Максим Александрович Жирнаков
Покров ночи
– Откуда у тебя ствол? – Поинтересовался Макс.
– У меня батя мент, у него и взял.
– Стырил? – Вставила свое Маша.
– Не поверишь, но он мне его сам отдал. Сказал, что в лесу опасно: бродят всякие.
– Он боевой? – Спросил расслабленный после пивка Андрей.
– Да.
– Наша речь всегда проста – кто сунется, тому пизда!
Друзья захлебнулись смехом, даже мрачный вид оружия не способен был вызвать у кого-то чувства тревоги. Все были счастливы. Смех взбудоражил лес, заставил его проснуться.
––
Савельич позволял себе вздремнуть по ночам, хотя в его обязанности входило иное условие – ночью он должен был быть бдительнее всего, ибо ночь – время, когда точно может что-то произойти.
Дрема взяла свое и Савельич уже видел расплывчатые образы сновидений, но вытащил его из этой сонной пучины голос по рации, что стояла на маленькой тумбе:
– Пятый сектор, как слышно?
Савельич недовольно промычал, крихтя своими старческими связками.
– Пятый сектор? Прием.
– Пятый сектор на связи, – низкими голосом сказал Савельич.
– Кто дежурный?
– Ну я.
– Это понятно, ваша фамилия?
– Дроздунов моя фамилия. А кто спрашивает?
– Михаил Сергеевич, меня недавно на этот пост поставили.
– Ишь че, – усмехнулся Савельич, – а я думаю, голос какой-то новый. Миша, значит. И сколько тебе лет?
– Двадцать шесть. Послушайте, сейчас не…
– Ого, – перебил его старикан, – такой молодой, а уже жизнь себе губишь? Ну ладно, давай, что ты хотел?
– К югу от вас расположилась какая-то компания. Жгут костры, – параллельно этим словам Савельич поднялся с кровати, все еще держа рацию в одной руке, а другой взял бинокль и стал разглядывать окрестности со своей дежурной вышки, – нужно с ними разобраться.
– Да, вижу свет. Гады, я в том году им говорил, что если им жизнь дорога, то пусть не суются сюда больше…
– Говорили?
– Да, если это опять та компашка студентов, то им и говорил.
– Понятно. Вы разберетесь или мне вызвать наряд?
– Разберусь. Не надо никого звать.
– Но… – Савельич отключил рацию, не дав договорить Михаилу.
Сон пропал, будто его и не было вовсе. Савельич натянул свои потертые камуфляжные, как он их называл, – портки, накинул куртку и нацепил на свою седовласую голову кепку с сеткой. На всякий случай (хотя делал он это даже тогда, когда собирался по малой нужде) прихватил свое ружье, доставшееся ему от отца. Уж оно будет получше этих дробовиков, которые выдает власть. Он спустился вниз, залез в служебную «ниву», воткнул ключ зажигания, отклонил его от себя и услышал еле набирающий обороты движок, уже готовившийся к смерти.
– Только попробуй сдохнуть на полпути, – мрачно проговорил Савельич.
––
Парни и девушки разошлись по палаткам, не позаботившись о костре: «Да пусть горит, – сказал Андрей, – тепло будет и животных отгонит.». Собственно, никто и не возразил. Банки и обертки оставили лежать на земле, остатки еды выбросили как можно дальше, чтобы их доели звери, не заходя на территорию их кемпинга.
