Любовь Николаевна Серегина
Путь к себе
– Но это еще надо доказать, она ли это сделала или кто другой.
– Доказали уже. Дело в том, что мои люди вышли на след Шлыка. Он нежился на гавайском солнышке в обществе молоденькой спутницы. Пришлось срочно прервать «заслуженный» отдых отставного генерала. Само собой потребовалось применить силу, дабы он поделился нечестно нажитым добром. Хотя надо отдать должное его стойкости – местонахождение Кристины он так и не выдал. Мои ребята попытались поискать, но тщетно. А тут вдруг ты с такой помпой открываешь спортивную школу. Притом что папашка твой сейчас не у руля, стало быть, денежек на школу у тебя быть не могло. Вытекает логичный вопрос: откуда?
– И что вы хотите от меня?
– Ну вот, уже правильные мысли, – ухмыльнулся Аскар. – Значит, делаем так. Я оставляю тебе школу, а ты пятьдесят процентов всех доходов будешь возвращать в фонд. И это будет до тех пор, пока не вернется вся утраченная сумма, плюс инфляция, моральный ущерб.
Это никак не входило в планы Ильяса.
– Не согласен. Я получил эти деньги честным путем. А в том, кто умыкнул ваши денежки, разбираться не моя забота.
В этот момент Ильяс услышал, как что-то щелкнуло у него за спиной и к затылку прикоснулось что-то холодное и твердое. «Пистолет, – подумал он и не ошибся. – Да, против дула пистолета не попрешь».
– Вы хотите применить силу?
Аскар сделал знак охраннику убрать пистолет.
– Ну что ты, я ведь отдаю отчет твоей физической подготовке. Просто предлагаю подумать, стоит ли рисковать жизнью, причем не только своей, ведь у тебя сейчас двадцать пять подопечных. Не думаю, что ты хочешь принести горе их родителям.
– Ну вы и… – Ильяс сцепил зубы так, что они заскрипели, а пальцы впились ногтями в ладонь.
– Но-но, ты у меня в кабинете, а не наоборот. В общем, думай – не думай, а деньги возвращать придется.
Скорость движения мыслей в коре головного мозга Ильяса еще никогда не была столь высока. «Вот это наследство! Удружила мне Кристина… Ладно сам пострадаю, а мальчишки? Они ведь дети! Надо потянуть время, а там придумаю, что делать».
– Хорошо, допустим, я соглашусь, но где гарантии, что никто другой из вашей братии не придет и не заявит права на эти же деньги?
– Мы возьмем тебя под нашу крышу, и никто не посмеет в радиусе не только города, но и области к тебе даже приблизиться.
– Мне нужны гарантии не столько для себя, сколько для моих пацанов.
– Даю слово, что даже волосок с их головы не упадет.
– Хорошо, я дам ответ через три дня.
– Не пойдет. Через сутки. Мне деньги нужны. И хочу, чтобы ты знал – я от своего не отступлю.
Ильяс вышел и направился обратно к школе. Войдя в кабинет, он поднял трубку телефона и набрал оператора пейджинговой службы.
– Девушка, будьте добры – абоненту 5504: «Привет! Срочно зайди ко мне. Есть разговор».
Вадим не заставил себя ждать и уже через полчаса был у него.
– Привет! Что случилось? Столько интриги в твоем сообщении, что я разволновался, как перед женитьбой!
– Все намного серьезнее. Объявился, так сказать, хозяин денег, на которые мы с тобой школу открыли.
– Не понял, какой хозяин, разве эти деньги тебе не от Кристины достались?
– От нее, только хорошо знакомый тебе Аскар Гинаятович считает, что эти деньги она украла из сейфа фонда, стало быть, он на них имеет полное право.
– Бред какой-то. По закону эти деньги принадлежали тебе, значит, и школа тоже принадлежит тебе!
– Да плевал он на закон! – перешел на крик Ильяс.
– И что он хочет?
– Чтобы я отдавал ему по пятьдесят процентов всей прибыли до тех пор, пока не верну всю сумму, плюс инфляция и моральный ущерб.
– Ого! А не подавится?
– Даже не поперхнется.
– Что делать будем?
– Не знаю. Надо подумать. Я не могу рисковать жизнью детей. Придется согласиться, другого варианта у нас нет.
– Ну что ж, возможно, ты прав. Когда ты должен дать ответ?
– Завтра в девять вечера.
Друзья разошлись по домам глубоко за полночь.
Глава 18. Дашь на дашь
Будильник трезвонил уже в третий заход. Ильяс проснулся с тяжелой головой, тревожные мысли не давали ему заснуть. Раздался телефонный звонок, хотя на часах было всего половина восьмого утра. «Кто бы это в такую рань?», – подумал он.
– Алло! Слушаю!
– Доброе утро, чемпион! Ларин беспокоит.
– Утро доброе, Андрей Викторович! Чем обязан?
– Мне тут сорока на хвосте принесла, что у вас некоторые затруднения в отношениях с серьезными людьми?
– Лжет ваша сорока, у нас все в порядке. Мы свои проблемы сами решаем, если таковые имеются.
– О, похвально. А я вот хотел предложение вам сделать очень выгодное. Но раз у вас все в порядке…
– Что за предложение?
– Приезжайте ко мне в гостиницу, я все вам расскажу. Машина будет через пятнадцать минут у вашего подъезда.
Ильяс вошел в номер Ларина. Они поприветствовали друг друга.
– Ты слышал, что у нас стали проводить панкратион, турнир, по-другому называемый десятиугольником?
– Слышал. Но меня это больше не интересует. Я серьезно занялся борьбой и воспитанием юных спортсменов.
– Наслышан. Но сдается мне, что денежки на эту самую школу тебе достались в наследство от известной нам всем особы по имени Кристина.
– А получение наследства у нас считается незаконным действом?
– Что вы?! Мне известно, что у вас состоялся разговор с Аскаром Гинаятовичем, и он вам выдвинул условия. Я предлагаю вам сделку: вы принимаете участие в качестве абсолюта в панкратионе и оставляете школу за собой, а мы получаем весь ваш выигрыш. И все – мы квиты.
– У меня есть время до вечера, так что я оставляю за собой право подумать до назначенного часа.
– Согласен.
Ильяс закрыл за собой дверь и твердой походкой вышел из гостиницы. Как только он вошел к себе в кабинет, сразу позвонил Вадиму. Трубку взяла жена и сказала, что Вадим уже ушел на работу.
В этот момент дверь приоткрылась и в нее заглянул Вадим.
– Привет! Можно?
– Заходи. Я как раз тебе звонил.
– У тебя такое лицо, будто ты как минимум приведение встретил по пути на работу.
– Можно сказать, что так оно и есть. Я встречался с Лариным.
– Ничего себе! И какова тема встречи, боюсь поинтересоваться?
– Он предложил мне сделку. Я принимаю участие в качестве абсолюта в панкратионе, а Ларин и компания получают весь мой куш. Но благодаря этому школа остается за мной. И все, мы в расчете.
– Ого! Но ты, насколько я знаю, не жаждешь махать кулаками.
– Да, но это единственный выход из создавшейся ситуации, ведь они не отстанут, пока не получат свое. В итоге я все равно потеряю школу, а возможно, и жизнь. А так у меня хоть будет шанс устроить кому-нибудь кровавый насморк, а главное, спасти мечту всей моей жизни.
– А ты не боишься, что они тебя кинут?
– Не боюсь, а уверен в этом, поэтому я подстраховался и предупредил кого следует, так что, думаю, все у нас получится, друг мой Стрела.
– Это вселяет надежду, – уже весело произнес Вадим.
Ровно в девять вечера состоялась судьбоносная встреча, результат которой удовлетворил обе стороны.
Ильяс начал подготовку к панкратиону. Днем он проводил тренировки с мальчишками, а вечером отрабатывал удары на ринге. Кроме того, Вадим нашел кассеты с записью зарубежных боев, и они внимательно изучали все, что им было неведомо.
***
Слухов о взятках среди судейской коллегии ходило немало. И друзья разработали план. Вадим проник в подсобку в качестве технического сотрудника и вел наблюдение за судейской комнатой. Всех, кто входил, а затем выходил из судейской комнаты, он приглашал на чай или кофе. И за непринужденной беседой выяснял тему визита. Ему пришлось вытащить из своего загашника все свои артистические способности, о коих он и не подозревал. Вадим умудрился за один день влюбить в себя чуть ли не всех, кто имел хоть малейшее отношение к подготовке панкратиона. А главное, он напился чая на всю оставшуюся жизнь. Но это того стоило. На первый бой Ильяса был назначен судья из России. Он взяток не брал, это облегчало задачу. А вот судья из Киргизии взяток не чурался, но вот будет ли он судить какой-либо из боев с участием Ильяса, выяснить не представлялось возможным. Оставалось только уповать на Фемиду и Фортуну. И вот настал долгожданный день боев.
Первый бой в своей весовой категории Ильяс уверенно выиграл у соперника из Киргизии. Поединки в панкратионе состоят из пяти раундов, но Ильяс сокрушил противника уже в конце второго.
В отличие от первого второй поединок проходил очень тяжело. Павлодарец оказался титулованным бойцом, победителем нескольких международных турниров по джиу-джитсу в Германии и Франции. В предыдущем бою он расправился с соперником из России за считанные секунды.
Первый раунд проходил в равной борьбе. Соперник из Павлодара, поняв, что просто так астанинского бойца не возьмешь, дважды пытался провести болевой прием, что в общем-то ему удалось. Правая рука Ильяса на глазах распухла, он почувствовал резкую боль. Но и сам успел так измотать соперника, что на третий раунд тот просто не вышел: не хватило духа.
Следующий бой Ильясу пришлось проводить буквально полчаса спустя. Борец-вольник из Шымкента накануне выбил из борьбы чемпиона мира по кикбоксингу. Но не это решило исход поединка. Драться Ильяс вышел с одной здоровой рукой – левой, так как правая была заморожена после растяжения, полученного во втором бою, да и к тому же уставший, практически не отдыхавший, а соперник был еще свеж.
Ильяс, мысленно взмолился и что есть силы закричал:
– Жаубасар!
Дальше все происходило как в фантастическом кино. В Ильяса словно вселилась вся сила его рода. Каждая клетка его тела наполнилась не просто силой, а буквально новой кровью, у него как будто открылось второе дыхание. Он собрал всю свою волю в кулак и нанес сокрушительный удар, повергший его противника в нокаут.
На следующий день соревнований устроители поставили перед Ильясом еще более тяжелую задачу. Ранее ему приходилось выступать в супертяжелом весе – плюс 80. Хотя его собственный вес равен 75 кг, но где гарантия, что соперники не попадутся весом и 90, и 100 кг. Правда, и такой поворот не смущал нашего героя, настроившегося только на победу. Своей блестящей и молниеносной победой в первом бою, когда его соперник из Омска сдался уже на первой минуте боя, Ильяс дал понять остальным, что имеет самые серьезные намерения, и выиграл бой, поймав соперника на болевом приеме.
Только Богу известно, что испытал Ильяс, когда на финальный поединок вышел его соперник из Башкортостана, но вид почти двухметрового гиганта весом 90 кг у любого способен вызвать страх. Дополнительным стимулом для башкирского бойца стало и то, что незадолго до астанинского турнира он, мастер спорта по греко-римской борьбе, выиграл титул чемпиона России по панкратиону в Санкт-Петербурге.
…В первом раунде Ильяс послал соперника в нокдаун, но и сам получил травму глаза, однако остался на ринге. После этого и Ильяс, и соперник раз за разом обменивались нокдаунами. А дальше бой превратился в настоящую мясорубку. Но поединок не останавливали, так как этого не желали сами бойцы.
Дрались четыре раунда. В пятом Ильяса сняли из-за невозможности продолжения боя: из рассеченной брови хлестала кровь. Но он показал себя мужественным бойцом.
Как только прозвучал финальный гонг, извещавший о завершении соревнований, к бойцам подбежали врачи и стали обрабатывать раны. Судья пригласил файтеров на середину ринга и поднял руку башкирца. Ильяс заслуженно стал серебряным призером чемпионата Евразии по панкратиону.
Спустя полчаса к нему подошел Ларин и поздравил с победой.
– Уговор дороже денег, не так ли, Андрей Викторович? Я свою часть договора выполнил сполна, – обратился к нему Ильяс.
– Согласен.
Ильяс протянул ему чек на солидную сумму.
– Достаточно?
– Вполне.
– Мы в расчете, без претензий?
– Без.
– Прощайте!
– До свидания, чемпион! Думаю, это не последняя наша встреча.
– Зато я так не думаю.
Ильяс повернулся и пошел к выходу, где его уже ждал Вадим. Школа была отвоевана, и они смело могли праздновать победу.
Глава 19. Семья
– Ильяс, вставай! Отец хочет поговорить с тобой, – услышал он голос мамы за дверью.
– О-о-о! – простонал Ильяс. – А можно попозже, у меня голова сильно болит?
– Нет. Папе надо идти на работу.
– Хорошо. Сейчас.
Спустя десять минут он вошел в столовую. Одного взгляда на отца Ильясу было достаточно, чтобы понять, разговор предстоит очень серьезный, как говорится, будут морально бить ногами, возможно, в живот.
– Ильяс, ты уже взрослый. Но твое поведение никак тебя не красит. Мы не для этого тебя растили и учили, чтобы ты превратился в уличного драчуна и алкоголика. Это первое. Второе. Если у тебя какие-то проблемы в бизнесе, давай решим их вместе. Я всегда готов поддержать тебя. И третье. Мы с мамой считаем, что тебе надо жениться. Нам, в конце концов, хочется внуков понянчить.
– У меня есть право голоса? – иронично спросил Ильяс.
– Есть, но не сегодня. В субботу к нам придут Омаровы, если помнишь, это мой заместитель. У них дочь – красавица, умница. Надеемся, тебе понравится.
У Ильяса от боли раскалывалась голова, и он не мог адекватно оценивать ситуацию.
– Хорошо, мои дорогие, ужин, так ужин. Разрешите откланяться?
– Иди, паяц. Надеюсь, ты не забыл, что у нас через неделю первый республиканский турнир в школе?
– Конечно, помню, – он приложил руку ко лбу. – Разрешите идти?
– Иди.
Хоть и чувствовал он себя неважно, но настроение было приподнятое. Тренировки проходили бодро, с шутками.
Глава 20. Беда приходит нежданно
Зумрат хлопотала на кухне. Ер-Косай поправлял перед зеркалом галстук. Ильяс задерживался, но позвонил, что уже едет. В дверь позвонили.
– Я открою, – сказал Ер-Косай. – Салам уалейкум, Канат Мусаевич! Проходите!
– Здравствуйте! – радушно улыбаясь, вышла им навстречу Зумрат. – Одну минутку, я сейчас.
Гости расположились на мягком диване. Ер-Косай включил телевизор. Незаметно бросил оценивающий взгляд на девушку: хороша, ничего не скажешь.
– А где же ваш чемпион? – спросил его зам.
– Задержался на работе, но уже едет, скоро будет, – ответил Ер-Косай. – Сейчас идет подготовка к республиканскому турниру. Приходится больше времени уделять тренировкам.
– Я рад за вас Ер-Косай-агай, – сказал Омаров. – Хорошего сына вырастили.
– Да и у вас достойная дочь, – обменялись любезностями хозяева и гости.
***
Ильяс торопился, он не хотел огорчать родителей, итак доставил им много беспокойства. Хотя, конечно, жениться на неизвестной девушке ему никак не хотелось. Ведь, если честно себе признаться, он до сих пор любил Нику. Но где она, как, он ничего не знал.
Шел дождь. Фонари и фары встречных машин отражались на скользкой дороге. Ильяс зажмуривал глаза. Вдруг дальний свет встречного автомобиля ослепил его. Справиться с управлением было невозможно, скорость была слишком высока. С огромным разворотом машина буквально вылетела с дороги, снося перед собой несколько деревьев.
***
Реанимация НИИ травматологии. Ильяс открыл глаза и попытался пошевелить пальцами рук и ног, но это далось ему с трудом.
– Живой, джигит? – спросил его доктор и сам же ответил на свой вопрос: – Живой!
– Пить… – с трудом выдавил из себя больной.
– Сейчас. Что у тебя болит?
– Голова… Сильно… – слабея с каждым произнесенным словом, прошептал больной.
– Да, конечно, – подтвердил доктор. – Голова…
– Что произошло? Не помню… Совсем ничего не помню!
Несколько глотков воды прибавили сил.
– Где я? Кто вы? – спросил он и неожиданно для себя добавил: – Кто я?
– Вы в больнице. Я доктор. Зовут меня Александр Николаевич. А кто вы, наверное, лучше знать вам самому.
Лежащий задумался, пытаясь ответить на этот вопрос в первую очередь себе.
– Я не знаю, кто я такой, – после долгой паузы произнес он. – Я не могу вспомнить…
– Ладно, ладно, не напрягайтесь, вам сейчас надо беречь силы. Отдыхайте, – доктор вышел.
Ильяс провалился в тяжелый сон.
«Степь. Юрта. Люди вокруг костра. Вдруг Аркарбай-дуана ловко и сильно провел смычком по струнам кобыза и стал играть. Жалобно-раздирающие сердце звуки полились среди затаившей дыхание толпы… Слышался в игре баксы надрывающий сердце поток безотчетной грусти и тоски народа, кочующего по однообразной безотрадной степи; казахи, как бы усыпленные, затаили дыхание, погрузились в размышление… Все замерли в каком-то сладостном упоении, и только седые головы стариков тряслись от восторга, а слезы катились по их морщинистым загорелым щекам. Много еще Аркарбай-дуана играл, и играл действительно мастерски на своем оригинальном инструменте, ни один казах не отважился состязаться с ним на кобызе. Ильяс задал ему вопрос, встречал ли он сам кого-нибудь, который играл бы лучше него, Аркарбай-дуана гордо ответил: «Если бы кто-либо превзошел меня в игре на кобызе, то я, разбив свой кобыз, обратил бы его в щепки, бросил бы в огонь и никогда в руки не брал бы смычка!»
Острая боль, пронзившая тело Ильяса, заставила его проснуться и пошевелиться, что доставило еще большую боль.
К нему подошла медсестра.
– Вам больно? Сейчас, подождите, вам станет легче.
Она набрала в шприц лекарство и ввела в катетер. Боль постепенно стала отходить. Веки сомкнулись, и он заснул спокойным сном.
Медсестра спустилась в приемный покой и попросила вещи пострадавшего. Среди окровавленных вещей она нашла водительское удостоверение, на котором с трудом прочла «Ильяс Амренов». После чего позвонила в справочную.
– Алло! Будьте добры номер телефона господина Амренова.
– Есть только Амренов Е.С.
– Хорошо. Диктуйте.
Она записала. Тут же набрала записанный номер. Долго не брали трубку.
– Алло! Добрый вечер! Извините за поздний звонок. Вас беспокоят из НИИ травматологии. Ильяс Амренов вам кем приходится?
– Это наш сын. Что с ним? – рыдающим голосом спросила Зумрат.
– Вам лучше приехать к нам и поговорить с доктором, – медсестра положила трубку.
***
Родители Ильяса приехали быстро. Зумрат постоянно плакала, Ер-Косай старался держаться, но его рука, то и дело ложилась на сердце. Они вошли в длинный широкий коридор больницы. Возле реанимации их встретила медсестра.
– Проходите, пожалуйста, по одному. Он еще очень слаб, периодически теряет сознание, ему еще необходим покой.
Первой вошла Зумрат, увидела бледное лицо своего любимого сыночка. Она с трудом сдерживала слезы, подошла к нему поближе наклонилась и поцеловала. Взяла его за руку.
– Сыночек, Ильяс, родненький, мы с тобой, не покидай нас. Мы без тебя не выживем.
Она не выдержала и расплакалась. Медсестра попросила ее выйти.
– Если он увидит ваши слезы, он расстроится, а это принесет ему дополнительную боль.
– Хорошо, хорошо. Я ухожу. А завтра можно прийти?
– Вы к доктору зайдите, если он разрешит, приходите.
Ер-косай зашел к нему буквально на пару минут, но и этого было достаточно, чтобы понять – сын его слышит, хоть и находится в полузабытьи.
***
Ильяс периодически проваливался в тяжелый сон. Если поначалу он чувствовал только сильную головную боль, то теперь к ней добавилась и боль во всем теле. Но однажды боль куда-то ушла, как будто ее и не было, что это было, Ильяс так и не понял. Он открыл глаза и возле своей кровати увидел шамана и… себя.
Опершись на длинный сучковатый посох, Аркарбай-дуана грустно напутствовал его:
– Я сделал все, что смог. Ты должен попытаться разобраться, кто ты такой. Наверное, ты чем-то сильно прогневал Аллаха, что он лишил тебя памяти. Постарайся вымолить у него прощение. Как это сделать – словами или делами, не знает и не объяснит никто. Только сердце сможет тебе подсказать, как свершить то, что вернет тебе облик живого человека. У того, у кого есть прошлое, значит, появится и будущее. Пока ты неживой, как облако, плывущее над землей без смысла и направления, куда его погонит капризный ветер. Найди свое имя, обрети душу. А как найдешь себя и если захочешь, приезжай в гости. Я всегда буду рад видеть тебя. Счастья тебе, сынок!
…Все исчезло также внезапно, как и появилось, и боль вернулась на прежнее место, но уже не такая острая. Ее можно было терпеть, а может, он просто привык к ней.
Глава 21. Возвращение
Ильяс пролежал в больнице целых два месяца. По возвращении домой он не мог найти себе покоя. Пока он лежал в больнице, отец старался сохранить школу и продолжал тренировки. Несмотря на случившееся горе, занятия с мальчишками приносили ему удовольствие. Он никак не мог заставить сына взяться за работу. Ильяс все больше уходил в себя. Однажды, проснувшись, он сказал родителям, что уезжает на Тибет. Как ни отговаривали его родители, Ильяс стоял на своем. В день отъезда он попросил его не провожать. Сказал, что это ни к чему. Зумрат отвернулась и тихонько всплакнула: нет, это был не ее сын… И от этого ей стало еще больнее.
Вокзал Астаны.
Объявили, что на платформу прибывает поезд Алматы – Астана. Поезд, замедляя ход, стал медленно приближаться к станции, подтягивая все вагоны к перрону.
Из вагонов повалил народ. Ильясу он был безразличен.
Но вот он увидел старика, спешащего по платформе и несшего в руках пакет с яблоками. Он показался ему знакомым, особенно глаза. Мимо старика пробежал какой-то паренек и задел его. Пакет выпал из его рук, и яблоки рассыпались по перрону.
Ильяс поспешил к нему, помог собрать яблоки. Спросил, куда он направляется. Дедушка ответил, что приехал к детям.
– Вот яблоки им привез. Настоящий апорт, сейчас такого почти не осталось, а у меня на даче растут. Внуков хочу порадовать. А ты куда направляешься? – спросил он.
– Далеко, на Тибет.
– Да, не ближний свет.
– Я сделал в этой жизни много плохого и хочу быть прощеным. Хочу изменить свою жизнь и встать на правильный путь. Тибетские монахи на весь мир известны своим умением достигать духовного просветления. Хочу найти настоящего мастера, который поможет мне найти гармонию в этом мире. Хочу познать свою истинную суть.
– Зачем же так далеко? У нас и свои мастера есть, – загадочно улыбнувшись, ответил ему старик.
– Что-то не встречал я таких.
– А мне сдается, что с одним из них ты знаком.
– Любопытно. И кто же он?
– А ты подумай. Отправляйся в родные места, сынок, и ты найдешь то, что ищешь.
Старик заторопился.
Ильяс хотел еще что-то спросить у него. Но старик затерялся в толпе, и он потерял его из виду. Ильяс постоял еще несколько минут в раздумье и пошел в кассу сдавать билет.
Глава 22. Родина
Автобус подъехал к автостанции. Люди не торопясь покидали салон.
Как же радовал глаз открывшийся обзор, а запах приятно щекотал ноздри.
Ильяс не пошел в поселок, он почему-то сразу направился в дом знахаря. Ноги сами туда шли.
Здесь ничего не изменилось за прошедшие десять лет. Подойдя к дому, он постучал в дверь.
– Заходи, Ильяс!
– Здравствуйте, дедушка! – улыбаясь, сказал Ильяс.
– Я знал, что ты приедешь.
– Почему вы мне еще тогда не сказали, что когда-то были настоящим батыром и обладаете теми знаниями, за которыми люди отправляются за тысячи километров?
– Всему свое время.
Ильяс прожил у Аркарбай-дуана все лето. Каждодневные тренировки на свежем воздухе, купание в озере, прогулки и задушевные беседы по вечерам сделали свое дело. В один из таких вечеров Аркарбай-дуана сказал ему, что настала пора встретиться ему с Кенжетаем.
Шаман приготовил бубен, колотушку и кобыз. Потом сложил кучку хвороста недалеко от своего дома, в форме конуса. И приготовился исполнить свои песню и танец.
– Прежде я не знал, как держать кобыз и смычок, но тут вдруг не только стал играть всевозможные мотивы и песни, но даже петь, и все это по вдохновению духов. Есть легенда, что впервые услышав звуки кобыза, враги бежали прочь, будучи уверенными в том, что сами боги обращаются к ним.
Шаман прикоснулся смычком к струнам кобыза и полилась над степью дивная мелодия. Это была не просто мелодия, а разговор, Ильясу показалось, что он даже слышит голоса. Аркарбай-дуана вел разговор с духами предков, с небом, землей, водой. Как-то незаметно он поджег костерок, вверх потянулся бледный дымок, и по веткам побежал огонь. Исполнив песню, шаман взял в руки бубен. Тихо-тихо застучал в него, начал раскачиваться из стороны в сторону и вдруг, вскинув вверх руку с бубном и запрокинув лицо к небу, прокричал: «Ай-й-й-й-я-я-я!»
«Сколько же ему лет?» – подумал Ильяс. Голос его был чистым, звонким и каким-то волшебным. Его крик, казалось, ударился о небо, рассыпался там на льдинки, что посыпались на землю, и земля от этого заискрилась. Ильяс не верил сам себе, но это было именно так. Внутри у него стало светло и легко. И опять негромко зазвучал бубен, голос шамана вплетался в этот звук.
Он завораживал, в голове как-то странно двоилось, Ильяс видел себя другим. У него было такое ощущение, что своим танцем этот шаман вывел его из его же тела, и теперь он видит все это со стороны, другими глазами. По земле стелился легкий туман позднего вечера. Аркарбай-дуана бесшумно шагал по кочкам в своих летних ичигах. Казалось, он плывет над землей. Подойдя почти вплотную к Ильясу, шаман просто встряхнул бубном и прислушался к шуму степи, леса и ветра. Потом задвигался по какому-то видимому только ему кругу, обошел его несколько раз и опять остановился.
Шаман вытянул вперед руки и начал раскачиваться на носочках, ударяя в бубен колотушкой. Звуки становились все более ритмичными. «Тамм-тамм-тамм», – понеслось над степью, звук набирал громкость. Ильяс заметил, что дымка вокруг баксы стала сгущаться, туман поднялся ему почти до колен. Пританцовывая на месте, Аркарбай-дуана начал выкрикивать, но полушепотом, непонятные слова. Движения его становились все резче. Он наклонял голову к земле, как будто что-то разглядывая, потом резко вскидывал ее вверх и замирал на мгновение, гордо выпятив грудь.