Любовь Сушко
Убит поэт. Ищите кота. Литературный детектив

Глава 14 Вторжение кота

Старуха смирилась с тем, что скоро придется этот мир оставить. И хотя ее подруги все еще влюблялись в молодых – было в то время какое-то дурное поветрие, становились моделями, путешествовали, едва перебирая ногами, она так отчаянно за жизнь не хваталась, потому что на кладбище шла мимо могил, где все или почти все были младше, чем она. И значит, ей все-таки повезло в жизни или наоборот, сильно не повезло. Высказывание любимой актрисы о том, что долголетие дается далеко не всем, и в награду, она воспринимала скептически, потому что видела как в одиночестве и полном забвении умирают самые яркие, когда-то красивые и знаменитые. Наверное, это все-таки серьезное испытание и надо постараться еще что-то сделать важное, уж если бы задержался в этом мире так надолго.

Но явление кота и горе-поэта вдохнуло в нее новые силы. Хотя вместо Мастера кот явил ей махровое графомана, но ведь она прекрасно понимала, что ее предназначение вовсе не в том, чтобы спасать гениальный роман. Если сегодня и были гениальные, то все они таились где-то в папках автора, а может быть на флэшках, а то и в столе по старинке. Отыскать их еще труднее, чем бутылку с посланием в море. И она вовсе не похожа на того мифического великана, который тянет свои сети, чтобы выловить душу из пучины. Но если не спасать Мастера, что же ей остается? Избавить мир от того, кто насилует людей своими ужасными творениями. Если бы она встретила его случайно, а не кот притащил ее на встречу, она бы благодушно решила, что пусть живет, что это лучше, чем сидеть в гараже, играть в домино или пить пиво, валяясь на диване. Одним словом, махнула бы рукой, но именно Баюн напомнил ей о золотом веке, о золотой цепи – той древней письменности, которую уничтожили Кирилл и Мефодий. Она никогда не отмечала дня письменности, как праздника, скорее как день траура по утраченному славянству. Все время думала о том, что в стране, где был и творил Пушкин нельзя смириться с тем, чтобы появись такие Васьки и так агрессивно воздействовали на этот мир.

Марго понимала, что расправляться надо с теми, кто принимал его в СП, кто врубил для него зеленый свет и позволил себя таким считать, а ведь у нас всегда стрелочники виноваты. Но если посмотреть с другой стороны, боремся мы с тараканами и мышами, а не с теми, кто их создал, и надо выбирать дело себе по силам.

Так приговор данному графоману был уже подписан, и его исполнение оставалось только делом времени.

Марго вспомнила своих любимых студентов из самого первого выпуска, когда она, выпускница Казанского университета, приехала в град на берегу Иртыша, чтобы сеять разумное, доброе вечное. Теперь уже у них выросли сыновья и подрастают внуки, но она видела, как проводит семинар ее любимый Серж Павлов, у которого званий и наград хватило бы на всех выпускников вместе взятых. Тогда ей показалось, что он слишком суров к молодым поэтам, особенно милым девушкам, но потом она поняла, что по-другому нельзя с теми, кто небрежно относится к слову, не понимает что творит, не представляет, как это должно быть. Он так и остался воином без страха и упрека, и после времен возрождения и возвращения литературы наступил тот самый застой, а потом и вовсе падение ее в пропасть. И не только для ее студентов, но и для нее самой наступил час икс, когда надо было хоть что-то сделать для того, чтобы все изменилось. И начинать надо, конечно же, с такого вот деятеля. Так за то странное утро старуха убедила себя в том, что возможно это самое главное дело в ее жизни.

Кот остался доволен. Она не просто поняла и приняла все, что он хотел сделать, она поняла все правильно. И не так сложно найти настоящего Мастера и поддерживать его во всем, значительно сложнее не отмахнуться от того, кто губит все, что есть и не остановится сам. Кот понимал, что он примеряет на себя шкуру совсем другого своего сородича, который жаждал творить зло, но совершал все время благо, но если таков мир и таковы поэты, то есть ли у него выбор. Конечно, гладко было на бумаге, но забыли про овраги. Но оба они при этом готовы были броситься в сражение, и никто и ничто их не остановит.

Глава 15 Пробуждение

В реальности все было не так красиво и определенно, как в его снах, Анна была погружена в работу и, скорее всего, даже позабыла о том, что он был в ее доме, как и о самом доме забыла тоже. Были такие дни и недели, когда она пребывала где-то в середине рукописи очередного романа, как в середине плаванья, когда ни к одному берегу еще нельзя было причалить. Возвращаться назад она не собиралась, а чтобы двигаться вперед, надо было проделать тот самый путь в неизвестность, вот она и была там. Подходила к холодильнику, жевала холодный плов или макароны, не ощущая вкуса пищи, так, чтобы желудок был чем-то заполнен, и возвращалась назад, немного размявшись по дороге. В глубине души она понимала, что такое сидение на месте здоровья ей не прибавит. Но по большому счету это было и не важно, как отважному, немного сумасшедшему капитану, ей надо было вести свое судно в родимый порт, поставив там последнюю точку.

Вот и теперь, почувствовав, что кто-то есть у нее за спиной, она удивленно повернулась, и только потом вспомнила, что парень остался ночевать у нее. Странно, вероятно, когда он что-то говорил об этом, она просто отмахнулась, блуждая в лабиринте сюжета своего творения, которое конечно должно было стать самым лучшим, как и каждое, написанное ранее.

Но пришлось отвлечься, и отправиться на кухню готовить завтрак, пока он принимал душ. Она уговаривала себя, убеждала в том, что так даже лучше, она немного отдохнет от процесса творчества, чтобы потом погрузиться в него с еще глубже и яростнее.

Антон говорил что-то о своем сне, как только вышел из ванны, она пыталась услышать и понять, что он хочет до нее донести, но не успела, потому что в это время раздался телефонный звонок. Такой резкий и требовательный, что она невольно потянулась к трубке.

Парень невольно замолчал и взглянул на нее, потому что сразу понял, что это не какая-то реклама, предлагающая вам самую лучшую кредитную карту или лечение в только что открывшейся лже-клинике, которых развелось, как поганок после дождя и становилось все больше и больше. Уж они не только кредиты вам вручать, но и на кладбище отправят, глазом не моргнув.

Нет, это было что-то совсем другое, заставившее Анну пробудиться от своих грез и вернуться в суровую реальность. Она даже не поняла, кто это был из общих знакомых, явно кто-то из писательской братии, они там все на одно лицо, так вот именно этот Костя или Коля сообщил ей о том, что Василий найден мертвым с проломленной головой, ударили его чем-то тяжелым и твердым, возможно камнем каким.

И теперь, конечно, им всем придется побеседовать со следователем, и хорошо бы не попасть под подозрение, и остаться только свидетелем гибели поэта. Что-то подобное звонивший и сказал. Она не могла ручаться только за порядок слов. Но суть от этого все равно не менялась. Отключив телефон, она повторила Антону то, что услышала.

– Графоманище убит, его нашли с проломленной головой.

Он так и сидел с открытым ртом, как герои знаменитой пьесы, когда им сообщили неприятнейшее известие. Наверное, не только на сцене такое повторяется снова и снова. Да и могла ли реакция быть другой?

– Я так понимаю, что скоро меня посетят ребята из полиции, чтобы раскрыть преступление по горячим следам, тебе лучше уйти, мальчик мой, -торопливо заговорила она.

– Я тебе пригожусь для алиби, если что, – возразил резко Антон, ну чем не рыцарь меча и кинжала.

Но он даже не пытался скрыть своего удивления в крайней его степени. Сбылось то, о чем она говорила накануне.

А он еще не знал, о чем она писала. Это должен быть фрагментарный роман о творчестве и творцах, и все тенденции там уже проступали, не было только того самого героя-писателя, который должен был связать все эти части воедино. И вот теперь эти главы предсказывали и показывали все, что сегодня творилось с этом мире. Конечно, Васек не тянул на главного героя, но зато в этих главах было все, что могло бы объяснить это происшествие, потому она достала рукопись, чтобы перечитать все, что было написано накануне, за год до происшествия, и так точно попало в точнку.

Глава 16 Содружество мертвых поэтов

Записки кота Б

Разве вы сомневаетесь в том, что люди летают по ночам? Душа отделяется от тела и уносится куда-то в иные времена и миры. Выше и дольше всех летают души поэтов, конечно, если они живые.

Сказ о мертвых душах возник не случайно, и не на пустом месте, а уж Николай Васильевич знал, о чем он писал, он видел дальше и больше многих.

Вот и наш современный Чичиков, фамилия которого была впрочем, Оболенский, вот именно Захар Оболенский, скупал по дешевки души. Ну не совсем мертвые, когда он их покупал, души были еще живые, хотя и дышали на ладан, и творил Захар из них литературных рабов. Тех, кто напишет достаточно книг под брендом Донцова, чтобы на те самые деньги издать все, что ему захочется, но прибыли вряд ли получить…

Захар Оболенский был издателем от бога, а может и от Дьявола, но не в этом суть, в его Издательстве среди прочих выходили самые лучшие книги, и работали самые быстрые и самые умелые литературные рабы. Сам Захар успокаивал себя, говоря, что еще у Дюма были такие ребята, а кто интересно коней и природу дорисовывал его любимому художнику Рубенсу.

Именно Рубенс осветил личность нашего гениального издателя: широта, мощь, красота и оптимизм вселяли и в его душу радость. Захар был уверен, что он станет королем издателей и издателем королей. И то и другое было сложнее, чем стать художником королей и королем художников для его любимого Живописца, особенно если вспомнить о дикой конкуренции в этом бизнесе.

Со мной будет спорить только тот, кто никогда и близко даже к маленькому издательству не подходил, а у Захара было большое, очень большое. И никто не сомневается, надеюсь, что он стал и тем и другим.

Главный литературный консультант, угадайте с трех раз, кто это был из нашей любимой свиты Мефистофеля – правильно кот Баюн – это он питал слабость к классической литературе, и терпеть не мог макулатуры, расправляясь с ней безжалостно. И у него были на то основания, последним, кого он на Парнас затащил, сами знаете, кто был.

Так вот, заглянув в ИД (почти Ад) Захара Оболенского, Рыжий был потрясен (оказывается его еще что-то могло потрясти) тем количеством и тем качеством книг, которые там были. Что греха таить, у других – то на тысячу макулатуры выходила одна приличная книга, а у Захара каждая седьмая, такая, что не хочешь – купишь или украдешь.

Рыжий прихватил с собой целый рюкзак для первого знакомства, и знал, что зайдет еще без всякой навязчивой рекламы. Реальность превзошла все ожидания, и скоро таинственный читатель круглых очках поселился в одной из уютных комнат, где днем работали литературные рабы, а ночью кот Ученый читал вышедшие в свет книги. Это вам не нехорошая квартира и не библиотека даже, это самая пуповина зарождения и появления на свет книги – место уникальное, таинственное, и правит там Книжный дух, Домовые отдыхают и нервно курят свою махорку.

Вот с одним из таких, особенно влюбленных в Захара Книжных духов и столкнулся однажды Рыжий.

№№№№№№№№

Что случилось между духами, сказать трудно, но ничего плохого точно не случись, уж поверьте. Только с той поры наш Захар окрылился, и стал он писать стихо-творения, очень хорошие стихотворения, в каждом из них была та искра, которая заставляет поэтический текст жить и дышать, чаровать других. Захар сначала не поверил в то, что такое с ним могло случиться, и ненароком подбрасывал рукописи со стихами то одной, то другой из своих сотрудниц. А потом слушал, уединившись в кабинете, что они говорят о прочитанном. Захар мог им доверять, потому что нигде не было намека на то, что это его рукописи.

Да за глаза о своем патроне, особенно Поэте, девицы говорят такое. Уж если даже их обожаемый Булгаков поэтов не любил, то, что говорить об остальных… А все они любили Булгакова, и все им сотворенное, по такому принципу Захар их и набирал. Одним словом, все единогласно решили, что появился новый гений, пророк, властитель дум. Эти слухи дошли и до Баюна с Мефистофелем, которые не могли остаться в стороне от такого события.

– Что ты о том думаешь? – спросил Рыжий у Мефи, листая рукопись.

– Думаю, что ты хорошо поработал, а Книжный дух ему помог не меньше, чем кот ученый.

Бес проявил странную осведомленность в делах творческих.

– Да уж знаю, не дурак, но что мы будем делать с отличным издателем, который Пушкиным себя считает?

Заговорщики переглянулись, и решение приняли тоже единогласно. Им никто не мог помещать, даже сам Велес, да он в то время глотал один из последних шедевров, творение великолепного испанца, названного: «Игра ангела»

№№№№№№№№№

Все газеты и другие СМИ в полдень сообщили о том, что в самом центре города на метромосту, новенький Лексус потерял управление, машине как-то удалось, не задев другие автомобили, перелететь через ограждение и рухнуть в Иртыш на полной скорости. Этот полет удалось зафиксировать камерам наружного наблюдения, которых там был значительно больше, чем ГАИшников в городе. Как выяснилось, за рулем машины находился успешный издатель Захар Оболенский, и тело его из машины вытаскивали водолазы… Но это все суровые будни, а вот душа Поэта тут же поднялась на небеса, постаравшись забыть о том, что только что происходило на земле.

Захар поднимался все выше и выше, ощущая упоение в полете и понимая, что вот сейчас он и напишет свои лучшие строки. Но пока он просто наслаждался простором, голубым небом и серебристыми облаками, которые становились все ближе и ближе. Радостно подумал поэт о том, что не нужно до позднего вечера сидеть в кабинете, а можно отправиться на свидание с Ксюшей, его самой талантливой лит. рабыней на которую он положил глаз, да все никак не мог заняться делом. Вернее, делами они оба занимались, а вот тем самым, из-за которых рождаются стихотворения, а то и целые поэмы – не мог, времени катастрофически не хватало. Да и побаивался немного, ведь говорили же Блоку, что прекрасная дама не должна становиться любовницей, или женой. Да и не важно кем, она должна быть далека, как самая яркая звезда. Вот и медлил поэт. А ведь теперь времени у него было больше, чем достаточно.

Глава 17 Поэт на том свете

Мертвые Поэты разбрелись каждый в свой домик, увитый плюющем, их там днем с огнем не отыскать, все пытаются бедняги шедевры написать, уверенные, что им на земле просто времени не хватило. И наткнулся Захар на писателей из того самого Общества Мертвых Писателей, с которым мы с вами уже сталкивались.

Писатели приняли его радушно, они помнили и знали, сколько прекрасных книг он издал, и хотя там не было их книг, они просто не совпали по времени, но у каждого была надежда на то, что если бы совпали, то обязательно бы Захар их издал. Да и тут можно заняться тем самым делом, что и на земле. Значит, у каждого есть шанс и надежда быть изданным, а потом и на землю книжки можно переправить с каким-нибудь медиумом. Вот тебе и посмертная слава, которая всегда ярче и круче обычной.

Правда, последнее его увлечение Поэзией вызвало у них легкую иронию, переходящую в глубокий сарказм, но они считали, что это так, случайные черты, прихоть, которая не воплотилась даже в книге, а значит, и нет никакого Пророка Захара, а есть издатель Оболенский, который и на небесах продолжит заниматься своим делом, а значит…

Надежды умирают последними, и им скоро пришлось умереть даже в душе самого доверчивого из писателей. Захар строчил свои стихотворения и поэмы, и на воле, на том свете, они были еще выше, еще краше, еще лучше…

Только запал его быстро закончился, потому что ни его Музы Ксении, ни Вдохновения больше не оставалось. А место его заменила горечь и сожаление, о том, что могло быть, да не случилось. А ведь его предупреждали о том, что никто еще не вырвался из лап смерти, и надо торопиться жить, как будто это последний день. Почему же он не слышал и не творил этого там? Да, да теперь, когда было поздно и ничего не исправить, Захар думал много и мучительно об эротике, и что греха таить о сексе.

Вот тут и на улице писателей, чьи надежды обманул Захар, наступил праздник, опережая друг друга, они заявили ему о том, что секса здесь нет, и больше никогда не будет. И всем этот мир хорош, кроме этого самого скверного, ужасного, прекрасного действа, которое может происходить с ними только на земле.

Захар усмехнулся, вспомнив старую передачу и тетку, которая говорила то же самое, но потом приуныл, понимая, что мертвые писатели, скорее всего не врут, его тут действительно нет, он весь остался на земле. Это оказалось самым страшным открытием для души молодого, но гениального поэта, который только теперь и собирался сотворить все, что было задумано.

Но как это сделать? Если нет страсти, нет вдохновения, что это за любовь такая, которая поднимает все выше и выше, но не дает ощутить настоящего соединения с женщиной, той разрядки, того экстаза, который невозможно купить за все деньги и блага мира. Но он успел убедиться в том, что и денег тут тоже не было. Ведь бабушка еще говаривала, что туда ничего не унесешь из привычных богатств, у гроба нет карманов..

Нет, может быть, Данте это открытие и нравилось, и приводило в восторг, а Захара привело в уныние… Видя, как он бродит, ничего не видя и не слыша, натыкаясь на других, и ни строчки не написал, добрый сказочник МагАлиф не выдержал, зная, что его могут изгнать из сообщества, отлучить мертвые писатели, он все-таки пошел к Захару, кое – как расшевелил его и поведал страшную тайну.

О чем они говорили, кто его знает, только в первый раз за все время Захар улыбнулся, а потом, на закате он и вовсе исчез, словно его и не было. Куда пропал бывший издатель и молодой поэт – этого никто не ведал, но это и не интересовало тех, кто скучал в раю

№№№№№№№№

На берегу реки, у полыхавшего костра оставались девушка и юноша, они, не отрываясь, смотрели друг на друга и ничего и никого не замечали…

Одежды медленно сползали с их тел, они были уже обнажены и прекрасны, Захар следивший за каждым движением, любовавшийся каждым изгибом юных тел, чувствовавший их дыхание, слитое в единый поток, наконец, понял и ощутил то, что с ними творилось. Их энергетика слилась с его страстным желанием пережить еще хотя бы раз высшее наслаждение, быть причастным к страсти и нежности, достичь экстаза чувств..

Захар ликовал, его стихотворения останутся живыми, они будут полыхать и не гаснуть, потому что, как и древние славяне, он познал главную тайну мира – живые должны быть вместе с мертвыми, шагнувшими за черту, они не могут и не должны разлучаться, только тогда в мире будет гармония и лад. Нас нельзя отрезать от них, их нельзя отрезать от нас, костер небесный и земной сливаются в один огонь, и он полыхает все выше и выше. Вот это и была страшная тайна, о которой он неожиданно узнал от таинственного старика, называвшего себя МагАлифом, кто он был на самом деле, а черт его знает, но это и не важно, главное, что туда снова можно вернуться, и приобщиться к миру живых.

Нас всех умертвил князь Владимир, когда начал крестить огнем и мечом, тогда и появились мертвые души, а живые провели всю жизнь в бесплотной борьбе с мертвыми, и эта битва происходила и на земле и в небесах.

В тот момент и влюбленные, заряженные его силой и энергией, чувствовали особенное вдохновение, благодаря ему, они навсегда останутся вместе, потому что этот мужчина не сможет оставить эту женщину ради любой другой, только она одна, только единственная будет царить в его душе. И Велес никогда не призывал бросить родных и близких и с чужими пойти за ним неведомо куда, непонятно зачем.

И лишь он будет по настоящему счастлив, ведь ему не надо миллион менять по рублю, чтобы всю свою жизнь искать и не находить что-то новое, что-то совершенно особенное, заранее зная, что он этого не отыщет.

№№№№№№№№

Баюн чувствовал свою вину перед любимым издателем, плохой из него получился хранитель, если он позволил Мефистофелю и другими бесам совершить такое. И все, что ему оставалось, пробраться в домик поэта и забрать оттуда рукопись дивных стихотворений, а потом издать их – пусть получат несчастные люди этот великий дар живого ПОЭТА, узнавшего величайшую тайны творчества и того света, который остается светом, а не тьмой, что очень важно знать тем, кто боится смерти.

На каждой странице этого сборника полыхал огонь, рукопись горела и не сгорала, и пламя ее зажигало любовь и страсть в душах тех, кто прикасался к этому огненному сборнику…. Баюн заглянул к Мастеру:

– Мессир, вы по-прежнему будете утверждать, что не любите поэтов? А загляните сюда…

Мастер молча листал Огненную книгу, и слабая тень улыбки освещала его лицо…

– Этот просто познал тайну бессмертия, – услышал Баюн.

Ну что же, значит и их труды и хлопоты не прошли даром…

Когда угасает эротики трепет,

И песня любви, поднимаясь все выше,

Тебя не задев, мир далекий осветит,

Я больше биения страсти не слышу.

И прелесть уже обнаженного тела,

Волну вдохновения больше не дарит.

Какой становлюсь я открытой и смелой,

Да только унылая дума терзает….

Что больше не будет ночей и объятий,

Что где-то в тумане не встречу другого,

Весь мир перед нами, но в трепете клятвы

На верность друг другу так значимо Слово.

Мы больше уже изменять не посмеем,

Нам эта эротика только приснится,

Поэты, поэты, над пропастью реем,

Вольны, только вольность беспечная птицы

Совсем не прельщает, и где-то кострами

Притянуты снова к земле наши души.

Там двое во мгле, что случается с нами?

Когда мы, запреты шальные нарушив,

В том мареве страсти находим отраду,

И с ними во тьме, повторяя движенья,

Вопим от восторга, и рядом и рады,

Отдаться любви, о бесплотные тени….

Пусть таинство страсти растает к рассвету,

Пусть будет потом одиноко и больно,

К огню и влюбленным стремятся поэты,

И снова на землю вернутся невольно.

И будут чужие так страсти воспеты,

Как прежде, при жизни у них не бывало.

Прости им, пусть выдали наши секреты,

Но, кажется, все начиналось сначала…

И строки дрожали от трепета снова,

Огонь полыхал, и горели творенья,

Лишь в небе узнали земное по-новому,

И там продолжалось в тумане паренье…

Нас дерзко задев, мир далекий осветит,

Биения страсти так ясно я слышу,

Оно умножает эротики трепет,

И песня любви поднимается выше