Максим Сергеевич Макаров
Следы краски на лице

Ночь не кажется собой из-за искусственного света. Шум такой же, как днем. Почти такой же.

5

Спортина дала задание в самом начале календарной весны. Хотя сугробы еще сохраняли зимнюю мощь, на них уже росли серые колючие щетины, коричневые горбушки, черная кайма. Потом началось активное таяние. Мокрые метели сумели прорваться в столицу, но их снег был уже непрочным: вместо того, чтобы укреплять бастионы, снег растекался под ногами и плакал. Огромные массы талой воды собирались в систему водоотведения. В той воде нередко тонули автомобили иностранцев. Во всех парках и садах блестели мартовские озера. Проходя мимо, Сергей думал о сюжете. Он теперь замечал волчиц одного с ним возраста и моложе, но знакомиться просто так, на улице он считал неправильным. Раньше он никогда не прислушивался к разговорам девушек. На работе и в разных местах, где приходилось бывать по работе, девушки видны постоянно, их даже довольно много и они обсуждают парней-волков, и часто сравнивают с другими волками. Некоторые волки широко известны, но это не значит, что они нравятся девушкам; девушки-волчицы говорят о своих приятелях: «Он не хуже такого-то волка», или «он даже лучше», или «пусть он не умеет, зато он…» – и приводят аргументы. Всем, кто видел Аркадия Нескучаева, Аркадий очень нравился. И было еще 4 или 5 молодых волков, которые также всем нравились. Эта группа считалась своего рода высшим эталоном. Сергей послушал, послушал… «Если меня будут сравнивать, так я что, могу быть хуже кого-то? А почему меня должны сравнивать? Разве не просто нельзя оценить, отдельно от других. Сперва надо узнать. Но тогда тем более нельзя сравнивать! Это какая-то предвзятость! Зачем мне тогда знакомиться?»

Сергей так рассуждал чисто в теоретическом русле – он не подходил к девушкам, а только слушал. Для них, похоже, имеет значение трудоустройство волка. Комитет Разведки и Безопасности побаиваются, хотя с огромным уважением относятся к сотрудникам. Сергей, как активист, видел волков из КРБ, в том числе – простых бойцов, не командиров и без высшего образования. Он знал, что у них всех есть подруги, и считал, что он не хуже тех ребят, во всяком случае, в плане ума. У него, помимо инструментальной работы, есть изобретения, даже инновации (в соавторстве с другими, но все равно). Сергей считал, с ним можно с интересом поговорить. Пока же никто из волчиц не подходил к нему, чтоб поговорить. И Сергей ни к кому не подходил.

Апрель начался с непривычной жары. Вместе с Ярославом Сергей полазил по разбитым ОЭКовским домам, видел образы, которые можно описать в военно-фантастической повести. Сейчас электричка мчится с ним в область: на одной из станций есть металлургический завод, где требуется проверить энергетическую аппаратуру. Сергей стоял у стены вагона, чтобы не помешать никому и думал – не о стихах. Леса еще не зеленеют, но уже полны такой решимости. Первые остановки в городе или рядом с городом. Чуть согнувшись, в вагон вошла высокая стройная волчица, в руках у нее рюкзак и сумка с компактным, но очень тяжелым предметом. Волчица встала у той же стены, где стоял Сергей. Он смотрел в окно, но краем глаза заметил: у нее волосы цвета темный шатен, и она красивая. Хвост волчицы прижался к стене и удерживал ее от покачиваний. Ни на кого не глядя, волчица достала из рюкзака книгу. Одни страницы она читала внимательно, другие пролистывала, иногда наклоняя книгу вбок. Сергей увидел название: «Физика высоких температур», издание – неизвестно, какое по счету; судя по обложке одно из последних, там могут быть новые данные в сочетании с хорошими иллюстрациями. Сергею удалось почитать только старые издания, где иллюстрации черно-белые и не слишком выразительные. Появился глянцевый рисунок размером во весь лист. Сергей немного сместился и наискосок стал смотреть.

– Вас интересует плазматрон? – спросила волчица.

– Да, у нас идет сейчас разработка. Но, как я понимаю, несколько другой конструкции.

– Как Вы считаете, холодную плазму можно использовать в качестве энергоносителя?

– Насколько холодную?

– При комнатной температуре.

– Вероятно. В принципе, нет оснований отвергать – волчица стала задавать вопросы о плазме, затем о термодинамике в целом. Было видно, что она увлеклась. Сергей знал термодинамику, знал многие формулы наизусть и мог их процитировать. Волчице это понравилось.

– Еду испытать накопитель с направленным выходом! Мне удалось получить ионизированный газ при комнатной температуре, и без давления – я его обманула! Физически. Вот только не удалось найти облегченный корпус.

Аккумулятор имеет форму куба, длина стороны равна вытянутой ладони с пальцами. Куб весит не меньше 3 пудов. Для испытаний волчица ехала на тот же завод. Сергей предложил помочь нести и его тут же потянуло вниз.

– Солидно. Это собирали в лаборатории или … в КБ?

– Нет, это я все сама! Вы знаете, как идти? Знаете, что? Давайте понесем по одной лямке.

Сумка была истертая и одна из лямок крошилась. По пути к заводу волчица поглядывала на Сергея, словно он хотел сбежать с ее аккумулятором. Сергей рассматривал пейзаж. Перед входом дежурят волки из КРБ. Сергея сразу пропустили, а с волчицей беседовали минут десять. Насколько Сергей понял, она приехала сюда не от предприятия, а сама по себе. В приборе нет боевых компонентов, но насколько он безопасен. Волчица нисколько не смущалась вопросам и объясняла – ясно и коротко. Тем не менее она сама не знает, при каких условиях прибор теоретически может взорваться.

– Сергей Дмитриевич, можно Вас обратно? Простите? Вы не знаете эту девушку? Надо ее проконтролировать, ненавязчиво. Хотели Вас попросить пройти с ней кое-где. В других местах не нужно, там уже сами.

Тем временем волчица что-то писала на фронтисписе книге. Сергей потащил аккумулятор в испытательный цех номер два, в то время как волчица рассказывала о своем приборе. В ее отсутствие проверили скрининг-тест. Как будто не должно взорваться. Сергей перенес прибор к другой лаборатории, куда уже волчица пришла в сопровождении местных сотрудников. Сергей оставил прибор и отправился по своим делам. На заводе нужно проработать неделю, для проживания выделена квартира. Сергей не стал относить туда вещи, потому что их мало и они все умещаются в небольшой спортивной сумке. Он сразу пошел осматривать первую партию систем. Через три часа он сделал перерыв и решил заглянуть в лаборатории. Волчица по-прежнему там и о чем-то спорит с волками. Спустя два часа ее перевели в другую часть завода. Сергей прибыл как раз вовремя и помог донести аккумулятор до огромной металлической конструкции. Не сосчитать лестничных проемов – а между тем испытание должно идти на самом верху. Сергей и его новая знакомая потащили аккумулятор по лестнице. Сергей постоял минут десять и решил спускаться. Он был близко к земле, когда раздались трескучие звуки, сигналы, затем испытания прекратились. Кто-то сказал несколько резких, но еще приличных слов. Волчица была наверху.

– Забирайте.

– Как, уже?

– Забирайте. Что, непонятно?

Сергей опять поспешил наверх, чтобы помочь волчице спускать ее оригинальный объект. Прибор не герметичен; однако газ удерживается внутри благодаря оригинальному техническому решению, которое придумала… неужели сама волчица? На вид она не старше Сергея, даже, возможно, чуть младше или одного с ним возраста. По ряду параметров прибор требует оптимизации; но волчица, как видно, хочет все делать самостоятельно. Она опять поспорила, стала искать новые цеха. Сергею не нужно было спешить, поэтому он до позднего вечера сопровождал волчицу. На заводе есть общежитие для специалистов. Волчица заявила, что туда не пойдет. Последние два часа она носила аккумулятор сама и уже изрядно устала.

– Мне надо ехать в НПО и на другие заводы, там велели сперва показать схему. Здесь я просто не договаривалась. С собой тащить, может и не стоит. Как Вы думаете, здесь можно им оставить? Не потеряют?

– Я работаю здесь неделю, может оставить у меня. Дверь на замке, я не думаю, что тут захотят рассматривать…

– Это не будет Вам сильно мешать?

– Нет, нисколько.

В уголках ее глаз появились складки – их не видно из-за шерсти. Благодаря таким складками глаза уже хотят улыбаться, но пока еще спокойные. Рот тоже спокойный. Волчица выразила благодарность в деловом стиле и пообещала не задерживаться. Она вернулась именно в тот день, когда у Сергея заканчивалась командировка. До этого она объехала разные предприятия, заглянула даже на военный объект.

– Никто еще пока не понимает идеи. Все сомневаются. Сергей, хотите, я покажу Вам всю систему? Я держу ее отдельно от работы! Кстати, Вы можете предложить свои идеи. Вы ходите в Универ? Я иногда хожу. Читаю там время от времени.

Сергей был поражен. Вначале он даже не решился позвонить такой ученой волчице. Она назвала место работы и кучу телефонов. Сергей, собравшись, позвонил по одному из них.

– Скажите, Руслана Владимировна здесь работает?

– Нет, здесь такой волчицы нет. Она сотрудник? Как фамилия?

Сергей не знал; его перенаправили в администрацию, где можно узнать отдел. В результате, по третьему номеру Сергей дозвонился.

– Здравствуйте! Давайте сегодня, в десять вечера! Раньше? Нет! Да, мы тоже работаем! Тогда давайте в выходные! Отлично! Заходите прямо ко мне, по адресу!

Сергей подумал, Руслана могла еще раньше, во время общения сообщить адрес, и не требовалось бы звонить. Это не страшно. Руслана очень увлеченная и при этом очень спортивная; помимо этого, у нее получается вести общение в самых разных ситуациях. Свой прибор она собрала сама, а для этого нужны компоненты, детали, сырье – все это не так-то просто раздобыть. Кое-что не продается в розничной торговле и распределяется только в рамках стратегической работы. Следовательно, Руслане удалось со всеми договориться. Она явно деловая, причем настолько, что не спросила Сергея о его возрасте и семейном положении. Сергей тоже ее не спрашивал; судя по стилю, семьи у нее еще быть не должно. Впрочем, могут быть, конечно, братья, сестры, родственники старше. Руслана однажды сказала, у нее очень маленькая квартира, ничего там не помещается. Сергей пришел и увидел, что квартира больше напоминает маленькую мастерскую. Детали и химические колбы стояли даже на кухне, у окна. Постель была безо всякого белья и просто прикрыта пледом. Руслана сразу перешла к научному разговору, показывала разные чертежи, пробные модели. Они с Сергеем ставили мелкие безопасные опыты; чаще всего результат Руслану не устраивал, но она нисколько не унывала. В первый раз Сергей взял с собой только душистый хлеб и вяленую рыбу (Руслана сказала, что ничего не надо покупать, все есть). Они просидели над опытом часа два, потом Сергей стал наводить порядок на кухне, открыл ради любопытства холодильник и увидел там лишь одни консервы. Руслана сказала, что обычно не готовит; а если вдруг хочется вдруг съесть горячее, это есть в столовой. Она рассуждала об устройстве Вселенной и ее термодинамических аспектов. Может ли получится так, что абсолютный вакуум – это не просто квинтэссенция пустоты, полное ничто, а результат взаимной аннигиляции частиц и античастиц. Их превращение дает космосу бесконечный энергетический поток. Из одних источников идут только частицы, из других – античастицы; источники разделены. В нужных местах происходит аннигиляция. Не получится ли так, что пустота есть великий обман, в том смысле, что там нет математической пустоты, хотя так всем кажется? Руслана требовала, чтобы Сергей изобразил это математически. Сергей чертил схемы, но придумать логичную формулу с ходу он не мог, ведь он не был профессиональным математиком. Чтобы не вызвать перенапряжения в квартире, Руслана использовала самодельные гальванические элементы. С изоляцией не все в порядке – в первый же вечер Сергея раз десять ударило токами малой силы, Руслану тоже ударило, так что к концу занятий их шерсть была крайне пушистой. Сергей несколько раз побывал в квартире-мастерской и всегда Руслана говорила исключительно о науке и технике, как будто других тем не было вовсе. Подобная увлеченность не казалась Сергею явно ненормальной; вместе с тем, он привык, что волчицы занимаются домашним обустройством. Руслана этим вовсе не занималась. Сергею было интересно общаться Русланой, но он уже начал уставать от ее напора. Время каждой встречи он заранее обговаривал с ней, чтобы не пришлось снова и снова звонить в ЦКО. Сергей не знал, как расценит руководство эти регулярные звонки. Он опять подумал, что мобильный телефон ему не нужен. Он спросил Руслану, не планирует ли она делать ремонт.

– Зачем? Я что, все сломала? Я ломаю только ненужные вещи! – она потрясла густыми волосами. – Я готовлюсь к экспедиции на север. Нет – на восток! Там северо-восточное направление, район, где смешаны новые и старые горы. Вы там не были? Хотите съездить? Это будет научно–экспериментальная экспедиция. У Вас как на работе?

– Довольно много работы!

– Я понимаю! Хотите, я договорюсь? В экспедиции будут новые приемы. Я Вас научу!

«Этого еще не хватало. Молодая волчица будет договариваться обо мне – я что, маленький? Чему она собралась учить еще?» – Сергей так ответил, что можно понять: он не против, но не знает, как сложатся обстоятельства и форсировать это ему не хочется. Руслана объявила, что уезжает через два дня – по другим вопросам, но все решать можно удаленно. Сергей поводил головой – как будто соглашаясь – или словно размышляя. Через два Руслана уехала и Сергей внезапно почувствовал, что может теперь отдохнуть. Он мог понять, подружился он с Русланой или не подружился; или это были деловые встречи в нестандартной обстановке. Руслана не звонила на работу. Зато позвонила Спортина.

– Вы уже начали писать?

– Практически начал.

– Давайте, не задерживайтесь. Мы рассчитываем на Вас.

– На нас рассчитывают. Прелестно. Умереть можно от счастья. Я не могу сказать, что эти научные дискуссии и опыты были явно вдохновительными. Вдохновляющими. Может быть, в них что-то и было притягательное. Но явно я не ощутил.

6

Разговоры с Русланой натолкнули Сергея к философским рассуждениям. Писать об этом для детей странно; но уже надо писать. Бывает, что уже в процессе работы начинаешь что-то понимать, и начало возникает не в начале, а чуть позже. Предыдущие части для конструкции не нужны. Но без работы над ними не было бы конструкции. Сергей решил попробовать ритмически изложить свои мысли. И вот что у него получилось:

Есть природа. В ней есть разум –

Это больше, чем способность

К памяти и долгим фразам.

Доказать свою природность

Может разум, но при этом

Возникает страсть большая

Закрутить хвосты кометам!

Космос разуму мешает,

Создает кругом преграды

Из всего, из ниоткуда;

Разум вряд ли есть награда,

Это – тайна. Это чудо.

Как среди забот тревожных

Возникает ход несложных,

Легких, примитивных крайне

Размышлений? – Это тайна.

И едва ли лишь в работе

Спрятан объяснений ключ.

Даже лист мельчайшей плоти,

Неизвестен, невезуч,

Повлиял на мирозданье,

Как и все, что было в нем.

Только разума огнем

Не горели те старанья.

Руки, пальцы – повод к делу!

Их структура неспроста,

Появившись, затвердела.

Есть ли дело для хвоста?

Мирозданье бесконечно.

Новое родится вечно

В том лесу, всегда густом.

Я считаю, есть планеты,

Где работают хвостом.

Оснований для запрета

Нет. И нет пределов норме.

Видно, дело тут не в форме.

Ритуальный карнавал

Предлагает много масок,

Идолов, обрядов, плясок;

Тем, кто ничего не знал,

Говорят, что грозный идол

Вечное начало выдал

И влияет на финал!

Этим голову морочат.

Этим укрепляют власть,

Чью-то к ней большую страсть,

Независимо от строчек.

Не на том стоят миры.

Мирозданье просто хочет

Видеть таинство игры,

Где есть мысли.

Есть мечты.

…

Закрыто временем начало.

Не знаем древних тех веков,

Когда впервые зазвучала

Речь наших пращуров-волков.

Они, пожалуй, часто выли

И очень редко говорили

О незайтейливых вещах.

Им все другие были дичью,

Искали след и песню птичью.

Возможно, голос бы зачах

Без упражнений, разговоров –

Выходит, говорить волкам

Понравилось довольно скоро.

Гласят предания, как волку

У двух чудовищ втихомолку

Добычу удалось стащить.

Он мастерство свое не прячет –

Он хитрый волк, он ловко скачет

По скалам и лесистым косогорам.

На черной пропасти клыки

Глядит настойчиво-колючим взором:

Ему те камни вовсе не близки.

Его желание – услышать дальний зов

Без лисьего и песьего оттенка.

Прошел огромное число шагов,

Вот, наконец, сиреневая стенка!

Сирень, жасмин стоят вокруг лесов,

Где посторонних видеть не желают,

Невидимые двери на засов.

Свои походы волки вспоминают.

– Не все в ногах! Проходишь скоро

И ровные места, и горы,

Когда тебе неведом страх.

Узнав его – захочешь медлить,

Идешь, закручивая петли.

И если споришь сам с собой,

Всегда проигрываешь бой.

– Понятно! Будь в себе уверен,

И совладаешь с каждым зверем!

У волка юного клыки

Уже довольно велики.

Недавно волки молодые

Прогнали толстого быка,

Который шел издалека,

Деревья сокрушал рогами,

Желая встретиться с плодами.

Он помнил слово «ябло-ко»

Его железные размеры

Пробить руками нелегко.

Его кусали львы, пантеры,

Но только волк один лишь смог

Сломать быку гремящий рог.

Идет борьба. Идет охота

И никому не важен плач

Попавшегося в дичь койота!

И важен привкус неудач.

В них память, зов и важный опыт.

Опять идет рогатый топот!

Оленям объявить войну!

Один их старый предводитель

Довольно больно волка ткнул.

Теперь – хотите, не хотите –

Все племя обозлила весть.

Все племя объявило месть

Оленям с черными хвостами.

Не каждый с ними драться станет,

Не каждый след густых рогов находит.

Но молодые волки уж в походе!

…

Идет отряд. В нем шесть волков.

След ловят, ищут. Рассуждают.

– Посмотрим на рогатых дураков!

Им головы ужасно досаждают!

Забытый лес. Земля везде пустая.

След близок. Вот – большая стая.

На расстоянии считать

Умеют только взрослые. К тому же

Не все рогатые отчетливо видны.

Зеленый лес им для защиты нужен.

Трубят олени голосом войны,

А птицы подпевают бойко

– Не жалко племя их нисколько.

– Идем на них. С которой стороны?

Олени – бросились толпой.

Раз толпа – беги, не стой!

Получить ударов грусть

Не мечтаем, не желаем

И успешно убегаем.

Убежали. – Ну и пусть!!

Облака бегут, краснея.

– Знать пора бы наизусть:

Брать того, кто повкуснее!

– Самый вкусный – глупый самый?

Самый толстый и большой?

– Заманить его, как дичь!

Встать на скалах? Встать над ямой?

Думай, волчик мой, не хнычь!

Олени угрожают и кричат,

И сразу убегают под защиту леса.

Но вот один, накушавшись хвоща,

Идет с копьем, исполнен интереса.

Вот он увидел – волк упал

В кривой расщелине, меж скал.

Надежен каменистый мост.

Олень ударил очень жестко

Но очень ловкий волчий хвост

Умчался к серому подмостку,

Разъярившийся олень

Призывает сразу к бою.

Но изгиб. Обломок. Пень.

Сбоку, сзади – сразу двое

– Получай! Хрусти! Трещи!

Идолов себе ищи!

Серый хвост летит трубою.

– Хвосты мы держим при себе!

В награду яростной борьбе,

И в окончание недели

Его рога сейчас поделим!

Разыскивают крепкий камень.

Одним – по пять, другим не – больше двух.

Считает, что дележ неравен

Изящный волк с большим узором.

Он сердится, рычит (не вслух)

«Но я не стану гнусным вором».

Другие спорят и ругаются.

Их страсть к сражениям туга.

Забыв про самые рога,

Оскалив рты, всерьез толкаются.

Однако ненависть друг к другу

Им недоступна. Дичь всегда

Кусают честно и по кругу.

Откуда притекла вода?

Озер великих рядом нет.

Но есть воды тягучий след –

С огромной сухопутной рыбы,

Которая лишь спит в воде.

Ее блестящие изгибы

Всегда приносят путь беде.

Она – роняет черный яд,

И в нем чернеют сразу травы,

И запахом дурной канавы

Просторы от нее горят.

Вблизи тот след ужасно зол.

– Колоть ее! Нам нужен кол!

Но где найдется подходящий?

Есть рядом просеки и чащи.

Их тянут, тянут и ругают.

Изящный волк с узором предлагает:

– Разумно брать стволы сухие,

Не тратя сил всех объятий…

– Да! Эти штуки неплохие!

Сказал другой, его приятель,

Второй по силе он в отряде.

В лесах ужасно много пади,

Там черви и сороконожки.

Засохший ствол о дуб скребут,

Чтоб стал ровнее он немножко…

(Сергей долго думал, были ли тогда у волков постоянные инструменты. С чем они пошли в поход. Просто камень можно и так найти. У волков ведь тогда не было ни поясов, ни карманом, ни мешочков. Он задумался и отчасти перестал следить за стихотворным размером)

Толстая рыба шипит как змея,

На джунгли лениво таращится.

Обманчивы плавников края:

Хватает доверчивых ящериц.

На рыбу напали с разных сторон,

Стараясь, что пасть открыла,

Рыба лениво, как будто сквозь сон,

Ломает засохшие вилы,

Хватает за ствол! И трещит, и хрустит!

Давит собой массу кочек.

– Смело, ребята! Прямо ей – в глаз!

Удар. Но не очень он точен.

Прыгает рыба на несколько метров!

Врезается в пеструю глыбу.

Ее толкают вверх животом,

Бьют ее кольями, а потом

Пускают в ход острые камни.

Клыки в битве неравной

Стоит безмерно беречь и беречь.

Жарко! Как будто засунули в печь.

Поймали! Поймали! Тащат. Дрожат!

След между кольев разбитых зажат.

Ядом течет, и все время густеет,

Запах ужасный неистово сеет,

Тело внезапно распалось на части.

Вряд ли такие уж это выдались страсти.

Чудище-рыба! Подумаешь, гриб!

Видеть пришлось и ужаснее рыб.

Но волки смотрят огорченно:

Пропал трофей. Кто б мог помочь.

Бросают эту рыбу в ночь

И убегают возмущенно.

…

(Здесь должна быть описана сцена встречи со взрослыми волками, рассказ и поучения. Молодые волки рассержены тем, что их не оценили по достоинству)

– Зачем нам слушать чьи-то там слова?

– Могли бы сами нам помочь сперва!

– Когда хотим – мы все не хуже старших!

Спустя пять дней отряд опять на марше.

8

– Так писать можно бесконечно. Это и требуется? Нужно спросить, подходит ли такой стиль для детской литературы. Я сам еще не придумал, что случилось с нашими волками. Написал вроде бы немного, но уже устал. Кажется, я там не размышлял о Вселенной?

Сергей перебрал рукописные листы.

– Совсем немного. Почему же я так устал?

После каждого дня, проведенного с Русланой, Сергей испытывал похожую усталость. Он подумал, тогда постоянно свинчивали, скручивали, что-то собирали и постоянно общались. По лицу Русланы не было заметно, что ее утомляют такие непрерывные опыты. Сергей также не заметил каких-то особых знаков внимания по отношению к себе и не мог определить, понравился ли он Руслане или не понравился. И он сам не оказывал знаков внимания. Впрочем, он занимался с ней ее делами, совершенно бескорыстно – это тоже форма внимания. Сергей считал, если хочешь сделать девушке приятную вещь, не обязательно восхищаться ею лично. В художественной литературе влюбленные очень часто восхищаются друг другом – а потом часто ругаются. Сергею не слишком хотелось ехать куда-то с деловой ученой волчицей, если он ей не нравится. Он решил уточнить этот вопрос. Начертив таблицу, Сергей стал вносить туда разные параметры, говорящие об отношениях. Он выделил три группы: хорошие отношения, скверные отношения, и то, как было с Русланой. В литературе влюбленные принадлежат к самым разным народам – Сергей вспоминал, что бывает именно у волчиц и с волками – вспоминал, и к удивлению его самого в памяти ничего такого не было. Он не имел пары прежде; но что-то же он должен был запомнить. Каких вообще он видел волчиц? В памяти тут же выскочила профессор химии: в вузе не было своей химической кафедры, поэтому преподаватели приходили из других вузов. Та волчица была неопределенного возраста – зубы совершенно желтые, неприглядное лицо с очень ярким цветом волос. Наверное, волчица использовала искусственные красители, которые тогда были исключительно импортные. Волчица читала лекции, не вела семинаров, зато принимала зачеты. Она прославилась тем, что могла вести зачет до поздней ночи, часов до двух, а то и до четырех; домашних дел у нее, очевидно, не было; волчица любила «мурыжить» по любой из тем, задавала вопросы не только по материалу и по выводам из материала, но также по тем вопросам, которыми занимают только прямые специалисты, да и то не все. Недостаточно знать весь материал наизусть; требуется уметь его использовать в бесконечных вариациях. Зато на экзаменах она задавала вопросы в пулеметном ритме и независимо от ответа все ставила двойки. Сергей страшно боялся к ней попасть, и попал в результате к одному еноту, который тоже два часа гонял его по всему курсу, но в итоге поставил «четыре». «Вы знаете, но не понимаете всерьез» сказал тот енот. Сергей тогда не обиделся, и лишь потом, вспоминая, стал сердиться. Профессор была надменная, все студенты-волки ее не любили. Была еще одна математичка, она тоже не понравилась… Сергей почувствовал, его уводит куда-то в сторону. Почему-то плохое запомнилось острее, чем хорошее. Безусловно, было много хороших моментов. И была справедливость. Чего стоит, например, профессор Сависовкин, вальяжный субъект с вечно веселым голосом. Этим голосом он бодро и легко говорил всякие неприятные вещи, высмеивал студентов, унижал молодых научных сотрудников. О последних Сергей слышал из проверенного источника. Сависовкин имел обо всем свое мнение, даже в тех вопросах, где совсем не разбирался. Во времена ОЭК у него были какие-то фундаментальные работы, вероятно, поэтому его не выгнали из всех мест. При ОЭК Сависовкин ругал волков, но после того как ОЭК исчез, Сависовкин решил, что к нему это не имеет никакого отношения. Он высмеивал бодрым голосом научные труды, диссертации, дипломные работы. Он имел отношение к биофизике, поэтому вмешивался во все смежные дисциплины, а также в химию, математику и в инженерное дело. Сергей его видел на лекциях в других вузах. Сависовкин подавал себя так, как будто он –

медийная личность мирового уровня. Связываться с ним не хотелось совершенно. Сависовкин имел отличное здоровье; но вот, совсем недавно, Сависовкину довелось прийти на заседание по приему диссертации к защите. Сависовкин все послушал, а затем разошелся тирадой. Он критиковал и лично молодого волка, автора работы, и его институт, и весь стиль мышления, изложенный в диссертации. Он выступал напористо, демагогией создавая ореол несокрушимости своих слов. Он ругал диссертацию со всех сторон, хотя сам никогда не занимался этой темой. В довершении всего он произнес:

– Как Вы вообще осмелились прийти сюда?! Коллеги, нас тут за дураков держат!

Молодой волк отвернулся. Ответить он не мог, поскольку Сависовкин не обращался к нему, а только выступал. Не-волки сидели со скучными лицами, им было все равно; один из немногих волков встал и сказал громко: очевидно, Сависовкин считает себя представителем господа бога на земле, никак не меньше. Сависовкин хотел поругаться, но ему не дали. После заседания Сависовкин опять ругался. У Сависовкина была одна привычка: он любил гулять по ночам, часто на бегу. Во время одной из пробежек он споткнулся, а дальше – его так отметелили, что он уже не встал. При этом не было ни ран, ни переломов. Бандиты так аккуратно не умеют. Сергей с удовольствием подумал о падении профессора. Опять уводит в сторону. Что же это за тема – девушки? Кто-то из приятелей однажды рассказывал свои сны, в которых он и его подруга переносили фантастические приключения, и все заканчивалась успехом. Сергей полистал фантастику из разных миров и о других мирах. Об одних народах до сих пор нельзя точно сказать, кто это такие; другие называют себя люди. У людей обширная литература. В своих мирах они охотятся на диких волков и на других диких зверей, иногда – дружат с ними. Сергей стал пересматривать всю фантастику подряд, желая, чтоб она стимулировала его воображения. Тем много.

Но повторять других неинтересно. Фантастики в стихах вообще нет. Двигаться по этой части? Говорят, есть огромное количество фантастических фильмов. В Кралепоре показывают только то, что прошло контроль, а у волков очень строгие стандарты. Довольно долго Сергею ничего не снилось, а потом вдруг приснился целый фильм.

… Провинциальный город. Фермы. Залитая солнцем природа, неспешная жизнь вокруг. Внезапно деревенские жители все как один отказываются работать и разъезжаются кто куда. Городские люди занимают пустые дома и ранчо, радуются выгоде, но вскоре среди них начинаются драки, жестоки споры и вражда. Происходят убийства. Полиция видят только убитых. Кто-то убил сам себя. Тревожность в расплавленном воздухе. Юный полисмен открывает заброшенный дом, идет по комнатам, что-то ищет, что-то прячет в карман, оборачивается – его лицо становится старым. Он кричит и в кого-то стреляет.

…Деловой город. Башни, искры, поток машин. Деловые люди неспешно обсуждают дела в провинции. Говорят о преступных бандах и о маньяках; в городе есть свои преступники, но они – такие же деловые, носят костюмы, отлично разговаривают. Социальное расслоение. Больница для душевнобольных. Холодный пол вызывает проблески сознания. Пациентам нарочно не выдают тапочек и носков. Ступая босыми ногами, они ходят по палатам, некоторым, наименее бойным, разрешается выходить в коридоры. Они ищут невидимых собак и кошек, у кого-то есть птичка – раньше она жила в клетке, у него на квартире, а теперь летает, но он уверен, что она прилетит через стены и стекла. Птицы нет, это понимают сами пациенты. У некоторых практически ясное сознание. Их болезнь носит физический, а не душевный характер, однако жестокие врачи не верят и всех держат в одном состоянии. «Птичка, птичка!» – кричит больной и падает в припадке. Ругаясь, его увозят санитары. Пациенты начинают бояться неизвестно чего; любой скрип или случайный луч света их пугает, тревожно они протягивают руки и пытаются схватить мираж. Молодой человек попал сюда после гибели близких. Он пытался покончить с собой и его считают «неизлечимым» (он не может пройти специальных тестов). Все же ему позволяют ходить ночью по коридорам. Он идет в полумраке и видит стены, облицованные блестящими пластинами. Некоторые из них металлические. Зеркал очень мало; но все же есть зеркала. Молодому человеку кажется, что за ним бегут; в блестящих стенах идет мелькание фрагментов: не то ленты, не то хвосты. Молодой человек против воли оборачивается к зеркалу и видит в нем оборотня.

Это волк и пес, не похожий на диких волков, не похожий на разумных волков; скорее, это демон. Демон скалится и выходит из зеркала прямо на пол. Он огромный, стоит на пальцах, а не на ступнях, его пальцы покрыты когтями. Демон спрашивает:

– Сколько вас еще таких?

Молодой человек падает. Его находят утром без чувств. Санитары его очень грубо тащат. Внезапно он говорит крайне деловым и уверенным голосом. Такого еще не слышали. Он не помнит ничего из произошедшего ночью, однако помнит все остальное и рассуждает крайне здраво. Он легко проходит все тесты, его готовы выписать. Внезапно он все вспоминает. А тем временем несколько других больных тоже видят в отражающихся поверхностях волков, видят это во сне. Благодаря этому волки-оборотни могут становиться материальными. Они не оставляют никаких следов, за исключением очень мелкого песка. Песок приносят и с улицы, поэтому никто не обращает внимание. Несколько пациентов умирают во сне. Молодого человека выписывают.