Люссия Оберст
Ворона и Корона
Мышонок лев и черепаха
Мышонок, лев и черепаха
О страхе стали говорить.
Лев никогда не ведал страха,
Решил мышонка расспросить:
«послушай, друг, что в нем такого?
О нем все звери говорят,
Как будто ждут конца иного
И выжить чудом норовят».
Мышонок сразу растерялся,
Вопрос услышав непростой,
Но тут же с мыслями собрался
И льву ответил с быстротой:
«вот я, когда беду почую,
Всегда дрожу и смерти жду.
Перед собою ног не чую,
Но принимаю свою мзду…» —
Дрожащим голосом мышонок
Сказал, дрожа до самых ног.
Старался изо всех силенок,
Льва не бояться он не мог.
Но лев смог только рассмеяться,
Услышав столь простой ответ.
«кого же можешь ты бояться?
Здесь речь о смерти или нет?
И если ждешь своей награды
За свои праведны труды,
Напрасно ищешь ты отрады,
Коль страхом переполнен ты!»
Льву чувство не понять такое:
Ему неведомо оно.
Но кто живет всегда в покое?
Кому же все-таки дано?
Тут черепаха очень тихо
Вмешалась в этот разговор:
«друзья мои, позвольте лихо
Мне разрешить столь важный спор».
И лев ей молча поклонился.
Мышонок ближе подошел,
Он с интересом оживился
И страх куда-то весь ушел.
«так вот, друзья, я понимаю,
Что сей вопрос не зря звучал.
И поясню вам так, как знаю.
Начну, пожалуй, я с начал.
Все что в природе происходит -
Всем правит лишь один закон -
Кто из гармонии выходит,
То будет уничтожен он.
И страх мы породили сами,
Боясь в небытие уйти.
Не ведая, что будет с нами,
Боимся смерти мы найти.
Не нужно ничего бояться,
Нам нужно победить свой страх.
На веру надо опираться,
Из праха мы уходим в прах.
Мы можем снова появиться
Лев мышью иль мышонок львом…
Нам заново дано родится,
Хоть в это верится с трудом.
Но вот такой закон вселенной,
И страх ускорит лишь процесс.
Как все прекрасно в жизни бренной!
Но каждой роли есть конец…»
И черепаха замолчала.
Мышонок тут же пропищал:
«прошу вас, повторить сначала!»
Но лев невольно зарычал.
Мышонок враз перепугался
И инстинктивно убежал.
Тут лев вдогонку рассмеялся:
«куда мышонка страх погнал?»
А черепаха лишь вздохнула,
И чтоб никто не устрашал,
В свой панцирь сразу же нырнула:
Там страх ее не посещал.
Уж коль стучится страх во дверь,
Защитный панцирь есть, поверь.
За гранью мира твоего
Есть продолжение сего.
Не зря хвалили петуха
Однажды утром, на заре,
Собрались куры во дворе
И разошлись наперебой —
Какой красавчик их ковбой:
«да он один у нас такой,
Короной гребень, хвост крутой!»
«да он для нас такой султан,
Он носит бархатный кафтан…»
«куда нам, курам, до него,
Сидим на яйцах – и всего…»
Тут гусь соседский подошел:
«и что Петрович в вас нашел?
Вот у меня всего одна —
Гусыня, царская княжна».
Услышал разговор индюк,
Поправил важно свой сюртук.
«нет… вам скажу, моя царица
Прекрасней всех индюшка-птица»
Пока о красоте шел спор,
Утенок выбежал за двор:
В пруду поплавать захотел,
Но прыгнуть в воду не успел…
Дворовый пес его схватил
И в воду плавать не пустил.
Утенок крякнул: «папа …кря,
Ушел один из дома зря!!!»
Услышал селезень тот крик,
к пруду помчался в тот же миг.
«спасите! – селезень с пруда
на помощь братьев звал: – беда!!»
Индюк прокашлял: «что за бред,
Пойду, пожалуй, на обед.»
А гусь вдогонку: «га-сподин,
Обед важней других причин!!
А я га-лопом до пруда -
Там тоже свежая еда».
Все куры ринулись за ним,
Взглянуть хотя б глазком одним,
Что же случилось у пруда,
Какая там еще беда?
Пес символически рычал,
Утенка он в зубах держал.
И папа-селезень стоял,
Как справиться со псом не знал.
Тут раздалось: «ку-ка-ре-ку!
Утенка я сейчас спасу!»
Петрович грозно подлетел,
Он клюнуть пса скорей хотел.
Но псина хвост дугой поджал,
Утенка бросил и сбежал.
На берегу весь птичий двор,
Все хвалят петуха без шпор.
А гусь тихонько отошел
И индюка искать пошел.
Индюк обед свой поглощал,
А гусь вдруг жаловаться стал:
«послушай… изменили нам,
Хвалу гогочут петухам».
Индюк оставил свой обед:
«какой позор! Какой-то бред! —
Подумал и добавил – куры
Уж вовсе не такие дуры»
Индюк и гусь совсем не знали,
Что свою слабость показали.
И в жизни много слабаков
Среди гусей и индюков.
