Максим Горький
Письма начинающим литераторам

Тот, кто Вас познакомил с теорией Мальтуса, не сказал Вам, что теория эта очень понравилась помещикам, фабрикантам и вообще богатым людям. Она дала им возможность сваливать вину свою за нищету рабочих людей на самих рабочих и крестьян; опираясь на Мальтуса, богачи доказывали, что причина нищеты крестьянства и рабочего класса – не в малоземелье, не в плохой обработке полей, не в грошовой заработной плате и вообще – не в грабеже богачей, а именно в том, что трудовой народ быстро размножается. Далее они доказывали тоже, что и Вы: нет никаких мер и способов улучшить бедственное положение трудового народа, ничем нельзя помочь ему жить лучше, и даже не следует помогать. Мальтус считал вредной даже общественную помощь бедным, находя, что она только плодит нищих.

Так вот какие идеи проповедуете Вы, крестьянин «косопузой» – как вы пишете – губернии. Очень жалею людей, которым внушаете Вы эти идейки. А человек, который внушил эти идеи Вам, – он, на мой взгляд, негодяй и – враг трудового народа.

Вам бы, вместо того чтоб проповедовать подленькие глупости, лучше заняться чем-нибудь другим. Подумать бы о том, сколько ни на что не нужного кустарника и дерева, не годного в дело, истощает землю, сколько ценных соков её поглощают сорные травы, как вредят они хлебам, как много пахотной земли уничтожают овраги, как много у нас болот, которые надобно осушить, как много засушливых мест, которые можно бы оросить водами рек, которые бесплодно исчезают в морях, – и ещё о многом Вам, крестьянину, следовало бы подумать. И поучиться следует. А то Вы Маркса и Ленина критикуете, а ни того, ни другого не читали и о научном социализме не имеете никакого представления.

Между прочим, подумали бы и о том, как мелкое частное хозяйство истощает землю, и подсчитали бы, как велик для государства вред некультурного, неумелого землепользования.

IX

Книгу Вашу прочитал. Грамотная книга, и хотя её тема многократно разрабатывалась, измята, огрублена, всё же Вашу книгу читал с интересом. Возможно, что интерес этот возбуждён личной встречей с Вами и отразился на отношении к Вашему роману. Но всё-таки в общем роман этот я не могу признать удачным.

Уже в титуле романа чувствуется претензия автора на своеобразие, а затем почти на каждой из 240 страниц убеждаешься, что это своеобразие идёт «от ума», далось автору с трудом и сильно помешало: автору – быть более искренним, книге – более убедительной. Вам хотелось написать «не как другие», но, стремясь к этому, насилуя себя, Вы написали хуже того, как могли бы. Разумеется, речь идёт не только о форме, хотя и форма может испортить материал любой ценности.

«Отца» Вы взяли поверхностно, как берут и изображают его все молодые наши литераторы: отец – социальная особь, которую отличает от сына только «умонастроение», которое образовалось на почве бытовых привычек, навыков и так далее. Мне кажется, что отца как «тип» пора уже рассматривать пристальнее, глубже, не только как социальную, классовую особь, но как особь биологическую. Даже в том случае, когда отец прошёл университет, прочитал все лучшие книги, – над всеми его «знаниями» преобладает, в огромном большинстве случаев, многовековый социальный опыт его предков, а этот «опыт веков» в человеческом обществе не мог не иметь определённого биологического влияния. Я говорю не о наследственности, а о чём-то более глубоком, более консервативном, что прячется за «умонастроением», делая отцов и детей органически неспособными понять друг друга.

Как литературный тип – отец должен глубоко чувствовать, что он защищает порядок жизни, установленный веками, порядок, для него столь же органически необходимый, как рыбе – вода, червю – земля, и должен чувствовать, что революционная воля его сына возникла именно для того, чтоб разрушить, уничтожить и почву, и атмосферу, и всё, от крупнейшего до ничтожно мелочного, в чём он, отец, приспособился жить, без чего он жить не может.

Сын как тип должен воплощать революционную волю, для которой цель – в будущем, а в настоящем, которое воплощает и защищает отец, нет для него, сына, ничего, что не мешало бы росту его воли, не затрудняло бы её работу.

Столкновение Ивана Пятова со своим сыном Петром Пятовым – это частный случай, ничтожный эпизод трагедии, назревающей в наши дни, и, если мы хотим хорошо почувствовать огромнейшее, историческое значение этой трагедии, мы должны изобразить основных её героев именно как типы, как столкновение двух совершенно непримиримых мироощущений. Возможны, разумеется, дробления этой основной темы, но дробить надобно так, чтоб подлинный и глубокий смысл темы был освещён ярко. Основной же смысл – прост: беспощадная борьба за и против «священного института частной собственности», источника всех несчастий жизни, всех преступлений, всех уродств.