Марго Шум
Милорд

Глава 3

Как удалось узнать у серьезной малышки, ужинают они обычно в малой гостиной – одной из самых теплых комнат. Но это в такие дни, как сегодня, когда не приглашают гостей. Для званных вечеров служит большая гостиная, которую еще называют торжественной. Оставалось надеяться, что мне на таких вечерах присутствовать не придется. Все же, у гувернантки должна быть своя жизнь, продиктованная хоть отчасти ее желаниями. Во всяком случае, именно такую я здесь планировала построить.

– А почему ты сказала, что папу нельзя сердить? – вспомнила, что хотела спросить. Да и молча петлять по коридорам уже надоело. – Он болен?

– С чего ты взяла?! – девочка замерла на месте и повернулась в мою сторону, сильнее сжимая руку, словно хотела раздавить ее.

– Ну просто… я подумала. Возможно, его нельзя расстраивать… потому что болен…

– Он здоров! – выкрикнула Серина. – Я не позволю ему заболеть!

В ее глазах сейчас читался нездоровый блеск, и смотрела она словно я вдруг стала прозрачной – через меня. И снова посетила мысль, что ребенок не может так смотреть. Кроме того, моей руке уже было больно в ее. И это тоже показалось странным. Откуда у ребенка такая сила?

Я осторожно разжала ее пальцы и высвободила руку, тайком потирая ее.

– Прости меня, Серина. Я не подумала, когда сказала…

– Так думай в следующий раз! – зло процедила она. И сейчас лицо этого ребенка напомнило гротескную маску злого персонажа.

Мы двинулись дальше, и больше я не рискнула нарушить молчание. Непростой ребенок мне достался в воспитанники. Что там говорила матушка, что я ДОЛЖНА любить детей? Сдается мне, что для начала нужно хотя бы научиться понимать друг друга.

Странно, но я волновалась перед встречей с герцогом Хопсом. Конечно же, мне хотелось о многом расспросить девочку, но больше на эту тему я заговаривать не рискнула. Реакция на упоминание отца этого ребенка меня тоже настораживала. Придется во всем разбираться самой, как подсказывала интуиция. А еще она не умолкала на тему, что с герцогом отношения у меня не сложатся. Матушка всегда внушала нам с сестрой, что многое зависит от настроя. Как мы заранее настраиваем себя по отношению к тому или иному событию, так оно, как правило, и развивается в последствии. И тут она считала самым главным ухватить положительные эмоции и не изменять им ни под каким предлогом. «И тогда, дорогие мои, событие ответит вам тем же. У него просто не останется выбора», – говаривала матушка. И я всегда старалась следовать ее наставлениям. Только вот, сейчас отчего-то это не срабатывало. Чем ближе мы подходили к гостиной, тем больший душевный трепет я испытывала.

Гостиная называлась малой не просто так. Из всей мебели тут только и помещался большой овальный стол с шестью стульями вокруг и два кресла, примыкающие к камину, который сейчас ярко пылал. Комнату заливало тепло и после продуваемых коридоров и лестниц оно приятно окутало тело.

Стол уже был накрыт к ужину, и вышколенный лакей застыл возле блюда с напитками, даже не повернув голову в нашу сторону.

Герцог стоял спиной к нам, глядя в окно. Он не мог не слышать, как мы вошли, но упорно делал вид, что не замечает этого. Я не знала, как вести себя дальше. Примерно то же испытывала и Серина, неуверенно топчась рядом со мной. Положение спас лакей, выдвинув сначала один стул и пригласив меня взглядом занять его, а потом проделав то же со стулом Серины. Во главе стола, места по правую и левую руки от которого мы заняли с девочкой, стул по-прежнему пустовал. Герцог продолжал делать вид, что находится в комнате один. Ну и я не смогла отказать себе в любопытстве, разглядывая его со спины. Конечно же, многое рассмотреть не получилось, но кое-какое мнение все же я составила.

На вид милорду можно было дать от тридцати до сорока лет. Высокий, статный, широкоплечий. Фрак на нем сидел как влитой. Волосы темные, но не черные. Скорее, темно-русые. Отросшие сильнее, чем того требовала мода, они мягкими кольцами спускались на шею…

– Вам нравится то, что вы видите, мисс Свейн, – прозвучал в гостиной низкий голос, заставивший меня вздрогнуть.

Не сразу сообразила, что говорил герцог. И далеко не сразу до меня дошло, что обращается он ко мне. Видя мою растерянность, Серина хихикнула, зажимая рот ладошкой. И на этот раз получилось у нее это очень по-детски, чему я даже обрадовалась.

А вот герцог повел себя странно. Смех дочери заставил его резко развернуться. Я невольно подметила, как девочка вся сжалась под его колким взглядом. На меня он по-прежнему не смотрел.

– Прошу прощенья, сэр, – пролепетала малышка, и я заметила, как дрожат ее ручки, которые она быстро спрятала под стол.

Понять не могла, что такого сделал ребенок, чтобы заслужить гнев отца. Наверное, потому и взглянула на герцога Хопса слишком сурово. Он уже не смотрел на дочь. Взгляд его очень светлых глаз был устремлен на меня. И в первый момент я растерялась, сразу же забыв об инциденте. Ни разу до этого мне не приходилось сталкиваться с таким явным противоречием. Глаза герцога были очень красивы, какой-то, я бы сказала, даже не мужской красотой. А еще безумно выразительными. Даже с такого расстояния я видела, как загибаются длинные пушистые ресницы, как красиво они очерчены… Но взгляд… он замораживал. Казалось, все эмоции, кроме холодного любопытства, покинули эти глаза. В какой-то момент мне даже почудилось, что они не настоящие, что я разглядываю восковую фигуру в музее, скульптор которой превзошел себя в мастерстве.

– Что же вы молчите, мисс Свейн? – вновь заговорил герцог.

– Простите, сэр? – не поняла я.

– Я спросил вас, что такого вы увидели в моей спине, что так пристально ее разглядывали?

– Ничего, сэр, – смутилась, конечно, я, но виду старалась не подать. – Излишнее любопытство, скорее всего, было вызвано вашим явным нежеланием нашего присутствия в этой комнате.

Ну что у меня за язык! Сколько раз влетало от матушки, когда ляпала что-то, не подумав? А все одно… наступаю на те же грабли. Вот и сейчас, ну зачем я это сказала?

Герцог не спешил с ответом. Приблизился к столу и занял свое место во главе. У меня была возможность рассмотреть его получше, коей я и воспользовалась. В отличии от глаз, остальные черты его лица не показались мне привлекательными. Нос великоват, а губы слишком тонкие. Да и выступающий вперед подбородок мог говорить лишь об излишнем упрямстве. И лет ему было ближе к тридцати, чем к сорока.

– Что заставило сделать вас такой вывод? – снова обратился он ко мне, расстилая салфетку на коленях.

Сирена, пользуясь тем, что отец не наблюдает за ней, принялась активно поглощать закуски. Мне же пришлось повременить с ответом, потому что к столу приблизился лакей и разлил по бокалам бордовую жидкость, судя по запаху, вино. Это дало мне возможность обдумать дальнейшие слова.

– Мистер Хопс, прошу меня извинить, если была груба, но именно такие впечатления сложились у меня в силу полученного воспитания.

– То есть, вы намекаете, что я не так хорошо воспитан, как вы? – усмехнулся он одними губами.

– Вовсе нет. Скорее всего, это простое недоразумение, которое больше не повторится.

– Мы вернемся к этому разговору позже, – кивнул герцог. – А теперь ешьте.

Как ни странно, ужин прошел в молчании и довольно скоро закончился. Я проголодалась с дороги и предпочла не отвлекаться. Блюда сменялись быстро. Лакеи подстраивались под аппетит герцога, который ел очень проворно и много. Малышка Серина не отставала от отца, правда съедая буквально по ложке, но зато всего. И меня не оставляла мысль, что такая диета не подходит для пятилетнего ребенка. Об этом я тоже хотела поговорить на досуге с герцогом. Хорошо хоть ей не предлагалось запивать вином, как нам. Ну и я бы тоже с удовольствием отведала морса, что наливали в стакан Серины, нежели вино, от которого изрядно захмелела.

– Мисс Свейн, пожалуйста, останьтесь, – обратился ко мне герцог Хопс, когда мы с воспитанницей готовы были покинуть гостиную. – Серина сама найдет дорогу обратно.

– Беги, – шепнула я малышке и пожала ее ручку. – Я загляну к тебе перед сном.

Странно, я ее почти не знала, но уже чувствовала за нее ответственность.

Когда за девочкой закрылась дверь, герцог пригласил меня занять одно из кресел возле камина.

– Мисс Свейн, – начал разговор герцог, заняв второе кресло. – Вы так напряжены? Я вас пугаю?

Разве я напряжена? Ничуть. В кресле я приняла привычную позу: выпрямив спину и сложив руки на коленях, как привыкла делать всегда дома, за разговорами с матушкой. А вот герцог вел себя, как мне кажется, слишком развязно. В обществе леди не принято разваливаться в кресле. И уж тем более, не прилично так пристально разглядывать малознакомого человека!

– Отнюдь. Я готова вас выслушать.

Он рассмеялся даже раньше, чем я закончила фразу. Но смех его быстро оборвался, и он принялся раскуривать трубку, распространяя по комнате терпкий запах табака.

– Как вас зовут? – задал герцог неожиданный вопрос.

– Мария, – ответила я только потому, что промолчать было бы невежливо.

– Красивое имя.

– Матушка говорит, что оно судьбоносное.

Как-то я спросила ее, что значит судьбоносное имя. И она честно ответила, что тот, кого так зовут, сам отвечает за свою судьбу, а не плывет по жизни, управляемый рукой Творца. И те, кто послабее, кто не могут противостоять жизненным тяготам, становятся несчастными. Тогда я подумала, зачем же называть так своего ребенка? Но вслух спросить не рискнула. А сейчас мне задали тот же вопрос, приведя чувства в смятение.

– Зачем же вас так назвали, мисс Мэри?

– Мне об этом не ведомо, сэр.

Герцог какое-то время молча меня рассматривал. От его взгляда я так напрягла спину, что ее даже начало ломить.

– Что вы знаете, мисс Мэри? – прозвучал очередной вопрос.

– В каком смысле, сэр?

– Чему вы собираетесь учить мою дочь?

– Истории, географии, астрономии, искусству…

– Вы умеете рисовать? – заинтересовался он.

– Нет, сэр.

Матушка всегда сокрушалась, что Бог не наградил меня талантами. Ни к музыке, ни к рисованию я не испытывала тяги, как и не чувствовала в себе искры таланта. Но я очень любила живопись и могла часами рассматривать полотна великих художников. Эту любовь я и собиралась прививать Серине.

– Вы играете на фортепиано?

– Нет, сэр.

– Вышивать, должно быть, вы тоже не умеете, – усмехнулся он.

– Умею, сэр, но не люблю. Если ваша дочь захочет, я научу ее правильно класть стежки…

– Даже не вздумайте! – перебил он меня. – Наук будет вполне достаточно.

Он снова замолчал. Я позволила себе расслабиться немного, потому что сейчас герцога гораздо больше привлекало пламя камина, нежели моя скромная персона. Он смотрел на огонь и хмурил брови, словно размышлял, можно ли мне говорить то, что задумал.

– Мисс Мэри, наверное, вы уже заметили, что Серина не совсем обычный ребенок? – перевел он взгляд на меня, и в глубине его глаз я заметила усталость.

– У меня не было времени познакомиться с ней поближе, – уклончиво ответила я.

Он кивнул и продолжил:

– Ее мать была черной ведьмой. Знаете, кто это такие?

Что-то слышала… Кажется, так звали тех, кто посвятил себя колдовству во имя зла. Такие колдуны жили отдельными поселениями и считались изгоями из приличного общества. Как же герцога занесло туда? Что заставило его связаться со злой ведьмой. У него получилось заинтересовать меня. А информация, что получила ранее от тетушки Пэм, приобрела иную окраску.

– А вы, сэр? – не удержалась я от вопроса.

– Что я? – приподнял он в удивлении брови.

– Вы тоже черный колдун?

– Вы забываетесь, мисс, и задаете слишком много вопросов, – стал он вдруг настолько надменным, что показался мне даже внешне отталкивающим.

Если он ждал извинений, то виноватой я себя не считала. Молча старалась выдержать его ледяной взгляд, хоть сердце и пропускало удары с завидной периодичностью.

– В общем, – он встал с кресла и отошел к окну. Снова я видела только его неестественно прямую спину. – Серина унаследовала дар матери, который развивается с возрастом. Пока она еще мало умеет, но вы должны быть готовы к любым сюрпризам.

Он замолчал. Я какое-то время еще продолжала ждать, а потом рискнула спросить:

– Я могу быть свободна, сэр?

– Да. Идите, – отрывисто бросил он, так и не повернувшись.

Конечно, он не обязан рассыпаться передо мной в любезностях, – размышляла я на обратном пути, стараясь не заблудиться. Но и элементарный такт никто не отменял. А мне герцог, как сама я считала, нагрубил, велев замолчать.

Глава 4

– Ну что, красавица, приснился тебе жених на новом месте?

Такими словами встретила меня тетушка Пэм, когда я спустилась к завтраку в малую гостиную.

– Да что ж ты делаешь, неумеха! – уже переключилась она на девушку, что растапливала камин. – Мало того, что проспала, так еще и дымовуху решила тут устроить.

В гостиной было холодно, и теперь я поняла почему. Да и камин пока что только дымил, а тепла от него не было, как и огня. Тетушка Пэм оттолкнула девушку, что кусала губы, чтобы не расплакаться, и сама принялась растапливать камин. Вскоре он весело заполыхал, а бедняжку управляющая погнала тем же фартуком, что и накануне тень. Видно, это у нее было дежурное средство борьбы с непослушанием. Про меня она уже забыла. Да и к лучшему. Никакой жених мне точно не приснился. И спала я как убитая, хоть и переживала вечером, что не усну. Опасалась нашествия теней, хоть и заперлась изнутри. Но разве замки теням помеха?

Серина уже сидела за столом и посмеивалась, не стесняясь. Я сразу поняла, почему. Стол был накрыт на две персоны. По всей видимости, завтракать герцог предпочитал в одиночестве, что лично меня вполне устраивало. Да и вообще, чем реже мы с ним будем видеться, тем лучше.

– Сегодня на завтрак моя любимая запеканка, – сообщила мне девочка и тут же принялась с аппетитом уплетать что-то белое и воздушное.

Я же мечтала о чашечке крепкого кофе, как привыкла делать дома. Эту моду в нашу семью привнес сосед, который в свою очередь привез ее из длительного путешествия. Мне напиток безумно понравился, и я к нему так привязалась, что только сделав парочку обжигающих глотков черной жидкости и могла быстро проснуться. И сейчас я отчаянно боролась с зевотой, прихлебывая чай с бергамотом и ковыряя запеканку, которая и вправду оказалась очень вкусной.

– Мы уже сегодня начнем заниматься? – отодвинула Серина от себя пустую тарелку и выдернула меня из приятной дремы с открытыми глазами.

– Да, а ты против?

– Не люблю учиться, – скривилась она.

– А ты уже училась? – улыбнулась я. – Какие буквы ты знаешь? До скольки умеешь считать?..

– Отстань! – огрызнулась девочка, и мне почудилось, что в глубине ее очень темных глаз загорелось опасное пламя.

Сонливость как рукой сняло. Сразу вспомнила все, о чем толковал вчера герцог. Воспоминания заставили посмотреть на малышку другими глазами. Неужели из этой худенькой, даже хрупкой девочки когда-нибудь вырастет черная ведьма? И как далеко сейчас уже заходят ее возможности? Еще я задалась вопросом – способна ли среда, в которой она растет, как-то повлиять на желание творить зло? Ведь если повсюду будет царить добро, то, возможно, это смягчит ее дар, унаследованный от матери. Во всяком случае, я должна проявлять терпение и окружить эту колючку заботой.

Волна теплого чувства не заставила себя ждать, всколыхнула душу. Никогда не считала себя слишком сентиментальной, а сейчас сидела и боролась со слезами.

С раннего утра над морем висела настолько плотная завеса тумана, что разглядеть что-то можно было только вблизи самого замка. К тому времени, как мы с Сериной закончили завтракать, туман рассеялся разве что чуть-чуть. Но отчего-то мне не хотелось сидеть в душном классе, в четырех стенах, тянуло на воздух, хоть на улице и было довольно прохладно.

– Хочешь, первый урок проведем на улице? – предложила я девочке. – Можем попросить кухарку собрать нам закуску и устоим пир на берегу.

– Хочу, – посветлела лицом девочка, и я сразу же догадалась, что на воздух она выбирается не так и часто. Скорее всего, ее горничная предпочитает тепло замка холоду, царящему за его стенами. Я же любила любую погоду, и ненастье меня не пугало.

– Тогда, пойдем, проводишь меня на кухню. А потом мы с тобой оденемся потеплее и отправимся на прогулку.

Нет, я никогда не научусь ориентироваться в стенах этого огромного и довольно мрачного замка. На кухню мы с Сериной шли очень долго, раза в два дольше, чем занял наш путь от башенки до столовой. И если последний я так-сяк запомнила, то получив от добродушной кухарки корзинку, полную всяких вкуснятин, я совершенно растерялась, не знала, как мне теперь попасть в свою башенку. Слава Богу, почти сразу же мне встретился дядюшка Сэм, иначе точно заблудилась бы. Одно успокаивало – с голоду не погибла бы, с таким-то набором лакомств.

– Освоились, мисс? – приветствовал меня дядюшка Сэм, не забыв при этом еще и поклониться.

Я же так рада была видеть его, что едва не бросилась целовать. И уж точно, в последнюю очередь сейчас думала о каких-то там церемониях. Да и нравился мне этот старичок безмерно. И конечно, я ему сразу же пожаловалась на собственную беспомощность.

– Ничего, мисс, очень быстро вы ко всему тут привыкнете, – увещевал меня дядюшка Сэм, провожая до башенки. – Замок этот только с виду суров, но сердце у него доброе. В наших краях ходит поверье, что жилища людей впитывают в себя характеры хозяев. Так вот у этого замка очень богатая история, и корнями она уходит во времена рыцарей. Да я и сам с малолетства живу в нем…

– А герцог? Это его родовое поместье? – не сдержала я любопытства.

– Герцог Хопс-то? Нет, мисс, – почему-то понизил голос дядюшка Сэм. – Милорд купил замок четыре года назад и сразу же поселился в нем с маленькой мисс, тогда еще совсем крошечной. Если бы не он, то и мы все пошли бы по миру, и замок постепенно начал разрушаться, потому как незадолго до этого скончался его последний хозяин, сэр Генрих Милфорд. И наследников у него не осталось ни единого в этом мире.

– А откуда сюда прибыл герцог? – продолжила я допрос, пользуясь расположением и словоохотливостью собеседника.

– Так знамо откуда, из столицы! Он же ж самого короля нашего приближенным магом был… Ох, что-то я разболтался без меры, – опомнился видно дядюшка Сэм, и мне даже стало неудобно за собственное любопытство. Что если у них тут наказывают за разговоры о хозяевах. Этому добродушному старичку я точно не желала подобной участи. – Дальше, мисс, идите по этому коридору, потом свернете направо, а там и лестница… Уверен, не заблудитесь, – и он поспешил по своим делам, вручая мне корзину, которую до этого галантно отобрал.

Комнаты Серины находились в низу, и на пути в свои покои я заглянула к девочке. Она уже была практически готова, и мне следовало поспешить, чтобы ребенок не истомился и не зажарился в теплых одеждах. Только вот на лестнице меня ждало препятствие в виде все той же тени. Вот же, настырный! Если верить тетушке Пэм, то сюда ему запрещено соваться, а он только и делает, что нарушает запреты.

На этот раз действовала я без былого страха и уверенно.

– Если ты понимаешь человеческую речь, то освободи мне, пожалуйста, путь, – остановилась я перед тенью, не зная в какое именно место этого темного пятна смотреть. Где у него примерно глаза-то находятся? – Я очень спешу…

Слова мои провалились в пустоту, и ровным счетом ничего за этим не последовало. Разве что, я разозлилась сверх всякой меры. И злость все возрастала, когда преодолевала еще пару ступенек винтовой лестницы. Чем ближе становилась тень, тем ощутимее меня окутывал холод. На лестнице и без этого было довольно свежо, и толстая ткань платья не спасала от озноба. Но я была уверена, что холод исходил именно от тени.

– Ты хоть что-то соображаешь? Или твой хозяин забыл об этом позаботиться? – пробормотала я, не зная, как вести себя дальше, и размышляя, смогу ли прошмыгнуть мимо него вдоль стенки.

– Его хозяин позаботился обо всем, – прозвучал сзади меня голос, от которого я чуть не скатилась с лестницы прямиком под ноги его обладателя.

Герцог стоял у подножья лестницы и с любопытством смотрел на меня. Странно, что в этот момент мне подумалось, что холод, исходящий от тени, является отражением его ледяных глаз. Сделав едва уловимое движение рукой, он заставил тень сначала шевельнуться, потом резко съежиться и метнуться к нему. Когда она исчезла в его кулаке, я так и не поняла.

– Доброе утро, сэр! – отмерла я, вспоминая о вежливости.

Ответом мне послужило молчание. А потом я вовсе удостоилась чести снова смотреть в эту надменную спину. И кто-то еще говорил об уровне нашего воспитания, сравнивал его. Да на поверку герцог Хопс выходил откровенным хамом. Но размышлять и дальше, стоя на лестнице, я не стала. Время поджимало, и следовало поторопиться.

Кити помогла мне по-быстрому одеться, настояла на накидке, подбитой мехом, и уже вскоре мы с Сериной покидали пределы замка.

Море немного успокоилось, уже не лизало подножье скал и не заливало каменный подъезд к замку. Но все равно оно еще продолжало бросать волны на берег, делая это агрессивно и резко.

Туман рассеялся еще больше, и видимость улучшилась. С того места возле самых скал, где мы расположились с девочкой, расстелив прямо на камни толстый плед, нам хорошо было видно и замок, и весь берег, зажатый каменными гигантами, и море. И сюда не долетали ледяные брызги. Мне вдруг подумалось, а бывает ли в этих краях тепло. Об этом я и спросила Серину.

– Летом, не каждый день, конечно, но иногда выглядывает солнце. Оно разгоняет туман и разрешает погреться в его лучах, – мечтательно произнесла девочка, глядя на хмурое небо, словно где-то там, вдалеке, пыталась рассмотреть признаки светила. – Но это бывает редко. Чаще и летом идут дожди…

Не зря матушка предупреждала меня о суровости этого края. Сдается мне, что и она до конца всего не знает. Да и как она может знать, если никогда не была здесь?

Занятия с Сериной я решила начать с выяснения ее подготовки. И очень скоро убедилась в почти полном ее невежестве. Я и не ждала, что в пять лет она уже умеет читать, но девочка не знала ни единой буквы. Она словно впервые о них слышала. И она понятия не имела, что буквы складываются в слова, которые потом так привычно для нас звучат. Так же не осведомлена она была и в других областях. А на мой вопрос, знает ли она какие-нибудь сказки, Серина так и вовсе разозлилась.

– Сказки рассказывают избалованным и изнеженным девчонкам их мамочки, – буркнула она, вставая с пледа и шагая к морю. – А у меня нет матери! – обернулась и бросила она. – И она мне не нужна!

Она храбрилась, а потому и грубила мне. Но где-то в глубине этой маленькой души жила великая печаль. И снова я расчувствовалась до слез, стоило только представить, каково приходится малышке без матери.

– Серина, будь осторожна! Не подходи слишком близко! – крикнула я, сообразив, что она пересекла ту черту, где заканчивается относительно сухой песок, не захлестываемый волнами.

– Смотри, как я умею, – рассмеялась девочка, поворачиваясь ко мне лицом, к морю спиной и поднимая вверх руки.

Я уже было рванула к ней, как в ужасе замерла, наблюдая, как поднимается огромная волна, способная накрыть малышку с головой, и каменеет над ней, словно удерживаемая ее руками. Меня аж затрясло всем телом от ужаса. Уже не раздумывая, я рванула на выручку. А Серина принялась смеяться, удерживая волну, и смех ее становился все громче. Он звенел в моих ушах, а может так свистел в них ветер… Только я уже плохо что-то соображала от страха.

Я обхватила девочку руками и потянула на себя. Тут же на нас обрушилась ледяная масса воды. Уже и не помню, как мне удалось побороть силу засасывания в море. Кашляли мы с Сериной обе, потому что изрядно нахлебались соленой жидкости. Ее даже пару раз вырвало, я же боролась с тошнотой, пытаясь прийти в себя.

– Ну и что ты наделала, глупая мисс?! – закричала на меня девочка. – Я бы могла ее удержать, не помешай ты мне!..

– Пойдем отсюда, – схватила я ее за руку и потащила за собой. Если я не хотела, чтобы малышка подхватила воспаление легких, следовало поторопиться доставить ее в тепло.

Передав Серину в руки горничной, сама я наткнулась на тетушку Пэм.

– Господь всемогущий! – всплеснула та руками. – Это ж откуда ты такая? Никак в море решила искупаться?

Трясло меня нешуточно, то ли от пережитого стресса, то ли от холода, сама не знаю, только ответить членораздельно не получилось, как я ни старалась.

Управляющая обхватила меня за талию и помогла добраться до комнаты. Там она первым делом раздела меня до гола, не обращая внимания на слабое сопротивление, и закутала в толстое покрывало. Кити, тем временем, вовсю суетилась, втаскивая в комнату огромную лохань и принося откуда-то горячей воды – ведро за ведром.

Вскоре меня заставили вынырнуть из приятной неги, подняться и забраться в лохань. И там я испытала ни с чем несравнимое блаженство. Наверное, стоило промокнуть в море, чтобы, наконец-то, получить возможность принять ванну. И все время, что я блаженствовала в горячей воде, а Кити занималась моими волосами, промывая их от соли и мелкого мусора, тетушка Пэм распекала меня за беспечность, свойственную разве что такой молодости.

Когда распаренную и намытую меня вынудили забраться в постель и велели не покидать ее еще какое-то время, а заодно и оставили одну в комнате, я задумалась о том, свидетельницей чего стала на берегу. Видно, это и есть те способности, о которых говорил герцог. Если честно, то страшно было даже подумать, на что же еще может пойти малышка. И каков предел возможностей ведьмы, если это только начало?

Мне следовало побольше узнать о герцоге и его дочери, чтобы впредь быть во всеоружии. И на роль просветителя я выбрала тетушку Пэм. Что-то мне подсказывало, что толстушка любит поперемывать косточки, и не побоится посплетничать даже про своего хозяина.