Максим Шахов
Полковник против полковника

22

Звонок служебного телефона тревожной трелью ворвался в сон Логинова и враз его развеял. Виктор резко приподнялся, пульт ДУ с глухим стуком упал на пол, переключив канал, и из телевизора грянуло: «Не волнуйтесь, тетя! Дядя на работе, а не с кем-нибудь в кино!»

– Твою мать! – проговорил Виктор, наклонившись, но пульт отлетел глубоко под диван, а телефон на тумбочке продолжал надрываться. Виктор потянулся за ним и ответил: – Слушаю!

– Расслабляетесь, полковник? – едко проговорил в трубке замдиректора.

– Да нет, просто… – начал было Виктор, но генерал его перебил:

– Машина за вами уже вышла! Будет через пять минут!

– А что случи… – начал было Виктор, но замдиректора отключил связь.

Логинов тупо посмотрел на трубку, потом перевел взгляд на телевизор. При падении пульта тот переключился на Первый канал. Если бы случилось что-то экстраординарное, передачи утреннего блока прервали бы экстренным выпуском, но крутили развеселый старый хит. Не зная что и думать, Логинов откинул одеяло, вскочил и отправился приводить себя в порядок.

Времени на бритье не было, так что пришлось ограничиться умыванием холодной водой и полуминутной чисткой зубов. Когда Виктор застегивал брюки, ему позвонил снизу от подъезда водитель той самой «Ауди А6», что привез его вчерашней ночью из Чкаловского…

23

Моня лежал на кровати в своей спальне и с унылым лицом смотрел кинокомедию на огромной плазменной панели домашнего кинотеатра. Окна были наглухо закрыты жалюзи – на случай, если какой-нибудь военный строитель по ошибке воткнет чего-нибудь не туда, перепутав фазы, отчего мирная бетономешалка враз превратится в боевую метательную машину.

Настроение у Мони было ни к черту. Давешней радости от нашествия в свою усадьбу дармовой рабочей силы он уже не испытывал, но и выгнать служивых не мог. Объем строительно-восстановительных работ по дефектной ведомости оценивался где-то в миллион гривен. Именно столько Моне пришлось бы выложить, если бы он обратился в строительную фирму. Разбрасываться такими деньгами было глупо, поэтому Моне ничего не оставалось, как терпеливо дожидаться, пока вояки закончат фронт работ, наведут за собой марафет и уберутся восвояси.

Моня отнял от глаза пластиковый пакет и поболтал им. Лед частично расстаял, превратившись в цокающую жижу. Моня повернулся к двери и рявкнул:

– Шварц! Шварц!

За дверью протопали слоноподобные шаги, и телохранитель просунул в спальню свою залепленную пластырем рожу. В правой руке он держал открытую бутылку колы.

– Чего, Монь?

Моня, которому не на ком было сорвать злость, рявкнул:

– Чего-чего! Прохлаждаешься, блин, а у меня весь лед растаял! Вытечет глаз, в натуре, а ты и не почешешься!

– Так, а Лизка чего, нового не принесла? – искренне удивился Шварц.

– Да твоя Лизка небось или брови выщипывает, или трусы антицеллюлитные натягивает! А ты и не пошевелишься: нет чтобы ее подогнать, в кресле, блин, рассиживаешься! Работнички, вашу мать, адмиралом Нельсоном с вами останешься, в натуре!

– Счас я ее пригоню, Монь! – мотнул головой Шварц и затопал к лифту.

– А дверь закрыть, твою мать! – крикнул ему вдогонку Моня. – Мне ж, блин, только конъюнктивита от сквозняка подхватить не хватало!

Не расслышавший слов Мони Шварц заорал от лифта:

– Да счас, Монь, счас, потерпи!

– Тетерев контуженный! – вздохнул Моня и, приложив хлюпнувший пакет к глазу, уставился в телевизор.

24

К удивлению Логинова, водитель повез его не на Лубянку, а к зданию специального бюро судмедэкспертизы на Краснобогатырской. В небольшом дворике, напоминавшем прогулочную камеру Лефортовского изолятора, уже стояли «Мерседес» замдиректора и джип его личной охраны.

Пару минут спустя молчаливый охранник провел Логинова в небольшую ординаторскую. В ней за одним столом сидел усталый патологоанатом в забрызганных кровью зеленых одеждах и с висящей на груди марлевой маской, за другим – угрюмый замдиректора, безукоризненно выбритый и в элегантном костюме.

– Здравия желаю! – поздоровался Виктор.

Замдиректора метнул в его сторону взгляд.

– Здравствуйте, полковник…

– Доброе утро! – сказал патологоанатом, вертя в руках ручку.

– Это доктор Артемьев, – представил патологоанатома замдиректора. – Кандидат медицинских наук, доцент, автор монографий и т.д. и т.п. и прочее.

– Очень приятно… – чуть склонил голову Логинов.

Патологоанатом кивнул в ответ, но промолчал. Замдиректора после паузы продолжил:

– Доктор сегодня ночью проводил экспертизу представленных нами тел. Так вот, он абсолютно уверен, что обезображенный до неузнаваемости труп принадлежит мужчине лет тридцати – тридцати пяти, не имевшему пулевого ранения в область левых ребер и перелома правой плечевой кости.

Логинова словно обухом по голове огрели. Он посмотрел на патологоанатома, который продолжал вертеть в руках ручку, и глухо спросил:

– Ошибка исключена?

– Абсолютно, – поднял взгляд на Виктора доктор. – Я лично уверен, что ему тридцать два – тридцать три года. Но официальное заключение делается на основании утвержденных методик. Что же касается следов переломов и повреждений костей, о которых идет речь в предоставленной мне анонимной истории болезни, то тут вы можете убедиться сами. Костные ткани в указанных местах абсолютно целы.

Логинов перевел взгляд на замдиректора и быстро произнес:

– Тогда мне нужно срочно позвонить, товарищ генерал, в… – Тут Логинов осекся, вспомнив о присутствии постороннего.

Замдиректора резко поднялся.

– Позвоните из машины, полковник! Спасибо, доктор!

Патологоанатом быстро встал из-за стола, замдиректора по дороге коротко пожал ему руку, и они с Логиновым быстро вышли из ординаторской.

25

Не успел Моня толком включиться в события идущей по телевизору комедии, как в коридоре послышался дробный перестук каблучков, сопровождаемый слоноподобными шагами Шварца. Моня резко приподнялся на локте, повернувшись к двери.

Лизка в коротком домашнем платьице вроде бы от Коко Шанель заскочила в спальню с покрытым изморозью пакетом в салфетке. Шварц мудро решил остаться в коридоре, чтобы лишний раз не нарываться.

– Ой, Монечка! Что ж ты не позвонил? – запричитала на ходу Лизка. – А я ж специально не вынимала, чтоб похолоднее! А сама тебе стейки мариную – как ты любишь! Болит, зайчик, да? Болит?

Моня даже не нашелся, к чему придраться. Дверь Лизка за собой закрыла, выщипывать брови на кухне она не могла, а насчет антицеллюлитных трусов – так от них бы остались красные полоски на ногах.

– Ясный перец, болит! – вздохнул Моня. – Тебе бы подзорной трубой засандалить в…

Куда бы засандалить Лизке подзорной трубой, Моня сказать не успел, потому что Лизка с ходу плюхнулась на кровать и приподняла его за голову, так что Моня едва не уткнулся носом в разрез ее платьица. В разрезе колыхнулись Лизкины груди. От них пахнуло дурманящим ароматом, только не какой-то там «Шанели № 5», а сирени. Вроде бы самой настоящей.

Моня как-то сразу поплыл. Лизка ловко подоткнула подушку, бережно опустила на нее Монину голову и осторожно приложила к его правому глазу свежий лед в салфетке. Монина рука разжалась, пакет с растаявшим льдом плюхнулся на пол. При этом здоровый Монин глаз с прищуром и неотрывно смотрел на Лизкины груди в разрезе платьица…

26

Телохранитель быстро захлопнул дверцу за замдиректора и быстро нырнул на переднее сиденье «Мерседеса». Джип охраны рванулся к воротам, за ним тронулся «мерс». Логинов уже звонил Моне.

Но в трубке раз за разом слышались короткие гудки, вслед за которыми бездушный голос произносил: «Абонэнт, якому вы тэлэфонуетэ, знаходыться поза зоною досяжности. Спробуйте затэлэфоновуваты пизнишэ».

– Черт! – наконец произнес Логинов после третьей попытки связаться с Моней и перезвонил Плотникову на защищенный от прослушки штатный мобильный.

– Привет, Логинов! – послышался в трубке бодрый голос заместителя начальника контрразведки ЧФ. – Как дела?

– Хреново! – выдохнул Виктор. – Кащеев ушел!

– Шутишь, что ли? Или переотмечал? – удивился Плотников.

– Да какие, на хрен, шутки?! В бассейн прыгнул не он, я только из морга! И Моня не отвечает!

– Твою мать… – растерянно проговорил Плотников.

– Это точно! Короче, срочно выясни, что там с Моней! Сам он зашхерился или его кто-то отправил навечно «за зону»! Только осторожно!

– Понял! – коротко ответил Плотников и отключил связь.

Логинов отнял от уха телефон и со вздохом посмотрел на замдиректора.

– Ну? – спросил тот. – Я жду ваших объяснений, полковник.

Логинов вздохнул снова.

– Да объяснение тут может быть только одно, товарищ генерал. Кащеев снова нас перехитрил…

– Перехитрил он не нас, а вас, – ледяным тоном уточнил генерал. – Вы не выполнили задание, полковник. Мало того, по вашей милости я ввел в заблуждение руководство. Руководство страны, полковник, поскольку о ликвидации Кащеева уже доложено на самый верх. По всем правилам, я обязан немедленно отстранить вас от должности и назначить служебное расследование…

– Виноват, товарищ генерал, – потупил голову Логинов.

– Да толку от вашего «виноват»?! Как и от служебного расследования… – словно бы отмахнулся рукой замдиректора. – Предатель разгуливает на свободе! И не просто предатель, а носитель целой кучи военных и государственных тайн! Вот что существенно! В общем, так, полковник, вы бывший «альфовец» и не мне объяснять вам, что такое честь российского офицера! Поэтому я под свою личную ответственность отсрочиваю служебное расследование и даю вам последний шанс! Немедленно возвращайтесь в Крым и наконец доведите это дело до конца! Или пришлите мне рапорт об отставке, если поймете, что вы не в состоянии сделать этого! Я ясно изложил?

– Так точно, товарищ генерал! Спасибо. Я…

– Да не надо мне ваших благодарностей! Скальп предателя! Вот все, что требуется от вас! Не больше, но и не меньше! Остановите машину! – приказал замдиректора.

Логинов быстро оглянулся на тормозящую сзади «Ауди А6» и сказал:

– Только перед вылетом, товарищ генерал, я бы хотел получить кое-что из спецснаряжения!

– Не возражаю! Соответствующее указание я сейчас отдам!

27

Лизка свободной рукой по-матерински погладила Моню по выбритой лысой голове и сказала:

– Уже легче, зайчик, да?

– Намного… – промурлыкал Моня и сунул правую руку под задравшийся подол Лизкиного платьица.

Та тихонько взвизгнула.

– Ты чего? – моргнул, глядя на нее, Моня.

– Рука холодная просто, зайчик!

– А-а, – плотоядно ухмыльнулся Моня и сунул под подол Лизки другую руку.

Та быстро оглянулась на дверь.

– Зайчик, Шварц же…

– Да и хрен с ним! – выдохнул Моня, хватая правой рукой свежий пакет со льдом и швыряя его на кровать. – Он же шо тетерев! Все равно ни фига не услышит…

– Ой, зайчик!.. – вздрогнула Лизка и закатила глаза.

Моня резко подвинулся, заваливая Лизку на подушку. В этот момент из коридора донесся возглас:

– Что?.. Кто?.. И чего ему надо?.. Счас доложу!

Ноги Шварца затопали к двери.

– Вот, блин! – выдохнул Моня.

Лизка быстро выдернула его руку из-под своего подола и, схватив пакет со льдом, ткнула его в Монин глаз. В дверь просунулась залепленная пластырем рожа Шварца. В руке он держал телефон.

– Слышь, Монь, пацаны с КПП звонят, там какой-то хрен из энергонадзора приехал!

– И какого хрена ему надо?

– На ввод посмотреть, насчет учета. Пломбы проверить и сверить показания.

– Ну, пусть проводят, блин! – кивнул Моня.

– Ага! – мотнул головой Шварц и, подавшись назад, прикрыл за собой дверь. – Ладно, проводите, блин! – донесся из коридора голос Шварца и его шаги отдалились.

Моня тут же смахнул пакет со льдом на кровать и сунул обе руки под Лизкин подол…

28

– Ик! Ты меня ув-важаешь, Гриш? – спросил прапорщик Ананий с замечательной фамилией Непейпиво, который, кстати, мог запросто вылакать не только бочонок пива, а еще и ведро водки.

– Уважаю, Толь! Конечно уважаю! – заверил прапорщика Кащеев.

Насчет того, что зовут собутыльника не Анатолием, как тот представлялся, а Ананием, Кащеев узнал, случайно обшарив сегодня карманы его камуфляжной куртки.

– Во! – поднял палец с грязным ногтем прапорщик. – За это я тебя, Гриш, и люблю!

Тут Непейпиво слегка приподнялся и вроде как заключил в символические объятия Кащеева. Тот символически ответил и тут же наполнил граненые рюмки, чтобы скрепить узы дружбы еще и тостом.

«Разработка» прапорщика никаких проблем не представляла. Для опера с таким стажем, как у Кащеева, это была просто увеселительная прогулка. Он быстро скачал всю необходимую информацию и уже на следующий день решил осуществить проникновение в Монину усадьбу…

29

На этот раз Логинову достался «попутный» борт. Транспортный «Ил» перевозил в Крым контейнеры с какими-то запчастями для ЧФ. Сопровождали груз офицер-инженер и мичман. С собой у них оказалась канистра со спиртом для «протирки» контактов. Мореманы от чистого сердца предложили Виктору поучаствовать в его дегустации, но тот отказался и, чтобы не смущать служивых, перешел со своим багажом в другой конец отсека. Места тот занимал немного, но стоил дорого.

В ручной поклаже Логинова находилось несколько шпионских штучек, которым мог бы позавидовать сам Джеймс Бонд. Все это были разработки секретных ведомственных лабораторий. Однако все эти «ноу-хау» могли помочь только на самом последнем этапе – при задержании либо ликвидации Кащеева.

Но, чтобы задержать предателя, его предстояло сперва вычислить и обнаружить. А это, учитывая колоссальный опыт противника, было проблемой из проблем. Тем более что время было упущено. И Кащеев наверняка позаботился о том, чтобы выйти на него стало невозможно…

30

– Ну, за нас, Гриш! – кивнул Непейпиво и тремя глотками, запрокинув голову, выпил водку.

Кащеев выпил свою. Он тоже мог выпить ведро, оставаясь при этом практически трезвым. Бухнув рюмку на стол, прапорщик шумно закусил и отодвинул стул.

– Отлучусь в гальюн, Гриш!

– Давай, Толь! – кивнул Кащеев.

Заметно пошатываясь, Непейпиво двинулся к выходу из кухни. В проем он попал с первого раза, но в коридоре, прежде чем добраться до двери санузла, ударился в обе стенки.

Как только дверь за Непейпиво закрылась, Кащеев быстро встал и обогнул стол. Камуфляжная куртка прапорщика осталась висеть на стуле. Кащеев выудил из ее внутреннего кармана объемистое портмоне и извлек из него военный билет прапорщика.

Сунув его себе в карман, Кащеев положил портмоне на место и вернулся к своему стулу. Присев, он закурил и, задумавшись, побарабанил пальцами по столу. Завтра он собирался сделать то, что не смог в день нападения на Монину усадьбу…

Тогда, выскочив из ворот Мониной усадьбы и прыгнув на склон, Кащеев несколько раз перекувыркнулся. За это время «газик» ЧФ приблизился к воротам и, чуть притормозив, проскочил в проделанный танком пролом.

Кащеев понял, что его не заметили, и тут же прекратил кувыркаться. Остановившись, он немного выждал, после чего чуть сместился и отыскал очень удобную ложбинку. В ней он быстро проверил «АКСУ». Автомат оказался в порядке. И Кащеев стал ждать.

Ожидание не затянулось. Вскоре во дворе послышался звук быстро возвращающегося «газика». Перед воротами он снова чуть притормозил, выскочил в пролом и помчался по дороге прочь.

Кащеев тут же вынырнул из ложбинки и быстро взобрался к дороге. Выглянув, он рванулся к воротам. В усадьбе должны были остаться только Моня, Шварц и Лизка. И они пребывали в абсолютной уверенности, что Кащеева только что увезли на «газике». В виде обглоданного пираньями трупа…

Более удачного расклада трудно было даже представить. Подскочив к воротам, Кащеев осторожно заглянул во двор и рванулся к дому. Он бежал, готовый в любой момент открыть огонь. Все было на его стороне – и фактор внезапности, и превосходство в огневой мощи…

Однако ни одно ни другое Кащееву просто не понадобилось. Пару минут спустя он вдруг понял, что эта чертова троица оставила его с носом. Ни самого Мони, ни Лизки со Шварцем в усадьбе не оказалось. И Кащееву ничего не осталось, как, проклиная все на свете, спешно покинуть разгромленную усадьбу.

Спустившись к окраине Хаджибеевской слободки, Кащеев спрятал автомат в наспех сооруженном тайнике. После этого он привел в порядок свой камуфляж и отправился на съемную квартиру. За нее было уплачено на неделю вперед, но Кащеев не собирался испытывать судьбу.

В квартиру он вернулся только затем, чтобы переодеться и замести следы. В смысле стереть отпечатки и забрать все вещи. Вещей было немного. Квартиру они сняли специально для подготовки к налету на Монину усадьбу. Вернее снял ее Якут, поскольку они сразу договорились, что финансирует операцию именно он. У самого Кащеева денег было в обрез. В этом смысле ему повезло – поскольку подельников убили, то некоторая сумма, оставшаяся в квартире в их вещах, досталась Кащееву.

Покинув квартиру, Кащеев бросил ключи от нее в почтовый ящик и позвонил хозяину. Ему Кащеев от имени Якута передал, что им пришлось срочно съехать. Сразу после этого Кащеев озаботился поиском незасвеченного убежища. Поскольку до курортного сезона было еще далеко, то квартиру он, несмотря на позднее время, снял элементарно. Просто приехал со своей поклажей на вокзал и подошел к дежурившим там круглосуточно маклерам…

31

– Ой, зайчик! – прошелестела Лизка в ухо Мони. – Да! Да! Я хочу твоего птенчика!

Лизкины руки метнулись к Мониным шортам и принялись лихорадочно расстегивать их. В этот момент из коридора донесся трубный голос Шварца:

– Что?.. Ну?.. Ладно, счас доложу!

Шаги Шварца затопали к двери.

– Вот, блин! – выдохнул Моня.

Он лежал на спине, Лизка сидела на нем в одной туфле, трусики у нее были полуспущены, подол задран. Вскочив, она натянула трусики, присела на кровать и ткнула в глаз Мони пакет со льдом.

– В другой, блин! – прошипел Моня.

Лизка ткнула пакет в другой глаз и успела сунуть ногу в спавшую туфлю, когда в дверь просунулась залепленная пластырем рожа Шварца. В руке он держал телефон.

– Слышь, Монь! Этот хрен из энергонадзора говорит, что мы лимит перебрали в десять раз! И в триста восемьдесят включились без разрешения! Ну в смысле не мы, а вояки!

– Ну?

– Да что ну? Решать, говорит, надо, чтоб без штрафов и отключения!

– Ну так решай! Не видишь, я весь убитый в хлам!

– Так, а бабки?

– Да отдам я тебе бабки! Ну, там еще конины ему сунь, бутылку! Или ящик!

– Понял, Монь! – махнул головой Шварц и подался назад, прикрыв за собой дверь. – Ладно, посадите его в лифт, я встречу! – донесся из коридора голос Шварца, и его шаги отдалились.

Моня снова смахнул пакет со льдом на кровать, Лизка сбросила туфлю и полезла на него…

32

Из санузла донесся звук смываемой воды. Для начала прапорщик Непейпиво стукнулся о ванну и только после этого кое-как вывалился в коридор. Кащеев изобразил на лице пьяную ухмылку. Прапорщик, ударяясь по дороге обо все, что попадалось, вернулся на кухню. При входе он остановился, вцепившись рукой в косяк.

– Ик! Гриш, найди мой одеколон!

Кащеев потянулся к бутылке и показал ее Непейпиво.

– Зачем одеколон, Толь? У нас же еще водка есть! Если не хватит, я еще мотнусь на угол!

– Та не, Гриш! Ты не понял… – Пьяно засмеявшись, прапорщик оттолкнулся от косяка, сделал пару шагов и обнял сидящего Кащеева, навалившись на него всем телом. – Ну ты даешь, братка! Я ж имел в виду не пить, я хочу насчет женского полу наведаться на седьмой этаж!

– А-а! – тоже хохотнул Кащеев.

Прапорщик Непейпиво обитал в девятиэтажке гостиничного типа. Оказался он здесь после того, как развелся с женой и разменял квартиру. Народ в таких домах жил развеселый. Как бывший опер Кащеев знал, что большинство бытовых преступлений совершается как раз в таких гадюшниках.

– А чего там на седьмом, Толь?

– Танька там живет, Гриш! Вот такая баба! Загляну, хай подругу и для тебя организует!

– Давай в другой раз, Толь! Мне ж завтра надо в гараже подсуетиться, так что сегодня без меня. Ладно?

– Колхоз дело добровольное, Гриш! – снова поднял грязный указательный палец Непейпиво. – Но я б на твоем месте не отказывался! Один раз живем!

– Да успею я, Толь! Завтра перевезусь, и выступим… Ты ж поможешь, Толь? Не забудешь?

– Прапорщик Непейпиво ничего не забывает! Завтра в одиннадцать созваниваемся, правильно?

– В десять, Толь!

– А, ну да, в десять!

– Ну, тогда давай еще по чуть-чуть, и я тебя провожу на седьмой!

– Давай, Гриш! Только найдешь мне одеколон! Прапорщик Непейпиво никогда не ходит по бабам, не наодеколонившись!

33

– Ой! – досадливо всхлипнула Лизка, поскольку молнию на Мониных шортах как назло заело.

В пылу Лизка порывисто наклонилась, чтобы вцепиться в проклятую застежку зубами. Моня сдавил ладонями ее задравшуюся попку. В этот момент к двери затопали ноги Шварца.

– Мать его! – выдохнул Моня.

Лизка вскочила, снова присела на кровать и ткнула в Монин нос пакет со льдом.

– Трусы, блин! – прошипел Моня.

Лизка схватила свои трусики и лихорадочно задергала рукой, не зная, куда их сунуть. Моня выхватил их и швырнул за кровать. В тот самый момент, когда Лизка сунула ногу в туфлю, а Моня передвинул пакет на правый глаз, в дверь просунулся Шварц.

– Я извиняюсь, Монь, но тут этот… – Быстро оглянувшись, Шварц нырнул в спальню, притворил за собой дверь и продолжил приглушенным голосом: – …хрен из энергонадзора говорит, что из-за нашего строительного оборудования на Хаджибеевской слободке в сети такие перепады, что у людей холодильники на хрен погорели и все такое!

– Ты ему деньги предлагал?! – рявкнул Моня.

– Ага! – кивнул Шварц.

– Ну?

– Ну а он говорит, что все равно народ слободской будет жаловаться и его начальство завтра опять пригонит! Типа не хочет брать, чтоб крайним не оказаться, мол, взял и ни фига не сделал!

– Твою мать! – приподнялся с подушки Моня, оттолкнув Лизкину руку с пакетом. – И что он предлагает?

– Да говорит, есть вариант, но его он может перетереть только с тобой! Как с хозяином… Ну, типа чтоб не было потом непоняток!

– Блин! Что за жизнь? – резко сел Моня, оперевшись спиной о подушку. – И умереть спокойно не дадут! Ладно, пусть войдет!

– Ага, Монь! – кивнул Шварц, подавшись задним ходом к двери.

Лизка быстро вскочила, но Моня придержал ее за руку.

– Далеко не забегай! На пуфик вон присядь! И пакет дай, а то с таким глазом только вопросы решать, блин!