М. Д. Сан
Воля Провидения
* * *
Они скакали вдоль тракта всю ночь. Черная волна культистов исчезла в темноте ночи где-то позади, навсегда поглотив Хейма.
Анкс не понимал, что произошло. Он молча скакал вместе с товарищами и наблюдал за сотнями людей, идущими вдоль тракта, у подножия гор. Не вместе, не разговаривая, не обращая внимания друг на друга или на него и его спутников. Они двигались каждый со своей скоростью, кто-то останавливался и спал прямо у тракта, а кто-то проходил мимо. Они не были организованы в привычном смысле. Не было ни лидеров, ни руководителей. Их объединяла только глубокая внутренняя потребность двигаться на восток.
* * *
При виде всех этих людей Анкс думал: если бы можно было спросить их, зачем или куда они идут, сложно было бы получить вразумительный ответ. Никто бы не смог выразить словами эту потребность. Во всех естественных внутренних стремлениях человека, которые прорываются из глубины его души, вопрос «зачем?» излишний.
С наступлением утра Кан сбавил темп.
Они размеренно ехали по тракту, пока не добрались до середины северного горного хребта. Горы на западе, возле лагеря, были значительно ниже. Эти же исполины упирались своими колоссальными ногами в плато внизу, а огромными шапками, теряющимися в облаках, подпирали сами небеса.
Здесь тракт разветвлялся – один рукав шел вдоль гор на восток, а другой поворачивал на юг, к столице, – Кан, не раздумывая, свернул на юг.
Глава 8. Южане
Кэил ехал вдоль побережья, покидая золотые пески юга. Тяжелое серое небо сгущалось, нависало и сдавливало пространство вокруг. Тучи становились все плотнее и уже не пропускали прямые лучи солнца. Земля менялась под стать небу.
Океан грузными черными волнами разбивался о высокое скалистое побережье.
Дальше на юго-восток степи переходили в болота. Одинокие деревья скрывали голые ветви в густом тумане.
Шел мелкий дождь. Мерный его шум прерывался лишь ударами волн о скалы.
На вершине холма, среди серых скал, впивающихся огромными зубами в воды океана, виднелась невысокая деревянная крепость. В низине ютились деревушки.
Кэил замедлил ход лошади, въезжая в ближайшую деревню. Дорог как таковых не было, только размокшие тропы, напоминавшие жидкую кашу.
Он направился к крепости в скалах. Лошадь чавкала копытами, минуя низкие осевшие деревенские домишки. Людей на улице практически не было, только один человек в потертом балахоне и сбитых кожаных сапогах ходил от дома к дому и стучал в закрытые двери.
– Откройте, я пришел за своими деньгами! – срывающимся голосом хрипел он.
Дверь не открыли. Он продолжил нервно стучать.
– Убирайся! – заревел голос изнутри. – У меня нет ничего. Я не могу прокормить собственных детей!
– А как мне прокормить мою семью? – сборщик немного отступил от двери. – Верните хоть что-то…
Кэил медленно ехал в сторону крепости и взглядом провожал сборщика.
Тяжелые капли дождя с грохотом разбивались о капюшон. Серость, сырость и монотонный шум погружали в собственные мысли. Кэил не мог вспомнить, когда последний раз улыбался.
Он проезжал города и селения, наблюдая в них только тьму и страдания. Никогда еще он не ощущал несправедливость этого мира так остро, как в последние месяцы. Все эти люди, страдавшие каждый по-своему, каждый со своей собственной историей, – им не было числа. Все это казалось таким неподъемным. Если раньше несправедливость пробуждала в нем ясное чувство возмездия и казалась всего лишь озером, то сейчас все эти страдания поглотили сушу и нахлынули на него океаном, и он тонул в них. Сможет ли он преодолеть все это?
Как тяжесть груза делает тело человека крепче, так и тяжесть долга делает душу сильнее. Но если этот груз слишком тяжел, он просто раздавит.
Кэил закрыл глаза и представил Эноэль. Если он не сможет справиться со своим долгом, то как он вернется к ней?
Он попытался открыть глаза, и его одолело уже знакомое чувство: он проваливался в толщу воды, куда-то в глубины собственной души. Вновь это место. Белый песок и тьма вокруг – и только одна путеводная звезда на небе. Но почему вдруг стало так холодно? Ледяной ветер нес мокрый снег. Кэил сжался и, медленно сопротивляясь морозу, двинулся в сторону звезды.
* * *
Очнулся он возле ворот в крепость, врезанную в тело скалы и обнесенную низкой каменной стеной. Стражники в поношенных кольчугах повисли на своих копьях, сгорбленные и замученные. Один из них поднял лишенный надежды взгляд на въезжающего в крепость Кэила.
Скалы каменными руками накрывали часть строений внутри крепости. Дождь, стекающий по скалам, собирался в деревянных желобах, обитых металлическими полосами, и вода сбегала дальше вниз в большую бочку.
В центре крепости застыла поникшая кузница, в которой задыхалось чахлое огненное сердце, из последних сил сопротивляясь вязкой влаге, окутавшей эти земли. Ближе к площади располагался небольшой базар, где торговали в основном рыбой.
Возле домов сидели ремесленники. Кэил не увидел ни одного улыбающегося лица. Все смотрели на него и друг на друга с недоверием, исподлобья, будто ожидая какую-то подлость.
Глубоко в теле скалы спрятался большой деревянный дом, украшенный резьбой. Кэил решил, что это, должно быть, дворец местного правителя. Поднявшись по лестнице, он услышал топот коней, который развеял нависший над крепостью мерный шум. По дороге мчались всадники, порядка сорока человек, возглавляемые рыцарем в черном доспехе.
Они галопом влетели в крепость. Черный рыцарь и двое всадников из колонны поехали прямо ко дворцу. Рыцарь соскочил с коня, взбежал по лестнице и скрылся за дворцовыми воротами. Кэил последовал за ним, прячась в тенях коридоров.
Черный рыцарь быстрым шагом прошел по длинному коридору и ворвался в тронный зал. На невысоком троне сидел вождь – молодой, крепко сложенный мужчина с густыми длинными русыми волосами и бородой. По бокам, чуть ниже престола, сидели два советника: один тощий и сгорбленный, казалось, состоящий из одних костей; другой же, наоборот, с плотно набитым брюхом и парой подбородков, гладко выбритых и блестящих от света факелов.
Черный рыцарь приблизился и отдал честь вождю.
– Что там, Торанс, мы отбили гавань? – вождь встал с трона и шагнул навстречу.
Тот отрывисто кивнул в ответ.
– Потери?
– Около десятка наших. За каждого по два налетчика. Они приняли первый бой, но когда начали нести потери, то отступили вместе с награбленным, – последние слова он процедил сквозь зубы, плотно сжав правый кулак.
– Сколько унесли?
– Они пытались забрать корабль и несколько человек, но мы успели отбить их. В это время они вытянули и унесли треть провианта.
– Треть! – выдохнул вождь с содроганием и опустил глаза.
– Молодой генерал, это ужасное поражение, – раздался булькающий голос толстого советника. После каждой фразы он вытирал обслюнявленный рот платком. Он повысил тон, перейдя на булькающее подобие крика, отчего запыхался, и из маленьких щелок его глаз потекли слезы. – Чем теперь мне кормить эти голодные рты, которые ты соизволил спасти?!
– При твоем отце налетчики не смели соваться на наши земли, а кто приходил, оставлял свои души, – прохрипел тощий советник, распрямляя свою согнутую пополам спину и выглядывая из-под черного капюшона.
– У моего отца были хотя бы остатки флота, а не одно разбитое корыто, с трудом держащееся на плаву.
– Из-за этого корыта мы потеряли треть наших припасов? – просипел тощий советник; при этом толстый расплылся в улыбке, отчего его глаза заслезились.
Генерал стиснул правый кулак так сильно, что кожаная перчатка на его руке заскрипела. Вождь жестом ладони прекратил разговоры советников и спустился еще на шаг ближе к генералу.
– Торанс, положение тяжелое, – вождь подошел ближе к генералу. – Даже до того, как ты вернулся с этими вестями, по нашим расчетам, запасов едва хватало, чтоб пережить зиму. Теперь, – он запнулся, – теперь еды хватит только до середины зимы. Если весна будет ранней, то мы, возможно, дотянем до нее.
– Ветра говорят, что на раннюю весну нельзя полагаться, мой вождь, – прохрипел на пределе громкости тощий советник, приподнимаясь в кресле.
– Тем более, – заключил вождь. – И еще, Старейшине Думару было видение. Ветра несут чуму с востока.
– Чуму, которую еще не видели на этих землях! – изо всех сил захрипел старик.
– Аварс, нам надо действовать! Мы не можем сидеть и ждать голодной смерти! – тихо произнес генерал, подступая к вождю в надежде, что старейшины не услышат.
– Устами молодого генерала говорит сам ветер, мой вождь, – пропищал толстяк, вытираясь сальным платком; он с трудом повернулся к сухому старику. – Ветра благоволят нам, не так ли, мудрейший Думар, разговаривающий с ветром?
– Истинно так! – прохрипел старик, выпрямляясь в своем кресле. – Ветра благоволят нам, мой вождь! Сам ветер говорил мне, что стена должна пасть, и он будет вести нас в бой!
– Стена?! – генерал не мог поверить словам старика.
– Да, – твердо сказал вождь. – Мы в таком положении, когда надо цепляться за любую возможность. Я не могу допустить голод на своей земле. Еще и чума с востока нагрянет не сегодня, так завтра. Торанс, мы должны собирать войска, всех, кто может держать оружие в руках. Мы пробьем имперскую стену, и у нас будет столько еды, сколько сможем унести. Сможем отбить лес за стеной – это возродит наш славный флот. Торанс, сокрушить стену империи – это моя судьба, – вождь смотрел куда-то вдаль, не замечая испуганного лица своего генерала.
– Аварс! – генерал с трудом подбирал слова. – Аварс, это верная смерть. Нам не пробиться сквозь их стену. У нас нет ни кораблей, ни людей. Мы даже не сможем вооружить всех, кто в состоянии идти. Это самоубийство.
– Самоубийство – это сидеть и ждать чумы с востока! – отрезал вождь.
– Нет никакой чумы с востока! – закричал генерал.
– Откуда ты знаешь? – вождь вернулся взглядом к генералу и свел брови.
– Я был там, – генерал потупил взгляд и перешел на шепот.
– Ты был там без моего ведома?! Когда?
– Два дня назад. Я выехал с небольшим отрядом…
Толстяк так и подпрыгнул на своем месте, замахал руками и закричал:
– Два дня назад?! Да не накануне ли нападения на гавань?! И он увел часть наших доблестных защитников? Мой вождь, это предательство!
– Торанс… – в голосе вождя слышалось сильное разочарование. – Как же ты мог? И я не знал! Ты не сказал мне, Торанс…
– Аварс, я думал о том, в какую пропасть скатывается наш народ, и я не мог сидеть сложа руки. Я должен был действовать. Поэтому я был на востоке, там нет никакой чумы, зато есть множество разрозненных поселений. У людей есть скот, посевы. Они не имеют общей армии. Мы могли бы напасть на них.
– Предатель! – завопил толстяк. – Ты увел войска, и налетчики забрали треть нашей провизии, а теперь ты еще и хочешь отправить наших детей на смерть в эти проклятые чумные земли.
– Почему ты не сказал мне, что поедешь туда? – вождь пристально смотрел на генерала.
– Налетчики, Аварс, они все знали. Они появились через полдня после того, как мы ушли. Так не могло случиться, Аварс. Кто-то помогает им, в крепости предатель. Это не первый раз. Слишком много совпадений. Они знают, сколько нас, где мы находимся, у них есть глаза и уши в этой крепости.
– Этот молодой генерал не на себя ли указывает? – ухмыляясь, просипел тощий старик. – Он предатель, мой вождь!
– Их уши и языки не принадлежат тебе, Аварс! – повысил тон генерал и указал на старейшин пальцем. – Они заодно с налетчиками. Их птица вылетела, как только я покинул наши земли. Я не хотел говорить тебе, чтобы они не узнали, но эти крысы пронюхали все равно.
Генерал сжал руки, его лицо скривилось в гневе. Он шагнул в сторону старейшин, но вождь встал у него на пути.
– Тебе есть чем доказать их вину?
– Нет, – генерал остановился. – Но дай мне время, и я уличу их. Пойди со мной на восток, ты увидишь, там нет никакой чумы. Там наше спасение.
– Вот она! – завопил толстяк. – Мой вождь, вот же та самая чума, ее начало положено! Молодой генерал не в своем уме, и виной этому его поход в восточные земли. Чума овладела им, и его рассудок помутился. Он кругом видит врагов и заговорщиков. Он не слушает наставления ветра. Тебе не стоит говорить с ним, мой вождь, безумие передается от одного к другому. Генерала надо изолировать и молить ветер о его выздоровлении.
– Их вину ты доказать не можешь, твоя же очевидна, – продолжал вождь строгим тоном. – Мы пойдем в атаку на стену империи, как только соберем войска. Я лично поведу их, – вождь перевел взгляд на генерала, и тяжелая скорбь отразилась на его лице. – Я верил тебе как брату, думал, ты будешь плечом к плечу со мной, как наши отцы и деды. Хорошо, что они не дожили до этого дня и не увидели твое предательство. Стража! Уведите генерала в его дом и заприте его там.
– Аварс! – закричал генерал. – Аварс, не делай этого, умоляю, это самоубийство! Отправляйся на восток, и ты убедишься, что я сказал правду! И берегись этих змей, они укусят, как только ты отвернешься!
– Какая потеря для нашего народа! Такой славный род! – прохрипел старик. – Этот мальчишка совсем потерял рассудок. Я буду молить ветер вразумить его.
Стража подошла к генералу, не смея схватить его. Вождь махнул рукой, и они попытались взять генерала под руки, но он отмахнулся и сам пошел прочь.
Кэил наблюдал за довольными лицами старейшин, которые тут же менялись, стоило вождю взглянуть в их сторону.
– Сообщите мне, когда ветра будут благоволить войне.
– Да, мой вождь. Время близится, – старик согнулся в три погибели и закивал; с другой стороны престола толстяк хищно смотрел на своего вождя, медленно вытирая уголки рта.
Пустой глаз Кэила на мгновение потерял фокус. Он видел размытый образ вождя, а за его спиной в ряд выстроились его предки. Плечом к плечу со своими вождями стояли предки генерала.
Ветер подхватил сознание Кэила и вынес из крепости.
Снаружи крепость еще только строилась. Близлежащие болота заменил густой лес. Вокруг суетились люди. Они рубили деревья и тащили их к устью реки, где расположилась внушительных размеров верфь, заполненная боевыми кораблями.
Проревел горн. Корабли в устье устремились вверх по реке в сторону столицы империи. На носу флагмана стояли два человека. Кэил видел их за спинами у генерала и вождя в четвертом ряду. Ветер трепал их длинные волосы и бороды, и они широко улыбались, плывя навстречу своей судьбе.
Вереница кораблей тянулась вверх, заполнив собой реку. По левому берегу шагали скудно вооруженные пехота и кавалерия.
Они легко расправились с заставой у стены.
Войска империи, охраняющие юго-восточную границу от налетов банд разбойников, не были подготовлены к полноценной войне. Южане быстро продвигались вглубь империи. В первую же ночь они налетели и разбили юго-восточный аванпост империи.
Гонец успел ускакать в столицу с предупреждением, и в эту же ночь в сторону нападавших выступили основные войска императора.
Тяжелые грозовые тучи затянули небо. Дождь усиливался. Южане поднимались все выше по реке, пока на горизонте не появились высокие здания столицы империи. Белые верхушки императорского дворца высились над холмами. Вдалеке мерцали тысячи факелов – приближались войска императора.
– Северо-западный ветер усиливается, вождь, – доложил боцман.
– Свернуть паруса, – скомандовал вождь.
– Без ветра мы не пройдем через ряды лучников. Они подожгут корабли и перебьют всех на палубах, – тревожно предупредил генерал, приближаясь к вождю.
– Нет ветра быстрее, чем весла рабов! Гребите изо всех сил! – залихватски закричал вождь, оборачиваясь к палубе.
На суше завязался бой. В это время вся флотилия южан бросила своих соратников на берегу и прошла мимо войск императора вверх по реке. Столица была прямо перед ними.
В порту их уже ждали, но сил имперской стражи, даже собранной со всей столицы, все равно было недостаточно, чтобы остановить армаду с юга. Вождь завороженно смотрел на белую вершину столицы – помост, идущий от императорского дворца вверх к небесам. На кончике помоста стояла огромная чаша с огнем. Император со служителями собрались вокруг чаши и выполняли какой-то ритуал.
– Эти фокусы тебе не помогут! – вождь хищно оскалился, забрался на нос корабля и закричал в темноту. – Сегодня я, король юга, захвачу империю! О моей победе узнают сами боги! Настал день, когда южане, хозяева морей, будут править и сушей!
На вершине помоста император бросил взгляд на акваторию столицы, а затем вернулся к своему ритуалу, и из чаши повалил густой белый дым. Он устремился вверх, прямиком в черное небо.
Внезапно небо разрезали многочисленные молнии. Вспышка света осветила все вокруг. Ударил оглушающий гром. Генерал вздрогнул, вождь поморщился, матросы припали к палубе.
Генерал взял вождя под локоть и указал на вершину помоста. Вождь прищурился, протер глаза и еще раз всмотрелся в белый столб, исходящий из чаши. По белому дыму прямиком с небес сходил кто-то очень высокий. Черная фигура в белом дыме ступала как по лестнице, медленно шагая по воздушным ступеням.
– Это уловка? – неуверенно произнес вождь, пытаясь убедить сам себя и найти подтверждение своей надежде у генерала. – Это всего лишь иллюзия, чтобы отпугнуть нас, – вождь нервно закивал.
Генерал пытался принять слова своего вождя и изо всех сил старался убедить себя в том, что это колдовство – простая иллюзия. Но страх не отступал. Леденящие цепкие пальцы схватили генерала за живот и изо всех сил скрутили так, что стало тяжело дышать. Он мог бы поверить в то, что фигура, окутанная дымом, ненастоящая, но разве могут гром и молния быть ненастоящими? И если император повелевает самим небом, можно ли его победить?
– Этот колдун призывает свои иллюзии, чтобы напугать нас! – закричал вождь. – Он знает, что в честном бою ему не выстоять! Мы должны побороть наш страх! – он бравировал и, пересилив сковывающий страх, направился к борту, которым судно пришвартовалось к причалу столицы. – За мной!
Молния разрезала небо еще раз. Черная фигура в белом дыме приблизилась к самой чаше и замерла. Император пал ниц и поднимался, только чтобы, вздымая руки, бить поклоны. Прислужники даже не поднимались, а просто уткнулись лицами в помост у чаши.
Молния пронзила небо и ударила в один из кораблей южан. Он загорелся. Пламя мигом распространилось по всему кораблю. Воины и матросы выпрыгивали за борт. Раздались крики рабов на нижних палубах. В одно мгновение корабль превратился в огромный костер.
Тем временем часть южан успела высадиться в порту столицы. Завязался бой. Вождь с криком ринулся в битву, за ним последовали воины. Основная часть эскадры все еще стояла в гавани, не имея доступа к берегу. Они швартовали корабли друг к другу и перекидывали массивные доски, чтобы соединить корабли и дать войскам доступ к суше. Через некоторое время южане все-таки взяли порт и, перегруппировавшись, стали продвигаться вглубь столицы.
Грозовые тучи рассеивались, и с первыми лучами рассвета армия юга ворвалась в ряды обороны, выстроенные имперской стражей в торговом квартале столицы. Эти первые, еле заметные отголоски солнца разом смыли липкий страх, наполнявший сердца южан. Генерал сам на мгновение забыл о том, насколько плачевно их положение.
Они бросились на баррикады имперских солдат – вождь, бежавший в первых рядах, а за ним его верный генерал. Буйной волной южных морей они смыли имперцев, которые в суматохе отступали в сердце столицы, преследуемые веселыми возгласами южан.
– Они отступают, не дайте им уйти! – кричал вождь. – Колдовство рассеивается! Мы побеждаем!
Легкая улыбка коснулась губ генерала, его сердце почувствовало облегчение. Он посмотрел на солнце и заметил в небе черных птиц, которые приближались к столице с востока. Они становились все больше и больше. Еще мгновение – и они были размером с человека.
Птицы пикировали в направлении южан. Генерал бросился к вождю, схватил его и отпрыгнул в сторону, под прикрытие домов. Стоявшего перед ними воина пронзили острые кинжалы в форме перьев. Генерал подхватил вождя, но тут на брусчатку прямо перед ними обрушилась одна из птиц.
По форме она напоминала человека – высотой больше двух метров, литая из темно-серого металла. От ладони и до щиколотки тянулся цельный металлический плащ, сделанный из сотни кинжалов-перьев. Плащ раскрывался в полете, позволяя этому созданию планировать в небе. Пальцы на руках и ногах заканчивались острыми когтями. Существо повернуло голову в направлении вождя и генерала. У него не было ни лица, ни глаз – только большой клюв и уши, будто у филина.
Генерал выскочил из укрытия, схватил пробегающего воина и толкнул в сторону металлической твари. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы разорвать его, как тряпичную куклу.
Воспользовавшись моментом, генерал подхватил вождя и потащил назад к порту. Вождь постоянно оглядывался на помост императора. В порту он внезапно остановился.
– Это был наш единственный шанс… – он выронил щит и уставился на помост, где император поднялся с колен и наблюдал за бойней в торговом квартале и порту.
– Наш единственный шанс – это бежать, и бежать сейчас же! – крикнул генерал, увлекая вождя за собой.
– Зачем? – вождь в апатии отбросил руку генерала и вновь взглянул на помост. – Все тщетно… Мы все потеряли…
Генерал схватил его и поволок за собой. Южане бежали назад к кораблям.
Они добрались до порта, но большинство кораблей пылали. Один корабль отшвартовался прямо у них перед носом.
– Стойте! – закричал генерал. – Перед вами вождь юга! Стойте, псы!
– Нет больше юга, юг разбит, – матрос на секунду задержался, но тут же развернулся и убежал.
Корабль уплывал. Через минуту его настигли металлические птицы. Они с треском приземлялись на палубу, разрывая обшивку и убивая всех на борту.
Генерал судорожно оглядывался в поисках спасения. Он приметил маленькую лодку и поволок вождя к ней в надежде проплыть незамеченными через кладбище кораблей и их экипажей.
Они забрались в лодку и отплыли. Гавань вся пылала. Горящие корабли и их обломки, а среди них сотни южан – еще барахтающиеся в попытке выжить и уже мертвые.
Лодка проплыла между кораблями и направилась прочь из гавани, обратно на юг. Некоторые суда из эскадры юга успели покинуть гавань и шли вниз по течению. Их настигали птицы и разрушали один за другим.
Прямо перед носом их лодки из-под воды вынырнул один из моряков. Он схватился за борт лодки и попытался залезть внутрь. Его глаза выражали чувство всех южан в это утро – панический ужас. Генерал быстро вскочил и сильно пнул моряка сапогом по голове, тот ойкнул и пошел на дно. Генерал вновь схватился за весла, оглянулся и увидел, что десяток выпрыгнувших за борт моряков плывут к их лодке.
Вождь, который до этого сидел, спрятав лицо в ладонях, спохватился и обнажил меч. Они отбивались от собственных войск, проплывая мимо корабля, наводившего ужас на южном побережье, а теперь разорванного в щепки. Моряки и вырвавшиеся рабы кричали и умоляли взять их с собой, цепляясь за борт лодки. Вождь неистово рубил руки, закинутые на борт, и выталкивал тела обратно в воду.
Время ускорилось. Кэил видел, как лодка с вождем и генералом медленно спускается по реке назад к морю. Вождь сидел на носу, обхватив колени и опустив на них забрызганную кровью своих воинов голову.
С высоты птичьего полета Кэил наблюдал, как обезоруженное королевство юга раздирали набеги разбойников. Недовольство внутри все нарастало. Племена отделялись, пока не осталось только племя вождя. От некогда могучей державы остался клочок земли на бесплодных скалах посреди болот.
В гроте серой скалы на своем троне сидел сын вождя, а рядом с ним стоял сын генерала. Только вчера они похоронили отца вождя, который бросил вызов самой империи. Он до конца своих дней рассказывал сыну страшные сказки о том, что находится за имперской стеной. О летающих людях-птицах из металла. Об императоре, призывающем бога на свою сторону. И о самом боге, сотканном из молний, сжигающем корабли, как сухие ветки. И все время повторял наставление сыну: никогда не ходить за имперскую стену.
Кэил вышел из дворца и спустился к деревне.
Будто сплетенные из ниток, дети в серых грязных лохмотьях бегали по размокшим глинистым улочкам. Деревенские мужчины сидели компаниями по пять-шесть человек на открытых площадках перед жалкими лачугами и пили разбавленный сидр. Их отцы занимались разбоем и войной во времена, когда флот южного королевства нагонял страх на все побережье. Но после разгрома флота они оказались будто рыба на суше.
Они пытались рыбачить, но через какое-то время рыбы стало заметно меньше, море, кормившее их веками, отвернулось от них. Так постепенно они лишились какой-либо работы, но не перестали пить, и пьянство, как водится, заполнило все их свободное время.
Женщины выполняли большую часть работы по дому.
Молодые мужчины, не попавшие на службу к вождю, объединялись в банды. После кровопролитных стычек с дружиной вождя они покидали деревню. Часть из них шла в морские разбойники и промышляла грабежом в прибрежных деревушках, другие же уплывали неведомо куда и не возвращались.
Кэил снова увидел старика, который ходил промеж домов и стучал в закрытые двери. Он подошел к мужчинам под навесом. Один из них посмотрел на старика исподлобья, рот его скривился, нос поморщился. Остальные опустили взгляды в землю.
– Добрый день! Приятного времени вам! Я хотел напомнить… – начал было старик.
– Чтоб тебя морской дьявол забрал, – тихо процедил мужчина. – Нам теперь и выйти из наших конур нельзя без того, чтоб ты не появился и не испортил даже это дрянное пойло своей рожей?!
– Послушайте, я просто хочу вернуть свои деньги…
– Где я возьму твои проклятые деньги?! – закричал мужчина и с силой ударил кулаком по столу. – Нет у меня ничего! Ни копейки! А еще мне надо кормить своих детей на что-то.
– Но на сидр вы деньги нашли, – заметил старик.
– Ты еще будешь мои гроши считать! – взревел мужчина и резко встал, наклонившись к старику.
Он был пьян, и его красные глаза с усилием пытались сосредоточиться на старике.
– Проваливай отсюда, – тихо произнес его сосед, сидевший за столом.
– Рано или поздно вы вынудите меня пойти к вождю, – выдохнул старик.
Все мужчины за столом подняли головы и испуганно посмотрели на старика. Тот развернулся и ушел.
Над столом повисла тишина. Мужчины переглядывались, а хозяин дома, собравший всех у себя за столом, смотрел вслед ковыляющему старику.
– Он не пойдет, – махнул рукой один из собутыльников.
– Пойдет, – возразил хозяин дома.
– И что они сделают? – хмыкнул другой. – У нас и так ничего нет.
– Ты пожалеешь о своих словах, – протянул хозяин дома, продолжая смотреть вдаль, – когда они заберут у тебя последние крохи, а может, и выгонят из деревни. Вождь не будет заниматься таким делом, его это не интересует. Он поручит это своим советникам, – говоривший медленно причмокнул и перевел взгляд на собеседника, – а вот они своего не упустят. Они у старика заберут половину того, что мы ему должны, но взамен спустят с нас шкуру.
– Я знаю по крайней мере дюжину мужиков, которые должны ему, и таких наверняка много больше, – испуганным голосом протараторил до сих пор молчавший. – Что они сделают? Они не могут выгнать десятки людей.
– Вождю нет до нас дела! – гаркнул хозяин дома. – Он скажет платить, а платить нечем. И тогда нас отдадут к старику в рабство. Будем служить у него за еду, а все наше перейдет ему либо в казну. Вот и вся его справедливость. За долги моего отца, которого я даже не помню, я должен заплатить своей свободой, потому что вождь и его советники не могут дать нам работу.
Сидящие за столом закивали.
– Что делать будем? – спросил один из них, обращаясь к хозяину дома.
– Я скажу тебе что, – ответил тот и залпом допил остатки сидра в чашке. – Старик должен замолчать… – он обвел взглядом сидящих, – навсегда.
Кэил пошел вслед за сборщиком к большому старому дому на окраине селения.
На пороге старика ждала жена. Он ничего не принес. Так случалось часто. Бродил целыми днями, выпрашивая долги, но мало кто возвращал их.
Когда-то большой дом, построенный его дедом, гордо возвышался над селением. Денег было так много, что дед давал взаймы соседям. После разгрома флота денег у людей не стало, и возвращать долги никто не хотел, тем более те, которые взяли их отцы и деды. Без должного ухода большой дом быстро пришел в негодность. Теперь эта сырая рухлядь с трудом напоминала о былой славе своего хозяина.
– Вода сочится на кухне, – сухим голосом произнесла его жена.
– Я ничего не собрал, – сказал старик, проходя мимо нее, но она и так знала, каков он, когда возвращается ни с чем.
– Надо что-то сделать с водой, – повторила она, закрывая за стариком дверь.
Старик взял молоток, ржавые гвозди и сорванные с протекающей крыши доски. Крыша была дырявой, как дуршлаг. Старик разом сорвал с нее еще не прогнившие доски и стал постепенно заколачивать дыры на втором этаже, чтобы вода не протекала на первый, где они с женой ютились в комнатенке с камином и кухне. Большой дом стал обузой для стариков. Их сын вместе с другими подростками ушел в морской разбой и так и не вернулся.
– Я вскипятила воду, – сказала жена, когда старик закончил ремонт.
Она тяжело кашляла, а лицо ее пылало от жара. Старик знал, что жена тяжело больна, но не смел заговорить с ней об этом, так как она сразу же пресекала эти разговоры.
– Я думаю пойти к вождю, – решительно заявил он, взяв в руки теплую кружку.
Жена на мгновение посмотрела ему в глаза и сразу же опустила взгляд на свою кружку.
– Я пойду, – продолжал он, убеждая себя, – и буду просить его помощи.
– Он заберет половину, если у него все так хорошо, как он сам говорит, – заметила она. – Или три четверти, если все так плохо, как говорят остальные.
– Я отдам ему все долги, а взамен попрошу продуктовое снабжение и место за крепостной стеной, – на одном дыхании выпалил старик.
Она удивилась.
– Если он даст нам крохотное сухое место и хотя бы скудное питание, пусть забирает все остальное. Этих денег нам не видать, а он, может, что-то и вытрясет.
– У людей нет денег. Остается уповать на то, что он слеп, как крот, сидя в своем дворце, и не знает, насколько все плохо за его стенами.
– Зима приближается, мы не переживем ее, – с надрывом произнес старик, закрыв лицо руками.
Его жена улыбнулась. Она взяла его ладонь своей горячей сухой рукой.
Он посмотрел в ее красные воспаленные глаза. Она умирала.
– Я пойду, – задыхаясь, произнес он сквозь слезы. – Пойду завтра же и скажу им, что это мое последнее предупреждение: либо они вернут долг, либо я иду к вождю.
– Почему ты не пойдешь к вождю сразу?
– У них семьи, дети. Что с ними будет, если передать их вождю? Когда им нечем будет платить, что он потребует?
