклюже. А этот… он шел, как будто танцевал.

– А как поняли, что это все-таки мужчина?

– Да вот по походке и понял. Я в молодости боксом занимался – и этот парень, он двигался как боксер. Очень легко и пружинисто, что ли.

«Длинноволосый боксер… ну или рукопашник… как интересно-то!»

– Они о чем-нибудь говорили? – спросила я.

– Нет, они молча вышли из машины, таксист тут же уехал, – ответил пенсионер.

– А что же пассажиры? Они что делали?

– Ну, а они вошли в подъезд.

– И все? – спросила я, ожидая продолжения.

– Да, а я снова начал наблюдать за звездами.

– Скажите, Венедикт Генрихович, вам до этого часто доводилось замечать Константина так поздно? – задала я еще один вопрос.

– Ну, видите ли, Татьяна Александровна, я ведь не слежу за жильцами. – Пенсионер развел руками.

– Так я и не намекала ни на что подобное, – качнула я головой. – Просто вы – человек наблюдательный, у окна со своим хобби частенько, должно быть, сидите. Может, и заметили что? А мне сейчас любая информация может пригодиться. Хотелось бы установить, с кем общался Воротниковский. Вы говорите, с длинноволосым боксером видели соседа впервые. А с женщинами видели?

– О, это много раз. И почти каждый раз дамы были разные. Вот такой он был любвеобильный.

«Что же получается? Воротниковский приехал на такси, хотя, как утверждает Кирилл, у него есть своя собственная машина. Это объяснимо: выпил. Где машина? В ней вполне может хоть что-то обнаружиться… Мало ли. Опять же, приехал не один, а с каким-то длинноволосым парнем. Они вместе вошли в подъезд. Кто такой? Убийца? С каких это пор убийцы так азартно светятся перед свидетелями? Хоть и ночь, а мало ли людей мается бессонницей. Или просто приятель? И что дальше – поссорились, и приятель ткнул Воротниковского ножом? Или был третий, собственно, преступник? В принципе, тоже можно допустить. Друзья-приятели решили еще накатить, вошли в подъезд, тут Воротниковского кто-то поджидал. Убил, приятель испугался и сбежал. Бред, конечно, но не буду пока и эту версию отметать – маловато данных. А потом… Кирилл обнаружил Константина в луже крови, а оперативники и Молоденчиков нашли квартиру, перевернутую вверх дном, да еще и вскрытую при помощи отмычек. Но все же вопрос интересный: зачем Константин привез мужчину к себе домой? А самое главное: куда же делся потом этот мужчина? И почему не было криков о помощи?»

– Венедикт Генрихович, а больше никто из подъезда не выходил? – спросила я. – Собственно, меня интересует конкретно этот мужчина, с которым приехал Константин.

– Ну, пока я наблюдал за небом, выходящих из подъезда не было. Ночь ведь была, все спали. Это я один такой, не от мира сего. С самого детства просто бредил космосом. Сколько обсерваторий посетил, не сосчитать. А теперь вот только и осталось, что дома сидеть, да вот в такой, с позволения сказать, телескоп смотреть.

«Вообще дело странное. Что-то искали в квартире – что именно? Документы, вещь какую-нибудь? Не деньги – точно, иначе обчистили бы тело, – размышляла я. – Или… было именно ограбление, а убийство – что называется, от безысходности. Допустим, некто третий проник в квартиру, пока не было Воротниковского. А тут хозяин жилища вернулся. Но… нет, не складывается. Тогда его если и убили бы, то в самой квартире, а никак не на лестничной площадке. Или вор выходил, а тут Воротниковский с ключами? Да ну, совпадение слишком уж нелогичное. Все-таки… более вероятно, что убийца – этот патлатый парень в пестрой рубашке. Причины? Попробую разобраться. Куда делся? Хм…»

– Венедикт Генрихович, в вашем доме есть пожарная лестница? – спросила я. Нет, конечно, парень мог и ускользнуть – в полночь мало кто в окна пялится. До приезда полиции вполне успевал – долго ли?

А мог и…

– Пожарная лестница? – переспросил он удивленно. – Конечно, есть, в любом доме она должна быть по технике противопожарной безопасности.

– А доступ к ней свободный? Ну, замок там не висит? Любой может проникнуть? – задала я ряд вопросов, пытаясь выяснить, возможен ли выход из подъезда таким вот образом.

– Ну, вот насчет этого не знаю. Не приходилось, знаете ли, пользоваться таким необычным способом выйти на улицу. Вы ведь это хотели узнать?

Я кивнула.

– Ну ладно. Спасибо вам, Венедикт Генрихович, – поблагодарила я пенсионера. – Вы многое для меня прояснили.

– Ну, желаю вам успеха, Татьяна Александровна, – пожелал мне на прощание пенсионер.

Я поднялась на последний этаж, осмотрела пожарный выход. Лестница железная, замок… да простецкий, хлипкий. При наличии определенных навыков и шпилькой можно открыть. Что я и сделала. Нет, конечно, надо бы Кирьянову позвонить, пусть его эксперты проверят, не вскрывали ли дверь. С другой стороны… подсветив себе фонариком, я увидела: этот замок видал свои лучшие времена довольно-таки давно. Весь исцарапанный. Найти свежие царапины, думаю, будет непросто. А значит, я вовсе даже и не пытаюсь испортить вещдоки.

И, прекратив сомневаться, я вскрыла замок и потянула тяжеленную дверь на себя. Она захлопнулась за спиной – бывают такие замки, которые, если на фиксатор не поставишь, радостно закрываются. Ну вот, железная лестница с такими же, уже покрытыми ржавчиной, перилами. М-да, здесь и впрямь ничегошеньки не найти. Но я все же спустилась до первого этажа. И вот здесь-то увидела, что дверь внизу не заперта. Она была плотно прикрыта – и все. Вышла я с обратной стороны дома на что-то типа пустыря.

Еще с час я потратила, мечась по квартирам местных жителей, отлавливая тех, кто сидит дома посреди дня, и выспрашивая, а не видел ли кто совершенно случайно длинноволосого парня, проходящего здесь в районе полуночи-часа ночи. Никто и ничего не видел…