Марина Геннадьевна Колбенева
Регрессия как этап развития

© ФГБУН Институт психологии РАН, 2017

Введение

Понятие регрессии ввел в широкое обращение З. Фрейд (Хайгл-Эверс и др., 2001), обсуждая временный возврат к более ранним «психическим образованиям», «примитивным состояниям» при формировании неврозов; представление о «возврате» базировалось на предположении (не лишенном основания; см. ниже) о том, что пройденные, «инфантильные» стадии развития не преодолеваются полностью, не исчезают из арсенала возможных форм функционирования индивида (Райкрофт, 1995; Лапланш, Понатлис, 1996). Ранее, начиная с первой половины XIX в., вклад в формирование этого понятия внесли Ж.-Э. Д. Эскироль, Г. Спенсер, Дж. Х. Джексон и др. В конце XIX в. (1882) при обсуждении (в журнале «Nature») процесса, развивающегося при заболевании, четко формулируется, что «он является регрессией от нового к старому» (Mercer, 2014, p. 28). В дальнейшем под регрессией в литературе обычно понимается примитивизация поведения, понижение «уровня его организации», возвращение на более ранние стадии развития, к более ранним «поведенческим моделям», «возвращение в детство» (Василюк, 1984; Франкл, 1990; Юнг, 1997; Левин, 2001; Ольшанский, 2002; Литвак, 2007; Александров, 2008; Леви, 2010; Сергиенко, 2014; Lewin, 1937; Mowrer, 1940; Cohen, 1954; Schacter, 1999; Wilkinson, 2010; Mercer, 2014).

Важно отметить, что у Фрейда регрессия, возникая в ситуации невозможности адаптации с помощью зрелых форм поведения (Kleemeier, 1942), не выступает в качестве эффективного процесса (Райкрофт, 1995); по его мнению, даже в качестве способа избегания тревоги ее следует преодолевать^[1]. Ранее Г. Спенсер и другие авторы, рассматривая развитие как «прогресс от примитивных или „детских“ к „цивилизованным“ формам ментального функционирования», также оценивали «любую регрессию от „цивилизованного“ взрослого функционирования [к примитивному] как патологическую по своей природе» (Mercer, 2014, р. 31–32).

Напротив, К. Г. Юнг, начиная с 1912 г., подчеркивал значение краткосрочной (не долгосрочной) регрессии в совершенствовании личности, рассматривал ее как период, предшествующий дальнейшему развитию (Сэмьюэлз и др., 1994). «Мы стоим на вершине сознания, – писал Юнг, – по-детски веря, что дорога от него приведет к еще более высокому пику. Это химерический радужный мост. Чтобы достичь следующей вершины, мы, прежде всего, должны спуститься в страну, где дороги начинают разветвляться» (Юнг, 1997, с. 78). Он подчеркивал, что «возврат к инфантильному уровню» – это возможность сформировать «новый жизненный план». «Регрессия, по существу, есть также основное условие творческого акта» (Юнг, 2000, с. 119).

Результаты последующего обсуждения теоретических и эмпирических аргументов позволят, как нам представляется, выбрать одну из приведенных позиций как более обоснованную.

Принятые сокращения:

ЭЭГ – электроэнцефалограмма;

NMDA – N-метил-D-аспартат;

ГАМК – гамма-аминомасляная кислота;

ИМД – индекс моральной допустимости;

ЧСС – частота сердечных сокращений;

ВСР – вариабельность сердечного ритма;

АЭ; ApEn – аппроксимированная энтропия;

нз – незначимо;

ХГБН – хроническая головная боль напряжения.

Глава 1. Регрессия: пути экспериментального исследования

1. Проблемы экспериментальных исследований регрессии

• Ситуации и состояния, в которых проявляется регрессия: стресс, заболевания, сильные эмоции, алкогольная интоксикация и др.

• Большинство исследований регрессии – описательные, экспериментальных исследований регрессии, особенно с участием взрослых людей, крайне мало.

• Регрессия – не «возврат в прошлое», хотя феноменологически и может выглядеть так.

Для формулирования цели исследования важно определить ситуации и состояния, в которых отмечается появление указанных выше феноменов регрессии: «возврата», «примитивизации». В первую очередь, к ним относится стресс разного происхождения (см., напр.: Сартр, 1948/1984; Франкл, 1990; Левин, 2001; Ольшанский, 2002; Леви, 2010; Sanders, 1937; Kleemeier, 1942; Cohen, 1954; Barthol, Ku, 1959; Schacter, 1999; Wilkinson, 2010) и разнообразные заболевания (см., напр.: Зейгарник, 1986; Левин, 2001; Тхостов, 2002; Goldstein, 1939; Barry, 1988). Регрессия также рассматривается в качестве характерного «нарушения» поведения при сильных эмоциях (связанных с фрустрацией, отсутствием адекватного ситуации опыта и т. д.) (см., напр.: Жане, 1929/2010; Фресс, 1975; Юнг, 1997; Левин, 2001; Теория семейных…, 2015; Hamilton, Krechevsky, 1933; Everall, 1935; Sanders, 1937; K leemeier, 1942; Barker et al., 1947; Epstein, 1983; Brandt, 1985; Lattal, St Peter Pipkin, 2009; Wilkinson, 2010; Carey, 2015). Наконец, феномены регрессии поведения отмечены при алкогольной интоксикации (см., напр.: Александров, 2008; Salvatore, 1972, 1975; Brandt, 1985).

Хотя тема регрессии «многократно обсуждалась в рамках аналитической традиции» (Wilkinson, 2010, p. 140), при этом подчеркивалось, что «понятие регрессии прежде всего описательное» и самого по себе «его недостаточно для понимания того, каким именно образом субъект осуществляет возврат к прошлому» (Лапланш, Понатлис, 1996, с. 419, курсив наш). Специальные экспериментальные исследования регрессии немногочисленны (см. ниже) и сводятся, как правило, к экспериментам с животными. Формулируя задачи исследования регрессии в экспериментах с животными и расширяя сферу применения этой концепции, авторы отмечают, что исходно «регрессия» – «термин, используемый в области психопатологии человека» (Hamilton, Krechevsky, 1933, р. 237; курсив наш). Уже в первой половине ХХ в. было тщательно проанализировано соответствие «экспериментальных аналогов „регрессии“» описанию регрессии, данному Фрейдом, показано, что феномены регрессии, сходные с выявляемыми у человека, обнаруживаются и у животных, и обосновано, что «реальный прогресс» в изучении регрессии может быть достигнут при экспериментальном анализе «этого феномена в контролируемых и воспроизводимых условиях лаборатории» (Mowrer, 1940, р. 61). Фресс (1975, с. 149), описывая экспериментальное изучение регрессии, отсылает к работе Сандерса (1937), выполненной на животных и демонстрирующей, что при электрокожной стимуляции крысы возвращаются к старому способу поведения, «забывая» новый, недавно сформированный. В цитированной выше работе (Sanders, 1937) автор характеризует упомянутый возврат (от навыка, который был хорошо выучен и многократно использован, к навыку, который был лишь сформирован и совсем не «затвержен») как регрессию, под которой понимается «быстрое и полное возвращение к ранее сформированному поведению» (р. 509), указывает на сходство данного феномена с тем, что отмечается при повышенной эмоциональности у человека, но отмечает, что результаты исследования получены на небольшом числе наблюдений, недостаточном для достоверных заключений.

Отметим, однако, что позднее этот результат был продемонстрирован в нескольких работах, основанных также на анализе поведенческих феноменов возврата к ранее сформированному навыку (даже в ситуации, когда этот возврат не был адаптивным, – Kleemeier, 1942; см. также: Sanders, 1937) у животных в ситуации стресса, вызванного электрической стимуляцией кожи (Mowrer, 1940; Steck le, O’Kelly, 1940; Aebli, 1952), обусловливающей высокую эмоциональность, «эмоциональный стресс» (Hamilton, Krechevsky, 1933, р. 248; Everall, 1935; Sanders, 1937; Kleemeier, 1942). В качестве ситуационного фактора регрессии указывается также невозможность по тем или иным причинам реализовать сформированное поведение, эффективное в данной среде (Epstein, 1983; Lattal, St Peter Pipkin, 2009; Carey, 2015).

Хотя, как было уже отмечено выше, работы по экспериментальному исследованию регрессии проведены в основном на животных, имеются и отдельные эксперименты с участием взрослых людей, в которых обнаружен феномен регрессии, сопоставимый с описанным выше у животных (переход к использованию в ситуации стресса того способа завязывания узла, который был усвоен в эксперименте первым, – Barthol, Ku, 1959), а также детей (переход детей при фрустрации к поведению, свойственному более раннему возрасту, – Левин, 2001; Barker et al., 1947). В основном работы данной группы, направленные на развитие представлений о регрессии, носят описательный характер, регрессия в них рассматривается как поведенческий феномен, выявляются условия ее возникновения, однако анализ механизмов явления (см. выше: каким именно образом происходит возврат к прошлому) остается весьма умозрительным и не основанным на исследовании активности мозга^[2] в данном состоянии.

Анализ феноменов, характеризующих поведение в состоянии регрессии, позволяет полагать, что рассмотрение последней просто как «возврата в прошлое», своеобразного «заднего хода» в развитии, разворота «стрелы времени в обратную сторону» – упрощение. Так, на основе данных патопсихологии Б. В. Зейгарник (1986) приходит к убеждению, что сходство между мышлением взрослого человека, страдающего слабоумием, и мышлением ребенка – лишь внешнее, они качественно различаются. К. Голдштейн (Goldstein, 1939) также подчеркивал, что поведение при регрессии имеет лишь внешне «детскую» форму, но другую организацию. Х. Барри отмечает, что регрессия к ранней стадии не означает полной потери позднее сформированного более сложного поведения, «разные стадии сосуществуют и конкурируют» (Barry, 1988, р. 107).

На основе экспериментов с животными (сравнение характеристик ранее сформированного поведения после его усвоения и после того, как животное вернулось к нему вследствие регрессии, вызванной электрокожным раздражением) авторы также приходят к заключению о том, что «регрессия, конечно, не является истинным возвратом к ранее сформированному поведению» (Porter, Biel, 1943).

Следует подчеркнуть, что упрощенное рассмотрение регрессии неправомерно даже с самых общих теоретических позиций (Пригожин, Стенгерс, 1986; Черноризов, 2007); очевидно, что «вернуться к пройденной стадии организм в процессе индивидуального развития не может» (Фейгинсон, 1955, с. 107).

Можно констатировать, что, несмотря на долгую историю использования представления о регрессии, не только понимание ее механизмов находится на самой ранней стадии экспериментальной и связанной с ней теоретической разработки, но и даже ее феномены остаются малоизученными, а мнения о значении регрессии – противоречивыми.

2. Системный инструмент экспериментального и теоретического изучения регрессии

• Системно-эволюционный подход к исследованию структуры опыта позволяет изучать феномен регрессии эмпирически и теоретически.

• Целью такого изучения людей и животных является выявление закономерностей динамики субъективного опыта, лежащих в основе регрессии.

• Индивидуальное развитие можно рассматривать как последовательность системогенезов.

Основой для изучения различных проявлений регрессии может служить представление о том, что то, чему индивид учится (а учится он постоянно, осваивая новые способы поведения и модифицируя уже имеющиеся), сохраняется в его субъективном (индивидуальном) опыте (памяти)^[3] в виде функциональных систем. Функциональные системы являются общеорганизменными, т. е. объединяют клетки различных органов и тканей, включая нейроны головного мозга. Это объединение происходит по принципу взаимосодействия для достижения нужного организму результата.

Формирование нового навыка происходит как формирование новой функциональной системы, а использование навыков является активацией уже имеющихся в памяти соответствующих функциональных систем. Изуче ние структуры субъективного опыта (формирования функциональных систем, их разнообразия и межсистемных отношений) является универсальным методом изучения различных феноменов развития, включая и регрессию (Анохин, 1954/1980; Александров Ю. И., 1989, 2006, 2011а, б, 2016; Александров И. О., 2006; Александров и др., 2014, 2015; Швырков, 2006; Знаменская и др., 2013; Колбенева, 2013; Созинов и др., 2013; Созинова и др., 2013; Безденежных, 2015; Сварник, 2016; Alexandrov, 1999a, b, 2008, 2015; Alexandrov et al., 2000, 2013), а само применение анализа функциональных систем в качестве «методологического инструмента» приобрело статус одного из классических вариантов системного подхода в психологии (Черноризов, 2007, с. 20; подробнее о научной школе, в которой этот инструмент разрабатывается и активно используется, см.: Александров, Шевченко, 2004). Отмечается также, что «в настоящее время в психологии… во многих исследованиях ключевую роль начинает играть анализ… интегративного феномена опыта – индивидуального и надличностного». При этом в рамках данного анализа «наиболее широкой по содержанию и смыслу на сегодняшний день является категория субъективного опыта» (Знаков, 2016, с. 146, 155; курсив наш).

Цель настоящего экспериментального исследования, включающего решение ряда подзадач, состояла в том, чтобы выявить, какие закономерности динамики субъективного опыта людей и животных лежат в основе феноменов, описываемых как регрессия и выявляемых при, казалось бы, весьма разнородных состояниях и воздействиях. Достижение этой цели осуществлено нами путем многоуровневого (от генетической и импульсной активности нейронов животных до поведения здоровых людей и людей с хроническим заболеванием) анализа динамики субъективного опыта в ситуациях, связываемых с регрессией.

Изложим кратко результаты наших многолетних теоретических и экспериментальных исследований структуры и динамики опыта (см. в: Александров Ю. И., 2006; Александров И. О., 2006; Швырков, 2006; Александров, Александрова, 2009; Колбенева, Александров, 2010; Александров и др., 2015; Alexandrov et al., 1990, 2000; Alexandrov, 2008, 2015), которые будут использованы в дальнейшем анализе регрессии. Формирование новых функциональных систем (системогенез), направленных на достижение полезных приспособительных результатов, происходит на разных этапах развития индивида. Формирование новой функциональной системы (образование нового элемента субъективного опыта) в процессе научения является этапом индивидуального развития, поэтому все этапы развития индивида фактически зафиксированы в структуре его субъективного опыта. В основе формирования новых систем при научении лежит процесс специализации нейронов относительно вновь формируемой системы. Этот процесс начинается, когда происходит рассогласование между имеющимися возможностями и вновь возникшими требованиями, т. е. в новой ситуации, в которой опыт, имеющийся у индивида, невозможно использовать для достижения положительных результатов. В основе «запуска» процесса специализации, разворачивающегося при указанном рассогласовании, лежит изменение активности генов, начинающееся с экспрессии «ранних» (или «немедленных») генов, за которой следует экспрессия «поздних» генов. Последняя волна генетической активации является условием «запуска» морфологических изменений клеток мозга, связанных с научением.

Специализация нейронов означает, что их активация неизменно связана с актуализацией (активацией) той системы, относительно которой они специализированы, и обусловливает ее. По активациям специализированных нейронов можно судить об «извлечении» соответствующего материала из памяти. Специализация нейронов, формирующаяся в ходе научения, постоянна, т. е. нейрон системоспецифичен. Иначе говоря, акт научения представляет собой необратимый шаг в развитии. При формировании новой специализации нейронов в процессе научения поведению используется очередной, новый вариант реализации данного индивидуального генома. Индивидуальное развитие может быть представлено как последовательность системогенезов и «развертывание» генома, связанное с системогенезами.