Анастасия Максимова
Курсанты – 3

Глава 1. Егор Коптев

Мы не могли поступить иначе. Мне позвонила Маша. Она вообще взяла на себя эту ношу, достучаться до всех, до кого только можно. Коротко и по делу сообщила, что произошло, без подробностей. Обозначила время и место мероприятия.

Пришлось матери говорить, что я сдаю билеты и еду в город обучения чуть раньше. Благо поменять удалось без проблем. Народ хоть и бурчал, но все-таки причина оказалась более чем весомая.

На самом деле желанием возвращаться в институт не горел. За эти два года он мне порядком надоел. Хотя как надоел… Когда ты там, то все бесит, преподы по ушам ездят, наряды тупые бесконечные, а когда уезжаешь, дома уже скучно без этой движухи.

В этот раз сессию я сдал с тройками. Немудрено, логика давалась мне еще хуже, чем всем остальным. Хотя мне показалось, что на экзамене я тупо не попал в струю. Ни списать не смог, ни ответить.

Объективно, мне и парашу ставить было не за что, но все же… Неожиданно чуть не завалил зачет по физо. Они у нас с огневой каждый семестр. Экзамены будут на пятом курсе.

Я ногу подвернул, когда три километра бежал. Прям на повороте. У нас спортгородок такой… Не очень, в общем. Покрытие старое, асфальт. Скользкое. Ну, вот я и не удержался.

Ребята подхватили, дотащили. Сохин пошел договариваться, и физошники уступили. Они-то знали, что я всегда в тройке на курсе пробегал. Ну, бывает, что не везет человеку.

Остаток вроде прошел без происшествий. Экзамены сдались, было даже весело пару раз. Квартира, правда, убитая попалась, да жил я с парнем из моего города из третьей группы.

Мы логично пришли к выводу, что так удобнее будет. Все же домой ездить отлично, ему обещали тачку подогнать родаки после отпуска. Мы в нарядах пару раз стояли вместе в ДП. Как раз после того как Сема из ковша выпал.

Ну и повелось как-то. Садился в поезд, и не верилось, что возвращаюсь. Потому что поселилось стойкое ощущение, что я не уезжал. Да и повод очень нерадостный. Но у меня даже и в мыслях не было его задинамить.

Плацкарт был полон орущих детей и запахов вареных яиц. У меня тоже с собой было, что уж там. Стандартный набор: курица, пара огурцов и яйца. Можно было, как на Пасху, устраивать бои. Только что яйца некрашеные.

Поезд курортный, полка верхняя боковая. Но хоть такая была. Народ, видно, решил с маленькими детьми последние денечки лета поймать. Да и в Сочи сейчас бархатный сезон.

Через пару часов пошел прогуляться. В третьем вагоне неожиданно наткнулся на Аленку нашу. Она сидела и ела огурец. Вот это поворот! Незаметно подсел к ней:

– Девушка, а у меня еще и яйца есть. Домашние.

Она подавилась, и пришлось ее по спине пару раз ударить. Когда девушка откашлялась, посмотрела на меня возмущенно. Точно, я и забыл, какая она сварливая, но было поздно:

– Коптев, опять ты со своим юмором! Я думала, ко мне извращенец какой подсел!

Она принялась спешно закручивать кулек с куриной грудкой и скорлупками от яиц. Я же усмехнулся. Я же не виноват, что у них такое чувство юмора у всех плохое! Девушка спросила:

– Ты тоже, значит, едешь. Удивлена. Наших больше никого не встретил?

Пожал плечами. У нее еще конфеты лежали сбоку. Бесцеремонно полез за ними, получив удар по руке.

– Хорош! Троглодит. Я тебе пару штук дам. Ты в том году в наряде по столовой всю пачку мою сожрал. Я тебя знаю!

– Да я голодный был, Ален, что ты жмотишься? У меня глюкозная недостаточность!

– А ты шути меньше, глядишь, мозг не будет так сильно напрягаться. Достал поджирать все, что в зоне видимости!

Тем не менее пять конфет она мне под нос сунула. В этом вся Аленка. Гундит как бабка старая на завалинке. Не хватает только возгласов: наркоманы-преступники и проститутки. Но на деле добрая девка. Вон, едет вместе со мной на не самое радужное мероприятие.

Засунул пару конфет в рот разом. Я обожал сладкое. Мне даже на день рождения дарили одногруппники огромный набор сладостей. Кайф! Пережевывая, ответил ей:

– Да хрен знает, кто еще будет. Я не писал и не звонил особо никому. Сама понимаешь, не каждый вот так сорваться может.

– Ага, знаю. Но, походу, реально почти все будут. Дианка заграницей, и то порывалась. Ей отец денег на билет не дал. Она там рыдала в чате нашем бабском. Даже жалко.

– Ну да, они ж вроде как друзья. Типа того…

Задумался. Плохо, что Дианки не будет. Мне кажется, она была бы прям вообще кстати. Она эмоциональная, взрывная. Смогла бы отвлечь друга от того, что случилось. Но в любом случае через неделю на пары.

– Егор, тебе тоже Маша писала?

– Ага, позавчера. Я еще переживал, что билет не смогу поменять. Поезд-то почти сутки идет. Ночью с тобой приедем, а утром уже того. На мероприятие.

– Да какое там мероприятие… Страшно.

Она обхватила себя руками. И даже гундеть перестала. Просто смотрела перед собой в одну точку и раскачивалась под мерный ход поезда. Я даже растерялся. Никогда не вникал в эту ситуацию, но и в стороне не стоял. Попытался поддержать ее:

– Да ладно, Иванова. Там все давно шло к этому. Сама понимаешь. Мне иногда казалось, что он сам реально чувствует.

– Как можно такое чувствовать, Егор?! Это же страшно! Это же самый близкий человек. И такое…

– Да как бы ты сама знала. Там до близости…

– Не нам судить.

Мы оба замолчали. В отличие от меня, у Алены полка была нижняя обычная. Сидеть можно было спокойно. Сверху спали два мужика, а внизу женщина.

Она отвернулась от нас, громко храпя. Вот тебе и дамочка. Вверху вон только сопели, а тут классические такие раскаты грома на весь вагон. Синхронно с кем-то с первых рядов.

Даже шутить не хотелось. Аленка все была хмурая. Мы еще поговорили с ней минут пятнадцать на всякие темы. Обсудили начало третьего курса и предметы наши новые.

У нас этот год прям особенный. Наконец-то начнутся интересные предметы про следствие именно. Криминалистика, предварительное расследование, а еще процесс. Вот процесс уголовный вел зверь местный, и его все боялись как огня.

Ближе к вечеру ушел к себе в вагон. Доел курицу и завалился спать. Мы приезжали ночью. Взял свои сумки заранее, пришел к Алене в вагон и помог с сумками ей. Она даже не возражала. Уставшая и сонная.

– Егор, ты завтра в чем пойдешь?

Неожиданный вопрос. Я даже растерялся. Засунул сумки в багажник такси. Одну Аленку отпускать не стал. Мало ли, ночь все-таки с незнакомыми мужиками ездить. Мне бы Сохин голову оторвал, если бы узнал. Мы своих девчонок беречь договорились.

– Не знаю. Костюма у меня нет никакого. В форме, наверное. Ты в чате спрашивала?

– Да, походу, все в форме идут. Я вот тоже на всякий подготовила. Рубашка только не белая.

– Так не праздник же.

– Ну да.

Мы молча ехали сначала к дому Алены, а потом к моему. Такси пополам поделили по оплате. Я ей помог донести все до ее пятого этажа, а потом домой помчал.

Пришлось заплатить за съем пустой хаты за целый месяц. Парни меняли часто, но мы не захотели. Удобно все-таки. Залез в чат. Там ребята как раз сговорились идти в форме. Мало ли, надо будет помочь.

Утро настало слишком быстро. Да, вот ни разу не думал, что встречу с ребятами придется организовать в таком месте. И при таких обстоятельствах. Тем не менее жизнь, как всегда, внесла своим коррективы.

А я вышел пораньше. Потому что на похороны не опаздывают.

Отпуск закончился у ребят. Наступает курсантская жизнь. В этом году мы узнаем про них много нового! Третий курс подготовил им много испытаний и веселых моментов. А еще незабываемую учебу и службу в МВД! И да, будет местами грустно, но я вам обещаю, что ненадолго

Глава 2. Василек

Еле успел. Попросил ребят знакомых подбросить. Спасибо, они на юг ехали и согласились небольшой круг сделать. Все же причина была более чем уважительная.

Мне ребята скинули место прощания. Надел форму, пригладил фуражку и пошел. Народу оказалось очень много. Даже не ожидал.

Наших нашел сразу. Большая часть группы стояла обособлено, рядом с Андрюхой. Я взял себя в руки, подошел и протянул ему руку:

– Соболезную.

Он лишь кивнул. Его взгляд напоминал сейчас взгляд безумца. Немного отстраненный, шальной. Тем не менее он встрепенулся и взял себя в руки. Перед нами предстала уменьшенная копия Изворотова-старшего. Которого мы сегодня и хоронили.

– Спасибо. Я пойду прослежу за приготовлениями.

И он удалился от нас прямой как палка. С иголочки. Словно отдавал последнюю дань своему отцу. Я смотрел на него, и глаза подозрительно щипало. Рядом послышались всхлипы.

– Девчат, давайте держаться, Андрею этого не хотелось бы.

– Но Олег, ты посмотри на него! Не представляю, как он это пережил…

Маша ревела в три ручья, Аленка просто стояла бледная, Вика закрыла лицо руками. Настя Маркевченко, ожидаемо захлебывалась рыданиями. Возле нее стоял парень, тоже в форме, вроде старшина третьего курса из параллели.

– А что случилось-то? Я так и не понял.

Маша тихо взяла меня за руку. Отвела в сторонку и словно заученно рассказала:

– Он из дома ушел дней пять назад, Андрюха его искал. Ну и нашел, когда… Его резанули. То ли не поделили что, они там все бухие были. Он еще жив был, но пьян в стельку. Андрей скорую вызвал, но те не успели. Он на руках у него умер.

Меня передернуло. Воистину, никогда не зарекайся. И не гневи жизнь пустыми жалобами. Потому что все может измениться в один момент. Как у Андрея, например. Тихо спросил:

– Откуда знаешь-то?

– Макар с ним был. Он все рассказал с разрешения. Андрей не хотел пересудов, сказал, лучше неприглядная правда, чем мерзкие сплетни. Он попросил не разговаривать с ним на эту тему, ну и всем сказать. Мол, если будут знать, то и вопросов к нему не останется.

– Василек, пойдем. Мы с ребятами решили, что гроб мы понесем, а не второй курс.

Просто кивнул. Я никогда не был на похоронах офицеров. А что бы там ни случилось, Изворотов был и навсегда останется полковником. Мы пошли вперед.

Тут, наверное, весь институт был. По крайней мере, мне так показалось. Народу – тьма. Преподаватели, стайка напуганных курсантов, парни с автоматами.

Все разговаривали тихо. Словно боялись нарушить покой. Отдельно стояли запуганные родственники. Как можно было понять, что это они? Да все просто, они держались особняком возле красивой худенькой бледной женщины и со злостью рассматривали тех, кто в форме.

Организация была на уровне. Макар рассказал мне, что во всем помогал воспитательный отдел института. Андрей излился Макару, тот написал Маше, что тоже в городе была, а потом уже подключился Литвин. Все дело в том, что он, оказывается, побывал на десятке таких похорон.

Он же сообщил в институт, и там взялись за это мероприятие с удвоенным рвением. Говорят, лично Баранов распорядился организовать все достойно. Совесть, что ли, проснулась? Вот как так можно?! По головам…

Но тут же почему-то вспомнились слова Алены Ивановой. Она часто их повторяла:

– Не нам судить.

Наверное, да, не нам. Выхватил взглядом Волобуеву. Она стояла с высоким мужчиной, похожим на нее. Отец, наверное. Тоже по форме, и сестра ее там позади, но видно, что ей пофиг.

– Пошли, ребят.

Андрей позвал нас. Да, похороны были статусные прямо. Деревянный дорогой гроб, оркестр из института с Семой в его рядах. Куча людей и скорбные лица.

Мне почему-то показалось, что отец Андрея бы оценил такие похороны. И словно не было событий последнего года. Словно он снова заходит в кабинет и начинает чморить своего сына, а тот достойно встречает его идеальными знаниями.

Словно это было в прошлой жизни. Словно не про нас, а про каких-то других курсантов. Решил отвлечься. Из группы не было всего пятерых. И то я краем уха слышал, что они просто физически не смогли приехать. Трое на юге, двое билетов не нашли.

Остальные стояли как штыки. Даже гордость за нас за всех берет. Потому что мы даже спрашивать не стали, увиливать. Мы знали, что нужны здесь нашему другу, нашему заместителю командира, что поступил бы для нас также.

Да даже вспомнить вступительные! Как они с Сохиным дотащили Сему. Как горой стояли на парах. Как Макар заступился за Коптева перед физруками, а Андрей за Аленку на логике. Подсказал ей, когда препод отвлекся, когда она сидела перед экзаменатором. Хотя знал, что влететь может.

Да, мы не идеальные, мы спорим и ругаемся, да что уж, хоть мы вместе в клуб и ходили, я все равно не могу назвать Андрея прям другом. Но это что-то большее, что-то иное.

Мы шли и несли гроб. Тяжелый, жесть, но я пообещал, что ни один мускул на лице не дрогнет. Церемония погребения была красивой. Рассказали, что полковников хоронят за счет государства, и от майора и выше стреляют в воздух три раза.

Вот и тут ребята по команде дали три холостых залпа. Все закончилось. Народ пошел на поминки в специально оборудованное место. Нас не пустили за основной стол, да мы и не стремились особо.

Андрюха пришел к нам в угол спустя минут тридцать от начала. Он стойко выслушал теплые слова о своем отце, выразил соболезнования, а потом просто плюхнулся на скамейку перед Олегом и Макаром.

На столе стояли стопки с водкой. Все как положено, но он смотрел на них невидящим взглядом. А потом демонстративно налил стакан воды. Мне кажется, он теперь на всю жизнь так закодировался.

Прочистив горло, он привстал. Никому из офицеров не было дела до нашего междусобойчика. Парни подняли стопки, девочки бокалы. Андрей набрал в грудь воздуха и начал:

– Спасибо. Если бы вы знали, как меня поддерживает то, что вы сейчас здесь. Иногда кажется, что все это фигня. Погоны эти, звания. Но конкретно сегодня я понял, что они с тобой по жизни всегда, раз уж ты их надел. И даже вон, в последний пусть провожают…

Он замолчал, а многие опустили глаза вниз. Бывает так, что слов не хочется. Они рождаются в душе. Изворотов продолжил:

– Говорят, что мы дети, пока живы наши родители. Ну, вот я и повзрослел наполовину. Ребят, цените то, что имеете, даже если вам кажется, что оно какое-то не такое. И вообще… Я так вам благодарен…

Он запнулся… Его глаза покраснели. Первой не выдержала Машка. За ней кинулась Настя. Наплевать на условности, на то, что люди смотрят. Плевать на все! Мы гурьбой кинулись к нему. Девчонки обнимали его, ревели, а мы стояли рядом и поддерживали взглядами.

Но в этих взглядах было столько чувств, что сложно передать словами. Мне кажется, у нас именно в этот самый момент появилось это самое. То, что наша группа – это не просто три цифры. Это мы. Курсанты уже третьего курса факультета подготовки следователей…

Глава 3. Семен Семеныч

– Предмет непростой, будет у вас до пятого курса. Преподавать будем мы вдвоем с Алексеем Ивановичем.

Ой, да как же мне ее уломать? Предыдущая вон сразу на свидание согласилась. А эта ломается как первоклассница. А если сделать так, что я перед ней на баяне сыграю? Всегда работало безотказно.

– Письменной работы будет много, заведите себе папки с листами белыми формата А четыре. Будем формировать ваше первое уголовное дело.

А как баян-то вытащить? Вон, Симон его теперь в кабинете хранит и вообще! Раньше я к нему лазил как к начальнику курса, стремно было, а теперь он начфак вместо этого… Рогатого.

Преподы продолжали что-то рассказывать. Мешали мне думать и заниматься своими делами. Первый семинар, он такой первый. Спрашивают, как правило, по желанию, а мы вопросы давно разобрали, пользуясь случаем.

Машка, как всегда, первый взяла. Там что-то про криминалистику как науку и бла-бла-бла. Предмет, метод, методология. Я сегодня в разборе не участвовал. Надо лекции переписать.

Сидел на последней парте и никого не трогал. Был в целом очень увлечен мыслями и процессом. Уголовный который. Он шел следующей парой, и препод там мне сразу не понравился. Много про него говорили.

Такой серьезный весь, прям специалист-специалист. Здесь в институте в принципе все преподы были очень даже. Но этот прям впечатлил. Зверь. Копов Евгений Павлович. Он же начальник кафедры уголовного процесса.

Поэтому я методично переписывал последние темы. Надо, чтобы все было красиво и очень педантично. Наверняка понравится…

– Товарищ курсант!

А если добавить текстовыделитель? Он может подумать, что я как девчонка? Или, наоборот, что я молодец?

– Товарищ курсант, что даже на первой паре умудряется игнорировать сразу двух преподавателей!

– Сема!

– Сема, блин!

– Иванов, встань!

Голос Сохина, прогремевший прямо над ухом, выбил почву из-под ног. В смысле? Поднял глаза, на автомате поднимаясь. И чуть не подавился.

Потому что оба препода смотрели на меня, вытянув шеи, словно были не людьми, а сурикатами какими. Смотрелось так смешно, что я икнул. Тем не менее промямлил:

– Прошу прощения, товарищ преподаватель. Товарищи. Преподаватели. Товарищи…

– Достаточно. Иванов, значит? Тот самый баянист? А не пойти бы вам к доске с ответом на первый вопрос. Надеемся, что предмет вы знаете не хуже, чем выгодные позы при падении из ковша трактора.

Бу-га-га! Аудитория легла. Я же покраснел, и даже уши зачесались. Вжал шею в плечи. Ну сколько можно мне это припоминать? Уже два года прошло. Вон, институт узнал новых героев.

Чего сын преподши по религиоведению стоил. Почему снова ковш-то?! За этим возмущением не сразу понял, что меня откровенно выпиннывают вперед. Блин! Первый вопрос.

Страдальчески посмотрел на Машу, но та лишь безжалостно развела руками, углубляясь в собственную тетрадь. Стандартная схема. Пока рассказывают первый вопрос, ты учишь второй. Но елки зеленые!

– Иванов, вы там аккорды на баяне, что ли, вспоминаете?

На этот раз сделал недовольное лицо. Что это за подход такой? Непрофессиональный! Они решили мне тут всю биографию пересмотреть? Так-то неприятно.

Тем не менее вышел. Что отличает настоящего отличника от того, кому, как Гапонову из третьей группы, ставят пятерки, потому что батя-генерал в Москве? Правильно! Умение всегда выйти и ответить хотя бы на тройку, даже если ни хрена не знаешь.

Оставался лишь один вопрос… Какой вопрос-то? Что там рассказывать надо? Медленно шел к месту экзекуции. Краем глаза заметил на парте у Маши список. Фух, предмет криминалистики.

Мой мозг начал судорожно соображать. Предмет – это то, что изучают. Криминалистика про следы там всякие, доказательства. Ну и попер от себя:

– Предмет любой науки – это…

Когда не знаешь, что именно говорить, начинай сначала. А именно с базового предмета, который вроде и прошел мимо нас, но частично зацепился в умах.

Поэтому я живенько так рассказал все, что знал по теории государства и права. Затем понес полнейшую отсебятину. Обидно было, что преподы молчали.

Они переглядывались и ухмылялись. Вообще, парни рассказывали, что тут на кафедре все адекватные. Начальник стебный, тот вообще хохмит напропалую. Да и остальные веселые и молодые в основном. Многие с практики.

Дедушка был, полковник в отставке. Нам он не достался, но про его лекции и сало наслышаны все. Фраза «О чем думаешь, сын мой? О сале?» стала просто визитной карточкой всей кафедры.

Минут двадцать я распинался. Пока не сдулся. Уверенный, что с чистой совестью наговорил хотя бы на четверку, сообщил:

– Товарищ майор, товарищ капитан, ответ закончил.

Такого количества товарищей я не ожидал. Еще привыкнуть надо. На других предметах тоже по два препода: ну, там физо, огневая, тактико-специальная подготовка… Но именно тут как-то странно было.

– Садитесь, Иванов. На первый раз поставим вам три. Так уж и быть. И то не за знание предмета, а за те прекрасные моменты положительных эмоций после просмотра откатанных вам пальцев. Между прочим, практически у нас под носом.

Я покраснел пуще прежнего. Да что ж они такие злопамятные-то? Ну, было и было. Два года прошло!

– Иванов, садись на место.

Сохин снова меня вывел из задумчивости. Да что хоть он такой нервный? После похорон отца Изворотова как сам не свой. Злится, бесится, бросается на всех. ПМС, что ли? Ему Фальцева давать перестала?

Сел. Бесило все жутко. Теперь из-за этой тройки средний балл низкий будет на следующей неделе. Я хотел флаг поднять! У нас кто больше всего пятерок и только пятерок заработает, каждый развод флаг поднимает. Я частенько выходил по понедельникам там красоваться.

Даже не проблема, что в оркестре был. Все равно классно! И уходить можно в три часа домой, если в пожарной команде или наряде не стоишь. Теперь все, придется отрабатывать. Двойки-то закрыть можно, а с тройкой ничего не сделаешь!

Сел на стул и уже собирался вернуться к переписыванию конспектов, как услышал:

– Иванов, если мы увидим, что вы на нашей паре занимаетесь черте чем, то это самое, чем вы занимаетесь, отдадим преподавателю. Тоже тому самому.

Перед глазами встала картинка, как Копов Евгений Павлович смотрит прямо на меня, продвигая взглядом. Ой, нетушки! Хотя и без лекции не пойдешь на пару по процессу.

Да что за день сегодня такой? Насупился. Преподы же продолжили вызывать по желанию. Обычно они в первый день на первом семинаре почти все так делали.

Мол, мягкое введение в профессию. Меня вполне устраивало. До сегодняшнего дня! Еще и Сохин волком смотрит как… Даже не знаю, как кто! Надо, правда, Фальцевой сказать. Пусть там… займется, что ли.