Максим Горький
Литература и кино

Заключительное слово

Дорогие товарищи, есть книги, которые хуже плохих переплётов, и есть такие книги, для которых потребен самый лучший переплёт. Эту разницу понять надо. Я говорю, конечно, иносказательно – речь идёт не о книгах.

Спор, который здесь происходил, напоминает некий древний водевиль. Этот водевиль был озаглавлен: «Которая из двух»^[4]. Имелись в виду женщины, и «Которая из двух» – подразумевалась лучшая из двух.

Профессиональные навыки наши привели к тому, что здесь ставился вопрос: а кто лучше, кто значительнее – кинематография или литература? Этого не говорили прямо, но это всё-таки подразумевалось. Ставился вопрос: кто кого учит – литератор учит кинематографиста или кинематографист литератора?

Начиная так лет тридцать тому назад с лишечком, когда возникал Художественный театр, режиссёрами были завоёваны чрезвычайно широкие права. Мы знаем, что с той поры выросли такой исключительной силы режиссёры, как Станиславский и другие. Некоторые из них уже считаются гениальными. Я, конечно, отнюдь не хочу понизить эту оценку, но мне всегда казалось, что при наличии таких гениальных режиссёров у нас должны были быть гениальные комедии, гениальные драмы, а их нет. Странно?

Некоторое своеволие режиссёра, конечно, существует. Люди привыкли обращаться с литературным материалом, – я в данном случае говорю не только о кино, но и о театре, – с пьесой или со сценарием так, как столяр с доской. Конечно, краснодеревец-столяр из простой доски может сделать прекрасную вещь. Верно это? Верно. Но мне всё-таки кажется, что литератор-то немного больше знает, чем режиссёр: у него поле зрения шире, у него количество опыта больше, он более подвижный в пространстве человек, а часто режиссёр работает в четырёх стенах театра и знать ничего не хочет, кроме сцены. Я говорю это не в укор кому-нибудь, а просто констатирую факт.