Максим Горький
Старик

Таня (растерянно). Я не знаю что, я боюсь! Захаровна бормочет о каком-то несчастии…

Софья Марковна (испуганно). О несчастии? Каком?

Таня. Ах, я не знаю… Она всегда дразнит меня, пугает… Здесь жить нельзя… Павел влюбился в вас…

Софья Марковна. Не говори чепухи!

Таня. Конечно! Оттого он и злится. Влюблённые всегда злятся. Он целует ваши перчатки… Вы бы надрали уши ему.

Софья Марковна. Подожди… Какая путаница!

Таня. Нет… Я ничего не понимаю, сегодня такой день – ужасно! Это удивительно – я училась в гимназии и ничего не понимаю, а Захаровна – неграмотная, а всё понимает! О каком несчастии говорит она?

Софья Марковна (гневно). Она глупая старуха! Я сейчас скажу ей это!

(Идёт к двери.)

Таня. Не уходите! Я хочу спросить… Убежала… Так не солидно. (Перебирает вещи на столе, напевая.)

 
Он прискачет на белом коне,
Стукнет шпагой в окно ко мне…
 

Павел. Где вотчим?

Таня. Не знаю. Паша, отчего у нас сегодня так беспокойно?

Павел. Дремать тебе мешают? Ведь ты не живёшь, а дремлешь.

Таня. А что значит – жить? Целовать дамские перчатки?

Павел. Это кто целует перчатки?

Таня. Ты.

Павел. Дура!

Таня. Не смей ругаться!

Павел. Тебя бить надо!

Таня. Ступай вон!

Павел. Сама убирайся к чорту!

Таня (сквозь слёзы). И уйду… Дрянь!

Павел. Клякса! Мякиш!

(Оставшись один, сердито ходит по комнате, закуривает. Вдруг – остановился, вслушиваясь, осторожно подвигается к окну.)

Старик (за окном). Ласкам ихним не верь. Всяк милостив будет, коли его за горло взять.

(Павел, оглядываясь, растерянно улыбается, ерошит волосы, снова слушает.)

Старик. Я его знаю, он и молодой таков был…

Мастаков (входит, смотрит на Павла, идёт к нему, тот не слышит шагов. Кладёт Павлу руку на плечо). Ты что?

Павел (отскочив). Ничего…

(Смотрит на отчима со страхом и идёт к двери. Мастаков выглянул в окно, быстро оборачивается к нему, протягивая руку.)

Мастаков. Павел… Паша…

(Павел ушёл, громко хлопнув дверью.)

Мастаков. Знает!.. Ну что ж…

Занавес

Действие четвертое

Лунная ночь, очень светло. Задний фасад старого дома. На ступенях чёрного крыльца сидят Захаровна и Таня, выше – в двери – Девица, она что-то жуёт. Налево решётка сада, с калиткой в ней. Слева от крыльца освещённое окно кухни, справа – окна комнаты Мастакова, под ними широкая скамья.

Таня. Ну?

Захаровна. Ась?

Таня. Рассказывай!

Захаровна. Задумалась я чегой-то… Вот, значит, любила я трёх…

Таня. Троих.

Захаровна. Ну, ладно, троёх. И так можно сказать, от этого не прибудет, не убавится. Мужа я тоже любила, очень жалела! Омману его с кем, и так-то ли жалко станет мужика, – беда! Даже – плакала. Бывало – думаешь: «Ах ты, милый мой, ты мне веришь, ты меня любишь, а я тебя омманула, с другим поиграла…» и так-то ли залюбишь, заласкаешь его…

Таня. Разве это хорошо?

Захаровна. Погоди, сама узнаешь.

Таня. Все так делают?

Захаровна. Поди – все, которые побойчее. Я бойкая была.

Таня. А кто у тебя первый был?

Захаровна. Землемер, межевщик. Гладенький такой, как мышь. А у меня двое братьев было, строгие. Как он меня, девушку, испортил, повезли они его рыбу лучить да и утопили…

Таня (задумчиво). Как ты говоришь… не страшно…

Захаровна. Чего?

Таня. О страшном говоришь, а – не страшно.

Захаровна. Я не о страшном, а про любовь.

Таня. Жалко тебе было его?

Захаровна. Кого?

Таня. Ах! Землемера, конечно.

Захаровна. Ревела. Молода ещё была, жалостлива. Наше бабье дело жалостливое – назначено нам мужиков любить, ну, и любим. Иной раз – не любовь, а казнь, ну – иначе нельзя! Одного – жалко, другого – боязно, третий – хорош удался, всех и любишь.

Павел (в двери, сзади Девицы). Опять ты, старая ведьма, разговоры эти завела? А тебе, Татьяна, не стыдно? Ну – погодите!

(Исчезает.)

Захаровна (шутит). Ой, напугал! Во всех углах он, как нечистый дух. Опять про это! А – про что мне? Я – неучёная, кроме своей жизни, ничего не знаю…

Таня. Меня стыдит, а у самого любовница в городе.

Девица. Сами стыд творят, а нас судят за это.

Захаровна. Спит бродяжка твой?

Девица. Лежит.

Таня (Девице). Ты гадаешь?

Девица. Это как? На картах?

Таня. Я не знаю – на картах, по руке…

Девица. Что ты, барышня, это грех! Я ведь не цыганка.

Таня. А как же давеча Софье Марковне гадала?

Девица. И не думала!

Захаровна (тревожно). Это они так – беседовали…

Таня. Неправда! Мне сама Софья Марковна сказала. Вы что-то скрываете от меня…

Захаровна. Ну, полно-ка, господь с тобой! Что от тебя, умненькой, скроешь? Ты сама обо всём догадаешься.

Старик (вышел на крыльцо). О чём беседа?

Захаровна. Бабьи погудки, курицы да утки, как коров доить, как парней любить…

Старик. Стара ты будто для шуток этих.

Захаровна. Я смолоду шутливо живу.

Таня. Что он тут распоряжается? Удивительно!

Старик. И девицу не хитро учишь, слышал я речи твои поганые…

Захаровна. Девушка не цыган, зачем ей хитрость? Ей не лошадями торговать…

Таня. Ты что тут распоряжаешься, скажи, пожалуйста?

Захаровна. Ты бы, строгий, рассказал нам чего-нибудь…

Старик. Я до сказок не охоч.

Захаровна. А ты – правду!

Старик. Правда – не забава.

(Сходит с крыльца, остановился, поглядел в небо, идёт вдоль решётки сада.)

Таня. Противный какой! Распоряжается, как дома…

Захаровна. Танюша, поди, милая, спать, а? Пора уж!

Таня. Не хочу!

Захаровна. Ну… принеси мне шаль, а то – холодно старухе! Сходи, Таня, пожалуй!

Таня. Ладно… лиса!

(Ушла.)

Захаровна (тихо Девице). Ну – как же?

Девица. Уж больно много сулите вы…

Захаровна. Кто это – мы? Кроме меня, и знать ни душа не будет.

Девица. А – барыня? Она тоже просила об этом.

Захаровна (испуганно). Просила? Полно-ка!

Девица. Да уж так!

Захаровна (беспокойно). Ах, ты, господи… Послушай, ведь в этом счастье твоё… Ты слушай меня, старуху…

Павел (выходит из кухни). Не слушай её, молодых слушай!

Девица. Молодым верить погодим.

Павел. Пойдём в сад со мной?

Девица. Боюсь я тебя.

Павел. Чем я страшней других?

Девица. Кудряв больно.

Павел. Идём, ну?

Девица. Что ж, можно…

Захаровна. О, господи… И ничего не можешь, ничем не помешаешь…

Старик (идёт, заглядывая в сад). С кем это она?

Захаровна. С хозяйским сыном.

Старик. Мм… Лошадь! Чего не спишь?

Захаровна (вставая). А ты?

(Старик, не ответив, присел на лавку под окнами. Захаровна, сердито посмотрев на него, ушла в кухню.)

Мастаков (в окне). Антон!

Старик (вздрогнул, но не встал, не обернулся). Чего?

Мастаков. Что же будет?

Старик (не глядя на него). Сотряс я твою жизнь, Гусев, во прах сотряс, а?

Мастаков. Чему радуешься, подумай!

Старик. Ты – года гнездо каменное строил себе, а я – в один день всё твоё строение нарушил!.. Кто сильнее – ты, богач, аль я – бездомный бродяга, кто?

Мастаков. Чего тебе надо, чего? Неужели только казнить меня?

Старик. А ты вот тресни меня по голове, сверху-то тебе ловко это…

Мастаков. Подумай – около меня до трёх тысяч человек кормится…

Старик. И тебя не будет – прокормятся! Народ хозяина найдёт!

Мастаков. Я – значительный человек…

Старик. Это – в людях. А перед богом – значителен?

Мастаков. О том богу судить, а не тебе.

Старик. И не тебе тоже.

Мастаков. Чего ты хочешь?

Старик. Дай подумаю… потом скажу. Вон – приятель твой идёт, пьяница этот…

Харитонов (заспанный, измятый, идёт из сада, увидав издали Мастакова в окне). А я прилёг вздремнуть в беседке, да и – того. Вдруг слышу голоса… м-да… Открыл глаза, гляжу на часы, а уж около полуночи! Стало быть, я здесь ночую…

(Мастаков исчез.)

Харитонов. Вежливо! (Присел на крыльцо, позёвывая.) Ну, что же, старче, ходишь, бога хвалишь, кур воруешь?..

Старик. В похвале нашей бог не нуждается, ему покаяние нужно.

Харитонов. Покаяние? Гмм… А ежели мне не в чем каяться?

Старик. Врёшь!

Харитонов (рассердился). Ты что как говоришь, старый пес? Я с тобой вежливо, а ты…

Старик (встал и идёт на крыльцо). Пусти… Ну!

Харитонов (невольно отодвигаясь). Постой, да ты чего это…

(Старик прошёл мимо него, задев его полой.)

Харитонов (встряхиваясь). Ах ты, негодяй, а?

(Павел идёт из сада оживлённый, за ним – Девица.)

Харитонов. Что это за старичишка дерзкий явился тут у вас?

Павел. Он вотчима давно знает…

Харитонов. Ну, так что? И я его давно знаю!

Павел. Ещё в молодости…

Харитонов. В молодости? Ну?

Павел. Приятелями были…

Харитонов (задумчиво). Так… Мм… Это он сам сказал?

Павел. Она вот…

Харитонов (присматриваясь к Девице). Она? А отчего это не спят все?

Павел. Яков спит.

Харитонов. Где?

Павел. У меня.

Харитонов (помолчав). Квасу бы выпить или чаю…

Павел. В столовой самовар кипит.

Харитонов. В полночь-то? Гм…

(Встал, идёт в кухню, манит Павла за собою, Павел неохотно следует за ним. Девица стоит у крыльца, мечтательно улыбаясь. Из кухни выглянула Захаровна.)

Девица. Поди-ка сюда!

Захаровна. Что?

Девица. Посиди со мной…

Захаровна. Спать пора.

Девица. Ничего, посиди! (Помолчав.) Паренёк-то этот…

Захаровна (тревожно). А что?

Девица. Хорош. Ласковый.

Захаровна. Он что тебе говорил?

Девица. Так, разное…

Захаровна. А всё-таки?

Девица. Ну, сама знаешь, что девицам говорят.

Захаровна. О, господи Исусе… Да ты… (Сдержалась.) Ты с ним много не болтай про вотчима-то…

Девица. Больно мне нужно.

Захаровна. То-то!.. Он ещё глуп…

Девица (вздохнув). Молоденький…

Павел (кричит из дома). Захаровна!

Захаровна. Иду… Эх, досадушка моя…

Старик (из окна). Марина!

Девица. Чего?

Старик. Ты тут?

Девица. Ну да.

Старик (вышел на крыльцо, оглядывается). О чём с парнем говорила?

Девица. Имя спрашивал, сколько лет мне, откуда я… Слушай-ко…

Старик. Ну, что?

Девица. Брось-ка всё это…

Старик (настораживаясь). Бросить? Зачем?

Девица. Возьми с них денег побольше да и ладно! А то запутают они нас.

Старик (помолчав). Тебе жалко их, что ли?

Девица. И жалко. Они – смирные. Живут – хорошо, всё есть… Три коровы, лошади, до полуста кур, гуси… Свиньи тоже…

Старик (спокойно). Дура!

Девица (помолчав). Слушай-ко…

Старик. Ещё что?

Девица. У тебя сила на них, вот ты бы велел хозяйскому-то сыну замуж меня взять… Я бы с ним жила, а ты – при нас. Я тебя не обижу…

Старик. И опять дура!

Девица. Что ты заладил – дура да дура? Гляди – сам не дурак ли. Вот они дадут тебе порошок выпить, ты и кончишься.

Старик (оживлённо). А хотят дать?

Девица. Это я к примеру сказала. Я не знаю, кто чего хочет. А извести человека – трудно ли?

Старик (ухмыляясь). Больше ничего нет у них против меня. Нечем отбиться им, нечем! Тут – цепь, на цепи они! Звено за звеном! Грех – плодовит… Ага-а?

Девица. Бросить бы всё, да взять с них рублей тыщу… А то – десять тысяч, а? Слушай-ко…

Старик (весело). Значит – извести меня хотят они? Решили?

Девица. Разве я это говорю? Я этого не сказала.

Старик. И не говори, не надо! Это – барынькина затея! Ишь ты, змея! Ох, вредная она… (Строго.) Ты у меня – гляди! Слова ихнего не забывай! Перемигнутся – и то запомни!

Девица. Запутают они… Их – много. Старушка тут… старушка тоже догадливая… Она – умная…

Старик. Молчи, идут! Подь-ка сюда…

(Уводит её за угол дома. На крыльцо выходят озабоченный Харитонов и Захаровна, растерянная.)

Харитонов. И здесь нет его… Куда ж это он скрылся, жулябия, а?

Захаровна. Не надо эдак… Бог даст, обойдётся…

Харитонов. Что – обойдётся?

Захаровна. А старичок этот…

Харитонов. Старичок? А – кому надо, чтоб он обошёлся?

Захаровна. Всем надо, Яким Лукич.

Харитонов. Постой, постой! Мне, например, не надо, мне – чорт его дери!..

Захаровна. Ну, как же не надо? Ходит злой человек…

Харитонов. Злой? Слушай, старуха, что такое, происходит у вас, а?

Захаровна. Не знаю я…

Харитонов. Врёшь!

Захаровна. Не обижай меня, Яким Лукич, я – старая, глупая…

Харитонов. В старости и врут больше всего.

Захаровна. Поговорил бы ты с Иваном-то Васильичем по душам. Ты – мужчина…

Харитонов. Нет, ты мне скажи…

(Из-за угла идут Мастаков и Софья Марковна, одетая в дорогу.)

Харитонов. Это вы куда собрались, на ночь глядя?

Софья Марковна. Я еду домой, а Иван Васильевич провожает меня.

Мастаков. До экипажа только. Не убегу.

Харитонов (негромко). Кум…

Мастаков. Что?

Софья Марковна. Идёмте. До свиданья, Аким Лукич.

Харитонов (загораживая ей дорогу). Погодите, полковница! Вам известно, что я Ивану многим обязан и вообще – благодарен… Что случилось, а? Ведь я вижу…

Мастаков (глухо, с усмешкой). А случилось, Яким…

Софья Марковна (с досадой). Ах, боже мой! После скажете…

Мастаков. После чего? Был у меня в молодости…

Софья Марковна. Несчастный случай…

Мастаков. Был я в молодости осуждён и сослан… на поселение, а оттуда – бежал…

Харитонов (изумлён). Ты? Шутишь! Шутит он?

Мастаков. Настоящая фамилия моя Гусев, а зовут меня – Митрий…

Харитонов. Да не может быть!.. Ну, брат, это… уж я не знаю что…

Мастаков. Старик этот знал меня в то время…

Харитонов. Вот оно что! Ч-чорт! Что же… Много просит старик, а?

Мастаков. Ничего не просит. Донести он хочет на меня.

Харитонов. Донести? Ого…

Софья Марковна. Аким Лукич, я убедительно прошу вас молчать об этом…

Харитонов (подавлен). Господи – я же не дурак…

Софья Марковна. Ведь вы не захотите поссориться со мной – да?

Харитонов. Эх, полковница…

Софья Марковна (значительно). Итак – вы молчите? А я завтра же начну хлопотать по этому делу…

Мастаков. О чём тут хлопотать?

Харитонов. Н-ну, история…

Мастаков. Скажи, Яким, – можно меня простить?

Харитонов. Да ведь я… что же я…

Мастаков. Веришь ты в невиновность мою?

Харитонов. Если бы я решал… Простить… я же ничего не знаю, не понимаю! И, главное, не я тут решаю, а множество людей! Газеты, знаешь… Ежели одному простить – все взвоют: а мы? Вот в чём дело!

Софья Марковна. Ну, довольно, Аким Лукич. (Мастакову.) Идёмте!

Мастаков. Сейчас…

Харитонов. Вы не сердитесь, полковница. Разве я что-нибудь разрешаю? Я просто хочу сообразить. Все заорут: и нас простите… Тогда такая юрунда начнётся… Вы меня в город не возьмёте?

Мастаков. Ты хотел остаться ночевать?

Харитонов. Могу и ночевать… что же? Где это Яков?.. Яша!

(Поспешно идёт в кухню.)

Софья Марковна. Зачем вы сказали ему, зачем? Ведь я убеждала вас!

Мастаков. Хочу в мыслях моих утвердиться. Вот – видели? Кум, приятель, а – как испугался, а? Да ещё я ему про каторгу не сказал…

Софья Марковна. Пустой человек. Если он… он не может сделать ничего дурного вам!

Мастаков. Потому, что у вас его векселя? Захочет – сделает. Бывший друг – злейший враг.

Софья Марковна. Ну, довольно! Завтра утром вы приедете в город, завтра же сделаем заявление прокурору…

Мастаков. Что мне прокурор? Мне – перед вами стыдно.