Марина Борисовна Новиковская
Тайное правительство. Орден
Пролог
Novus Ordo Seclorum
Большим Миром правит Империя Ордена. Солдаты её возглавляют правительства всех стран Земли. И всякий прозревший да будет уничтожен. Последние очаги сопротивления скоро будут истреблены. Наступит эра богов и зверей. И будут боги кормиться зверями. И не будет больше справедливости. Милосердия не будет. Лишь право сильного на власть!
Часть 1
1
«Я пришел в ваш реальный, живой мир, чтобы уничтожать. Я, рожденный в недрах электронного разума вампир, принес с собой дух Тёмного Братства. Я убийца и горжусь этим».
Винсент Вальтиери
Мария вздрогнула всем телом и проснулась. Ощущение того, что в комнате кто-то есть, сдавило тисками голову, тяжестью легло на плечи. Её не совсем пробудившееся сознание видело мечущиеся, лезущие на потолок тени.
– Винсент, это ты? – спросила Мария воздух.
Ей никто не ответил.
«Ты просто дура! Винсент – персонаж игры!»
Из дневниковых записей Марии:
«Тёмные коридоры подземелья. Крупные ледяные капли срываются с потолка, падают, обжигают кожу обветренного лица. Уже двадцать дней я вампир. И десять дней назад Тёмное Братство приняло меня в свои ряды. Я стала рабой контрактов. Я уже не могу не убивать. Для того чтобы закрыть Врата Ада – Врата в Обливион – нужно научиться убивать. И не важно, кто ты: ученик гильдий (бойцов или магов), рыцарь клинков или герцогиня Мании – всюду тебя принимают только после того, как ты убьешь. Неважно кого: орка, эльфа, дэйдра или человека.
Я всё время бегу. Мой бег бесконечен. Сменяются топоры, мечи, посохи».
Стоп.
«Я играю или сплю?» – Мария стала осматривать свою комнату.
Тени перестали метаться, мир принял привычные очертания. Только возле кровати не стояла табуретка с ноутбуком.
«Значит сплю? Черт, – Мария с усилием потерла виски, – Пора бросить играть. Иначе я свихнусь, и меня выгонят из института.
Мир Обливиона. Такой яркий, красочный, настоящий. Отказаться от него, значит отказаться от жизни.
Мария никогда не задумывалась над тем, что часто жизнь начинается не с рождения. Звучит абсурдно? Звучит абсурдно…..
Но……
Сегодня она ещё Мария Филатова, студентка второго курса филфака Ставропольского государственного университета. А завтра? Кто знает, что будет там – завтра? С того момента, как появился мир Обливиона всё стало так непредсказуемо.
***
– Ты что используешь комп как печатную машинку? – Толик недоумённо посмотрел на Марию.
– Ну…, – задумалась девушка, – Я работаю в Worde, печатаю контрольные, курсовые. Еще иногда я просто пишу рассказы.
– И всё? – в серых глазах молодого человека язвило недоумение. – А музыка? Интернет? Игры? – Толик отхлебнул из чашки кофе и причмокнул.
Мария нервно посмотрела на часы. Ещё двадцать пять минут до начала киносеанса. Как бы ей хотелось не отвечать на его вопросы, не чувствовать себя так неловко.
– Музыка? – переспросила Мария. – Я слушаю музыку на DVD. Интернет собираюсь скоро подключить. А игры…. Мне же не пятнадцать лет.
– Мне тоже, – простодушно улыбнулся Толик, – Уже за двадцать. Маш, ну ты даёшь! Просто печатать на компе курсовики. Разве это тема?
– А, по-твоему, детские развлечения – это тема?
Мария начинала злиться. Кто-нибудь может объяснить ей, почему парни, с которыми она знакомится, начинают её обязательно чему-нибудь учить?
– Какие детские? Ты хоть одну компьютерную игру знаешь?
– Нет, – Мария растерялась совершенно.
– Блин, – Толик покачал светлой кудрявой головой, – И на джойстике никогда не играла?
– И на джойстике.
– Так, – сказал Толик с видом вузовского препода, – Пора восполнить пробел в твоём образовании. Начнём завтра. У тебя есть дома комп?
– Есть, ноутбук.
– Тема! А какой? Что за процессор? Какой объём памяти?
Мария пожала плечами.
– Я не знаю?
– Чё, не знаешь, какой у тебя ноут? Прикольно! Ну, приноси, разберемся!
Толик разбирался четыре часа. Вернее, всё это время он устанавливал новую Windows 7, программы, и, самое главное, игры. Две из них: «Гарри Поттер и Дары Смерти» и «Dragon» не произвели на Марию особого впечатления. А вот «Oblivion».
Игра ворвалась в сознание героической музыкой. Победный марш покорителя. Она выбрала своего героя, точнее героиню – высокого эльфа. Дала ей имя – своё. И с этого времени мир раскололся. Началась новая жизнь.
Мария играла каждый день по пять, шесть часов. Играла, забирая время у сна, у учебы, у отдыха. Через месяц Толик навсегда пропал. Нет, он не уехал в другой город, не умер. Просто ушел куда-то, Мария даже не знала куда. Да, честно сказать, это её не волновало. Молодые люди появляются, исчезают, к этому быстро привыкаешь. В городе, где она живет, Михайловске, вообще ко всему быстро привыкаешь. Провинция. Размеренная, скучная, похожая на бытие таракана жизнь. Из одного конца города в другой можно пройти за несколько часов. Унылый пейзаж. Кривые, в дожди затопленные улицы. Почти везде одноэтажные дома. Бурьян возле заборов. То там, то здесь стихийные свалки мусора. По вечерам практически невозможно встретить на улицах людей. Они прячутся в домах, в семьях. Лишь изредка из какого-то дома раздается возмущенный крик разъярённого человека. Значит там ссора. С наступлением темноты собаки поднимают лай, приветствуя местных алкоголиков. Больше ничего. Провинция.
***
«Говорят, если ты кого-нибудь убьёшь, к тебе во сне придёт Тёмное Братство»
Из слухов Сиродила.
– Тебя приветствует Тёмное Братство! Мы наблюдали за тобой. Ты нам подходишь, – человек в тёмном плаще смотрел на Марию с экрана монитора.
Как жаль, что этот мужчина – результат компьютерной графики. Он так красив. Его глаза….. Не могут такие глаза быть нарисованными.
«Да, я вступлю в Тёмное Братство только для того, чтобы увидеть глаза вестника вновь»
Из дневниковых записей Марии:
«Сегодня я познакомилась с Винсентом….. в игре, естественно. Познакомилась…. Я говорю о компьютерном персонаже так, как будто он живой. Конечно, у кого-то это вызовет улыбку, кто-то покрутит пальцем у виска. Мне всё равно. Я знаю, что просто играю. И почему в игре я не имею право погрузиться, как это сказать…. в иную реальность?
В общем, неважно.
Его зовут Винсент Вальтиери и он вампир. Надо сказать, что меня саму дней десять назад покусала какая-то гадость. И не просто покусала, а превратила в вампира. И теперь я вынуждена бегать по ночам, пить кровь своих друзей по гильдиям, чтобы днем иметь возможность говорить с продавцами, герцогами, да, наконец, с самим будущим королем. Дурацкое положение. Винсент первый, кто мне подсказал, как избавиться от вампиризма. Хотя, самому ему нравится быть особенным. Это он сам о себе так говорит. Особенный. Избранный, стоящий выше всех остальных, способный решать судьбы. Кто должен жить, а кто умереть.
Винсент выдает мне контракты на убийства. И щедро оплачивает каждое исполненное дело. Бледный скуластый обольститель»
***
– Мария, долго ты будешь сидеть у компьютера?
– Мам, я сижу только час!
– Ты сидишь третий час, – Татьяна Фёдоровна, мама Марии, подошла к дочери, взяла её за подбородок и посмотрела в глаза. – У тебя белки красные! Ты хочешь ослепнуть?! Да?!
– Мам, ну не начинай! – Мария раздражённо посмотрела на маму. Ну, вот опять, её остановили на самом интересном месте.
– Боже, тебе девятнадцать, ты сидишь целыми днями дома, благо сейчас каникулы и пялишься в этот чертов экран! У тебя нет даже нормального парня! Как ты собираешься выходить замуж?
– Я не выйду замуж! Никогда!
– Не говори ерунды! Все девушки выходят замуж. Я согласна не сейчас, сейчас пока рано, нужно доучиться, но ведь можно присматриваться.
– К кому, мама? – Мария нажала на кнопку Esc, чтобы остановить игру. – К наркоманам, алкоголикам или дуракам?
– Ну, а этот твой компьютер….. Ты могла бы познакомиться через интернет. Я читала, что сейчас люди так знакомятся и заводят семьи.
– А ещё так находят маньяков и лохотронщиков.
– Конечно, лучше просто сидеть дома и ждать, когда женихи сами придут, – устало вздохнула Татьяна Фёдоровна.
Мария – хорошая девочка. Прилежная, послушная, вот только излишне замкнутая. С самого раннего детства она предпочитала быть в одиночестве. В саду, что за их домом, Мария облюбовала себе местечко и целыми днями играла там. Из песка она строила города, населяла их воображаемыми жителями. В тех городах любили, ненавидели, рождались и умирали неведомые люди. Когда Татьяна Фёдоровна спросила однажды дочь, кто эти люди, то Мария не задумываясь, ответила – они из прошлого. «Из какого? – спросила Татьяна Фёдоровна». «Из очень далекого прошлого, – ответила Мария. – Тогда ещё не было машин. По дорогам ездили кареты и телеги. Тогда люди носили красивые длинные платья. Тогда были дворцы и короли».
В обычной же жизни у Марии Филатовой не было ни дворцов, ни королей.
***
«Мама, ты не понимаешь! Я пришла в этот мир, чтобы наблюдать, а не жить. Когда-то мне были безразличны многие детские развлечения. Когда песочные города пали, я часто стояла возле забора и смотрела на игры. Другие дети играли в выбивного, в догонялки. А у меня над головой шелестела листва. Шум завораживал, и мне казалось, я смотрю фильм. Я зритель и герой.
В какие-то моменты я переставала чувствовать себя человеком. Я была духом, воплотившимся случайно, спонтанно. Ты не замечала этого, мама, ни тогда, ни сейчас. И не понимала. Это не твоя вина, просто ты по-другому мыслишь, по-другому воспринимаешь мир.
До Обливиона мне было не интересно жить. Хотя я читала книги, смотрела фильмы, и они, на какое-то время, пробуждали мое сознание. Но сюжеты вскоре меркли, и я вновь погружалась в забытье.
А сейчас, мама, ты пытаешься оторвать меня от смысла, чего-то действительно реального. Пытаешься разлучить меня с Винсентом».
– Какая ты упрямая! Ну, прервись хоть на минуту! Пойди, поешь. За этой игрушкой ты забываешь обо всём!
Мария выключила компьютер и поняла – сегодня играть уже не сможет. Настроение испорчено безнадёжно. Её выдернули из грёз. Как всегда не вовремя, как всегда бесцеремонно.
Из дневниковых записей Марии:
«Сегодня мне приснился сон. Я стояла в заброшенном доме, в подвале среди всякого пыльного хлама. Я знала этот подвал и этот дом. И город, в котором они находились – Чейдинхол, тоже знала. Я привычно нырнула в проём развороченной стены, пробежала по каменному, петляющему коридору, открыла дверь с изображением красного черепа и попала в подземелье.
Тайное убежище Тёмного Братства.
Я нашла Винсента в одной из мрачных полутёмных комнат.
Передо мной стояли топчан, с небрежно брошенным на него бежевым матрасом, круглый стол. На столе серебряный кубок и наполовину опустошённая бутылка вина Братьев Сурили. Немного хмельной Винсент сидел на старом стуле и раскачивался из стороны в сторону. Стул поскрипывал в такт его движениям.
Минуту он просто молчал. Наверное, для того, чтобы я постепенно осознала – это не игра.
– Узнала меня? – спросил Винсент, и голос его больше не был электронным. – Вижу, что узнала.
Он говорил тихо, почти шёпотом. Местами мягкий баритон переходил в бас. И от этого у меня возникало ощущение падения в пустоту.
– Я сплю? – задала я нелепый вопрос.
– Ты живёшь, – ответил Винесент. – Ты живёшь, чтобы служить Тёмному Братству. И у тебя очередной контракт. Желаешь узнать подробности?
Я странно себя чувствовала. Так всегда бывает, когда я понимаю во сне, что сплю. Это не реальность, но всё вокруг так реально.
– Я слушаю тебя, – ответила я Винсенту.
– Хорошо, – он улыбнулся, и у меня в голове промелькнула мысль, что в игре вампир редко улыбается и совершенно по-другому. – Тебе нужно попасть в тюрьму Имперского города. Твоя цель один заключенный по имени Вален Дрет. Заказчик, оплативший контракт, хочет, чтобы ты проникла в тюрьму незаметно. Лучше всего это сделать, пройдя по канализационным системам. Тем более что путь этот тебе известен.
«Конечно, известен, – подумала я».
Игра Обливион началась с того, что я, т.е. моя героиня, сидела в тюрьме. В тюрьме того самого Имперского города. И оказалось, что в моей камере есть потайной ход, через который королю Сиродила Септиму взбрело в голову бежать от преследовавших его Рыцарей Рассвета.
– В общем, – продолжал Винсент, – Если ты незаметно убьёшь Валена, то получишь премию……
На этом я проснулась. Ничего себе видение. И Винсент совсем как в игре, вернее, как в жизни. В какой жизни? Его же не существует. Но Винсент, который мне только что приснился, выглядел, ну почти, как самый обыкновенный человек. Я задумалась, вспоминая подробности его внешности. Скуластое лицо, тёмные или нет, чёрные глаза, тонкий аккуратный нос. Стоп. У Винсента в игре нос немного другой, более короткий. Потом коричневая куртка, чёрные кожаные штаны – в игре тоже самое. И ещё волосы. В моем сне они у него стали длиннее, почти до плеч и закрутились в тонкие оттянутые спиральки.
Воображение. Это просто воображение так оживило компьютерную графику.
Через час после пробуждения я села за игру.
Из дневниковых записей Марии:
«Я снова в игре. Бегу по лабиринту канализации Имперского города. Здесь живут отвратительные мутанты: гигантские крысы и крабы. Эти существа меня нервируют, я попусту размахиваю мечом, чтобы убить их. Но ещё более меня нервируют замки, которые нужно вскрывать постоянно ломающимися отмычками.
К сожалению, мне не удалось пройти тихо мимо имперской стражи. Пару стражников пришлось убить. Премии мне не видать. И оказалось, что я знаю, Вален Дрета. Это тот самый тип, который издевался надо мной в самом начале игры. Обзывал ничтожеством, обещал, что я сгнию здесь, и мой труп съедят крабы и крысы. Я с радостью убила его из лука – мерзкий тип.
А затем топчан, стол, стул и вино.
Винсент читает книгу, быстро перелистывая страницы.
Только сейчас до меня доходит, что задание контракта, полученное во сне, совпадает с заданием в игре «Oblivion».
Ночью во сне я вновь увидела Винсента.
– Ты достойная сестра Тёмного Братства и я объявляю о твоём повышении. Теперь ты – ликвидатор.
Похоже, мама права, с этой игрушкой надо быть осторожнее. Я проснулась от явного ощущения присутствия кого-то. Мне показалось, что краем глаза я увидела фигуру в кожаных штанах и коричневой куртке, фигуру Винсента».
***
– Мама, что с тобой?
Мария растерянно склонилась к сидящей в кресле Татьяне Фёдоровне. Голова её запрокинута назад, рот широко открыт. Кажется, нет дыхания.
– Мама! – девушка почувствовала приближение истерики.
«Успокойся! – приказала себе Мария. – Мама просто без сознания. Возможно сердечный приступ. Надо вызвать скорую».
Врачи прибыли на удивление быстро. Минут через пятнадцать после звонка. Высокая худощавая в белом халате неопределенного возраста женщина пощупала пульс у Татьяны Фёдоровны и развела руками.
– Она умерла.
– Как? – не поняла Мария.
– Как человек. Вы её родственница?
– Я её дочь.
– Хорошо, – женщина в белом халате кивнула. – Сейчас мы отвезем вашу маму на вскрытие в морг, а затем вам нужно будет забрать тело.
– Какое тело? – Марии показалось, что она спит и видит самый кошмарный сон в своей жизни. Она потёрла веки, подёргала себя за уши.
– Девушка, что с вами? – строго спросила женщина неопределенного возраста. А затем крикнула в приоткрытую на улицу дверь. – Вась, неси носилки. У нас покойник.
Из дневниковых записей Марии:
«Я говорила о своей боли, но меня никто не слышал.
Я кричала от отчаяния, но все отворачивались от меня.
Я хотела умереть, но страх лишал меня смелости.
Я хотела перестать думать, но мысли не покидали меня».
На похороны приехал весь курс, с которым Мария училась в университете. Девушка старалась всю дорогу до кладбища не смотреть в лицо мамы, но её взгляд непроизвольно задерживался на внезапно похудевшем синеватом лице. Мария так и не смогла закрыть маме рот, хотя старалась. Повязала голову платком, туго стянула его концы под подбородком. Слишком поздно, труп окоченел, и старый платок с трудом удерживал нижнюю челюсть. «Оскал смерти, – подумала Мария. – Это не мама! Это страшное тело просто не может быть мамой!» Почему-то вспомнились слова, сказанные Татьяной Фёдоровной за день до смерти:
– Доченька, ну оторвись от своей игрушки, поговори со мной. Мне так одиноко иногда.
И что же она ответила?
– Мам, попозже. Сейчас, выполню контракт.
Контракт на убийство. Контакт смерти. В игре.
Из дневниковых записей Марии:
«Я буду вечно жалеть о том, что не поговорила тогда с тобой, родная. Не спасла тебя от одиночества. Ты ушла, а одиночество осталось».
Могилу засыпали. Все разошлись. Мария не стала делать поминки. Зачем? И денег ни копейки, всё ушло на похороны, и ни к чему вся эта обжираловка по поводу чьей-то смерти. Девушка знала, её будут обсуждать, шептаться в её отсутствие. Как же без отпевания, без поминок мать похоронила! Наплевать! Марии теперь на всё наплевать! Она чувствовала, что за её спиной с лязгом закрываются ворота. Врата Обливиона. Над головой бескрайнее алое небо и десятки чудовищ, бегущих за ней, наступающих на пятки. И сны, в которых тщетно пытается спасти Мария своего самого любимого человека. Сны, от которых она просыпается с криком:
– Прости!
Уже неделю Мария не выходила из дома. (В университете ей позволили взять дополнительную неделю к каникулам). И редко покидала комнату, только по нужде. Мария не помнила, когда в последний раз она ела. Она просто лежала в кровати с закрытыми глазами и старалась не думать ни о чём. А когда думала – начинала плакать. Долго, часами. Она включала музыку и рыдала. Глаза опухали, голова невыносимо болела. Марии казалось, что в мозг ей налили раскаленный металл, и он сейчас расплавит кости, мясо и кожу. Когда боль становилась нестерпимой, Мария наливала в бокал из-под шампанского Кагор и залпом выпивала. Терпкий сладкий вкус церковного вина, самый лучший, самый изысканный. А потом приходил сон, сначала чёрный без видений, затем с силуэтами незнакомых людей, а потом опять приходила мама:
– Доченька, поговори со мной.
Невыносимо!
Мария почти забыла о времени. Сколько она пробыла одна в своей комнате, на кровати? Может неделю, а уже две? И только дата на календаре 31 декабря возвращала чувство реальности. Сегодня Новый год. Самый тёмный, самый грустный праздник на свете. Мария посмотрела на разбросанные по полу кофты, брюки, платья. Она так спешно искала вещи, в которые можно одеть маму, чтобы её положили в гроб. «Надо бы убрать. Хоть немного приготовиться к встрече, – подумала Мария и снова разрыдалась». Но слёзы отказывались вытекать из глаз. Они просто закончились.
Из дневниковых записей Марии:
«Когда в новогоднюю ночь я, напившись вина, впала в забытье, ко мне пришел Винсент. Не могу сказать, произошло ли это во сне, или наяву. Точно могу сказать, ни одного дня после смерти мамы я не играла в «Oblivion».
Винсент пришел, встал возле моей кровати, разбудил меня.
– Мы долго не виделись, сестра. А между тем, у меня есть для тебя новый контракт.
– Отвали, – сказала я, с трудом разлепляя веки. – Отвали, придурок!»
– Это не вежливо, сестра. Тёмное Братство желает видеть тебя.
– А я не желаю видеть ни тебя, ни Тёмное Братство!
– Думаешь, если закроешься от нас в своём горе, тебе станет легче? Если оставишь игру – вернёшь мать?
Да, как он смеет говорить об этом? Кто он такой, этот Винсент? Просто персонаж «Oblivion»! Рисованный герой!
– А с чего ты решил, что имеешь право читать мне нотации? Тебя не существует. Ты придуман. Ты появляешься, когда я включаю ноутбук, и исчезаешь, когда я выключаю его.
Винсент смотрел на меня, молча, и улыбался. Его усмешка бесила меня.
– Значит, ты так и будешь сидеть в захламлённой комнате одна, пить вино, плакать и забываться во снах? Почти ничего не есть? А между тем, игра способна встряхнуть тебя.
– Я хочу умереть, – тихо и как-то жалко сказала я.
– Если хочешь умереть – умирай. Но, сразу, не растягивая…. Повесься, отравись. Ну, или что ты там сама предпочитаешь. А если хочешь жить, то живи. Я не настаиваю. Не хочешь играть, не играй. Я уйду, больше не буду тебя беспокоить.
И Винсент исчез. Из снов. Ноутбук я не включала из упрямства. Ещё не хватало, чтобы какой-то выдуманный вампир руководил мной!
Но….
Винсент не просто ушел. Он забрал с собой мои сны. Все, до единого. И те, в которых я безнадежно пыталась спасти маму, и те, в которых меня преследовали чудовища, и другие, самые желанные, где я гуляла по берегу моря или по омытому дождём лесу. Из комнаты я попадала в черноту, из черноты в комнату. Так прошло четыре дня. Мне казалось, я схожу с ума. В какой-то момент я подумала о том, что сама себя заживо похоронила. …
И тогда я включила ноутбук. Вошла в мир Обливиона, единственный еще оставшийся со мной мир.
***
Я снова в игре.
Винсент вручил мне тайный приказ от вестника Тёмного Братства Люсьена Лашанса. Месье Лашанс приказывал мне прибыть в его убежище одной и никому не говорить о содержании приказа, даже Винсенту.
Я нашла вестника в катакомбах давно разрушенного форта. Как всегда он был обаятелен, серьезен и высокомерен.
– Ты удивлена, не правда ли? – спросил Люсьен. – А, между тем, мне больше не к кому обратиться. В Тёмном Братстве завелся предатель. У меня есть сведения, что это один из обитателей Чейдинхолского убежища. Ты пришла в братство уже после его выявления и потому вне подозрений. Задание, которое я тебе хочу дать, необычно, и, возможно, ты не захочешь его выполнять. Я дам тебе время на размышления.
– Что я должна сделать?
– Очистить Чейдинхолское убежище. Убить всех его обитателей. Да, да… Мы не знаем, кто именно предатель, но рисковать Братством не можем. Тебе придутся убить всех, и Винсента в том числе. Ты берешься за этот контракт?
Берусь ли я? Разве у наемного убийцы есть выбор?
Они умирали от моей руки один за другим в укромных уголках убежища. Застигнутые врасплох, изумленные. Последним я убила Винсента.
– За что? Что я тебе сделал? – спросил он меня перед тем, как мой меч заставил его замолчать навсегда.
Ни за что, Винсент. Это просто контракт. Ты сам мне говорил, что я должна выполнять любой контракт, выданный Чёрной Рукой Тёмного Братства.
Я провела за ноутбуком четыре часа. Время, как обычно, проскочило мимо меня незаметно. Сюжет игры немного встряхнул меня. Как и говорил Винсент. Бедный, теперь я его уже никогда не увижу.
Так думала я, опуская крышку ноутбука.
И ошибалась.
Винсент пришел ко мне во сне.
– Тебя же убили, – сказала я ему. – Я тебя убила.
– Моя дорогая Мария, мне кажется, пришло время сбросить маски, ведь карнавал завершается.
– Чего? – ошарашено спросила я.
– Я не Винсент, – продолжал вампир. – Твое сознание сыграло с тобой злую шутку.
– А кто ты? – спросила я, с изумлением наблюдая за тем, как привычный компьютерный персонаж меняет свой облик.
Передо мной через несколько секунд стоял действительно не Винсент, а незнакомый высокий, худой мужчина в рясе с крестом на шее.
– Я – воспоминание, – сказал незнакомец.
– Какое еще воспоминание?
Что за бред? Нет в моей жизни таких странных воспоминаний.
Незнакомец ухмыльнулся, и на мгновение я увидела удлиненные, острые, как у собаки клыки. Так он все-таки вампир?
– Хорошо. Пойдем, – незнакомец протянул мне руку.
– Куда пойдем? Кто ты такой?
– Ах, да. Я забыл представиться, хотя ты хорошо знала моё имя, когда-то… Анри Жерфо де Ла Россель – епископ, глава парижского отделения ордена Тривольгинов.
– Глава, какого ордена?
– Пойдем, – Анри – Винсент взял меня за руку чуть выше запястья и….
Я почувствовала, что падаю, как в детстве с высокой башни стремительно вниз. Я зажмурилась, чтобы не чувствовать удара о землю, но падение внезапно прекратилось. Нерешительно я открыла глаза, сначала правый, затем левый. Передо мной в неярком зареве от света факелов материализовался странный зал. В нём не было окон, на стенах, обитых алым бархатом, висели огромные орнаментированные гобелены. Пол тоже застлан бархатом – чёрным.
Я чувствовала себя очень странно. Не собой, а кем-то другим. Когда глаза привыкли к полутьме, я увидела, что в зале есть люди. Точно не знаю сколько, наверное, человек двадцать. Все они одеты в чёрные с капюшонами плащи, из-за чего не видно их лиц. Люди образовывали круг, центром которого служила каменная плита. В мои мысли сразу впрыгнуло слово «алтарь». Фигуры в плащах монотонно бубнили себе что-то под нос, не то, что слов не разобрать, вообще непонятно какой это язык.
«Общество сатанистов совершает обряд» – подумала я, ни с чем другим, увиденная мной картина не ассоциировалась.
– Это что секта? – спросила я шедшего рядом со мной Анри.
Он не ответил, только приложил указательный палец к губам.
– Silentium?1– сказал кто-то.
Люди в балахонах бубнили всё громче и громче, а я понимала, что, во-первых, бубнят они не, по-русски, а во-вторых, речь их вполне характерна для….
Французы что ли?
И тут Анри потащил меня к «алтарю». Я до сих пор не могу понять, что произошло со мной дальше. Мария Филатова перестала существовать. Мою личность, словно кто-то за секунду стёр. Но я осталась. Другая я. Меня по-прежнему звали Мария, но эта новая Мария понимала что происходит.
Великий Магистр Ордена Тривольгинов, маркиз Ла Файет, понес к моим губам металлическую чашу. В тусклом свете факелов трудно было понять, что в ней. Я видела что-то тёмное, странно пахнущее то ли сыростью, то ли гнилью.
– Boit!2.
Я поднесла чашу к губам и отхлебнула.
Кровь! Это кровь!
Ужас сковал все моё тело от осознания того, что обратной дороги уже не будет.
– Boit!
Я, сдерживая тошноту, влила струю крови себе в рот. Горло сдавил спазм, я не могла дышать. Мне казалось, я видела тень старухи, на золотом фоне герба на стене под потолком. Герба, изображавшего крылатого двуглавого змея. Мне казалось, я видела саму смерть.
– Умирающий в одном мире, да будет рожден в другом! – торжественно произнес Анри Жерфо де Ла Россель. – Орден Тривольгинов принимает тебя, сестра. Ты больше не меченая, ты госпожа.
Меня тошнило все сильнее и сильнее. Я сдерживалась, как могла секунду, две, три, пять…, а потом кровь из моего нутра выплеснулась на алтарь.
– Я не смогу, – прохрипела я, ожидая, что Великий Магистр вытащит свою шпагу и заколет меня.
Но сквозь пелену рвотных слез я видела только губы маркиза Ла Файета, улыбающиеся, мясистые и длинные острые клыки.
Я отшатнулась.
Что за фигня мне снится? Я повернулась и побежала к двери, единственной в этом жутком зале. Схватила прохладное металлическое кольцо, дернула на себя и замерла.
Я увидела другой зал, похоже, банкетный. Длинный ряд приставленных друг к другу столов, застланных белыми скатертями. Кавалеры и дамы во фраках и полонезах3 пили, ели, разговаривали, смеялись. Это походило на съёмки кинофильма. Я рассматривала людей, когда захлопнувшаяся за мной дверь распахнулась, и фигуры в плащах одна за другой прошествовали в праздничный зал с обнажёнными шпагами. Пирующие замерли, затем их лица исказил ужас. Приговоренные к смерти. А дальше….
От того, что произошло дальше, меня рвало уже наяву, после пробуждения.
Члены Ордена убивали всех, изощрённо, жестоко. Вспарывали животы, вытаскивали кишки, наматывали их на клинки и, вдоволь насладившись агонией, рубили головы. Жертвы метались по залу, кричали, но их никто не слышал, к ним никто не шёл на помощь. Я стояла и смотрела, оцепеневшая, зачарованная. И не могла ни отвернуться, ни закрыть глаза. Неведомая сила приказывала мне смотреть. К горлу вновь подкатила тошнота. Последнее, что я помню, отлетевшая мне под ноги белокурая женская голова.
– Беатрис!
Крикнула я и проснулась.
Меня тошнило реально. Я чувствовала во рту горьковатый вкус рвоты. Ничего не понимая, я соскочила с кровати и помчалась в коридор. Еле успела добежать до таза. Из меня вываливалась коричнево-желтая жидкая масса. Неужели это то, что я ела вчера вечером? Разве так выглядят пельмени? Мне стало очень плохо. Перед глазами всё колыхалось, голову нещадно давило что-то невидимое. Понимая – накатывает обморок – пыталась успокоить дыхание. Раз, два, три, четыре. Я считала медленно. Вдох, выдох. Кажется, отпускает. Что это было? Что мне привиделось? Никогда в жизни не смотрела более изощренного кошмара».
***
Теперь Мария боялась спать. Ночное видение оказалось слишком реальным. Вкус и запах крови. Искорёженные мукой лица жертв и насмешками палачей. А более всего в память врезалась эта голова, упавшая под ноги. «Голова Берлиоза»! Неужели бывает так страшно? Когда ужас с течением времени не проходит, а только усиливается? Даже в морге, когда Мария одевала сине-жёлтый труп мамы, так страшно не было. Разве есть на свете что-то более жуткое, чем смерть самого близкого человека? Да. И это что-то ворвалось в жизнь Марии Филатовой через оставшиеся открытыми врата Обливиона.
Можно не спать сутки, и тогда голова станет каменой, а веки тяжёлыми, как чугунные заслонки. Можно не спать двое суток и перестать принадлежать себе. Тело берет над духом полную власть, подчиняет его себе, лишает разума.
Мария вырубилась через двое с половиной суток в шесть часов вечера. Сон пришел помимо воли, едва девушка села в кресло и на минуту откинула голову назад.
– Это будет самый длинный в твоей жизни сон, – отчётливо произнес приятный мужской голос.
Мария с усилием разлепила веки. Возле кресла в современном черном классическом костюме стоял Анри Жерфо де Ла Россель. Вероятно, недавно он посетил парикмахера, т. к. длинные тонкие спиральки отсутствовали. Коротко стриженные чёрные волосы аккуратно зачёсаны к затылку.
– Паранойя, – сказала Мария, еле ворочая языком. – Я спятила.
– Не волнуйся, всё будет хорошо, – Анри приложил свою ладонь ко лбу девушки.
Ладонь оказалась ледяной. Как будто не рука живого человека, а мраморной статуи коснулась её. И как в кошмарном сне накануне, личность Марии стала постепенно стираться. Секунда за секундой. Минута за минутой.
Другая жизнь
«Антигон, заметив, что его сын самовластен и дерзок в обращении с подданными, сказал: «Разве ты не знаешь, мальчик, что наша с тобой власть – почётное рабство?»
Элиан «Пёстрые рассказы»
2
– На деревенском кладбище живёт вампир! – сказала рыжеволосая кудрявая девочка лет восьми, вылавливая ладошкой из прозрачной зеленоватой воды головастика.
– Неправда! – усомнилась другая девочка, примерно того же возраста, но с тёмно-каштановыми лохматыми, сколотыми на затылке кудрями и подставила под руку с головастиком глиняный горшок из-под мёда.
В горшке под лучами весеннего солнца золотилась вода из пруда. Головастик нырнул и удивленно уставился на других таких же головастиков.
– Это правда, Мари! – разозлилась рыжеволосая и гневно посмотрела синими глазами на свою собеседницу. – В деревне об этом все говорят.