Максим Горький
Ещё раз об «Истории молодого человека XIX столетия»
В освещении этой, хотя бы механически усвоенной, морали противоречия жизни выступали ещё более резко. Чем внимательнее присматривались наиболее талантливые дети мещанства к действительности, тем более нахально обнажала она свои язвы, тем острее становился критицизм одних и всё более глубоким у других сознание своего бессилия, внутренней раздвоенности и одиночества в классе, в мире. Захотелось устойчивого равновесия, «внутренней гармонии», «независимости своего «я», начались поиски иного «смысла жизни», независимости «я». Тягостное ощущение неловкости, неудобства, постыдности бытия было названо «болезнью совести». В семидесятых годах XIX века у нас, когда отцы, пользуясь нищетой и беззащитностью «освобождённого» крестьянства, начали развивать промышленность, появились типы «кающегося дворянина», «лишних людей», «Гамлетов Щигровского уезда», бесчисленное количество болтунов, нытиков, и многие из них были почти совершенно точным воспроизведением в жизни типов, созданных литературой Европы. Это говорит не столько о силе влияния литературы, как о единстве исторического процесса, в данном случае – о процессе расслоения буржуазии, о неизбежности зарождения в её среде идей и настроений, враждебных её «классовому здоровью».
Мне пишут, что «автор и герой произведения подчас отождествляются». В этой группе романов автор и герой отождествляются почти всегда. Так и надлежит, ибо эти романы в большинстве автобиографичны, в них авторы повествуют о личной своей драме разлада с действительностью, о расколе со своим классом. Это – основная и наиболее талантливо разработанная тема литературы XIX века, она перешла в XX, волнует, разрушает молодёжь буржуазии и в наши дни. Она жива ещё и у нас, где отцом остаётся пролетариат, организованный в партию большевиков, героически создающий новые формы социального бытия, и где среди его детей наблюдаются явления рецидива мещанского индивидуализма, наблюдается склонность к тем заболеваниям, которые переживала молодёжь мещанства. Если мы внимательно просмотрим все наши литературные споры за истекший десяток лет, мы найдём в них все старинные болезни буржуазного, анархо-индивидуалистического мироощущения, найдём все заботы об устройстве для нашего «я» «независимой» и удобной позиции над действительностью или в стороне от неё. В наших литературных распрях мы откроем проявления того мещанского субъективизма, который на почве личных симпатий и антипатий, на почве мелких, болезненно раздражённых самолюбий создаёт литературные группы и, прикрывая личные раздоры плохо понятыми идеями, творит в области литературы словесный хаос и содом, крайне вредно влияющий на нормальный рост художественного творчества.
