Магдалина Шасть
Лариса и колдун – 2

Глава 1. Беременна

Ларисе не спалось. Крутило ноги и ныла поясница. Молодая женщина тщетно пыталась устроиться в постели на боку, но дискомфорт не отступал. Уже светало.

А и ну его, этот сон. Всё равно на больничном. Отоспится позже, у неё весь день впереди. Лариса приподнялась в постели, любовно обхватывая округлившийся животик тёплыми ладонями, и выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить Игоря. Муж дрых сладко, как младенец в люльке, мило посапывая. Умаялся. Вчера полдня с ним детскую кроватку выбирали и даже поругались. Ну, как поругались? Лариска на него наорала.

Молодая женщина невольно залюбовалась спящим мужем. Красивый, мужественный, сильный. Лицо, как будто из камня высечено, монументальное, строгое. Она улыбнулась. Ей бы скульптором работать или художником, с такой-то неуёмной фантазией. Только Игорь бреется всегда гладко-гладко. Настроение испортилось.

Матвей. Чёртов Матвей! Он уже несколько ночей глупой Лариске снился. То ли он её вспоминает, то ли она его забыть не может. Приходит к ней колдун в гости, тихонько посидит рядом и молча уходит. «Здравствуйте, Матвей Петрович! Здравствуйте!» – говорит ему воспитанная Лариса, а тот даже не здоровается. Подлец. «Ты чего не здороваешься-то?» – кипятится женщина, но ведьмак он ведьмак и есть – пятится себе куда-то то спиной, то боком. Зачем приходил? Что сказать хотел? Непонятно. А потом, конечно, просыпается Лариса и понимает, что Матвея нигде нет, и так грустно ей от этого становится, что хоть на луну вой. Но в реальность их судьбоносной встречи поверить сложно – никаких свидетельств существования загадочного знахаря у женщины не осталось. А сон – это всего лишь сон.

Главное, чтоб с ребёнком всё в порядке было.

Ей уже в марте рожать. Подумать только! Как раз в июле у них с Игорем долгожданного ребёнка зачать и получилось. По всей видимости, поездка к колдуну и прочие странности, на самом деле не происходили. Но что же это тогда было? Да и одометр врать не будет! То, что в тот день она куда-то моталась на своём подержанном фольксвагене, железобетонно и доказательств не требует! Не могла же она одновременно и спать, и ехать? Получается, что, сама того не ведая, Лариса попала во временнУю дыру. И несколько месяцев ТАМ оказались несколькими часами ЗДЕСЬ.

Нет-нет-нет! Так не бывает. Лариса потёрла ноющую поясницу и расправила плечи, пытаясь вытянуть позвоночник. Ребёнок в животе довольно ощутимо пнул её изнутри. Мол, нечего тянуться! Женщина ойкнула. Не спит, засранец. Бесится. А чем ещё малышу на рассвете заниматься? Вот мать и донимает.

Захотелось чего-нибудь сладкого. Варенья черничного! Бегом на кухню.

Лариса включила электрический чайник и забралась в холодильник. Пожалуй, надо масло на хлеб намазать, а сверху уже варенье. Так вкуснее. Матвей всегда говорил, что кушать надо хорошо.

Тьфу.

Опять этот Матвей!

Кто это был вообще? Что это было?

Вчера из-за колдуна Матвея Петровича она даже опозорилась. Шёл по улице мужик широкоплечий с рыжей собакой. Шёл себе и шёл, никого не трогал, А Лариске померещилось, что собака эта никто иной, как пёс колдуна Леший. Тот же хвостик колечком, та же стать. Ну, кинулась Лариска к собаке, беременным животом пугливое животное напугала. Тот даже взвизгнул и за хозяина спрятался. Оказалось, пинчер какой-то рыжий, а не дворняжка.

– Вы женщина чокнутая, что ли? На собак бросаетесь? А если б он Вас покусал? – возмутился хозяин собаки, – Ещё и беременная. Стыдно.

– А хоть бы и чокнутая, – обиделась Лариса, – Идёте и идите себе дальше.

– Точно ненормальная.

Вот и поговорили. Расплакалась она тогда, как дурочка. Гормоны успокоиться не давали. Хорошо, прохожие до дома довели. А то так бы и стояла до вечера, ревела.

Лариса намазала масло на хлеб и зачерпнула варенья из банки.

– Краса-девица, – прозвучало над самым ухом отчётливо.

– Ой!

Варенье из ложки шлёпнулось на столешницу, а бутерброд с маслом на пол. Конечно, маслом вниз. Это такой закон бутербродов. Лариса испуганно огляделась. Никого. Почудилось. Она неловко наклонилась, бессознательно кряхтя.

– Краса-девица!

Да что ж это такое?

В окошко стучалось сразу несколько маленьких клювиков. Мамочки! Снегири с красными грудками. Штук пять! Таких птиц в здешних краях Лариса никогда не видела. А тут целая делегация.

– Что такое? Что вам надо? – женщина и сама не поняла, как открыла окно настежь, запуская в квартиру февральскую стужу, попыталась извлечь москитную сетку, чтобы накормить снегирей, – Сейчас я вам хлеба накрошу.

– Лариса, ты зачем нас заморозить решила? Простудишься! – заспанный Игорь зябко поёжился, – Холодина. Закрой!

– Я снегирей хочу покормить.

– Каких снегирей?

За окном уже никого не было.

– Ты их спугнул!

– Да у нас снегири не водятся. Может, почудилось тебе?

– Как не водятся? Целых пять штук прилетело. Грудь красная, как на картинках. Как это не водятся? Я сейчас загуглю.

– Ой, спать пойдём.

Не верит! Лариса обиделась. Да и пусть не верит. Но снегири-то были!

Варенья перехотелось.

– Игорь, а достань мне компота сливового. А то он тяжёлый. Я трёхлитровую банку с полки не сниму.

– Эх-хе-хе…

Муж обречённо пополз к кладовке. Сегодня уже не уснуть. Но он привык.

– И насвинячила я… прости. Приберёшь?

– Эх.

– Просто я наклониться не могу.

– Да я понимаю. Приберу.

Хороший у Ларисы муж. Другой бы плюнул и спать пошёл, а Игорь старается. Знал бы он, как близка она к измене тогда, в июле, была. Да ещё с кем? С едва знакомым, пожилым, между прочим, человеком, шарлатаном-знахарем… Кстати, то, что дед Матвей помолодел, совсем не факт, учитывая содержимое якобы волшебных термосков. Бр-р… Знал бы Игорь, о том, что его сумасшедшая жена в лесу творила, непременно развёлся бы с ней и правильно сделал. Так пусть никогда о её глупом желании не узнает.

Шарлатан дед Матвей или нет, но в те летние дни Лариса совсем о своём мужчине не думала. Точнее, думала о чужом. Но мечта-то сбылась. Долгожданный ребёнок на подходе. Значит, что-то в этом есть. Надо будет обязательно ту местность отыскать, когда потеплее станет. Не может такого быть, чтобы там совсем ничего не осталось! Где дом, где банька? Где сад с огородом? Не бывает так, чтоб сразу так много вещей безвозвратно исчезло. Если кто-то над ней подшутил, обязательно правда вскроется.

И к чему тогда эта «ночь желания» от кикиморы Галки, если Лариса и так забеременела бы?

Сообщение от неформалки всё ещё сохранилось.

Глава 2. Дед Матвей. Без вины виноватый

Совсем мелкий рыжий пацан постоянно лез Алисе под ноги. Ни прибраться в избе невозможно, ни тесто для лапши раскатать.

– Моть, ну не обижайся ты на меня! Ты сам виноват – зарок нарушил.

– Чем нарушил? Я даже вслед ей смотреть боялся, только, чтоб тебя не расстраивать, – мальчик смешно насупился, и Алиса всерьёз подумала, что обиженный малыш расплачется. Но даже настолько помолодевший Матвей плакать от обиды не собирался, – Это что ж мне теперь, скоро в пелёнки писяться придётся? А кто меня мыть будет? Кто грудью кормить?

– Ой, не сыпь мне стёкла в душу. Я и сама не рада.

– Не рада она. Кто из нас Магиня? Кто существо вечное-бесконечное? Вот и вся твоя магия, ревнивая Алиса. Я думал, что ты настоящая волшебница, самая сильная в наших краях, а ты баба обычная, да ещё сварливая.

– Я и есть волшебница. А ты, если будешь обзываться, вообще исчезнешь!

– Можно подумать, если не буду обзываться, не исчезну? С такой скоростью омоложения я скоро и двух слов связать не смогу.

– Хватит, Моть. Я замедлила твой возраст, насколько смогла. Ты же знаешь, что теперь меня даже кикиморы не слушаются. Я почему-то свой дар потеряла.

– Известно почему. У нас в лесу каждый куст об этом шепчется, и водяные обсуждают. А уж как русалки белые зубы скалят…

– Хватит!

– Хватит? Мне, значит, на женщин даже смотреть нельзя было, а наша Магиня лесная, недоступная и правильная, в дешёвом байкер-клубе с каким-то неизвестным солистом переспала.

– Он не какой-то там, а очень даже известный, – Алиса заправила зелёный локон за ухо, обнажая маленький синий тоннель в ухе, и загадочно сверкнула жёлто-зелёными линзами. Личико девушки осветилось лёгкой полуулыбкой.

– Кому известный? Ты и сама не знаешь, как его группа называется.

– А мне и не надо его группу знать. Главное, что он особенный, не такой, как все.

– Ага. Он особенный, а ты теперь самая обычная. Он тебя даже домой не отвёз, бросил в гостинице спящую и за номер не заплатил. В чём его уникальность? Рядовой прохвост. Зачем ты вообще придумала в человеческом теле по стране путешествовать?

– Он не заплатил, потому что что-то случилось. И уехал не просто так. Что-то произошло. Я точно знаю. Я всё на свете знаю, забыл?

– Сколько раз ты мне говорила, что отношения заводить нельзя, а сама… Раньше ты всё знала, а теперь дальше своего носа не видишь. Правильно о тебе Лариса говорила, а я спорил, дурак.

– Лариса, – передразнила Матвея Алиса, ехидно фыркая, – А ещё пытаешься меня с толку сбить. До сих пор свою блондиночку вспоминаешь!

– А и вспоминаю. Зато я от любви свой дар не потерял, как некоторые. Ты, вон, вообще, кроме своего любезного, ничего не помнишь. Как там звали его, кстати?

– Не знаю…

– Вот. Даже имени не спросила. Совсем голову потеряла. А Ларису ты сама ко мне привела.

– Пожалела. Хорошая она. Животных любит, и мамой будет хорошей. А ты самый лучший специалист по лечению бесплодия.

– Спасибо.

– Это правда.

Леший, тихонько спящий в уголке, тревожно приподнял голову и насторожился, весь обращаясь в слух.

– Кикиморы? – Лариса засучила рукава, будто приготавливаясь драться.

– Они.

– Даже твоя Галка от меня нос воротит. А эти зачем пришли?

– Ясное дело – побить тебя. Ты же их обижала всегда, хворостиной гоняла и заставляла ягоды лесные собирать.

– Я люблю лесную малину, в том греха нет. Малина от простуды помогает и от депрессии.

– Тебе, может, и помогала, а кикимор, к труду не приученных, к хандре и усталости приводила. Вот и держи теперь оборону. А я в кладовке спрячусь.

– Можно и я с тобой в кладовку?

– Ты не поместишься. Это я маленький, благодаря тебе, в любую норку залезу. Там, в кладовке, у меня тайный лаз есть, но ты не пролезешь.

Леший вскинулся всем своим ладным рыжим телом и громко залаял. В дверь поскреблись. Вначале несмело и нерешительно, потом с напором и упорством. Бока взволнованной собаки заходили ходуном.

Проворный маленький Матвей уже скрылся в своей кладовке, только его и видели. Алиса озадаченно огляделась. Трусливой она никогда не была, поэтому твёрдо решила, что и сегодня справится. Тяжёлая метла в углу, с длинным черенком и упругими, жёсткими прутьями, привлекла особое внимание. Каждой смелой ведьме по метле, а каждой наглой кикиморе метлой по заднице!

– Эх, задам я вам сейчас, засранки! На хозяйку нападать вздумали?! Ы-ы-ы, – с грозным, воинственным криком смелая Алиса отперла засов и приготовилась к нападению, – А ну, чертовки!

Магиня пнула дверь стройной ножкой, награждая чей-то слишком любопытный лоб законной шишкой. На пороге стоял… Леший. Только совсем не пёс, а самый настоящий, из лесу. Леший болезненно охнул и обхватил синюшными ручонками дубовую голову, обильно поросшую зелёными листьями.

– Извините, а Галку можно? – спросил он вежливо, застенчиво водя по подтаявшему льду тонкой ножкой в плетёном лапте. Поднялся ветер. Зелёная борода фольклорного персонажа всколыхнулась.

– Зима на улице. Ты чего не спишь? – удивилась Алиса, зябко заворачиваясь в шерстяной плед, – Эй, постой-ка. А отчего у тебя листья-то зелёные? Влюбился? Ах, негодник. Таким манером у нас подснежники в феврале расцветут! Ты мне что? Хочешь природу порушить?

– Тебе, значит, можно? А нам нельзя? – дерзко парировал сказочный собеседник, неуступчиво топая.

– Эх, как заговорил! Я тебя, негодника! – Алиса широко замахнулась своей громоздкой метлой.

– Не бей его! Не имеешь права, – ох, чёрт! Галка! – Я здесь, Лёня. Сейчас выйду. Только причешусь.

Что ж за день-то такой? Что за страсти? Алиса плюнула в сторону влюблённых зверюшек и ушла к столу лепить пельмени. Видимо, натворила она дел. Все, по её примеру, влюбляются! Вот беда, так беда. Покой лесных обитателей под угрозой.

Глава 3. Весне дорогу

– Как дежуришь? Сегодня? А нельзя как-нибудь отменить? – Лариса взглянула на мужа снизу вверх, максимально жалобно.

– Ну, чего ты, Лар? Я же два раза в неделю дежурю. Разве ты ещё не привыкла?

– Ну, может, сегодня дома останешься? Мне страшно!

– Почему страшно-то? Рожать только через месяц. А с Ташка с Верном тебя в обиду не дадут, – улыбнулся Игорь белозубо и доброжелательно.

– Толку от той Ташки! Только хвостом вилять умеет. Если что-то случится, она Скорую не вызовет.

– Да что случится-то?

– Не знаю.

– Раньше ты не боялась одна дома оставаться, даже любила. Что произошло? – муж заключил её в тёплые объятия, ласково целуя в белобрысую макушку. Лариса расслабилась. Что это она, в самом деле? Как ребёнок.

– Да, конечно, это просто страхи. Раньше я беременной не была, – Лариса доверчиво прижалась к своему мужчине, пытаясь поцеловать. Ей очень мешал большой живот. Что-то подсказывало, что будущему ребёнку такое положение вещей тоже надоело. Дети – это, конечно, счастье, но ходить ими совершенно неудобно: переваливаешься, как колобок, и всё время на что-нибудь натыкаешься. Скорей бы уж родить и свои габариты вернуть, а то маневрировать сложно. И ребёнку тоже неудобно – в такой-то тесноте и темноте. Захочешь ручонки расправить, да не тут-то было!

– Ну, вот и хорошо.

– Пойду картошку почищу.

– Отдохни лучше.

– Я и так целыми днями лежу. Нужно руки размять. Заодно и отвлекусь.

Лариса дала себе торжественное обещание, что хандрить в отсутствии Игоря не будет, а лучше займётся приготовлением борща. Как раз кусок говядины в морозилке заскучал. Нужно в микроволновке разморозить и бульон сварить. Будет, чем ей до самой ночи заняться. Беременная Лариса сейчас неторопливая, медлительная. Капусту три часа шинковать будет, а морковку на тёрке тереть ещё дольше. Хозяйка принципиально кухонным комбайном не пользовалась – дед Матвей учил, что всё руками надо делать. Хотя у самого-то колдуна работница была. Галка. Кикимора болотная. Хорошая девчонка, как оказалось. Опять этот Матвей, нигде от него спасенья нет!

Прочь, непрошенные мысли. Вначале Лариса борщ сварит, а потом поспит недолго, и Игорь вернётся. Хотя он теперь только завтра вечером придёт. Ну, ничего. Она собак с утра выгуляет, с пожилыми тётками-соседками посплетничает. Так себе расписание, но что делать? Надо привыкать. С маленьким ребёнком вообще тоска будет, наверное. И Тамарка, как назло, в Геленджик уехала. Насовсем. С новым мужиком. У подруги последнее время совсем с мужем не ладилось, что неудивительно, с такой-то философией. Тамара вечно учила скучную Ларису жизни. Мол, на полную катушку надо. Ушёл один – придёт другой. Ларису такое непостоянство не прельщало. Ей вполне хватало Игоря. Или не хватало?

Опять этот чёртов Матвей с проклятой рыжей бородой мерещится. Это ж надо? Мало того, что помолодел, так ещё и обнажённый ей в галлюцинациях показывался. Тьфу. Поганец! Хотел её с ума свести и воспользоваться? Лучше б хотел. А то даже обидно. Возможностей у колдуна было, мама дорогая, но он держался, как кремень. Не понравилась ему Лариса, как женщина. Вот и весь сказ. Тьфу на тебя, Матвей. Не больно-то ты и нужен.

– Лар, я пошёл! Целую! – объявил муж задорно, будто бы даже с радостью.

И дверью хлопнул. А поцелуй-то где?

Настала тишина. Раньше Лариса не замечала, как тихо становится после ухода любимого. Как будто какая-то часть едва уловимых звуков уходит вместе с ним. Жутковато.

Даже Верн с Ташкой под диванами спрятались. Каждый под своим. У них там что-то вроде будок. Неужели до самого утра собрались дрыхнуть? Ни погладить, ни потискать. Куском мяса, что ли, своих собачонок приманить? Лариса почувствовала острую необходимость подарить кому-то нежность. Что гормоны с человеком делают? Вот, странное дело!

– Таша! Верн! – Лариса извлекла из бульона ещё жёсткое мясо и отрезала каждой собаке по лакомому кусочку. Удивительно, но на её зов никто так и не вышел, – Да что такое с вами сегодня? – она вставила в уши наушники и включила Вивальди. Почему-то беременным советуют именно классику, а Вивальди – единственный композитор, от которого Ларису не тошнило. Ну, не любила Лариска классику, что ж тут поделаешь? Она бы лучше под фолк-рок прибалдела – последнее время тянуло почему-то.

В шкафу едва слышно чихнули, но молодая женщина всё равно ничего не услышала.

– Как тебя, эй?

– Галка.

– Тише, Галка. Я тебе хозяйку пугать не разрешал.

– Нашёлся тут. Хозяин.

– Так я хозяин и есть. Это в лесу своим Лешиком командовать будешь. А здесь я главный. Домовой Егор.

– Очень приятно.

– Мне тоже приятно. Так ты новая пассия моего брательника, получается?

– Почему, это, новая? Единственная. Мы женится по весне думаем.

– Да, совсем у вас в лесу порядка нет. Где это видано, чтоб лешии кикимор в жёны брали?

– А где видано, что домовой лешему брат?

– Мы двоюродные.

– Всё равно неправильно.

– Много ты понимаешь. У наших предков любовь случилась.

– И у нас с Лешиком любовь.

– Ну, тебе видней. Хотя, зная Лешика…

– Э! Не надо тут зёрна сомнения сеять. А то я всё ему расскажу. Не на ту напал. Я Лешику верю.

– Ну, не буду… Духи у тебя приятные.

– Ага. Болото номер пять.

– Шикарно!

– Может, подружимся? Я давно без подружки живу. Я Лешику не буду рассказывать.

– Ах, ты, развратник чёртов! Сейчас в лоб кулаком дам!

– Понял.

Глава 4. Долгожданное счастье

Лариса не поняла, что произошло, но проснулась посреди ночи, как будто от сильного толчка в бок. Женщина открыла глаза и непонимающе уставилась в темноту. Фонарь за окном качался, отбрасывая на потолок тревожные тени. В глазах у Ларисы зарябило. На улице буйствовала февральская вьюга.

Снова довольно крепкий толчок… изнутри. И жёсткий, скручивающий внутренности узлом спазм.

– Ай! – молодая женщина схватилась за живот, болезненно скрючившись. Но минуты через две её отпустило.

Что это? Схватки? Ещё рано. Но то, что точно не приснилось, уже понятно. Надо встать. Лариса перевернулась на бок и неуклюже приподнялась, опуская босые ноги на пол. Холодный пол обжёг ватные спросонья подошвы безжалостным пламенем. По телу пробежали мурашки. Пожалуй, вставать опасно. Можно и упасть. Патологическая слабость в конечностях, мучавшая женщину во второй половине беременности, особенно обострялась ночью. Лариса несмело пошевелила пальчиками на ногах. Может быть, отойдут? Пальцы почти не слушались.

– Ой! – живот снова свело невыносимым, раздирающим тело спазмом. Что-то явно шло не так. Нужно звонить в Скорую. Лариса дождалась, когда боль отпустит, и пошарила вспотевшей рукой по тумбочке. Телефона не было. Видимо, оставила его на кухне. Вот, недотёпа! Нужно как-то сосредоточиться и дойти туда. Женщина приподнялась, опираясь на подозрительно онемевшие ноги и прислушиваясь к своим ощущениям. Руки сами собой схватились за тёплое одеяло, которое тут же сползло на пол, вслед за хозяйкой. Комната погрузилась во мрак. Лариса потеряла сознание.

– Краса-девица, – прошамкала над ней темнота голосом прекрасной Галки, – Краса-девица! Где телефон оставила? А, нашла. Алло, приезжайте срочно. Женщина рожает. Первые роды. Да. Адрес? Егор, какой у вас адрес?

Ничего себе, как по-русски шпарит! Неужели это давняя знакомая, кикимора Галка? Разве она так бодро разговаривала? И кто такой Егор?

– Галка, это ты? – невнятно пролепетала Лариса, снова утопая в безвольном небытие. Видимо, действительность снова играет с женщиной в необъяснимые логикой игры.

– Ребёнок неправильно лежит, – услышала Лариса, сквозь болезненную полудрёму. Чья-то мохнатая лапа трогала её скованный напряжением живот, успокаивая. Стало хорошо, – Сейчас поправлю. Я умею.

– Где это видано, чтоб кикиморы роженицам помогали? – возразил приятный мужской тенорок. Да кто тут? Не квартира, а проходной двор. Лариса точно помнила, что дверь заперта. Игорь прикрывал дверь с характерным звуком. Или замок не сработал?

– Вы кто? – чуть слышно пролепетала хозяйка и снова отключилась.

– Очнулась? Нет, показалось. Я, Егор, потомственная повивальная бабка. Просто заколдованная. На меня когда-то давно Магиня наша сильно осерчала, за то, что отказалась в её афере участвовать. Вот, и превратила в неведому зверюшку. Я же не просто так с дедом Матвеем подружилась. Он по беременности, я по родам. Всё при деле была.

– Магиня у нас жёсткая, согласен. А что за афера?

– Потребовала у Змеи Горыновны роды принять, представляешь? Её змеёнышам помочь на свет народиться. А я этой злодейке из принципа помогать не желала. Она же каждую пятницу в стельку напивалась и огнём потом отрыгивала. Поллеса уничтожила, хулиганка. Ой, Егор, ты пойди дверь отвори! Пошире раскрой, настежь. Нехорошо, если нас тут с тобой увидят. Краса-девица! Краса-девица! Просыпайся. В роддом поедешь.

– Так ты знала, что у неё сегодня роды начнутся?

– Меня Матвей отправил. Он-то точно знает.

– Что-то долго Скорая едет. Таким макаром тебе придётся своё умение показывать.

– Приедут сейчас. В некоторых случаях я домашние роды не одобряю. Лариса не девочка уже. Надо в роддом. Там лучше. Я, конечно, опытная повитуха, но…

– Эй, кто рожает? Есть тут кто?

– Есть! Есть! Я тут. Без сознания.

– А кто говорит? Кто говорит-то тогда? Ох, и правда без сознания.

Врач Скорой помощи с трудом нащупала в темноте выключатель, и спальня тут же озарилась тёплым светом. Действительность вокруг лежащей без движения, бледной, как полотно, Ларисы пришла в движение.

– Слушай, а что же Горыновна пьёт? – недоумённо уставился на озабоченную кикимору домовой, когда они остались, наконец, одни.

– Пойдём квартиру к младенцу готовить.

– Пойдём, – Егор с Галкой неторопливо вылезли из своего укрытия и занялись бытовыми делами. Кикимора уже набирала воды в ведро, чтобы вымыть пол. Затеяла влажную уборку. Новорожденному нужна чистота, – Так что она пьёт? Спирт? Откуда у вас в лесу спирт?

– Известно что – бензин. У нас АЗС рядом была. Так вот она туда и повадилась летать, негодница. Времена тогда смутные были. Девяностые. Думали, рэкет или полтергейст. Жуткая недостача в конце месяца. Караул. Нехорошая Горыновна. Одно слово – змея!

– Понятно. А как же она рожала? Змеи они же вроде неживородящие? Яйца несла?

– Любопытный ты, Егор, достал меня!

– Я любознательный. Для саморазвития интересуюсь.

– В интернете посмотри, любознательный. Там всё обо всём написано.

– А ты откуда знаешь? Про интернет? Матвей себе компьютер завёл? Сомневаюсь.

– Знаю.

– А от кого же Горыновна…

– Егор! Это конфиденциальная информация! Рот свой прикрой.

– Ну, ё-моё. Тайны у них. Не больно-то и хотелось. Мне ваши тайны неинтересны.

– Пойди, вон, лучше, пыль протри.

– Это женское дело. Не буду.

– Тогда розетку в ванной посмотри.

– Я не электрик.

– Лентяй ты.

– Так, родила, Горыновна, или нет?

– Да чтоб тебя! Делом займись. Любопытная Варвара.

– Сама ты Варвара, – Егор обиделся, густо покраснел и сублимировался, – Сама бабскими делами занимайся, – раздался в воздухе его недовольный голос.

– Ну, и чёрт с тобой.