Максим Горький
«История молодого человека»

Бессмысленная жадность к наживе, притупив интеллектуальные способности буржуазии, сделала её близорукой и отвратительно консервативной.

Стремясь к наслаждениям чувственным и быстро растрачивая силы свои на этом пути, буржуазия XIX века в массе своей являет картину истощения интеллектуальной энергии. В XVIII веке она была умнее, энергичней, талантливей, тогда она умела ценить своих Вольтеров, разрушителей идеологических основ феодального строя. В XIX веке её дети начали разрушать основы её строя, её быта.

Очень характерно, что XIX век в литературе многократно восстановил и разработал средневековую церковную легенду о человеке, который в жажде славы и наслаждений продал душу свою дьяволу. Легенду эту обрабатывали Гёте, Клингер, Ленау, Поль Мюссе в романе «Пан Твардовский», приписываемом Крашевскому; она у нас выдержала бесконечное количество «лубочных» изданий.

Настоящим героем этой легенды является, в сущности, не Фауст, а Дьявол, символ того самого разума, работа которого в XVIII веке разрушила церковно-феодальную идеологию государства дворян. Во всех «Фаустах» рассказывается, что из договора, из союза с Дьяволом-разумом человек никакой пользы для себя не извлёк, а только преждевременно попал в ад. Это совершенно верно, если адом считать жизнь, так бессмысленно и бесчеловечно устроенную мещанством Европы и Америки.

Если читать Руссо, Канта, Фихте, Шеллинга, Томаса Карлейля, Маколея, Макса Штирнера, Прудона, Бакунина, Кропоткина, Фридриха Ницше, Лаврова, Михайловского, Константина Леонтьева, – если читать только этих авторов из десятка созвучных им, мы получим впечатление очень мощного хора, который непрерывно и на весь мир поёт гимн личности, гимн индивидуализму.

Десятки крупнейших мыслителей XIX столетия посвятили таланты свои делу вооружения личности на борьбу за её «счастье», за её благосостояние, её «приоритет», главенство в жизни, в истории.

Буржуазия строила паскудное царство своё на жесточайшей конкуренции, ей требовались крепкие, беззастенчивые люди. Не помню кто – Трейчке или Моммзен – сказал: «Немец должен быть самым сильным человеком Европы». Это мог сказать любой из них, это говорили Бисмарк и полоумный Вильгельм Второй, этого, кажется, не говорили так просто англичане и французы, но и они, как вся буржуазия Европы, стремились воспитывать «сильных», крепких людей. К тому же пошевеливалась «толпа» и для неё требовались «герои», вожди. Их тоже нужно было воспитать так, чтобы они не отвели «толпу» куда-нибудь влево с той дороги, по которой шла буржуазия.