Максим Горький
Дипломатия

– Вот и превосходно! Я сейчас же там буду!

Действительно, через минуту он сидел за сараем верхом на заборе и, глядя, как по саду, крадучись, в тени веток, двигались фигуры мальчиков, руководил их действиями, громким шёпотом командуя:

– Левее берите… к малиту! Он теперь вкусный, малит-то!

Потом он спрыгнул в сад, видя, что мальчики подобрались к «малиту», подошёл к ним и, спросив: «идёт работа?» – взял учителева сына за плечи. Тот обернулся и вопросительно посмотрел на него. Федька сделал строгое лицо.

– Теперича, господа, у нас пойдёт серьёзный разговор. Вы двое бегите, а вы, Николай Николаевич, пожалуйте со мной.

Товарищи Николая Николаевича, бледного от охватившего его испуга, поняли, в чём дело, и моментально скрылись. А их товарищ попытался вырваться из рук сапожника, но понял, что это ему не удастся, и глухо прошептал:

– Отпусти, Фёдор, я тебе завтра двадцать копеек дам!

– Я ещё не обедал, а вы меня уже завтраком кормите! Не – ет, это удочка плохая! А за воровство положено наказание – тюрьма. Пожалуйте – идти!

Федька говорил громко и был строг, как Катон. Он вёл своего пленника по дорожке сада и чувствовал, как дрожит его плечо, как холодеет рука. Лицо пленника было бледно, губы беззвучно шептали что – то, он инстинктивно упирался ногами в землю, Федька подталкивал его вперёд и чувствовал, что ему жалко мальчика. Ему хотелось отпустить его, но – дипломатия!

Федька очень много надежд возлагал на свой план для того, чтобы не попытаться довести его до конца.

– Извольте идти! – уговаривал он пленника очень любезно и доброжелательно. – Ничего не поделаешь… отпустить я вас не могу, а должен представить домохозяину… вот он!

Здрассте, Платон Михайлыч! В то время, как вы ругаете меня разными тяжёлыми словами и гоните вон с квартиры, – я – с оберегаю ваше имущество и добро! Изволите видеть? Поймал вора – с! С поличным в руках имею честь передать его вам! Получите!