Любовь Матвеева
Обещал жениться

Боливар двоих не вынесет…

«Мать кормит детей, как земля людей»

(русск. пог.)

Вообще-то Марина не цыганка, а русская девушка. Была. А потом влюбилась в красивого парня-цыгана, бросила школу, родителей, и без их согласия вышла за него замуж. Я помню, какими влюблёнными глазами смотрела она на мужа, но вместе их можно было увидеть редко. Внешность у неё была самая скромная, одеваться она стала в длинные юбки, хорошо выучила новый для неё язык, и по виду уже ничем не отличалась от других цыганок, с которыми и болталась по базару, добывая средства к существованию семьи.

Позже иногда её можно было видеть с маленьким мальчиком, сыном. Обычно цыгане отдают детей только в начальную школу, на этом образование и заканчивается – зачем?.. Но сын Марины закончил, кажется, восемь классов. На днях я увидела её со взрослым парнем в автобусе. Неужели это – её сын? Боже, как летит время! В автобусе было тесно, но удалось с ней немного поговорить.

– Сын? – спросила я её.

– Сын! – с гордостью ответила Марина, и окинула парня любовным материнским взглядом. Тот был высокомерен и снисходителен, как все молодые.

– Хорош! – сказала я, – похож на отца. Наверное, уже работает? – спросила я.

– Сейчас – нет, – ответила Марина, – ищем работу, вот уже пол-года..

– А у него есть специальность?

– Есть, автомеханик. Училище закончил, – ответила гордо моя знакомая. – Но везде требуются опытные работники…

– Так пусть хоть грузчиком идёт или лепёшки узбекам по базару таскать! – парень недовольно на меня взглянул, и отвернулся.

– Ну вот ещё! – ответила Марина. – Что о нём товарищи подумают? У него же образование!

– А как муж поживает? Здоров? Тоже не работает?

– Здоров, что ему сделается? Только мы уже давно вместе не живём. Разошлись…

И они стали толкаться к выходу. Марина не очень разговорчива, остаётся только догадываться – что там, да как? Знаю только, что муж не хотел, чтобы сын учился, а Марина была за образование. Муж не хотел работать, как все цыгане, и Марину это оскорбляло. Теперь она, такая маленькая и субтильная, кормит взрослого сына, который, похоже, тоже не намерен работать… Ведь у него – образование! Да и насмотрелся уже, как живут мужчины у цыган…

А Боливар двоих не вынесет…

Такая наша жизнь…

«Жить – не лукошко шить»

(русск. пог.)

Галька и Митька были соседями, и когда пришла их пора – влюбились тоже по-соседски. А чего далеко ходить? Галька после восьми классов поступила учиться в землеустроительный техникум, а Митька кое-как закончил ремесленное училище, и тут его призвали в армию. Галька обещала ждать…

По распределению после окончания техникума её послали в Усть-Каменогорск. Когда Митька отслужил, а Галя вернулась домой в Петропавловск, он поставил вопрос ребром: выходи замуж, обещала!

Девушка к тому времени поднабралась мозгов, повидала кое-каких людей, посмотрела на семью парня – нет, так жить она не хотела! Как ни ярился Митяй, как ни кипел, она стала его обходить, избегать. Устроилась работать на военный завод. Познакомилась на танцах с Арнольдом. Шикарный парень, с Митькой не сравнить! И вышла за него…

Скороспелое было решение! И этот выбор был ошибкой… От него Галя ушла на седьмом месяце беременности. Родители помогли, и когда сыну Славке было полтора годика, она продолжила работу на своём заводе, в конструкторском отделе.

Вскоре на завод по распределению приехали трое парней из Ленинграда, «корабелку» закончили! Стали работать инженерами. Заводские девушки-невесты заволновались, и было от чего – парни как на подбор: и красивые, и умные, и перспективные! Трём из девушек повезло, одной оказалась Галина – Евгений от неё глаз не мог отвести! Наличие ребёнка его не смущало. Поженились, родили дочку. И жизнь покатила!..

Неродной Славка мужу не мешал, а в дочке Эльвире он и совсем души не чаял. И с карьерой всё было в порядке – стал Евгений Васильевич главным конструктором завода! Выпускали какие-то подводные ракетные боеголовки, и, бывало, по два месяца пропадали в командировках на морях – для испытаний военных изделий была нужна морская вода…

Хорошим мужем оказался Евгений, и продукция завода под его руководством выпускалась самая лучшая! Жили они, что и говорить, в достатке, в хорошей квартире. А тут девяностые с их разоружением. Американцы приехали на завод, мы, как лохи, всё им показали, военные изделия немедленно сняли с производства! Евгения Васильевича с группой специалистов послали в командировку в Америку – убедиться, что и те исполнили свои обещания, и подобная продукция у них тоже перестала выпускаться. А американцы вместо ответного разоружения показали нам фигу, и сделали гостям от ворот поворот… Доверчивые мы люди…

У Евгения Васильевича пострадало не только самолюбие – здоровье. Он понял, что мы маху дали, старался убедить начальство, но те ничего не хотели знать – и продолжали привечать заморских контролёров.

Вчера я была у его жены Гали в гостях, ведь когда-то в детстве мы были соседями. Она налила мне виноградного вина – чудесного, со своей дачи! Я сразу захмелела – приятное состояние! Галя нарезала колбасы, достала из холодильника чудесной малосольной сёмги. Попили мы с ней чаю, пооткровенничали. Галя рассказала, что сын её Славка живёт теперь в родительском доме со своей семьёй, пчёл держит, как дед когда-то.

Дочь Эльвира в папу удалась – умница! Она врач высокой категории, в Казахстане котируется, как лучший специалист в области гинекологии, если не сказать – светило! У неё вышла книга, нередко выезжает на международные симпозиумы, правда, за карьерой упустила создание семьи. Сейчас ей пятьдесят…

А Галине через пол-месяца «стукнет» восемьдесят. Она стала сильно болеть после недавней смерти мужа, почти не выходит из дома, горюет… Вместе с ним они прожили пятьдесят два года…

Такая наша жизнь… Даже удачливые, успешные, трудолюбивые и многого добившиеся люди найдут, о чём горевать…

Горе обернулось счастьем

«Любо – так к венцу, не любо – к отцу»

(русск. пог.)

Молодых парней, выпускников сельхозтехникума, послали на практику в далёкую деревню из областного центра Петропавловска. Определили их жить кого куда, по местным жителям – гостиницы-то в деревне нет. Серик Бикбулатов, сын большого городского начальника, попал в дом местного скотника Нурали. У того было шесть детей, жили очень скромно, даже полы в ветхом домике были земляные, мазаные глиной. Непривычно было Серику, да приходилось перетерпеть – скоро надо было защищать диплом сельского механизатора. Отец обещал устроить сына в городе на хорошее место – связи у него, конечно, были.

В восемнадцатилетнего симпатичного практиканта с родинкой над правой бровью, Серика, без памяти влюбилась старшая дочь Нурали, Асель. Было ей уже двадцать лет. Некрасивая, на взаимность она не рассчитывала. Тем более, что Серик увлёкся красавицей Жанелькой, все вечера с ней в клубе на танцах пропадал. Та собиралась ехать учиться в город, в экономический техникум. Молодые люди строили планы на дальнейшие встречи – уже в городе.

Наступил последний день практики, завтра парнишки возвращаются домой, никогда сюда больше не вернутся… И ночью Асель пришла к Серику в сарай, на сеновал… А парню что – красивая, некрасивая? Какая разница… Не отказываться же! Так всё и случилось… Подумаешь, сколько ещё девушек будет у молодого специалиста! Уехав, он и думать забыл об Асель.

А она понесла, и была выгнана родителями из дома: какой позор, незамужняя – и брюхатая?.. Несчастнее её не было человека в селе… Приютили её на время дальние родственники, у них в сарае она и родила сына… Но как жить дальше? Родители про неё и слышать не хотели – кто других их дочерей замуж возьмёт, если старшая безнравственная? Да и родственники дали ей понять, что содержать её не собираются – своих детей много, живут бедно…

Что ей оставалось? Поехала она в город, в котором никогда не была. Нашла дом Серика – адрес ей кто-то подсказал. Вошла в квартиру, и молча положила на стол свёрток с ребёнком. Отец Серика подошёл, развернул, увидел внука – с родинкой над правой бровью – и решил:

– Оставайся!

Серика не спрашивали, молодых поженили. Асель нарожала Серику таких красавцев-детей, что любо-дорого! Я сама их видела: один другого краше!

Через детей и муж жену полюбил. Было это давно, в семидесятые…

Нищета обернулась достатком, а горе – счастьем!

Кокетливая шляпка

«Что бросают, то и подбирают»

(русск. пог.)

Вхожу в автобус, и опускаюсь на единственное свободное место – рядом с милой женщиной в кокетливой, чёрной, поношенной шляпке, пальто на ней яркое, но тоже старенькое. На воротнике хорошенькая крупная брошь.

Если быть наблюдательным, можно многое понять о человеке. В данном случае женщина старается хорошо выглядеть, но средства её ограничены. Она бы ещё могла нравиться, но озабочена своими проблемами… У её ног три сумки с продуктами. Кого она кормит? Мы обменялись доброжелательными взглядами:

– Холодно. Вы не знаете, сколько сегодня градусов? – первой обратилась она ко мне.

– Пятнадцать, – ответила я.

– А кажется, все двадцать…

Я согласилась: – Вы живёте не одна… – сказала я ей.

– Да, с внучкой.

– Сколько ей?

– Восемь…

– А муж где?

– Выгнала давно, ещё молодая. Мы мало прожили…

– А мы много, тоже выгнала… Встретил пьющую женщину, и стал пропадать из дома на несколько дней…

– Я живу напротив Военного училища, обратила внимание на одну пару. Она – запитая синявка, а он – лощёный, молодой, и покупает дорогой ликёр. И они вместе… Как это понимать?

– Начальная стадия… У мужчины… Может, тоже от жены бегает…

– Скорее всего… Тянет их на таких… С ними-то просто…

– Так вы без мужа ребёнка вырастили? – спрашиваю симпатичную соседку.

– Да, сына.

– Хороший или тоже – как муж?

– Очень хороший!

– Сколько ему лет?

– Тридцать.

– Дали образование?

– Д-дала – женщина споткнулась – юридическое. Немного не закончил…

– Отдельно живёт?

– Отдельно.

– Хороший, а, видно, с женой разошёлся, раз внучка у вас.

– Да.

– Работает?

– Р-работает – споткнулась она во второй раз, – иногда. Ищет себя…

Тут она подняла тяжёлые сумки и пошла к выходу. Я сообразила, что на этом автобусе она до Военного училища и доехать не могла… Кому понесла продукты?.. Ищущему, и всё не находящему себя «хорошему» тридцатилетнему сыну, с которым не стала жить жена, и который ещё подкинул ей свою дочь?..

Так что новые шляпку и пальто моя собеседница не скоро себе купит… Если купит…

Никакой логики

«Смерть придёт, и на печи найдёт»

(русск. пог.)

– Здравствуйте! Позовите Женю к телефону! – звоню я, хочу поздравить подругу детства с юбилеем – нам всем исполняется нынче по семьдесят лет.

– Не могу… Послезавтра будет сорок дней, как её нет… – и трубку положили. Похоронный звон явственно раздался в моих ушах – ЖЕНЬКИ – НЕТ?.. Как это?.. Мы же только два месяца назад собрались, наконец, все вместе – подруги, выросшие в одном квартале, сходили в кафе… Я всех поснимала, у меня теперь целая пачка фотографий – надо раздать «девчонкам».

Ещё недавно я остановилась около Женькиного дома, хотела зайти, да подумала: на базаре увидимся. Она часто подходила к моему прилавку поговорить… На меня всегда смотрела так, как будто я сейчас закукарекаю – я ей чудаковатой казалась. Мне было обидно, но, наверное, так оно и есть. И вот ЕЁ – НЕТ?.. У меня это событие по-прежнему не укладывалось в голове. Снова попробовала позвонить, но теперь уже трубку никто не брал…

От чего она умерла? Когда я обняла Женю при встрече, удивилась – до того она неожиданно показалась мне худой в её свободном светло-сиреневом костюме. А всегда была плотной!

– Да ты сильно похудела!

– На четырнадцать килограмм, – подтвердила Женя.

– Ты не болеешь? – спросила я её, обратив особенное внимание на густую сетку морщин на её лице. Рановато бы ещё…

– Нет, недавно все анализы сдала, здорова, – ответила она.

И вот… На другой день я помчалась к Жениному дому, позвонила по домофону. Мне не отозвались. Позвонила в другую квартиру, попросила открыть дверь подъезда:

– Я к подруге, забыла номер квартиры…

– К кому?

– К Жене Ефимовой.

– Так она же умерла.

– Откройте, пожалуйста!

Мне открыли. Опять звоню в квартиру подруги – не открывают. Я прислушиваюсь – за дверью явно кто-то есть. И звоню, и стучу – бесполезно. Звоню к соседке. Выглядывает пожилая женщина, у ног её надрывается лаем маленькая собачка.

– Я в пятую, мне не открывают… – говорю ей.

– Звоните ещё, они дома.

– Я слышу, что дома. Не открывают. А от чего Женя умерла?

– Саркома поджелудочной железы, завтра сорок дней… Сделали две операции, не помогло.

– Они будут поминать? – я кивнула на закрытую дверь.

– На что? У них же денег нет.

– Но ведь похоронили на что-то…

– Да её чуть в общей могиле с бродягами не похоронили… Это им Женина сестра Валя из Германии выслала.

– Тогда передайте фотографии Жени сыну, – я протянула ей снимки. Соседка вгляделась:

– Д-а-а, Женя… Хорошая женщина была… Мученица… Это она в моём костюме – я ей подарила. Себе-то она много лет ничего не покупала, всё сыновей кормила. Эх, дети… – и женщина захлопнула дверь.

Я возвращаюсь домой, и пытаюсь понять, почему так рано «ушла» Женя? Росла она в хорошей, непьющей семье. Отец её, дядя Лёня, как и мой, работал водителем грузовика на элеваторе.

Женя в детстве и юности была высокой и некрасивой, в отличие от хорошеньких сестёр. Влюбилась в некрасивого, тоже высокого парня Пашку – он жил напротив них. Довольно нелепый, даже смешной, он возбудил в ней нежные чувства. Пашка – мы его звали Панка – долго не женился, и Женя всё питала какие-то надежды. А потом парень привёз неожиданно из деревни прехорошенькую жену. Сейчас Панка старый стал, как и мы. Работает охранником на Южном рынке, куда прибывают овощи и фрукты с юга. Жена его давно умерла от рака, а сын сидит в тюрьме за наркотики… Уж не в первый раз…

А тогда… Тогда Женька сильно страдала от неразделённой любви. Потом из той же деревни – Архангелки – приехал паренёк, трудолюбивый, невысокий, ставший в дальнейшем мужем Жени. Сам он нежно её полюбил, а она, хоть и родила ему двух сыновей, видно, чувств к нему не питала, стеснялась ходить с ним, маленьким, рядом.

Потом муж от неразделённых чувств стал выпивать. Видно, на подрастающих сыновей это положительно не повлияло – оба стали выпивохами, и паразитировали на шее родителей и бабушки – тёти Любы, которая жила с ними. Муж Жени умер. Сыновья, два здоровых мужика и сын одного из них продолжали жить теперь за счёт двух старых женщин – матери и бабушки…

Тётя Люба, мать Жени, прожила долгую жизнь – умерла в девяносто лет. Следом, через четыре месяца, отравился алкоголем или чем другим один из её внуков – Жениных сыновей, Витька, и отправился вслед за бабкой, оставив на плечах матери своего сына-подростка Лёньку, названного в честь деда. Женя продолжала содержать второго сына и внука.

Ещё лет десять тащила их на себе. Внук был её надеждой, выучился на автомеханика. Но… работать тоже не захотел. Сейчас ему двадцать четыре года… Кажется, не пьёт, да долго ли начать бездельнику и с таким дядей? Как они будут жить дальше? Заставит ли хоть нужда взяться их за дело? Или профукают квартиру, да и сами погибнут?

Я подошла к своему дому, уверенная, что разобралась: ИМЕННО СЫНОВЬЯ ЗАЕЛИ ЖИЗНЬ СВОЕЙ МАТЕРИ!

Вечером раздался звонок, звонила подруга:

– Люба, Нина Колосова умерла, моя двоюродная сестра. Помнишь её? Хоронят во вторник. Ей только летом исполнилось семьдесят… Придёшь?

– Надо проводить в последний путь, приду. Мы с ней иногда разговаривали. А как её муж? – спрашиваю я.

– Ничего. Ходит в шахматный клуб…

Я положила трубку. А эта-то почему умерла? Всю жизнь жила припеваючи, обеспеченно, с хорошим мужем, имела достойную работу, детей не было вовсе… Через два дня её похоронили на престижном кладбище, поминали в дорогом ресторане. Сюда же всех пригласили и на сорок дней…

Как я ни стараюсь, ни-че-го не могу понять в этой жизни! У одной подруги были муж и дети, которые её мучили… Другая жила для себя… А умерли в одно время… И как я ни пытаюсь найти какую-то логику, закономерность – их нет…

О-о-о, женщины!

«Бабы в избу – мухи вон.»

(русск. пог.)

– О чём вы мечтаете? – спрашиваю новую знакомую на лавочке в парке. У той ответ готов:

– Поставить пластмассовые окна, сделать европейский ремонт! – без запинки чеканит она. Видно – это то, о чём она всерьёз и подолгу думает. Зубов у неё половины нет, а те, что есть – больные. Изо рта сильно пахнет гнилью. Но губы накрашены.

– А себе собираетесь сделать хотя бы косметический ремонт? Вы же совсем молодая, а без зубов.

– Сначала – окна!.. – категорически заявляет она, – у всех соседей уже давно пластмассовые…

Я помню, как это началось. Вначале людям показались и идея дикая, и цена неимоверная. Потом один сосед поставил, другой, возникла мода. И теперь люди готовы лишиться квартиры – берут кредиты на стеклопакеты… Между тем, на цену одного окна можно съездить в Сочи поздороваться с морем, ведь некоторые его даже не видели…

У всех – свои приоритеты. Иногда – ложные, ведь деревянные рамы в квартире моей собеседницы, наверняка, совсем не нуждаются в замене… А микрофлора из больного рта постоянно отравляет организм.

Не умеем мы ценить своё здоровье больше мнения соседей…

* * *

Женщина восьмидесяти шести лет, живущая в своём доме, осталась без мужа. Умер. Теперь она очень хочет найти спутника жизни с благоустроенной квартирой и выйти за него замуж. Зачем? Чтобы «ходить» в тёплый туалет… Только непременное условие: жених должен быть татарином, как и она! То есть, два условия: мужчина должен исповедовать мусульманскую веру и обладать тёплым туалетом. Ведь подмываться мусульманам надо часто, а в своём доме это делать неудобно.

О-о, женщины!..

* * *

Восьмидесятилетняя женщина Светлана Трофимовна пришла к семидесятипятилетнему вдовцу Кузьме Михайловичу с подругой, чтобы помочь ему засолить в банках огурцы. Возились долго, до самого вечера, но всё сделали. Подруга ушла – дома ждали муж, внуки, а одинокая Светлана Евгеньевна осталась, рассчитывая на награду. Интимную.

Кузьма Михайлович ещё мужчина хоть куда – высокий, симпатичный, и, как у нас водится, окружающие женщины всех возрастов строят на него матримониальные планы. Но к «роману» с восьмидесятилетней красоткой он не был готов.

– Иди домой, я спать буду! – объявил он.

Оскорблённая в лучших чувствах, рассчитывавшая на награду за свои немалые хлопоты, женщина ушла. «Импотент» – с её слов стали с удовольствием шушукаться старушки на лавочке. Известна пословица – «Говорят с уха на ухо, слышно с угла на угол», и приклеилась к мужчине кличка «импотент». Эх, если бы Светлане Евгеньевне было хотя бы лет пятьдесят, не опозорила бы она мужчину, получила бы награду!

О-о, женщины!..

Легко давать советы

«Звали на честь, а посадили за печь»

(русск. пог.)

В опускающихся сумерках я вижу одинокую фигуру пожилой женщины на детской площадке во дворе школы. Тут никого нет, скоро совсем стемнеет. Тихо ложится снег, её скоро занесёт. Сидит она неподвижно. Холодно же! Кажется, человек плачет. Я подхожу – что случилось? Разговорились.

Жила Бибигуль с мужем и детьми в посёлке Смирново, Северо-Казахстанской области. Муж был хороший, построил один дом для семьи, другой – для старшего сына, когда тот женился. Для другого сына купил квартиру в Астане, для дочери – квартиру в Петропавловске. Разводили животных – лошадей, коров, овец. Работы было много, зато и доход был. В деревнях-то люди теперь избаловались, ничего не делают: животных не держат, даже картошку не сажают. Односельчане и покупали у них молоко, творог, мясо, на праздники Наурыз, Курбан-Байрам или свадьбы баранов целиком брали, да не по одному.

Но вот муж умер, дети разъехались. Одиноко стало Бибигуль в деревне.

Задумала она поставить мужу хороший, дорогой памятник – чтоб не хуже, чем у людей. А пока дома, скот в деревне продала. Переехала жить к дочери, в Петропавловск. Деньги незаметно разошлись, но с мечтой поставить памятник она не рассталась. А теперь, живя у дочери, чувствует, что лишняя. Вот, уходит по вечерам, когда дочь и зять возвращаются с работы, часа по четыре гуляет в любую погоду, чтобы они одни побыли. Плачет, чувствует себя обузой.

Но, что хуже всего, в мозгу у неё обнаружили опухоль, отчего она иногда теряет сознание. Сказали – когда опухоль подрастёт с четырёх миллиметров до шести, её удалят. Но доживёт ли она? Вот так свалится, и замёрзнет где-нибудь… В городе ни подруг у Бибигуль нет, ни друзей, даже чаю попить, поговорить не с кем!

– От чего опухоль? Может, вас муж бил по голове?

– Бил, но только по щекам! Хороший муж был, памятник надо поставить!

– Надо вам возвращаться в деревню, – советую я ей. – У вас включилась программа на самоуничтожение, погибнете. Вы ещё не старая – что за возраст шестьдесят лет? В деревне и до девяноста проживёте! Возвращайтесь, а то сами рядом с мужем ляжете – вместо памятника!

Легко давать советы…