М. П. Астапенко
История Донского края

© Астапенко М. П., Астапенко Е. М., 2023

© ООО «Мини Тайп», 2023

* * *

«ВСЯКИЙ ЛЮБИТ СВОЮ РОДИНУ,

НО, МОЖЕТ БЫТЬ, ДОН, ТИХИЙ И ВОЛЬНЫЙ

ДОН, ДОСТОИН КАКОЙ-ТО ОСОБЕННО

ОСТРОЙ ЛЮБВИ».

К. А. ТРЕНЕВ

Глава 1
Седая старина Донского края

1. Население Донского края в древности (до XVI века)

Земля, ныне занимаемая Ростовской областью, издревле называлась Диким Полем. Оно описано в сотнях рассказов, повестей, романов, опоэтизировано в десятках поэм и стихотворений. Вспомним хотя бы прекрасное стихотворение Максимилиана Волошина “Дикое поле”:

 
Голубые просторы, туманы,
Ковыли, да полынь, да бурьяны…
Ширь земли да небесная лепь!
Разлилось, развернулось на воле
Припонтийское Дикое поле,
Темная Киммерийская степь.
Вся могильниками покрыта —
Без имян, без конца, без числа…
Вся копытом, да копьями взрыта,
Костью сеяна, кровью полита,
Да народной тугой поросла.
Только ветр закаспийских угорий
Мутит воды степных лукоморий,
Плещет, рыщет – развалист и хляб —
По оврагам, увалам, изломам
По немереным скифским дорогам
Меж курганов да каменных баб.
Вихрит вихрями клочья бурьяна,
И гудит, и звенит, и поет.
Эти поприща – дно океана
От великих обсякшее вод.
Распалял их полуденный огнь,
Индевела заречная синь…
Да ползла желтолицая погань
Азиатских бездонных пустынь.
За хазарами шли печенеги,
Ржали кони, пестрели шатры
Пред рассветом скрипели телеги
По ночам разгорались костры
Раздувались обозами тропы
Перегруженных степей.
На зубчатые стены Европы
Низвергались внезапно потопы
Колченогих, раскосых людей.
И орлы на Равенских воротах
Исчезали в водоворотах
Всадников и лошадей.
Много было их – люты, хоробры,
Но исчезли, “изникли”, как “обры”
В темной распре улусов и ханств,
В смерчи, что росли и сшибались,
Разошлись, растеклись, растерялись
Средь степных безысходных пространств^[1].
 

Исторические события на Диком поле, которые так поэтически описал Максимилиан Волошин, происходили, конечно, менее поэтично и более жестоко. Расскажем о них…

…В глубине седой древности, на бескрайних просторах Дикого поля обитали воинственные и свободолюбивые племена скифов. Свою свободу и независимость, ценимые выше самой жизни, скифы защищали с поразительным мужеством и упорством, малыми силами побеждая сильнейшего врага.

В скифский период на донской земле процветали греческие города-колонии, главным из которых являлся знаменитый Танаис. Он вырос здесь в III веке до нашей эры из небольшого поселения, основанного выходцами из соседнего Боспора. Танаис вел обширную торговлю с купцами разных стран и племен. Пережив в своей многовековой и бурной истории периоды упадка и расцвета, Танаис был уничтожен войсками боспорского царя в IV веке нашей эры.

Наряду со скифами донскую землю населяли сарматы, говорившие примерно на том же языке, что и скифы. Главным занятием сарматов являлось скотоводство. Племена храбрых и воинственных сарматов были вытеснены свирепыми, не знавшими жалости и пощады гуннами, которые в 375 году появились на донских просторах, “вынырнув” из неведомых глубин Азии. Отсюда неудержимым потоком они захлестнули Западную Европу, заставив ее в короткий срок напрячь все силы, чтобы остановить беспощадных варваров. Только в грандиозной “битве народов” на Каталаунских полях в Галлии были разгромлены. После смерти их царя Аттилы гуннское государство распалось.

Этим воспользовались авары. Они пришли на Дон из-за Волги, потеснили ослабленных междуусобицами гуннов, покорив немногочисленное местное население.

Аваров сменили хазары. Шли годы, уходили в небытие десятилетия. Пришло время потесниться и хазарам. Храбрые русичи наголову разгромили их войско, убив кагана и разрушив хазарскую крепость на Дону Саркел, где вскоре вырос русский город Белая Вежа.

Вскоре на привольных степях Дикого поля показались орды печенегов. Их сменили половецкие племена. Многое помнят и хранят степи донские. Помнят они храбрость Игоревой рати, полегшей на ковыльных просторах Дона в 1185 году в неравной битве с половцами.

Снова стремительно летели годы, неумолимые, как рок. Донские степи огласились гортанными криками узкоглазых воинов на маленьких выносливых лошадках: в пределы Дикого поля вторглись монголо-татары. Словно страшный опустошительный вихрь, пронеслись они по девственным донским степям, уничтожая все живое на своем жестоком пути. Долгие годы после этого зловеще белели на донских степях костяки людей и коней, уничтоженных в неравных схватках с монголами.

Донским степям суждено было стать свидетелями немеркнущей славы русских воинов, разгромивших на берегах Дона, на достопамятном Куликовом поле, орды золотоордынского военачальника Мамая солнечным сентябрьским днем 1380 года.

В устье Дона на берегу Азовского моря расположен город Азов. В свое время он принадлежал храбрым русичам. В X–XI веках нашей эры этот город входил в состав Тмутараканского княжества Киевской Руси с 1067 года и назывался Азупом. Затем он был захвачен половцами, а от них перешел к золотоордынским ханам, которые именовали его уже Азаком.

В XII веке в этих краях появились новые хозяева – венецианцы и генуэзцы – постоянно соперничавшие друг с другом. Здесь в Азове, вскоре появилась торговая фактория Тана, которой управлял совет из богатейших итальянских купцов. Немногочисленное местное население – русские, аланы, тюрки – находились в подчиненном положении. Тана год от года богатела, потому что отсюда шли оживленные торговые пути на Волгу, в Среднюю Азию, на Кавказ, Иран и далекий Китай. Танская фактория имела большой двор, мощеный камнем, площадью около трех тысяч квадратных метров. Он был огорожен высокой каменной стеной с крепкими башнями и бойницами. Въезд во двор тщательно охранялся, а надежные дубовые ворота были тщательно забраны толстыми листами первосортного железа. Внутри крепости находились обширные товарные склады и казармы для копейщиков и стрелков, охранявших Тану. Перед воротами фактории находился большой и шумный рынок, где постоянно кипела бойкая торговля. Из продуктов местного производства жители выгодно торговали рыбой и икрой. Предприимчивые татары доставляли сюда скот, шерсть, кожу, конские хвосты, чтобы все это удачно обменять на разнообразные ремесленные товары. Частыми гостями в Тане были манжарские купцы, привозившие сюда дорогой шелк, золото, прекрасные ковры, серебряные украшения и драгоценности. Окрестные народы продавали здесь душистый мед, хлеб, воск, коровье масло. В Тане существовал и невольничий рынок, где продавали русских пленников, угнанных с родных мест турками и татарами.

Печатью веков был отмечен этот город. С тринадцатого столетия Тана попала под контроль золотоордынских ханов, с которыми итальянские купцы заключали взаимовыгодные договоры, и жизнь продолжалась.

Но на горизонте времени уже маячила более грозная опасность – свирепый Тимур Завоеватель, с которым не договоришься, от которого не откупишься… В роковом сентябре 1395 года полки “железного хромца” всепоглощающей тучей хлынули на Дон, уничтожая по пути города и селения. В неравной схватке погибла и Тана, дотла был разрушен Азак… Казалось, ничто уже не возродится на этом месте, но время брало свое. С годами медленно, но неуклонно восстанавливалась Тана, набирал силы Азак. Но мирные годы длились непродолжительное время: будущее принесло нового завоевателя, не менее грозного и беспощадного, чем Тимур-хромец – мощным флотом в Приазовье стучались турки-османы, уже успевшие привыкнуть к победам… В 1475 году они овладели Таной и Азаком, превратив последний в сильную базовую крепость, опираясь на которую турецкие султаны мечтали покорить юг России.

2. Природа Донского края

В ту далекую пору необъятные просторы Дикого поля, простиравшиеся от берегов Нижней Волги через Дон до Днепра, и от верховьев Воронежа, Хопра, Медведицы до Азовского моря, кутались в густые травы; седой красавец-ковыль поднимался в пояс человека. Через неохватные просторы Дикого поля, от туманного и холодного рязанского севера до залитого солнечными благодатными лучами приазовского юга широкой лентой, блестя под животворными лучами дневного светила, вился в зыбких берегах сине-зеленый Дон-батюшка, берущий начало в Иван-озере. Средняя ширина Дона на территории земли донских казаков достигала ста саженей (1 сажень = 213 сантиметрам), а в устье – до 260 саженей, при наибольшей глубине в 10 саженей.

Из других крупных рек казачьей земли Дон питали Аксай, Северский Донец, Цимла, Чир, Хопер, Медведица, Маныч, Иловля, Миус. Кроме этого, на донской земле имелось огромное число более мелких рек, речек, ручьев и ериков.

Обычным явлением на Дону в весенне-летнее время (апрель-июнь) являлись наводнения, часто принимавшие разорительный характер, особенно для жителей низовых казачьих городков, таких как Монастырский и Черкасский. Особенно сильными и разрушительными для казаков были наводнения 1646, 1689, 1740, 1760, 1773, 1775, 1786, 1820, 1845, 1849, 1880, 1896, 1917 годов.

Вся земля донских казаков условно делилась на низменные равнины, возвышенности и “горы”. Низменная равнина тянулась на левой стороне Дона от реки Медведицы до саратовских и астраханских земель и южнее доходила до предгорий Северного Кавказа. Здесь имелось множество ручьев, речек, балок с оврагами, которые в сочетании с курганами и молчаливо стоявшими на них каменными “бабами” являли собой колоритную и запоминающуюся картину.

Остальная часть Дикого поля была сравнительно возвышенной, особенно в северной его части, в хоперской и усть-медведицкой землях Дона.

К так называемым “горам”, возвышенным местам, относилась территория, позже называвшаяся Миусским округом Войска Донского.

“Климат Донской земли, – писал донской историк XIX века Василий Сухоруков, – примечателен и по благорастворенности своей и по некоторым свойствам. Здесь в одном месте вы видите прекрасное небо, ощущаете воздух благословенных южных стран Европы; в другом терпите тягость приморской сырости или едва сносные жары”^[2].

Самыми холодными месяцами на Дону были (и остаются) январь и февраль, когда морозы доходили до минус 25 градусов. Июль являлся самым жарким месяцем с наивысшей температурой в полдень более плюс 40 градусов. “В апреле, мае, сентябре и октябре, – отмечал тот же Сухоруков, – погода самая умеренная и благоприятная. Ясных дней в сие время бывает гораздо более, нежели пасмурных; напротив, в ноябре, декабре и марте число пасмурных и сырых дней превышает ясные дни более, нежели вдвое”^[3].

Ветры были частыми гостями на казачьей земле. В декабре-феврале они дули, в основном, с востока и юго-востока. Весной же господствовали преимущественно западные ветры, сменяемые часто восточными. Летом, когда в сравнении с зимой и весной, ветры утихали, над донскими просторами господствовали западные ветры. Иногда на донскую землю налетали разрушительные ураганы. В исторических актах отмечены страшные ураганы, пронесшиеся над нижним Доном 22 марта 1811 и 17 июня 1820 годов, принесшие огромные разрушения и потопившие много судов и лодок, стоявших в низовьях Дона^[4].

Не обходило донскую землю стороной и такое нетипичное для степной зоны бедствие, как землетрясение. Исторические хроники зафиксировали октябрьское землетрясение 1762 года и мартовское 1816-го, принесшие разрушения казачьей столице Черкасску (станице Старочеркасской).

Однако в целом природа наделила казачью землю благоприятным климатом и изобилием. “Богатый Дон (казаки говорили, что у него золотое дно), – отмечал Василий Сухоруков, – леса, степи были для них естественными хранилищами жизненных потребностей; в первом – рыба, в последнем звери, птицы, плоды водились и росли в таком множестве, что изобилие оных вошло в пословицу. Наши предки говаривали: “Кормит нас, молодцов, Бог: подобно птицам, мы не сеем и не собираем хлеба в житницах, но всегда сыты”.

И в самом деле, леса и степи Дона изобиловали древесными плодами, вкусными ягодами и съедобными кореньями. Здесь произрастали персики и вишни, орехи и тутовые деревья, яблоки и груши. Позже появились смородина, малина, крыжовник. Водились здесь и грибы: сморчки, белянки, опята, грузди… В дуплах вековых деревьев рои трудолюбивых пчёл заботливо копили богатые запасы чистейшего целебно-душистого мёда. В густых зарослях и роскошных травах водились свирепые волки, хитрые лисицы, трусливые шакалы, благородные медведи. Высокие и сочные травы обильно питали многочисленные стада лосей, зубров, оленей, сайгаков, диких лошадей. Степь полнилась и кишела ядовитыми змеями, которых никто не уничтожал. Из пернатых в изобилии водились орлы, соколы, ястребы, филины. Повсюду носились стаи диких голубей, куропаток, журавлей, лебедей.

Из зелени в почете в казаков были лук и чеснок, перец и редька, горох и бобы, хрен и петрушка, турецкая жеруха и щавель. Позже на Дону появились огурцы, тыква, арбузы, дыни, картофель, редис.

Тихоструйные воды Дона и его притоков кишмя кишели рыбой: от огромных белуг и осетров с севрюгами до стерляди и белой рыбы. В этом благодатном крае легко было прокормить себя и верного спутника человека – коня.

Зимой донские степи замирали, становясь неприветливо-суровыми и опасными для всех ее обитателей. Только страшный рев и неистовый свист бурь, треск лютых морозов, да жуткий вой многочисленных голодных волчьих стай разносился по безлюдным и неласковым степям.

С началом весны здесь все оживало. Уставшая зима, отбыв положенное природой, уходила на север, а сюда под рокот и звон ручьев, под шорох, треск и грохот ледяных глыб с юга прилетали тучи разнообразной птицы, оглашая гамом и криками освобождающиеся от ледяных оков реки, озера, ерики. Немного позже, когда приходило настоящее тепло с Кавказа прикочевывали многочисленные стада оленей, коз, сайгаков, чтобы до осени блаженствовать на зеленых степях Дона.

3. Возникновение донского казачества

Стремительное появление донских казаков в южно-русских степях, их активное и мощное включение в политическую жизнь Приазовья и Причерноморья, так что всемогущий турецкий султан Сулейман Великолепный искал союзников для борьбы с ними, поставили перед исследователями ряд вопросов: действительно ли донские казаки появились в первой половине XVI столетия, когда о них имеются многочисленные документальные упоминания, или их предки жили здесь раньше, и можно ли утверждать, что донцы – это особый народ, живший на территории Дикого поля с незапамятных времен?

А может казаки появились здесь, как результат бегства в эти края русских, украинцев, белоруссов, татар и представителей других народов тогдашнего мира, искавших раздолье и свободу? В ответах на эти вопросы среди исследователей не было и нет единой точки зрения. Обратимся к некоторым из них. В середине XII столетия в Центральной и Восточной Азии проживали племена, носившие наименование “казачьих орд”. Наиболее значительная из них занимала земли от Байкала до Ангары. В китайских хрониках она именовалась “хакасами”, что, как считает казачий историк А. А. Гордеев, по мнению европейских ученых, равнозначно слову “казак”. По запискам, оставленным современниками “хакасы” или “казаки” принадлежали к индо – иранской расе. Они были белокуры и светловолосы, высоки ростом, с зелено-голубыми глазами, храбры, горды и в ушах носили кольца”^[5].

В русских летописях упоминается народ, называемый казаками. Так, в “Гребенской летописи или Повествовании об образе чудотворныя пресвятыя Владычицы и приснодевы Марии…, составленной в городе Москве в 1471 году, говорится: “Там, в верховьях Дона, народ християнский воинского чина зовоми казаци, в радости сретающе (встречая. – М. А.) его (великого князя Дмитрия Донского. – М. А.) со святыми иконами и со кресты поздравляюще ему о избавлении своем от супостатов и, приносяще ему дары от своих сокровищ, иже имеху у себя чудотворные иконы в церквах своих”^[6].

В данном случае речь идет об участии казаков в Куликовской битве 8 сентября 1380 года^[7],^* завершившейся победой русского воинства над татарами. Великий князь Московский, как сказано в этой летописи, казачье “воинство велми телесные дары обогатив и почтив, и по все лета уставя им казакам свое жалование”^[8]. А донские казаки, как отмечает летописец, преподнесли князю Дмитрию Донскому икону-хоругвь Донской Богородицы и образ Богородицы Гребенской^[9].

Таким образом, из этих сведений видно, что донские казаки не только существовали к 1380 году, но и имели свою боевую организацию, храмы и иконы.

В XVII столетии Григорий Котошихин, подъячий Посольского приказа, в ведении которого находились донские казаки, говоря о происхождении донцов, писал: “А люди они породою москвичи и иных городов, и новокрещеные татаровя и запорожские казаки, и поляки и ляхи и многие из них московских бояр торговые люди и крестьяне, которые приговорены были к казни в разбойных и татиных и иных делах, и покрадчи и пограбя бояр своих, уходят на Дон; и быв на Дону хотя одну неделю или месяц, а случится им с чем-нибудь приехать к Москве, и до них вперед никакова дела ни в чем не бывает никому, кто что ни своровал, потому что Доном от всяких бед освобождаютца. И дана им на Дону жить воля своя”^[10].

Сами казаки в XVII веке свое появление на Дону связывали с протестом против усиления закабаления в Московском государстве. “Отбегаем мы ис того государства Московского, из работы вечныя, из холопства невольного, от бояр и от дворян государевых”, – писал на этот счет в “Исторической повести об Азовском “осадном сидении” талантливый казачий писатель есаул Федор Порошин в 1641 году^[11].

В XVIII столетии автор книги “Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова…” Г. З. Байер со ссылкой на византийского императора Константина Багрянородного пишет, что казаки “…в 948 году… жили в нынешней Кабарде…, где они от великого князя Мстислава… в российское подданство приведены были”, и добавляет, что прием в их ряды в последующие столетия беглых “россиян, поляков и других… не препятствует, чтоб казаков можно было почитать за древний… народ”^[12].

Эту теорию в дальнейшем подхватили и развили многие исследователи России.

В. Н. Татищев, например, считал, что часть донцов ведет родословную от запорожцев, которые с князем Михаилом Вишневецким помогали царю Ивану Грозному в его борьбе с татарами за Астрахань, а потом обосновались на Дону, построив Черкасский городок. Самих запорожцев Татищев выводит из “черкес от Бештау”, поселившихся в 1282 году под Курском, а затем пришедших на Днепр и основавших здесь город Черкасы. Другая часть донцов, полагал Татищев, произошла от мещерских казаков, которых Иван Грозный перевел на Дон^[13].

Историк А. И. Ригельман (1720–1789), автор книги “История или повествование о донских казаках”, написанной в 70-х годах XVIII столетия, сообщает, что многие казаки в то время “считали себя природою не от московских людей”, а “только обрусевшими”, заявляя: “Я не москаль, но русский, и по закону, и по вере православной, а не природе”. Ссылаясь на труды уже упоминаемого нами византийского императора Константина Багрянородного, Ригельман пишет, что “начало казаков происходит со времени 948 году, от славного победителя татар Косака, и по его имени проименовалось воинство его казаками”^[14].

“Происхождение их не весьма благородно”, – писал о донцах великий русский историк Н. М. Карамзин, считая, что их предками являлись азовские казаки, “которые в XV веке ужасали всех путешественников в окрестностях Дона”, и беглые из России, которые “искали дикой вольности и добычи в опустевших улусах Орды Батыевой”. Далее Карамзин пишет, что казаки “составили один народ, который сделался совершенно русским, более и более размножаясь числом, питая дух независимости и братства. Казаки образовали христианскую республику”^[15].

Другой наш великий историк, Сергей Соловьев, считал, что донское казачество возникло в то время, когда из бурлящего русского общества стали выделяться “толпы людей, искавших приволья в степи”, и характеризует их как бродяг и разбойников.

Третий гигант русской исторической мысли, В. О. Ключевский, отметил, что “казачество составляло слой русского общества, некогда распространенный по всей Руси; еще с конца XIV века казаками называли: наемных рабочих, батрачивших по крестьянским дворам, людей без определенных занятий и без определенного места жительства”^[16].

Такой же точки зрения придерживался по этому вопросу крупный историк XIX века Н. И. Костомаров, считая, что казачество “тогда возникло, когда удельная стихия пала под торжеством самодержавия, оно было противодействием старого новому”^[17].

Особую позицию в вопросе происхождения донского казачества заняли донские историки XIX – начала XX веков.

Так, директор учебных заведений Войска Донского А. Г. Попов, автор книги “История о Войске Донском”, вышедшей в 1814 году в Харькове, считал, что казаки произошли от амазонок^[18].

Крупнейший донской историк XIX века В. Д. Сухоруков, касаясь этого вопроса, отмечал: “Надлежит верить Татищеву и Болтину, что имя “казак” стало известно в России от монгольских баскаков, кои, начальствуя в некоторых российских городах, имели при себе казаков для охранения своего и для других надобностей. Первое упоминание о наших казаках находим в 1444 года в Рязани… Собственно о донских казаках упоминается в первый раз в 1549 г.”^[19].

Донской историк XIX века В. Пудавов, написавший книгу “История Войска Донского и старобытность начал казачества”, вышедшую в Новочеркасске в 1890 году, считал казаков потомками древних славян, несших сторожевую службу у хазар в VIII–X столетиях и сумевших сохранить в течение шести веков свою веру, обычаи и боевую организацию^[20].

“Основание Войску Донскому было положено тюркскими народами (Сары-Азман), – считал казачий историк зарубежья И. П. Буданов. – Кроме того, среди донских казаков было много черкесов, оставшихся на Дону, а также днепровских черкес, которые в отношении Москвы считали себя иноземцами. Было немало и калмыков”^[21].

Автор трехтомной “Истории казачества”, вышедшей в Новочеркасске в 1915–1918 годах, Евграф Савельев считал казаков особым народом и выводил их предков из необозримых глубин истории – от этрусков через скифов, сарматов, гуннов, хазар и славян^[22].

Русский историк П. П. Сахаров в обширной работе “К вопросу о происхождении донского казачества и о первых подвигах донцов в защиту родины и веры”, опубликованной в газете “Донские областные ведомости” за 1910–1911 годы, отмечал, что появление казачества – “явление не из старых”, но не ранее века, и что в этнически разнородной среде казачества преобладали русские.

Донской историк Ис. Ф. Быкадоров (1882–1957), автор “Истории казачества” и ряда других книг и статей по истории Дона, предков донских казаков выводил из черкасов, алан, чигов, хазар, славян и других народов “Казакии”, уточняя, что происхождение донских казаков от населения Тмутараканского княжества – Казакии устанавливается историческими данными^[23]. И добавляет, что “казаки представляли из себя отдельную от великорусской народность, имевшую единство лишь в религии и языке”^[24].

Поэтическим оком увидел и отобразил в своем стихотворении “Дикое Поле” процесс образования казачества поэт Максимилиан Волошин:

 
…От Кремлевских былых благолепий
Стало трудно в Москве дышать.
Голытьбу с тесноты да с неволи
Потянуло на Дикое Поле
Под высокий степной небосклон:
С топором, да с косой, да с оралом
Уходили на север – к Уралам,
Убегали на Волгу, за Дон.
 

“Когда бранным пламенем объялся древле-мирный славянский дух и завелось казачество – широкая, разгульная замашка русской природы… Это было точно необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед. Вместо прежних уделов, мелких городов, наполненных псарями и ловчими, вместо враждующих и торгующих городами князей возникли грозные селения, курени и околицы, связанные общей опасностью и ненавистью против христианских хищников”, – высказал свою версию на возникновение казачества Н. В. Гоголь.

“История происхождения казаков, – отмечал историк казачьего зарубежья А. А. Гордеев, – до настоящего времени составляет один из неразрешенных вопросов. …Среди различных теорий о происхождении казаков как более достоверную можно принять ту, что казачьи поселения были образованы вне пределов России, и в условиях, от нее не зависимых. Казачество возникло на основе бытовых условий, сначала отдельными лицами или группами, а затем дружинами, впоследствии превратившихся в племенные образования, хранившие свои бытовые казачьи особенности, а также и свое название – казаки”^[25].

Для зарубежного казачьего историка XX века А. К. Ленивова неоспоримым является “наличие существования казаков, как казачьего народа уже в эпоху, связанную с нахождением половцев-куманов в степной полосе юго-востока Европы в 12–15 столетиях”^[26].

Таким образом, анализ литературы по вопросу происхождения донского казачества позволяет сделать вывод, что до XVI века, считающегося официальной датой возникновения донского казачества, на Дону, на Диком Поле, проживало население, именуемое в документах то “бродниками”, то “казаками”. В XVI веке, когда на Руси резко усилился процесс закабаления крестьян, на Дон хлынула масса вольнолюбивого люда. Соединившись здесь с немногочисленным коренным населением, эти свободолюбивые беглецы и образовали то славное население, которое в дальнейшем получило название донские казаки.

Происхождение термина “казак

“Происхождение слова “казак” и его значение, – писал историк А. А. Гордеев, – составляет один из неразрешенных вопросов. Основная трудность при решении вопроса сводится к тому: имеет ли слово казак расовое происхождение, или оно возникло под влиянием бытовых, исторически сложившихся условий. Большое количество существующих определений этого слова, наличие народов, носящих название казак или близкое к нему по созвучию, давало основание для того и другого предположения”^[27].

Термин “казак” встречается в источниках, начиная с XII века, например, в “Тайной истории монголов” (1240 год). Он происходит, как считают историки, из тюркских языков, означая первоначально “одинокого, не связанного домашним очагом и семьей человека”^[28].

Одни исследователи считают, что слово “казак” состоит из двух монгольских: “ко” – броня, латы, защита и “зах” – межа, граница, рубить; то есть “казак” – защитник границы. Другие утверждают, что слово это имеет половецкий корень, означающий: “стража”, “передовой”^[29].

У персов под словом “казак” подразумевался человек, состоявший на службе и получавший за это плату. У арабов “казак” обозначал всадника, сражавшегося за веру и закон пророка. Но под словом “казак” у многих восточных народов подразумевались различные предметы домашнего обихода, а также название птиц и зверей^[30].

В “Справочной книжке императорской Главной квартиры” под названием “Казачьи войска” сказано: “Слово “казак” различными авторами толкуется различно: 1. от “косогов” – народа Кавказского, 2. от “казар” – народа Скифского, 3. от “Касахии” – Закавказская область, упоминаемая Константином Багрянородным, 4. от “каз” – турецко-татарского слова означавшего “гусь”… 5. от именования этим именем у татар бессемейных и бездомных воинов-бродяг, составлявших авангард татарских полчищ в XIV веке, 6. от именования этим именем бухарцев – киргизского народа, 7. от значения этого слова на половецком языке – “страж”, “передовой”, но ни одно из этих толкований не может быть признано безусловно правильным”^[31].