Маргарита Светлова
Не провоцируй босса, опасно!
Глава 35
Как же я устал от этого балагана. Сейчас мама встанет, я с ней обстоятельно поговорю, а потом с Соней. Устроили мне тут партизанское сопротивление! Но вначале нужно приготовить завтрак и хоть немного успокоиться.
– Сынок, ты уже встал?
Легка на помине! Резко поворачиваюсь к ней.
– Да, мама, и жажду справиться о твоём здоровье. Как твоё давление?
– Что-то ещё не очень хорошо себя чувствую, – произносит она страдальческим голосом и, держась за голову, направляется к графину с водой.
Смотрю на неё, слов просто нет! Хотя…
– Тебе Соня не понравилась?
Она резко останавливается и в недоумении смотрит на меня.
– С чего такие выводы?
Ты посмотри на неё, как бодро отвечает! А где мигрень? Давление, ау-у-у…
– Но ты же всё делаешь, чтобы мы расстались.
Смотрю на неё с упрёком. Всё, шутки кончились.
– Глупости, – отмахнулась она.
– Нет, мам, это реальность. Зачем вмешиваешься в наши отношения?
– Хотела помочь…
– Да ладно?! Покорнейше благодарю… – Делаю шутливый поклон. – Только благодаря твоей помощи мы с Соней ещё не помирились. Так вот, я ещё раз спрашиваю: ты невзлюбила эту девушку, раз всеми силами пытаешься нам помешать помириться?
Зависла, обдумывает полученную информацию.
– Но… но я обещала… – расстроилась она, причём уже не наигранно.
– Иди свежим воздухом в саду подыши, сейчас с Соней поговорю, и она сама тебя вытолкает. Но последний раз тебя выручаю. Ещё один такой финт – и мы поругаемся. Это не угроза, это факт. Не смей больше лезть в мои отношения с будущей женой! НИКОГДА!
Отчеканил последнее слово, мать вздрогнула. Жалко ли мне её сейчас? Нет! Она меня реально достала своим вмешательством.
– Хорошо. Но…
– Мама, никаких «но»! – рявкнул я. – Хватит лезть в мою личную жизнь, займись своей!
Надула губки, с упрёком посмотрела, но подчинилась. Принялся делать омлет, моя солнечная сто процентов уже проснулась и кушать хочет. И тут слышу виноватое:
– Кирилл…
Ага, голод – не тётка, заставил вылезти из своего укрытия! Поворачиваюсь на голос и иронично приподнимаю бровь, смотрю на Соню, жду, что дальше будет.
– Извини за детскую выходку…
Да ладно?! Она реально извиняется, или у меня слуховые галлюцинации? Молчу. Она тяжко вздыхает.
– Я всё слышала, не хочу, чтобы ты с мамой ругался из-за меня. Да и идея спать в её комнате исключительно моя. Признаю, неправа была, можешь меня ругать, – разводит она руками.
Одна часть меня хотела её обнять и поцеловать. Другая понимала, что если это сделаю, то она урок не усвоит. Это даже лучше, что она услышала, как мы ругаемся – будет знать, что кто-то из-за её упрямства может пострадать. Я ничего ей не ответил, молча приготовил омлет и пошёл собираться на работу. Пусть подумает над своим поведением, и не только о том, что с мамой забаррикадировалась. Если я её люблю, это не означает, что можно из меня верёвки вить. Роль партнёра приму, подкаблучника – нет.
Ушёл на работу, на душе такая тоска, что выть хочется. Ей плохо, а мне в разы хуже. Но я терпел вплоть до пяти вечера, и только собрался домой, смартфон завибрировал. На дисплее высветилось «Клавдия Сергеевна». Интересно, что случилось? Мы же с ней неделю назад разговаривали, всё нормально было.
– Да?
Беру трубку – всхлипы. У меня сердце словно сжало в тиски! Чувствую, что с мальцом беда!
– Клавдия Сергеевна, что с Ромой! – кричу в трубку, попутно хватаю ключи со стола и срываюсь с места.
– Кирюша, беда… – И опять слёзы. Не помню, как добежал до машины.
– Да что с Ромой?!
– Сиротинушка наш сбежал…
– Что значит «сбежал»? – заводя мотор, требую внятного ответа у убитой горем женщины. Она всё плачет, понимаю, что так ответа не дождусь, направляюсь к ним. – Клавдия Сергеевна, выпейте успокоительного. Как приеду, всё расскажете.
Тут же набираю Соне, она ответила сразу напряжённо:
– Да?
– Солнечная…
Вздох облегчения на другом конце – переживала.
– Я немного задержусь.
– Спасибо, что предупредил.
– Переживала? – невольно улыбнулся.
– Скорее, корила себя…
– Я тоже.
– Значит, мир? – с надеждой в голосе робко спрашивает.
– Сейчас кое-какие дела решу и приеду мириться. А ты пока перебирайся в нашу комнату…
– Уже.
Её тихое «уже» заставляет моё сердце биться с бешеной скоростью. Хочется развернуть автомобиль и рвануть к любимой. Мчаться к ней на немыслимой скорости, неумолимо сокращая минуты нашего расставания. Но…
– До встречи.
Говорю всего два слова и отключаюсь. Давлю на газ – чем быстрее приеду на место, тем быстрее вернусь. Начинался дождь и, как назло, с каждой минутой усиливался, пришлось сбавить скорость. В итоге прибыл на место немного позже, чем рассчитывал. Вышел из машины и быстрым шагом направился к подъезду. Дверь у Клавдии Сергеевны приоткрыта, без стука врываюсь туда и вижу, как она сидит вся бледная. Чёрт! У неё, кажется, приступ. Подбегаю к ней, попутно вызывая скорую – каждая минута на вес золота. Женщина приоткрывает глаза и, схватив меня за руку, чуть слышно:
– Найди Рому, сирота он теперь. – И на пределе слышимости: – Сирота…
Я не успел расспросить, что произошло, как приехала скорая, и с подозрением на инсульт Клавдию Сергеевну госпитализировали. Пока ее вывозили, встретил женщину в годах, которая провожала ее взглядом.
– Что же это делается… – она, сокрушаясь, качала головой.
– А что случилось? – спрашиваю и осматриваю глазами двор в надежде найти Рому.
– Клавдию в больницу увезли. А совсем недавно беременная соседка убилась. Полиция приехала, её хахаля забрала, а вот про мальца все забыли.
– Почему её мужика забрали?
– Так поговаривают, он её и убил. Хотя кто знает, вправду ли он… Они уже третий день гужуются.
– А куда малец делся? – Женщина поднимает взгляд на меня и сдавленно охает. – Не может быть… – поражённо смотрит на меня.
Ну начинается!
– Так, не спешите с выводами, не я его биологический отец.
– Что-то в этом сомневаюсь…
– Сомневайтесь сколько угодно, – махнул я рукой. – Мне сейчас важнее выяснить, где мог спрятаться малец.
– Зачем вам это, если он не ваш? – насторожено смотрит на меня.
– Ребёнок в таком состоянии, да ещё на ночь глядя, этого мало для беспокойства? Тем более я и раньше о нём заботился. Путь не напрямую, а через Клавдию Сергеевну.
– Так это вы тот спонсор! – стукнула она себя легонько ладонью по лбу. – Теперь признаю, была не права, Клава рассказывала о вашем своеобразном знакомстве. Извините, молодой человек, из-за этих событий совсем всё из головы вылетело. А спрятаться он может где угодно. Но, думаю, что не мешало бы в подвал спуститься, он может там со своим котёнком быть. Недавно нашёл маленького, домой-то ему нельзя его было принести – у Клавы аллергия. Вот он его в подвал и пристроил на время, хотел найти ему хозяина.
***
Рома
Сбежал из дома, чтобы вновь не побили, сижу, жду, когда уснут, чтобы вернуться. Мама с отчимом опять пьют и ругаются. Бабу Клаву беспокоить не хочу, потому что она потом плохо себя чувствует и таблетки пьёт. Я так устал, хочу плакать, но не могу, ведь отчим говорит, что только девочки плачут и стучат. Поэтому я никогда больше не плачу и всё скрываю от всех. Хотя и не поэтому: мамин хахаль пригрозил, что, если рассажу о побоях, меня заберут злые люди, отвезут в одно страшное место – тюрьму (детский приют). Он говорит, это место для стукачей и деток, что без родителей остались. Спросил, почему они без родителей остались, а он ответил: «Потому что они плохо себя вели, и боженька забирает к себе их родителей – это наказание за непослушание».
Он даже видео показывал, я очень тогда испугался, пусть меня лучше убьют, а в детский приют не пойду. А недавно Андрюха сказал, что если мои и дальше будут пить, меня могут забрать у них и в приют отправить. А я ему говорю, мол, туда только стукачей забирают. А он мне: «С соседнего двора Ваську два года назад туда увезли, а он стукачом не был. Мамка у него в аварию попала, и никто из родных его к себе забирать не захотел». Тогда я спросил, слушался ли он маму. Хотел понять, за что боженька так на него рассердился. Андрюха говорит, что вроде да. Приехали взрослые дяди с тётями и забрали, больше никто не видел Васю. Я его не знал – малой ещё был, но рассказ друга меня ещё сильнее напугал. За что этого Ваську-то в тюрьму? Он же маму слушал и не стучал. Эх, нам, детям, не понять злых взрослых. Когда вырасту, никогда таким не буду. Сижу, молю боженьку, что на небе, чтобы с мамой ничего не случилось, не хочу туда. Лучше буду на улице жить, голодать, но только не туда.
Вдруг слышу, как мои опять ругаются, и так громко! Мне вновь стало стыдно, ведь никто так не кричит по вечерам. Затем резко всё стихло. Успокоились. Решил подождать ещё немного, может, и правда угомонились. Вдруг слышу женский крик: «Убили!». И тут же какой-то мужчина закричал: «Наташа, вызывай полицию!». Узнал голос соседа снизу, а тётя Наташа – его жена. Побежал домой, сердце стучит, кажется, сейчас вырвется наружу, и так… больно. Заскакиваю в квартиру, прямиком в кухню, и тут же замираю в коридоре: мама лежит вся в крови… Не могу пошевелиться, дышать трудно, и перед глазами всё потемнело. В ушах стоит голос отчима: «Тюрьма! Тюрьма!». Хочу к маме подбежать, может, это кетчуп и она просто пьяная? Сейчас подойду, потрясу за плечо, и она очнётся. А может, я сплю? Сейчас проснусь – и всё как всегда. Тут слышу, как тётя Наташа тихо плачет, а отчим мычит, видимо, дядя Паша его удерживает.
– Какая же тварь! – Глухой удар, стон отчима. – Что б ты в тюряге сгнил, подонок! – Опять удар и стон.
– Как Ромке-то сказать, что его мамка мертва? – всхлипывая, причитает тётя Наташа.
Опять гул в голове, и одно слово повторяется вновь и вновь: « Мертва! Мертва!». Глаза защипало, прикрыл их, нельзя плакать. Нельзя! Стою и не могу сдвинуться с места, ноги не слушаются, хочется кричать, но не могу – в горле словно что-то застряло. Но про себя кричу: «Не верю! Это неправда! Моя мамка жива! Слышите, жива!».
– Жалко пацанёнка, – отвечает её муж. И тут я слышу: – Но для него лучше приют, чем то, как он жил!
Приют? Не-е-ет! От этого слова больно, словно в живот ударили кулаком, дыхание перехватило. Но я вновь могу двигаться. Стараюсь не шуметь, выхожу из квартиры, бегу вниз по лестнице, хотел сразу в подвал, но там замечаю чью-то фигуру. Стараюсь незамеченным добраться до зарослей кустов – там меня искать не будут, рядом помойка. Нужно немного подождать и спуститься в подвал за Угольком. Не могу его бросить, он тоже один в целом свете, как и я.
Не знаю, сколько времени прошло, сидел и ждал, когда все уедут. Начался дождь, это, наверное, ангелы оплакивают мою не родившуюся сестру и маму. А я не могу, слёз нет, чувствую только боль в груди и страх. Боюсь дышать, меня трясёт, может, от холода или страха. Но я пытаюсь не шуметь, закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Не могу смотреть, и не могу думать о произошедшем. Как только вспоминаю, меня начинает мутить.
Слышу, как баба Клава зовёт, но не откликаюсь. Стыдно, что заставляю переживать. Но я не хочу в тюрьму, поэтому и молчу. Ноги онемели, рук уже не чувствую. Вижу, машина большая подъехала, наверное, это из приюта приехали за мной. Прикрыл рот ладонью, чтобы приглушить стон, что непроизвольно вырвался. Оттуда выходит мужчина и направляется к подъезду бабы Клавы. Только он скрылся, я решил – пора. Только встал и тут же упал – ноги не слушались. С третьей попытки мне удалось встать, весь испачкался в грязи, но это неважно. У меня в голове только одно слово звучит: «Бежать! Бежать!».
Не помню, как добрался до подвала, потом на ощупь до коробки, где спит Уголёк. По его жалобному писку понял, что разбудил его.
– Прости, друг… – Взял маленького на руки и прижал к груди. Он попытался вырваться. Тут я понял, что весь мокрый. – Извини, дождь был.
Беру тряпку и укутываю, а он жалобно пищит. Нужно его успокоить и уже потом выбираться. Сел на пол и стал его гладить.
– Тише, всё будет хорошо, я найду нам новый дом и никогда тебя не брошу. Только успокойся, прошу.
Не знаю, сколько времени прошло, но меня опять начало трясти от холода. И тут я услышал шаги, и на стене появился луч света. Я замер и начал неистово молиться, чтобы нас не нашли. Но луч света ударил мне по глазам. Нашли! Обречённо закрыл глаза. Всё кончено! Прости, Уголёк. Прости…
– Ромка! – раздался рядом голос мужчины. Тёплые руки коснулись моего плеча. – Ну ты нас и напугал. – Открываю глаза и вижу мужчину, который как-то подходил ко мне.
– Дя-дяденька, не вы-выдавайте меня, – чуть слышно шепчу онемевшими от страха губами. – Я не хочу в тюрьму. Я ничего плохого не сделал.
Тот нахмурился.
***
Женщина была права, я нашёл мальца в подвале, мокрого и всего в грязи. Беднягу трясло от холода, губы посинели, как бы воспаление лёгких не схлопотал. Прикоснулся к нему, а у него в глазах плещется ужас из-за того, что его нашли. Но когда он сказал про тюрьму, я немного растерялся. Смотрю на него, силясь понять, с чего он про тюрьму говорит. Может, это он убил? Нет – выкинул эту бредовую идею, слишком маленький. А он прижимает грязно-бордовую тряпку к груди и с такой… мольбой во взгляде смотрит.
– Тюрьму? – как идиот, переспрашиваю.
Тот кивнул. Я снял пиджак, нужно хоть немного отогреть его.
– Ром, детей в тюрьму не сажают, – пытаюсь говорить как можно спокойнее. У него шок. – Если только в колонию, то ты и до неё не дорос. Вставай, сейчас пиджак наденем и поговорим.
И тут – мяу!
– А это кто там у тебя?
– Уголёк, – чуть слышно отвечает и ещё сильнее прижимает котёнка. – Я его не брошу. Слышите!
Мальчонок вжимается в стену, пытаясь прикрыть руками пищащее чудо.
– И не нужно. Раз взял за него ответственность, то будь добр до конца исполнить. Найдём мы ему новый дом. Вставай, а то заболеешь.
Тот с опаской на меня посмотрел, но встал.
– Я ему обещал никогда не расставаться…
– Ну, раз обещал, – накрываю его пиджаком и беру на руки, – значит, должен выполнить обещание. Мужчины слов на ветер не бросают.
– Я сам могу пойти… – попытался он высвободиться.
– Кто же спорит? Можешь. Но так быстрее и безопаснее, можешь в пиджаке запутаться и упасть, сам разобьёшься и кота своего напугаешь.
И тут чуть слышно:
– Я грязный…
– Ничего страшного.
– Куда вы меня несёте? – спрашивает, а я чувствую, как у него сердце заколотилось, стоило ему задать этот вопрос.
– Сейчас ко мне поедем, отогреем тебя, и уже потом будем решать, как быть.
Усаживаю Ромку за заднее сиденье и, пока обхожу машину, набираю Соне – нужно предупредить, что вернусь не один. Она опять быстро берёт трубку.
– Солнечная, – сходу начинаю, – тут непредвиденные обстоятельства, я скоро приеду, но не один.
– Ладно, – спокойно реагирует.
– Я с ребёнком приеду, – решил хоть как-то её подготовить. Молчит. – Он промок, замёрз и весь в грязи, наполни ванну и чай разогрей.
– Через сколько будете? – тут же перешла она на деловой тон.
– Примерно… через полчаса.
– Во что переодеть есть?
О! А об этом я как-то не подумал.
– Нет.
– Сколько ребёнку лет?
– Кажется, около четырёх, мальчик.
– Понятно…
– Сонь, ещё и котёнок…
– Котёнка я как-то переживу, а вот если бы удава… – рассмеялась она. И тут же серьёзно: – Сильно не гони, с тобой малыши, и включи печку, пусть немного отогреются.
Весело ей, посмотрю на её реакцию, когда Ромку увидит. Сел в машину и повернулся к мальчику, чтобы хоть немного подбодрить. Присмотрелся, ведь и правда он на меня очень похож.
– Сейчас ко мне поедем, искупаешься и отогреешься.
– А что дальше? – робко смотрит на меня.
– У тебя родные есть? – Он мотает головой. – Тогда придётся связаться с органами опеки… – Мальчик замер. – Послушай меня. Не знаю, что там тебе наговорили, но для детей тюрьмы не бывает. В любом случае нужно действовать по закону, я и так его нарушаю, забирая тебя домой, чтобы ты немного пришёл в себя. Пока мы туда едем, я позвоню другу, и он уговорит сотрудников дать нам несколько часов. Хотим мы этого или нет, но они заберут тебя.
Он тяжко вздохнул.
– По-другому никак? – жалобно так смотрит.
– Нет, Ромка, нам нужно действовать в рамках закона. Но я не брошу тебя, ты не один. Считай это необходимостью, от которой не увильнуть.
– А… Уголёк? – опять прижимает блохастого.
– Пусть живёт у меня, пока мы с бюрократией будем воевать.
– А кто такая бюрократия?
– Это препятствие, созданное людьми, которое они мужественно преодолевают. Не забивай себе голову, подрастёшь и узнаешь.
– Хорошо, – согласился он и посмотрел с тоской в окно.
Блин, бедный пацан, такой стресс пережил! Завёл мотор и, выруливая со двора, набрал Глебу. Тот как услышал мои новости, немного опешил. Потом очухался и выдал:
– Ну, ты блин даёшь!
Быстро справился с удивлением и пообещал связаться с кем нужно и всё уладить. Права мама, когда его сравнивает с нашим ангелом-хранителем: в любое время дня и ночи позвони, а он всегда готов протянуть руку помощи. Осталось самое главное – решить, что дальше делать. С каждой минутой во мне крепло желание оставить себе мальчика. Хочу знать, что с ним всё хорошо, ведь только находясь рядом с ним, я в этом буду уверен. Единственное, что меня беспокоило – это реакция Сони на моё решение. Я помню, что она не хотела детей.
***
Все мужчины, когда едут к своим мириться, цветы покупают, а мой – ребёнка. Оригинальный какой! Где он его взял? И главное, чей ребёнок, почему грязный? Столько вопросов и ни одного ответа. После того как положила трубку, вышла за калитку и попросила охранника отвезти меня в гипермаркет, благо он рядом. Быстро взяла навскидку самое необходимое и рванула домой. Осталось до их приезда десять минут. Включив чайник, побежала в гостевую комнату и включила воду в ванной – пусть набирается. Напряжённо смотрю во двор, жду Кира и его гостей. Вот полоска света стала пробиваться сквозь щель забора. Выключила воду и спустилась, только вышла в холл, как зашёл мой мужчина с маленьким мальчиком на руках.
– Привет! – решила обнаружить себя, и тут мальчик повернул ко мне голову.
Я онемела, поняв, что мой привёз домой своего сына! Ничего себе!
– Зд-здравствуйте, – прижимаясь к Киру, чуть слышно прошептал мальчик, с опаской смотря на меня.
«Так, Сонь, отомри, – шикнула на себя, – мальчик не виноват, что его непутёвый папа только сейчас вспомнил про него»
– Меня Соня зовут.
Решила подойти поближе.
– Рома, – опять тихо отвечает, напряжённо смотря по сторонам.
И тут я слышу: «Мяу!»
– А как грозного зверя зовут? – показывая глазами на тряпку, из которой торчит чёрная мордочка котёнка, спрашиваю.
– Уголёк.
– Дашь мне его, – протягиваю руки, – пока тебя папа будет купать?
Кир даже поперхнулся воздухом, когда услышал «папа», но я бровью не повела и продолжила как ни в чём не бывало:
– Я твоего друга приведу в порядок, наверное, блохи его уже замучили.
– Он мне не папа… – хмуро отвечает мальчик. – Мы просто с дядей Кириллом очень похожи. Баба Клава тоже вначале так говорила, но потом поняла, что ошиблась.
– Сонь, это чистая правда… – попытался оправдаться Кир. – Я сейчас Рому искупаю и всё объясню.
– Надеюсь. – Строго посмотрела на своего и уже мягче на Рому. – Давай сюда своё сокровище, я его не обижу, ему тоже нужно искупаться и покушать.
Мальчик посмотрел на Кира, и как только тот кивнул, давая добро, отдал мне чёрного заморыша, как я и предполагала, блохастого. Хорошо, что в гипермаркете был отдел для животных, и я купила там всё, что нужно для котят. Решила пока не ломать голову, откуда мальчик и почему похож на Кира. Он пообещал объяснить, ну что ж, послушаю. В любом случае, я против мальчика ничего не имею, а вот если Бельский его в своё время бросил – уши оборву.
Глава 36
Искупала истошно орущего мелкого и укутала в полотенце, сейчас обсохнет, и от гельминтов обработаю. Котёнка трясло, прижала его к себе, постучалась в комнату для гостей, слышу короткое:
– Входи.
Захожу, Рома уже одетый и с волнением смотрит на полотенце в моих руках.
– Присмотришь за ним, а я спущусь за едой Угольку? – И протягиваю парнишке мелкого.
– Конечно. – Бережно его берёт. – А почему он трясётся?
– Замёрз и в шоке – коты не любят купаться. Но это необходимая мера, так что ему нужно потерпеть. – Перевожу взгляд на Кирилла. – Нужно чай Роме принести, – намекаю, что пора бы парой слов перекинуться.
– Ром, сможешь побыть один? – присаживаясь с ним рядом на корточки, интересуется мой мужчина.
– Дядя Кирилл, конечно, смогу. Не переживайте, я никуда не сбегу. Даю слово пацана.
– Вот и хорошо.
Кир потрепал его по влажным волосам, и мы вышли из комнаты.
– Сонь, он правда не мой сын, хоть и похож.
– Уверен? – приподняв скептически бровь, пристально смотрю на своего.
– На все сто. Я всегда за этим строго слежу… – Только хотела ему напомнить о нас, он не дал, продолжив: – Только с тобой этого не делаю, потому что хочу, чтобы ты забеременела. Можешь теперь орать на меня, что я такой гад. Но это ничего не изменит, я не буду предохраняться и дальше.
Его признание как нож в сердце. С трудом удалось сделать вид, что всё нормально. Но это не так, далеко не так! Решила увести его от тяжёлой для меня темы.
– Допустим, я тебе верю насчёт Ромы.
– Соня! Какой «допустим»?! Да я готов сдать тест, чтобы ты убедилась, что не вру. Разве я похож на человека, который бросил бы своего ребёнка?
Я остановилась и заглянула в его глаза. Его взгляд твёрдый, так не смотрят виноватые люди, значит, не врёт.
– Я верю тебе, не нужно никаких тестов. Да и если бы это был твой сын, ничего страшного. Так… попинала бы тебя немного в воспитательных целях, что не интересовался малышом, и всё.
Кирилл рассмеялся и тут же притянул меня к себе.
– Попинала, говоришь? – нежно касаясь моих губ, игриво уточняет.
– Угу… – Опять короткий поцелуй. – Ну а теперь расскажешь, откуда ребёнок? Варианты «в капусте нашёл» или «аист подкинул» не принимаются.
– Пойдём в кухню, введу в курс дела. – Как только зашли, Кир начал рассказ: – Я первый раз встретил его, когда ехал к тебе после шпионажа Юли. Ну и зацепился взгляд за фигурку малыша в темноте. Он рядом с тобой живёт. Так вот, вышел выяснить, какого хрена происходит: ночь почти на дворе, а мелкий на улице. Там и встретил бабу Клаву, она и поведала мне, что его мама и её сожитель наркоманы, постоянно скандалят, а мальчонок на улице ждёт, когда успокоятся. Взял негласное шефство, через Клавдию Сергеевну справлялся, как у него дела. Ну и припугнул через ребят того урода, чтобы прекратил тиранить беременную жену и Ромку. До сегодняшнего дня всё было спокойно. Но только собрался домой, звонок от неё – Ромка сбежал, и слёзы… Я рванул к своей сообщнице, у неё сердечный приступ, мать Ромы мертва, и он действительно сбежал. Отыскал его, трясущегося от холода, в подвале, умолял не выдавать его, в тюрьму не хочет. Твари запугали малого, а когда его купал, увидел, что всё тело в синяках. Мрази, они его ещё и били! Знал бы, что так выйдет, не припугнул, а прикопал где-нибудь в лесочке.
От его рассказа мне стало не по себе, слёзы навернулись. Как же так можно? Я бы всё отдала за малыша, а они… Бедный Ромка, что ему пришлось пережить! Но и мой удивил. Не думала, что Кирилл способен заботу проявлять к чужим детям.
– У меня слов нет… – дрогнувшим голосом отвечаю, пытаясь справиться со слезами.
Не время давать волю чувствам, мы должны мальчика успокаивать, а не рыдать при нём.
– Сонь… – Кир осторожно касается моей щеки. – Я помню о твоём нежелании иметь детей, но у парня никого нет. По крайней мере, так он утверждает. Если это подтвердится…
– Ты хочешь усыновить Рому?
– Да, меня посетила такая мысль и с каждой минутой она только крепнет.
– Кирилл, если твоё решение из-за жалости, не нужно и пытаться. Ребёнку нужна любовь, понимаешь? Ребёнок не игрушка, если усыновлять, нужно взвесить всё за и против. Хорошо подумай, готов ли взять на себя такую ответственность?
Я понимаю, что немного жёстко, но он должен понимать, что делает.
– Сонь, я готов. Только твоё нежелание иметь детей меня и останавливает. Я же не эгоист. Меня разрывает эта ситуация изнутри: с одной стороны женщина, что я безумно люблю, а с другой – Рома. Пойми, его судьба мне не безразлична. Не знаю, почему так меня на нём переклинило, но так вышло. Не могу его предать, и всё тут, и это не жалось. Тут что-то другое, пока понять не могу. Чувствую вот здесь, – показывает Кир на сердце, – что обязан защищать.
– Значит, будем защищать.
Погладила его по щеке. Кир замер и в недоумении уставился на меня.
– Что так смотришь? Раз ты пока не определился, я попробую полюбить за двоих.
– Ты же не хотела детей…
– Ну, мы, женщины, непостоянные в своих желаниях, – отшутилась я, кокетливо пожав плечами. – Но хочу сразу предупредить, что легко нам не будет. Так что готовься на первых порах к трудностям. Мальчик пережил стресс и потерял веру во взрослых, придётся это исправлять. Но не сюсюкать – иначе ещё хуже сделаем. Всё с разговорами, закончили, делай чай с ромашкой, ему упокоиться нужно.
Кирилл ещё с минуту на меня смотрел, затем тряхнул головой, словно пытался стряхнуть наваждение, и пошёл заваривать чай.
Когда мы зашли в комнату, Рома всё так же держал котёнка и успокаивал его. Этот малыш сейчас для него является спасительной соломинкой, он помогает мальчику не впасть в истерику.
– Давай своё сокровище, его покормить нужно, а ещё придумать, куда поставить лоток на первое время…
– В туалете ставь, – сказал как отрезал Кир. – Как поест, нужно сразу его миску мыть, чтобы запаха не было.
– Хорошо. – Мальчик попытался подорваться с кровати. – Только если я уеду, кто будет за ним ухаживать? Как я понял, туда животных не берут.
– Рома, – тяжко вздохнув, начал Кир, – мы тут с Соней переговорили и пришли к выводу, что не против тебя забрать к себе. Если, конечно, у тебя нет родных. Вернее, мы хотим, если ты не против этого. Ты меня уже знаешь, а так неизвестно, сколько будешь жить в неведении, кто там тебя усыновит. Как ты на это смотришь?
***
Рома пристально посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на Соню, та тепло ему улыбнулась. Он сел опять на кровать и, нервно теребя покрывало, принялся обдумывать наше предложение, смотря в пол. Затем робко приподнял взгляд и чуть слышно:
– А я вам не помешаю?
– Нет, Ром, не помешаешь. – Моя женщина подошла к нему , взяла его руку в свою и, поглаживая её, продолжила: – Но сразу скажу, что первое время будет тебе нелегко, могут возникнуть недопонимания. Ты, главное, не молчи, а говори нам, чтобы мы поняли, что тебя беспокоит. Хорошо? Все вместе мы всё преодолеем.
– Ну так как? – решил я подтолкнуть его к ответу, за что получил строгий взгляд от Сони.
– У меня никого нет. И я… – Замолчал, но тут же собрался и на одном дыхании выдал: – Не против. Вас я хоть знаю, а также известно, кто оплачивал мне вкусности, что баба Клава покупала. Единственное, я боюсь, что могу вам надоесть. Если так случится, не возвращайте меня в приют, я буду на улице жить или в подвале. У вас же в доме есть подвал?
Охренеть, ну и мысли у пацана! С такой надеждой спрашивать о таком… Слов даже не могу подобрать, как это назвать.
– Ром, – сжимает в ладони руку мальчика Соня, – ты станешь членом нашей семьи, а своих никто не бросает, даже если и ругаются между собой. Не знаю, как у других, у нас такого не будет. Хотя… вот тебе пример: ты с Угольком так поступил бы, если бы он, допустим, набедокурил?
– Нет конечно!
– Вот! – подняла палец Соня. – А это всего лишь кот, а ты человек. Так что забудь про подвал и житье на улице. У тебя будет своя комната, и ты сам будешь её обустраивать. Но для начала придётся поехать в приют, а когда окажешься там, просто знай: мы с Кириллом всё сделаем, чтобы ты быстрее вернулся к нам и Угольку. Более того, я буду приезжать и фотоотчёт про пушистого привозить.
– Почему? – растерянно спрашивает.
– Потому что ты, я и Кирилл скоро станем семьёй, нужно только кое с чем разобраться.
– С бюрократией?
Я чуть не рассмеялся, насколько у него сейчас было забавное выражение на лице.
– Ага, с ней самой, – подтвердил, что он в верном направлении мыслит.
Смотрю, у Ромы глаза заблестели, он заморгал.
– Кирилл, нужно ужин приготовить… – показывая взглядом на дверь, выпроводила меня будущая жена.
Ха! Сама себе приговор подписала, сказав, что мы семья. Если честно, я немного другой реакции ожидал.
***
– Ром, если хочешь поплакать, не стесняйся, это иногда лучше, чем держать в себе.
Мальчик на меня посмотрел и дрогнувшим голосом ответил:
– Отчим говорит, что только девочки плачут.
– Твой отчим не тот человек, кого слушать нужно. Плачут все, даже мужчины, особенно дети, это нормально. Иногда это действительно необходимо. Но я могу выйти, чтобы не смущать. А ты дай волю чувствам, потом умойся и спускайся к нам в кухню, иди на звук голосов. Поверь, тебя никто не осудит, если поплачешь немого. А теперь дай я тебя обниму, чтобы ты почувствовал тепло и знал, что мы тебя ждём внизу.
Мальчик позволил себя обнять, но руки держал по швам. Понятно, его мама этого не делала, значит, случай ещё более запущенный, чем я предполагала.
– Я пошла. – Отстранилась от него. – Ждём тебя внизу.
Я не просто так сказала, чтобы спустился. Он должен учиться передвигаться по дому самостоятельно, так, шажок за шажком, перестанет чувствовать себя гостем.
– Сонь, ты же понимаешь, что мы должны пожениться? – сходу начал мой, стоило мне войти в кухню.
– Понимаю. Но…
– Начинается! Какое ещё «но»! – взвился мой.
– Мы поженимся, и чем скорее, тем лучше. Но наш брак будет считаться фиктивным до той поры, пока я кое-что тебе не расскажу.
– Может, сейчас это сделаешь? – принялся он напирать на меня.
– Нет, я это сделаю скоро, возможно, через дней пять, но не раньше. И тогда ты решишь, хочешь, чтобы он стал настоящим, или нет. А пока займёмся проблемой Ромы.
– Понятно, опять стена. Хоть одно радует, что через пять дней она падёт. Но сегодня ты не отвертишься от примирения. Сразу предупреждаю: предохраняться не буду. Потому что мне плевать, что ты там за тайну так трепетно лелеешь, я в своих чувствах уверен.
Так и хотелось ему сказать, что я тоже уверена в его чувствах. Просто рассказать это очень сложно мужчине. Вначале нарыв вскрою на вечере воспоминании, и уже потом будет легче Киру рассказать, уже не буду рыдать, переживая этот ужас вновь.
***
Через час, как Рома поужинал, приехали люди из органов опеки и забрали наше сокровище. Мальчик не плакал, но в глазах у него была такая… тоска, что душа моя выла от боли и отчаянья за кроху. Пообещала послезавтра к нему приехать и попросила верить нам, что мы заберём его скоро. Кир поехал сопровождать Ромку, чтобы тот немного успокоился. Я же села обдумывать ситуацию. То, что у нас будет скоро сын, здорово! Но я должна рассказать всё Киру. Вернее, не всё, а смягчённую версию, так как боюсь последствий – мой мужчина в ярости может дров наломать. А сейчас такое допустить никак нельзя. Теперь у нас есть Рома, и его интересы превыше всего. Скажу, мол, встречалась с одним, случился выкидыш, и есть большая вероятность, что я не смогу забеременеть. Думаю, такая версия вполне приемлема. Не хочу мести. Да и никогда не хотела.
