М. Д. Сан
Воля Провидения
Кан зашел следом. Он осматривался вокруг, и его взгляд остановился на трупе. Кан подошел и встал рядом.
– Ты знал его? – спросил он в своей невозмутимой манере.
– Это… – Анкс на секунду запнулся, – это был мой отец. Я убил его, когда он напал на меня и Джуга.
– Его одурманил культ?
– Наверное.
Анкс одновременно ощущал тревогу и облегчение, и от этого еще больше конфузился.
– Когда-то это был мой дом, – продолжил он, копаясь в собственных мыслях и выдавая все, что находил. – А теперь что это? Мне некуда возвращаться. Но знаешь, я никогда не любил этот дом. Я всегда где-то в глубине ждал и даже надеялся, что произойдет что-то такое, что освободит меня от этого места… и от этого человека. Кроме Джуга, я ни с кем и не общался. Если бы не он, я бы все время чувствовал себя одиноким.
– Быть одному и чувствовать себя одиноким – это не одно и то же, – сказал Кан и, взяв Анкса за плечо, повел к выходу из дома. – Иногда мы чувствуем одиночество даже среди друзей.
Анкс легко вспомнил подобные случаи из прошлого. Вспомнил то вязкое, гнетущее чувство одиночества, которое часто заполняло его душу. Это не была обычная тоска по кому-то. Это было чувство оторванности от людей, будто существовало какое-то основополагающее отличие между ним и остальными, которое не давало ему стать своим.
Они вышли на улицу. Солнце садилось за горизонт, и пелена вечера накрывала небо. Анкс сел на траву у дома и смотрел в сторону леса, окутанного темнотой.
– От этого чувства можно избавиться?
– В глубине души все мы, – Кан замер, подбирая слово, – не могу сказать одиноки, это неподходящее слово, но обособлены. Стоит определенных усилий спуститься глубоко в подвалы собственной души и встретить там оторванное от мира, лишенное всякого смысла существование, столь мимолетное и незаметное в масштабах всего мира; и требуется храбрость, чтобы вернуться оттуда и продолжить жить, осознавая и смиряясь с тем, что узнал о себе.
– Разве те, кто живет в большой семье, в любви и достатке, одиноки? – Анкс нахмурил брови, вспоминая веселые лица детей, которых любили.
– Когда ты рассуждаешь о чем-то, то говоришь «я»? – улыбнулся Кан и, дождавшись, пока Анкс кивнет, продолжил. – И они говорят «я», и думают с помощью «я», и противопоставляют это «я» всему окружающему миру. Такова природа души. Она смотрит сама на себя в зеркало и считает, что есть «я» и есть «не я». В момент, когда душа впервые видит себя в зеркале, она вырывает себя из мира и обрекает на самосознание.
Он говорил так чудно, как никто до сих пор не говорил с Анксом. Но так просто и понятно, будто Анкс и сам все это знал раньше, но не мог высказать:
– А как же друзья, родные и другие люди, которых мы знаем как самих себя и которых считаем близкими или, может, даже частью себя?
– Есть такие люди, – согласился Кан. – Но сути дела это не меняет. Подумай об этом так: ты плывешь на корабле с большим количеством других людей. Проводишь с ними много времени, знакомишься с ними, влюбляешься, дружишь. Но рано или поздно тебе придется сойти на берег, а они уплывут дальше, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Осознание конечности собственного путешествия и порождает этот разрыв.
Кан залез на коня и жестом указал Анксу следовать за ним. Анкс рассеянно сел на лошадь, продолжая думать о том, что сказал Кан.
– А земля тогда что? – спросил он недоумевающе.
– Какая земля?
– Ну, та, на которую я сойду с корабля!
– А-а… Да нет никакой земли.
– Как нет? – искренне удивился Анкс.
– Сравнение было не про землю, – засмеялся Кан. – Нет там никакой земли.
Анкс ехал за Каном и думал о земле. Как же может не быть земли? Тогда куда он сойдет с корабля жизни? Ведь есть же что-то после жизни? Должно быть! А Кан смеется и говорит, что ничего нет…
– А что тогда одиночество? – прервал Анкс молчание.
Он изо всех сил пытался уличить Кана. Вся его природа противилась тому, что рассказывал Кан. Анкс понимал, что Кан ошибается. Точно знал это! Но не мог понять, как именно.
– Одиночество – это своего рода ностальгия. Ностальгия по тому времени, когда душа еще не видела себя, когда она была всем миром и не было никаких разделений. Она ощущает отголоски, напоминания об этом состоянии в окружающем мире в других людях. Она хочет вернуть то состояние, но это невозможно, и все, что ей остается, это грустить о потерянном рае.
Анкс погрузился в размышления и не заметил, как они проехали через лес и выехали к пещере, где их ждали Джуг, Мил и Бэт.
Они развели костер и сели вокруг. Анкс сидел рядом с Джугом, который никак не мог отвести глаз от Бэт. Она поправляла свои длинные ярко-красные волосы и готовилась ложиться спать.
– Тебе бывает одиноко? – спросил Анкс у Джуга, не сводя глаз с огня.
– Чего? – Джуг повернулся к нему в недоумении.
Анкс перевел взгляд на друга – насупленные брови и наморщенный нос – Джуг не любил подобные разговоры.
– А я вот постоянно думаю об этом, – сказал Анкс.
– Зачем вообще об этом думать? – пожал плечами Джуг, и его глаза, как магнитом, потянуло обратно к Бэт.
«Как об этом не думать? – удивился про себя Анкс. Он посмотрел на друга еще раз. Тот, кто живет, не думает о жизни, – вспомнилась ему старая поговорка. – Джуг ведь такой же человек, а значит, и чувствует то же, что и я. Значит, в глубине души он ощущает пустоту. Видимо, он находит способы забыться и не думать о ней», – решил Анкс.
Сам же он не мог перестать думать об этом. Да ему и не хотелось. Он будто погружался все глубже и глубже внутрь себя, где внешний мир переставал существовать и открывался другой – внутренний мир. Он испытывал искреннее удовольствие, исследуя глубины собственной души. Мысли закрутились коловоротом, и он не заметил, как провалился в сон.
Анкс проснулся с первыми лучами, потянулся и протер глаза. Джуг сидел рядом и смотрел на него с непривычной серьезностью.
– Мы не можем здесь оставаться, – сказал он.
– Никого не нашел вчера? – зевая, спросил Анкс, пытаясь включиться в разговор.
– Нет, – Джуг покачал головой. – Кругом пусто, нет ни Талика, ни Орры. Не понимаю, куда они могли деться.
Анкс думал о безнадежности этих поисков. Он предполагал (не надеялся…), что Талик не мог выжить, но также понимал чувства друга и не мог ничего сказать. Оставалось молча сопереживать.
– Я все понимаю… – будто почувствовал его мысли Джуг. – Но лучше бы найти хоть что-то, даже труп… – он запнулся. – Хуже всего неведение.
– Может, стоит смириться? – виновато спросил Анкс.
Джуг понурил голову, и Анкс сразу же пожалел о сказанном.
– Когда ушел старший брат, я ждал его, я жил надеждой, что он не мог оставить меня. А он, похоже, просто смирился, – после паузы Джуг перевел решительный взгляд на Анкса. – Я не могу так поступить.
Анкс понимающе кивнул. Он инстинктивно положил руку на плечо друга.
– Я с тобой!
– У нас теперь нет дома. Думаю, лучший вариант – держаться их, – Джуг кивнул в сторону Кана и Мила.
– Думаю, да.
Анкс старался оставаться спокойным, но до этого момента его разрывала внутренняя борьба. Он любил Джуга и не хотел расставаться с ним, но то, о чем говорили Кан и Мил, очень интересовало его, и в этом он видел свое будущее. Джуг, как это часто бывало, спас его от тяжелого выбора.
– Скоро выезжаем! – крикнул им Мил. – Здесь рядом река, мы пойдем искупаться. Вам тоже советую!
Друзья подхватились и рванули следом.
Кан и Мил стояли спиной к воде и что-то обсуждали. Джуг на ходу снял с себя рубаху и хотел пробежать мимо Мила, но тот подхватил его и отшвырнул назад. Анкс замер.
– Там Бэтти, – улыбаясь, объяснил Мил. – Сначала девочки, потом мальчики.
Глаза у Джуга загорелись, и Анкс на секунду подумал, что тот рванет напролом. Но Джуг затих, присел рядом с Милом, затем сорвался и попытался проскочить между мужчинами. Кан придавил его сапогом к земле.
– Мне очень надо! – завопил Джуг, барахтаясь.
Кан и Мил захохотали, Джуг развалился на спине и тоже заразительно засмеялся.
– Я люблю ее! – сквозь смех закричал Джуг.
– Кого? – Бэт поднялась по склону, выжимая воду из длинных волос.
– Тебя! – Джуг выскользнул из-под ноги Кана, перевернулся на живот и подпер довольную физиономию руками.
Она снисходительно улыбнулась и прошла мимо.
Наконец они спустились на берег. Джуг на полном ходу влетел в воду. Анкс шел последним. Он увидел, как Кан раздевался. Анкс сперва не поверил глазам, но, подойдя ближе, убедился: все тело Кана было испещрено шрамами. Маленькие, большие, глубокие и поверхностные – на нем не было живого места. Кан оглянулся.
– Опыт приходит с ошибками.
– Это все раны, полученные в бою?
– Ну, обо всех я не помню, – улыбнулся Кан. – Но большинство, пожалуй, в бою.
Они искупались в холодной, освежающей воде, и вернулись на поляну. Собрали вещи и затушили костер.
– Мы хотим бороться с культом вместе с вами, – объявил Джуг, искоса посматривая на Кана.
Бэт замерла возле лошади и нежным и, как показалось Анксу, сострадающим взглядом посмотрела на них.
– Да что ты! – Кан поднял левую бровь.
Довольный Анкс смотрел на улыбающихся Джуга и Кана. Его блуждающий взгляд перескочил на Мила. Тот пристально смотрел на него. При словах Кана ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Ну хорошо, – кивнул Кан, – возьмем вас, пожалуй. Но вам придется поднатореть во владении оружием, чтобы не быть обузой.
– Готов приступить хоть сейчас, – Джуг довольно закивал.
* * *
По пути они заезжали в каждую деревню, но те были пусты.
В свободное время Кан и Мил обучали Анкса и Джуга владеть оружием.
Джуг все время пытался напроситься на уроки к Бэт. Она брала палку, он – меч, она ловко уклонялась от его неуклюжих атак и сильно била палкой в ответ – чаще по заднице. Довольный Джуг краснел и сзади, и спереди, и на следующий день возвращался к ней за новой порцией синяков.
Кан был самым жестоким учителем. Он бил сильно, не особо разбираясь, куда попадает. Один раз он так врезал палкой Анксу по руке, что та опухла и болела целый день.
Побитые и уставшие, Джуг и Анкс упорно продолжали обучение. Мил долго пытался убедить их, что лучшее оружие – это обычный одноручный меч, но Джуг ни за что не хотел расставаться с двуручным мечом, который он отыскал в одном из селений. Меч был слишком тяжелым для него. Джуг пыхтел и кряхтел, неуклюже вращая его в руках, но не сдавался – врожденная упертость и молодецкий задор превозмогали усталость.
Сам же Анкс напрочь отказывался взять в руки острое оружие, поэтому Мил обучал его владеть длинной палкой.
Утром перед выездом Мил остановил Анкса.
– Ты знаешь, почему культ искал тебя? Почему их порошок не подействовал на тебя так, как на других?
– Думаю, из-за того, что мы пили из собственного водоема, – предположил Анкс.
– Твоего отца это не уберегло, – заметил Мил. – Есть кое-что поважнее.
Мил достал из своей сумки белый камень и потер его в руках. Камень стал пульсировать мягким медленно разливающимся светом. Мил отложил его и показал ладони Анксу. От них исходил еле заметный белый свет. Он соединил ладони, потер их друг о друга, медленно разъединил и скомандовал:
– Дай руку.
Ладонь Анкса оказалась меж ладоней Мила. Он ощутил нечто липкое и тягучее, будто погрузился в кисель. Ладонь начала дрожать, и Анкс ощутил давление. Испугавшись, он одернул руку назад.
– Ты чувствуешь, – сказал Мил, – а это доступно не всем.
– Что это?
– Сила, магия, энергия, эфир, тонкая материя – у этого много имен. Есть люди, вроде тебя и меня, которые могут извлекать магическую энергию из некоторых предметов, – Мил протянул белый камень.
– Как? – Анкс взял камень и начал крутить, но ничего не произошло.
– Я научу тебя. Главное, что ты чувствуешь и видишь ее.
Каждое утро и каждый вечер Мил обучал Анкса обращаться с магией. Поначалу ничего не получалось, но со временем Анкс стал более явно и осознанно ощущать ее. Он все еще не мог полноценно управлять энергией, зато получалось удерживать ее в руках. Хотя она была нестабильна и через короткое время, словно вода, утекала сквозь пальцы. Зато Анкс научился использовать тот короткий момент, в который он мог удержать энергию. Он намазывал ладонь белым камнем, и, когда вибрация в руке усиливалась и должна была вот-вот сорваться, направлял ладонь и испускал ударную волну. Всякий раз он ощущал отдачу во всем теле, но, когда использовал этот прием на Джуге, тот отлетел на пару шагов назад.
В тяжелых занятиях время пролетело незаметно, и уже пора было выдвигаться к западной цитадели. Они выехали на лесную дорогу и, не торопясь, направились к месту встречи.
Анкс дремал в седле, разморенный ярким солнцем и длительным переездом. Внезапно едущий перед ним Мил замер.
Впереди, в сотне шагов от них, группа культистов в багровых накидках, прихрамывая, толкала телегу с большой деревянной клеткой. За прутьями томились с десяток избитых людей.
– Ждите, – шепотом велел Кан.
Телега нехотя ползла по грунтовой дороге, поскрипывая виляющими колесами. Вдруг из лесной чащи раздались крики, из-за деревьев выскочили другие в багровых накидках и набросились на толкающих телегу. Завязалась драка.
Анкс растерянно наблюдал, как одни культисты остервенело сражаются с другими. Он перевел испуганный взгляд на друзей, но те тоже замерли в замешательстве.
Присмотревшись, Анкс заметил, что клетку с людьми охраняют не просто культисты, а изуродованные твари, вроде той, что он видел у себя под окном.
Нападавших было больше, но твари оказались сильнее. Они растерзали нескольких, остальные бросились наутек.
Когда бойня стихла, твари забросили раненых и убитых в клетку, смешивая мертвых и живых, и тронулись дальше. Анкс со спутниками медленно двигались следом.
К вечеру они выехали на опушку леса. За последним рядом деревьев раскинулось широкое поле с многочисленными крестьянскими лачугами. Посреди поля, будто великанша среди лилипутов, возвышалась темно-серая цитадель. Массивными каменными стенами она нависла над окружающими селениями.
У въезда в цитадель сновали изуродованные твари, обнюхивая всех входящих. Они не скрывали свои искалеченные тела под багровыми плащами, и Анкс, хоть и испытывал отвращение, с любопытством разглядывал их.
Твари сильно заваливались на левый бок, хромали и вообще с трудом передвигались на ногах, часто становясь на четвереньки. Левая половина их тела была искажена и покрыта редкой, но длинной и жесткой шерстью. Левые рука и нога усохли и заканчивались длинными когтями. Но самым отвратительным были их изуродованные лица – опухшие и перекошенные – левая половина будто растаяла и обвисла, обнажая кривые длинные клыки.
Неуклюжие и прерывистые движения создавали ложное впечатление об их истинной силе. Анкс помнил по недавней бойне в лесу, что в нужный момент они проявляли неожиданную прыть и ярость.
Телега покатилась вдоль грунтовой дороги к цитадели, а отряд во главе с Каном двинулся в обход, вдоль границы леса.
Они добрались до опушки на северо-востоке, где деревья ближе всего подступались к каменным стенам цитадели. Там их уже ждали Нилли и Хейм.
Завидев приближающихся товарищей, Нилли подхватилась и побежала навстречу. Она достала осколок камня и ткнула им в Мила.
– Ты видел, что это не камень?! – выпалила она.
– Не камень? – изобразил удивление Мил.
– Нет, это смола.
Мил, нахмурившись, взял осколок из ее рук, без особого желания покрутил в руках и перевел взгляд на Кана.
– Ну что, как у вас? – обратился Кан к Хейму.
– Большинство земель пустуют. Только три деревни заселены, все к северу. Мы встретили там культистов, но они не травили воду, они хватали людей и тащили сюда.
– Схожая история, – кивнул Кан. – Идем, – позвал он всех остальных, – надо пробраться внутрь цитадели. Проверим, что там.
Они оставили лошадей и направились к башне.
– Будем забираться с этой стороны, – скомандовал Кан.
– Есть идеи? – протянула Бэт, осматривая отвесную стену.
Кан достал кошку и пожал плечами.
– И снова прекрасный принц приходит на выручку красавице принцессе! – послышался голос сверху.
В стене открылся затвор, и оттуда высунулся довольный Алроуз. Он сбросил веревку.
– Котелок ты нечищеный, а не принц! – крикнула Бэт.
Алроуз шутливо схватился за сердце и пошатнулся назад.
Скорф быстро затащил их одного за другим внутрь башни, и Анкс еще раз подивился недюжинной силе здоровяка.
– Вы давно здесь? – удивился Кан.
– Нет, – мотнул головой гигант. – Мы забрались сюда среди ночи. Там, на севере, у них междоусобица. Уродливые твари укрепились здесь, в этой цитадели, и теперь свозят сюда людей из ближайших деревень. А другие культисты пытаются им помешать. Мы так и не нашли их лагерь. Похоже, он где-то на севере.
– Они воюют друг с другом? – недоверчиво переспросил Хейм.
– Ага, – Скорф кивнул.
Алроуз позвал за собой и вышел на внутренний балкон башни. Анкс вместе с остальными присел, спрятавшись за решетками большого балкона.
– Приготовьтесь, зрелище не из приятных.
Не успел Анкс выйти на балкон, как в нос ему ударил мерзкий сладкий запах. Он задержал дыхание, чтобы осадить содержимое желудка, подступающее к горлу. Перед глазами сразу возник разлагающийся труп отца и оглушили крики, звуки ударов, стон, визги, вой – все смешалось в один невыносимый звук.
Анкс зажал уши и зажмурился, стараясь не дышать. Он с трудом пересилил себя и открыл глаза. Багровое солнце садилось и слабыми лучами с трудом пробивалось внутрь цитадели. Центральная площадь, покрытая толстым слоем черной хлюпающей грязи, практически вся утопала во тьме.
Изувеченные твари бродили по площади, дрались друг с другом, таскали клетки, насиловали, убивали и ели людей – все это сливалось в бурлящую густую черную жижу.
Монстры перегоняли пленников из клеток в загоны, будто скот. Всех, кто сопротивлялся, разрывали и съедали на месте. Твари сворой набрасывались на жертву, попутно сцепляясь друг с другом.
– Самое странное вон там, – Скорф указал вниз.
В центре площади возвышался массивный, в два человеческих роста, деревянный идол, изображавший женщину с очень узкой талией, но при этом широкими бедрами и большой грудью. Вся левая часть ее тела была искорежена, погрызена и разодрана, лицо разбито и лишено деталей.
– Они как-то превращают людей в таких же тварей, – продолжал Скорф. – Их держат в клетках, не кормят ничем, кроме проклятого порошка. Люди находятся в этой грязи и смраде, пока не теряют сознание. Затем их переносят в отдельные клетки, и происходит вот такое.
Скорф указал на одну из клеток возле идола. Внутри человек пришел в себя и начал метаться, пытаясь разрушить решетки. Клетку открыли, и он вырвался, устремившись к идолу. На его пути возникла тварь и легко отбросила его назад. Он корчился на земле, левая половина его туловища менялась. Бедняга кричал, и крик его переходил в вой. Левая часть тела покрылась шерстью и исказилась: вылезли большие когти, рот наполнялся кровью от режущихся кривых клыков. Весь изувеченный, он завыл и убежал прочь.
– При нас был один, который не превратился в тварь, так они разорвали его на части, – хмыкнул Скорф.
Анкс смотрел вниз, погруженный в собственные мысли. Сюда свозили людей со всех близлежащих деревень. И из его родной деревни. Значит, он вполне мог попасть в лапы к тварям, и сейчас бы тонул в этой зловонной тьме, лишенный всего: и солнечного света, и достоинства – но не ядовитой надежды на спасение. А кто-то стоял бы на его месте, не решаясь противостоять этому злу.
Звуки, запахи и все, что он видел, заставляло дрожать от отвращения и страха. Он не мог больше смотреть вниз на площадь. Никто не мог. Лишь Кан своим невозмутимым взглядом и взволнованная Нилли наблюдали за происходящим.
Неужели никак нельзя помочь несчастным? Анкс с надеждой взглянул на Мила, но тот глядел куда-то на стену, провожая уходящие лучи солнца. Хейм сосредоточенно крутил в руках одно из копий и внимательно рассматривал его, будто видел в первый раз.
Анкс перевел взгляд на Кана. Тот невозмутимо смотрел на творившуюся внизу нечеловеческую бойню. От злости Анкс сжал кулаки.
– Мы так и будем сидеть здесь? – он постарался говорить спокойно, но голос его предательски дрожал.
– Успокойся, – ответил Кан, не глядя в его сторону. – За сильными призывами к действию обычно прячутся неразумные мотивы.
– Как ты можешь просто так смотреть на это? – голос Анкса сорвался, глаза намокли.
– Нет смысла идти и рисковать сейчас. Целыми мы оттуда не вернемся – в этом я уверен, а вот в том, что смерть тварей внизу остановит культ – нет.
– Мы вернемся в столицу и сообщим императору. Он пришлет сюда легион, и они покончат с этим местом, – постарался успокоить Анкса Мил.
– Надо двигаться на север, – вклинился Алроуз. – Культ там.
– Здесь точно ничего нет, – кивнул Кан. – Похоже, они собираются где-то выше по реке. Наша работа – разобраться с культом: где его корни, и как его остановить – а не бросаться спасать каждую загубленную душу. Тебе кажется, что ты борешься за справедливость, а на деле – потворствуешь собственному страху.
– Пойдемте на север, – предложил Хейм, с гримасой омерзения отворачиваясь от площади.
– Я думал, вы помогаете людям, – не сдерживал слез Анкс, – а вы прячетесь, когда другим нужна помощь.
– Мы наемники, сынок, – попытался рассмеяться Алроуз, но его смешок захлебнулся в молчании остальных.
Все были угнетены, особенно Скорф, который сидел, не поднимая головы.
– Смерть – естественная часть существования. В ней нет ничего, что стоило бы отрицать ради жизни, – бросил Кан и отвернулся от площади.
– Но не такая же… – тихо выдохнул Скорф, качая головой.
– Орра! – внезапно закричал Джуг. – Она может знать, где мой брат!
Джуг бросился вниз по винтовой лестнице.
– Пусть бежит, – махнул рукой Кан.
Скорф зарычал и бросился за Джугом. Анкс злобно зыркнул на Кана и рванул за ними.
– А вот этот нам нужен живым, – раздался голос Кана.
Анкс услышал топот ног за спиной – наемники спускались следом.
Джуг вылетел на площадь первым и наткнулся на одного из монстров. Тот схватил Джуга и хотел было завыть, но огромный клинок подоспевшего Скорфа перерубил тварь пополам.
Друзья двигались вдоль стены в тени, пытаясь добраться до загона с пленниками незамеченными.
Анкс бежал за Джугом, стараясь не поскользнуться на черной вязкой грязи и не упасть. Вдруг он почувствовал, как кто-то схватил его за шиворот. Он повис в воздухе, отчаянно сопротивляясь. Его отбросили назад. Крепкие руки подхватили и не дали упасть – это был Хейм.
– Нет! – закричал Анкс, порываясь к Джугу.
Раздался вой. Послышались хлюпающие звуки. На них бежали изувеченные твари.
– Уничтожим это проклятое место! – заревел Скорф, хватая Кана за руку.
– Нет, – Кан посмотрел на гиганта, и тот отпустил его руку. – Уходим сейчас же.
– Я остаюсь, – решительно сказал Скорф.
Он подошел и положил руку на плечо Анкса.
– Я верю в тебя, парень. Мир полон жестокости, но не дай своему сердцу зачерстветь.
Хейм схватил Анкса и потащил к башне. Мил догнал Джуга и поволок его назад. Все забежали внутрь, только Алроуз и Скорф стояли снаружи.
– Не дури, уходим отсюда! Нам столько не платят, – крикнул Алроуз, пытаясь придать своему голосу обычный залихватский тон.
– Нелюдь во всем прав, – Скорф схватил рыцаря за плечо, – а я все равно не могу иначе.
Он затолкнул Алроуза в башню, уперся в телегу и загородил ею вход.
Анкса волокли вверх по лестнице к разъему в стене, через который они забрались в цитадель. Кан сбросил веревку вниз. Один за другим они стали спускаться.
Анкс выбежал на балкон. Он видел только очертания в темноте площади. Видел, как гигант размахивает огромным мечом, разбрасывая тварей. Видел, как Скорф добежал до деревянного идола посередине площади и с разгона снес его плечом. По идолу пошла трещина, и тот раскололся. Скорф сломал деревянный загон, и люди выбрались наружу. Черная грязь площади угрожающе бурлила. Люди пытались убежать, но твари нагоняли их, завязывалась драка. Кругом стоял невыносимый гул.
Мил со светящимся камнем в руке подошел к краю. Он посмотрел вниз на черную городскую площадь и швырнул камень в сторону тварей. Раздался взрыв. Вспышка осветила площадь. Обожженные и скулящие твари разбегались от света, словно муравьи от воды.
Мил зарядил следующий камень. Он замахнулся, как вдруг за его спиной возникла черная фигура. Она подняла сломанный нож, но Кан успел подскочить и отбить удар.
Оплетенная тенями фигура отшатнулась к проему в стене. Кан сильным толчком ноги столкнул нападавшего со стены.
Черная фигура полетела вниз, туда, где стояли остальные. Она разбилась о землю, а кинжал в ее руке вспыхнул и испарился. На земле лежал прогнивший труп. Нилли подбежала и стала внимательно осматривать его.
Крики и вой продолжали доноситься из-за стены.
– Уходим, быстро! – крикнул Кан.
Мил схватил Анкса за шкирку и потащил к веревке. Когда они спустились, Нилли подбежала к Милу и схватила его за руку.
– Он давно мертв, – обеспокоенно проговорила она.
– Сейчас нет времени на это, – бросил Мил и подхватил ее под руку. – Уходим отсюда!
Кан спускался последним. Возле затвора возникла та же черная фигура с ножом. Она перерезала веревку, и Кан сорвался вниз. Он ловко оттолкнулся от стены и приземлился на землю. На мгновение гримаса боли исказила его лицо, но он быстро оправился, и они побежали к лошадям. Все вскочили по седлам и направились на север от города.
Они мчались вдоль реки, которая брала свое начало у северо-западной части гор, а далее прямой лентой тянулась вдоль всех западных земель. Ее берега окружал густой лес, мерно покачивающийся под набегами прохладного ночного ветра.
Всю ночь они ехали без остановки, не проронив ни слова, и только к утру остановились на привал. Все устали и валились с ног. Алроуз вызвался дежурить первым.
