Любовь Дмитриевна Бурнашева
Мне не страшно теперь умирать
«Там в твоих краях знаю идет дождь,
Каплями дрожит на твоих ресницах,
Как бы я хотел верить, что ты ждешь,
И ночами темными тебе сниться.
На душе моей так же идет дождь.
Пополам с разлукой и печалью,
Как бы я хотел верить, что придешь,
Время для меня вовсе не лекарство.»
«Сегодня привезли твой портрет. Лиля, милая, я готов молиться на него, стоять на коленях перед ним. Где ты, дай мне сил, я очень устал без тебя. Спасибо друзьям, помогают в поисках, поддерживают, я им очень благодарен. Если бы они меня не вытаскивали на концерты, не заставляли репетировать, я сошел бы с ума. Мысли изнутри сожрали бы меня. Когда-то давно я слышал историю – умер один человек, его собака легла на могилу, пролежав несколько дней, умерла. Я тогда не поверил. Посмеялся. Сейчас я знаю, так может быть. Когда впереди ничего нет, нет надежды, нет любви, то сердце можно остановить. Оно само не захочет биться от пустоты в нем. Я часто ловлю себя на мысли об этом. Может на том свете узнаю правду о тебе. Я помню, ты говорила – Мне страшно умирать, – не бойся, я встречу тебя там. Как тут жить без тебя я не знаю.»
«Доброй ночи, моя единственная, моя родная. Пораньше написать не получилось. Был Владимир, приезжал с концертом. Хотел провести совместно его с нашей группой, но мы отказались. Сегодня он приезжал к нам домой. Долго смотрел на твой портрет. Я сдержался, милая, скандала не было. Не переживай. Он предлагал помощь, но чем он может помочь? По глазам его видел, он злиться, меня обвиняет в случившемся. Мне кажется, он что-то знает и скрывает от меня. Даже пытался намекать. Я спросил его прямо – «Знаешь что-то – говори.» Он не ответил. Отвел глаза. Может не знает, хочет показать, что о тебе ему больше известно, чем мне. Забыл написать, с ним была маленькая девочка, дочь его. Она улыбалась, увидев твой портрет. Пролепетала –«Я знаю эту тётю.» Владимир знакомил тебя с ней? Сейчас я вспомнил, эта девочка на тебя очень похожа. Её глаза, такие же как у тебя. Так же голову наклоняет, когда слушает. Наваждение какое-то. Ты мне уже в ребенке мерещишься. Милая, скорее найдись. Мне так много надо тебе сказать. Все наши ласковые слова, они сидят внутри моей головы, разорвать её готовы. Тут я их писать не могу. Это наши слова, наша с тобой тайна.»
– Заходите коллега, – В палату вошел доктор, он был не один, – Вот эта пациентка, про неё я вам рассказывал. Доброе утро, – Обратился он к Лиле, – Сейчас вас осмотрит мой коллега, посмотрит ваши глаза.
Два красных силуэта надвигались на неё, на одном очень ярко горели два пятна вверху и пятно посередине, большое, пульсирующее. Он взял Лилю за руку и из огненного пятна стали вырываться языки пламени. Руку обожгло. Второй врач наклонился над ней и держа её веки пальцами, заглядывал в глаза, говорил непонятными врачебными терминами. Рука горела, языки пламени подбираясь всё ближе стали длиннее. Лиля закричала от боли, забилась в судорогах. Доктор попытался удержать её, наклонился над ней и из него, обжигая вырвался открытый огонь. Через боль она закричала:
– Откройте окно, я задыхаюсь, – Попыталась вырваться из огненных объятий.
Свежий воздух из открытого окна влетел в палату, холодом обрушился сверху. Лиля стала проваливаться в пустоту и падая слышала вдалеке, приглушенно:
– Не понятный случай, возможно потеря ребенка так на неё повлияла, – Голос доктора, то появлялся, то исчезал. – Она истощена физически и морально. – Ласковый голос утонул в тумане.
Тень тяжелая, черная летела рядом с ней.
– Что это было? – Спросила у тени, – Почему огонь?
– А это любовь, – Хрипло смеялась тень.
– Зачем мне его любовь? Мне не нужна чужая любовь. Я хочу умереть, забери меня к моему ребенку. У меня больше нет сил бороться с тобой. Я устала от вас.
Ответом ей был хриплый тихий смех, сквозь него послышалось – «Расплата» и тень рассыпавшись на стаю ворон, разлетелась.
За окном пела птица, жалобно, плаксиво, временами останавливалась и вопросительно, коротко вскрикивала. Лиля вынырнула на крик этой птицы из пустоты, как выныривает, хватая воздух ртом, утопающий из воды. В палате уже никого не было. Тело горело, ожогов на нем не было, этот жар исходил изнутри.
– Опять я жива, сколько можно меня отправлять туда и обратно? Что ты еще придумала, как будешь наказывать? Я видела твой мир, чем ещё удивлять будешь? – Она обратилась к тени, чернеющей в темноте, – Ребенка моего зачем забрала? Он что тебе сделал? Это первый мой ребенок за все века, зачем вы придумали такое испытание? Меня забирали сколько раз, теперь и ребенка забрали. Что вам от меня нужно, верните мне память.
Слезы потекли из глаз, их цвет стал еще светлее, зелено-прозрачный. Птица за окном плакала вместе с ней.
Дверь палаты открылась. Лиля от страха натянула на себя одеяло, её затрясло – в дверях стоял доктор.
– Как вы? – Вкрадчивым, нежным голосом спросил врач, из красного силуэта зловеще выныривали языки пламени, – Как вы себя чувствуете? Мне нужно вас осмотреть, – Он подошел поближе.
Лиля отодвинулась на край кровати, и смотрела на горящий факел широко открытыми от ужаса глазами:
– Не трогайте, меня, пожалуйста, – Лиля натягивала одеяло на себя всё выше и беспомощно озиралась вокруг. – Не нужно.
– Я только осмотрю вас и пульс пощупаю, – Протянул к ней руку.
– Пусть она меня осмотрит, – Лиля кивнула в сторону открытой двери. – Она ведь тоже может меня посмотреть.
– Вы видите? – Доктор обернулся, по коридору мимо открытой двери проходила медсестра, – Зрение к вам вернулось?
– Нет, не вижу, – Она вдруг успокоилась, мимо потянуло холодом, ветер заполз под кровать, готовый в любую минуту закрыть собой.
– Как же вы увидели медсестру? – Еще больше удивился врач, садясь на стул.
– Не знаю, почувствовала и шаги слышала, – Все еще со страхом вжимаясь в кровать. – Выпишите меня домой, у меня всё в порядке, я здорова. Я долечусь дома.
– Почему вы не хотите, чтобы я вас осмотрел? – Грустно улыбаясь спросил он, языки огня заползли назад, сжались.
– От вас жар сильный идет, вы горячий, – Прошептала и посмотрев мимо него, вдруг радостно улыбнулась.
В дверях стояла Света, её силуэт переливался розовым теплом.
– Я позднее зайду, с медсестрой, мы осмотрим вас и подумаем насчет выписки, – Он нехотя встал и проходя мимо Светы, поздоровался с ней за руку, – Проходите. Скажите вам моя рука не кажется горячей? – Спросил он у Светы.
– Нет, – Света удивилась, вырвала свою руку и подбежала к Лиле, – Как ты? – Она обняла её, – Тетя сейчас придет. Вкусного наготовила, кормить тебя будем. А почему так холодно? Надо окно закрыть, замерзнешь.
– Нет, не нужно, – Лиля махнула рукой, холод нехотя выполз и потёк в открытое окно.
Седьмая глава
Она стояла посередине холла гостиницы. Света завела Лилю во внутрь и выбежала к машине за вещами. Татьяна, накрывая на стол, ходила по коридору между кафе и своей комнатой и ворчала:
– Это что за врачи такие, за месяц диагноз поставить не смогли. Как лечить не знают, что с ней, не знают. А еще говорит, – «Буду к вам почаще заезжать,» чего ему тут надо, этому доктору? За сто километров ездить он будет к нам.
– Он в Лилю влюбился, – Смеясь, Света пробежала наверх.
– А что толку от его любви. Влюбился. Её лечить надо, а не любить. Надо к другому врачу ехать. Света, – Крикнула наверх, – Ты в интернете посмотри врача хорошего. Выберем время и поедем.
Лиля всматривалась в темноту и вдруг заметила зеленые огоньки, они манили к себе, и она решительно направилась туда.
– Осторожнее, – Вскрикнула Татьяна. Лиля сделала еще один шаг и устало опустилась в кресло, – Ты запомнила где стоит кресло? Хорошо, посиди, отдохни. Скоро ужинать будем.
Усталость, тоска и боль утраты накопившиеся за эти дни лежали тяжким грузом на душе. Кресло обняло её теплом, спокойствием и немного отпустило сжатое в тиски, сердце. Она закрыла глаза.
– Мои парни приехали, – Радостно крича, мимо пробежала Света, – Пошли, расскажите, как выступали без меня, – Она повела их в свою комнату. Тяжелые шаги трех парней в берцах, гулко раздавались по холлу, один приостановился возле Лили, – Пошли, – Света потянула его за рукав, – Она спит, не мешай.
– Я про мужа хотел сказать, он её везде ищет, – Прошептал парень.
– Не нужно ничего говорить, – Света одернула его, – Что, нужно я сама ей скажу. Понял. Ей нельзя волноваться. Пошли быстрее.
Лиля задремала, ей приснилась птичья клетка, золотыми прутьями накрывшая сверху здание гостиницы. Себя сидевшую в этом кресле, как птицу, запертая в клетке, из которой выход только один.
– Идите ужинать, – Громкий голос Татьяны разбудил Лилю, – Света зови своих парней. Все за стол.
– Они там в кафе поедят. Знакомых музыкантов встретили, – Света подбежала к Лиле, – Пойдем я тебя провожу до стола. Новости сейчас расскажу, – И уже за столом, продолжила, – Мы послезавтра уезжаем. Лиля ты поедешь с нами?
Лиля оглянулась вокруг. В темноте засветились, закружились металлические прутья и со звоном накрыли сверху здание гостиницы. Сквозь звон слышался шепот и хриплый смех. Дверца клетки с громким стуком захлопнулась. Лиля вздрогнула.
– Куда ты её собралась везти? – Татьяна возмутилась, – Угробить её в дороге хочешь. Никуда она не поедет с вами. Ей ещё лечиться надо. Где это видано больного человека возить по вашим городам, да заставлять слушать как вы на площадях орёте. Кто за ней смотреть будет на ваших выступлениях? Да её там толпа затопчет. Никуда не пущу. Даже не спорьте. Поправиться, тогда и поедет.
– Хорошо, ладно тетя, не кричи, – Света замахала рукой на Татьяну, – Лиля, парни твою песню пели. Она зрителям очень понравилась. Их потом в ресторан пригласили, и они там несколько вечеров выступали. Хорошо заработали, – Света положила на стол деньги, – Вот возьми, это твои.
– Вот и хорошо, – Татьяна протянула руку, взяла деньги и пересчитала их, – Ты Света завтра поедешь одежду Лиле купишь, а то твоя на ней болтается. А ты Лиля, не переживай, поживешь у меня сколько нужно. Я смотрю у тебя в жизни что-то страшное случилось, еще и ребеночка потеряла. Сама захочешь, расскажешь. А нет, так я не любопытная. Мы тебе комнату на первом этаже выделим поживешь тут, а то вдруг с лестницы упадешь, да и гости шумные там, ругаются матами.
– Можно я останусь в той? – Лиля подняла голову наверх, – Я буду осторожной. Пожалуйста.
– Хорошо, ладно, – Татьяна заметила слезы на её глазах. – Если тяжело будет, то поменять комнату всегда сможем. Сейчас что тебе нужно, скажи, Света все принесет.
– Мне нужна тетрадь и ручка. Больше ничего не надо.
Света после ужина проводила Лилю до комнаты, положила на стол тетрадь.
– Ты потом зайди ко мне, – Лиля села за стол.
– Хорошо, пойду к своим, может ещё что расскажут, – Света выбежала из комнаты.
В окно мягко стукнули. Лиля приоткрыла его и от потока ветра задохнулась. Всё смешалось, тоска и боль двух мужчин обрушилась на неё. Распутывая как клубок, отделила видения о Владимире, направила его по другому потоку ветра. Слава, её любимый нуждался в ней намного больше. Она видела его сидевшим за компьютером. Он пишет для неё письма – сообщения. Каждое слово этих писем прошивало её иголками. Нитки от этих игл стягивали её сердце, оно кровоточило и начало останавливаться. За окном запела птица, сквозь пение послышались слова:
Давай с тобою, Осень, выпьем,
Ты мне любви в бокал налей,
Душа израненною птицей,
Куда-то рвётся из сетей.
Поговорим с тобою, Осень,
В хмельном плену всё расскажу,
Про боль свою и одиночество,
Тоску – я в твой бокал налью.
Давай поплачем, Осень, вместе,
И посмеёмся над собой,
Любви ещё в бокал налей мне,
Я буду пить его с Весной.
Пение птицы расслабило нити, затянувшие сердце. Собрав все силы, смогла их разорвать.
–Лиля, можно к тебе, не спишь ещё? – Немного приоткрыв дверь, в комнату заглянула Света, и увидев, что Лиля сидит за столом и не глядя в тетрадь, что-то быстро пишет, Света присела рядом.
– Тут вам два текста для песен, – Она протянула два листа, третий сложила конвертом, – А вот это, – Она замолчала, посмотрела в окно, – Вы будете в моем городе. Туда скоро приедет группа, ее солист Владимир.
– Я знаю его, ты с ним на фестивале была.
– Ты должна ему передать вот эту записку.
– А как? Я видела, на его концерт все билеты давно раскуплены.
– Ты запиши, чтобы не забыть, – Лиля протянула листок и ручку, – В этом здании где будет его концерт, есть слева дверь, небольшая. На ней написано – Посторонним вход запрещен. За пять минут до начала, ты зайдешь в нее. По коридору попадешь за кулисы. Когда начнется концерт, ты сможешь зайти в зал. На первом ряду с краю будет свободное место. После третьей песни, на сцену пойдет маленькая девочка с цветами. Ты с ней передашь записку. Постарайся сделать все так как я сказала, пожалуйста. Для меня это очень важно. И ты должна быть одна. Всей группой у вас не получиться пройти.
– Я все сделаю. Не переживай. За песни спасибо большое. Парни сами хотели у тебя попросить. Тебе что-нибудь еще нужно?
– Про записку не рассказывай никому, – Лиля закрыла ладонью глаза, задумалась, – У тебя на шкафу лежит старая гитара. Если она тебе не нужна, можешь мне ее на время дать?
– А ты откуда знаешь? – Удивилась Света, – Да, лежит. Она от мамы осталась.
– Я не знаю. Просто почувствовала. Ты не удивляйся, я сама порой не могу объяснить.
– Ты удивительная, будто с другой планеты, – Света обняла её, – Я завтра тебе гитару занесу. Пойду обрадую своих.
Когда дверь за Светой закрылась, за окном снова запела птица. Песня её была грустной, и Лиля плакала вместе с ней.
Татьяна, утирая слезы, смотрела в окно вслед уезжающей машине:
– Вся в мать, такая же, только петь да плясать. Восемнадцать лет уже девчонке, а учиться не хочет – Причитала она, – Так и будет всю жизнь песенки свои петь, – Смахнула слезу, присела рядом с Лилей, – Мать её, моя сестра, вот такая же была. Не уберегла я её. Родители наши рано умерли, все хозяйство на меня взвалили, и за сестрой еще присматривать. Она в семнадцать лет с одним дальнобойщиком связалась. Все ездил, подарки ей возил. А в один распрекрасный день увез её. Через полгода явилась, одна да с пузом. Все плакала по нему. Спросишь – «Что случилось?» Молчит и плачет. Померла при родах, бедная. Искала я того водилу, чтобы алименты потребовать, да не нашла. Как сквозь землю провалился, – Тяжело вздохнула, – Спаси и сохрани её господи, – Она перекрестилась, – Пойду работников проверю. Скоро на обед заезжать будут, а там поди ничего не готово. Тебе что надо, не стесняйся, говори, – Уходя, еще раз перекрестилась.
Лиля поднялась с кресла и уверенно пошла на второй этаж, но даже в полной темноте она видела людей, они светились силуэтами, их цвет был от розового до ярко красного. Предметы обходить ей помогала струйка сквозняка. Она опутывала ноги, холодом показывая куда идти.
Снег, первый снег. Мягкими пушинками он укрывал землю, деревья. Стояла звенящая тишина. Лиля вытянула руку из окна, снежинки упали на ладонь, переливаясь, тихо таяли.
– Да, милый, я люблю снег, – Прошептала, закрыв глаза, замерла. Она мысленно протянула руку сквозь расстояние, разделяющее их, прикоснулась к лицу Славы. Придвинув его образ к себе, наклонилась над спящим мужем. Шептала ему ласковые слова. Слезы стекали на его лицо. Она еще ниже наклонилась над ним. Черное крыло отбросило назад, в клетку, из которой невозможно выйти. Тишина и снег, больше ничего нет в этом мире.
Лиля взяла гитару, она помнила, как Слава играл, её пальцы повторяли за ним. Закрыв глаза, она сидела в кресле, перебирая струны. Слова песни сами вырвались. Лиля пела первую песню, написанную для Славы, когда они еще не были знакомы:
На хрустальных струнах дождя,
Мы сыграем любви нашей песню,
Она каждому в мире известна,
Мы споём в ней свои слова.
Я сотру с твоих глаз пыль дорог,
Ты с моих, поцелуем, печали,
Сердце бьется в такт песни отчаянно,
На душе нет былых тревог.
На хрустальных струнах любви,
Мы сыграем мелодию вместе,
На телах-инструментах оркестра,
Это музыка в нас звучит.
Своё сердце-ладонь мне открой,
Я любовью его наполню,
Все желанья мои исполни,
Ты играй мной- гитарной струной.
На хрустальных струнах души,
Мы сыграем аккорды счастья,
Задохнемся в объятьях страсти.
Ноты песни любви запиши.
– Молодец, дочка, – Сказал кто-то, стоявший рядом с ней, – Хорошо спела. Душевно.
Лиля открыла глаза, перед ней было много светящихся силуэтов. Проходя мимо неё из холла по коридору в кафе, дальнобойщики, народ суровый и скупой на слово, благодарили Лилю.
– Спасибо, хорошие стихи, – Татьяна, взяла стул, поставила рядом с Лилей, и села на него, утирая слезы платком, – Спой еще, если не тяжело. Я посижу рядом, послушаю.
Лиля вспомнила стихи о своем свадебном платье. Закрыв глаза, увидела руки музыкантов, повторяла за ними.
– Доча, там доктор твой приехал, – На ухо зашептала Татьяна, – Вон рукой мне машет. Что сказать-то ему?
– Пусть проходит, не будем же его выгонять, – Лиля улыбнулась. Она открыла глаза и увидела за бледными силуэтами людей стоял огненный столб. Он приближался к ней. Лиля растерянно оглянулась, опустила руку вниз, холод заколыхался туманом под креслом. Лиля облегченно вздохнула.
– Здравствуйте. – Татьяна пошла к нему навстречу, – Какими судьбами к нам? Проездом или специально?
– Добрый вечер, был по делам, решил проведать вас.
– Вот и хорошо. Садитесь, а я пойду распоряжусь насчет ужина.
– Здравствуйте, не знал, что вы поёте? – Доктор подошел к Лиле и присел рядом на стул, – Ехал по делам, решил вас проведать, – Он смотрел на неё с восхищением и языки его огня тянулись из него, пытаясь достать до Лили. – Вы очень красивая, а в этом кресле, с гитарой – богиня. Я хотел раньше приехать, никак не получалась. Все время думаю о вас, – Он перешел на шепот, – Вы мне снитесь каждую ночь. Я звонил сюда, но так и не удалось с вами поговорить. А мне очень нужно поговорить с вами и о вашем здоровье тоже. Как вы себя чувствуете?
– Все хорошо, спасибо Александр Николаевич, что заехали, – Лиля отодвинулась на сколько можно. Холод шитом заслонял от огня.
– Все, концерт закончился, – Татьяна пришла и стала разгонять посетителей, – Расходитесь, гости дорогие. Лиля, зови гостя с нами ужинать.
– Татьяна, есть у вас комната для меня? Я хотел остановиться у вас на ночь, – Доктор обратился к хозяйке, – И с удовольствием поужинаю в обществе таких прекрасных дам.
Татьяна засветилась от комплемента:
– Найдем комнату. Пойду скажу, чтобы подготовили, а ты Лиля веди гостя на кухню к нам, я сейчас приду.
– Лиля? Вас зовут Лиля? – Доктор, поднявшись, снова сел на стул, – Но вас же Светой зовут, почему ваша тетя вас другим именем называет?
– Спросите у Татьяны, – Лиля направилась в сторону кухни.
Доктор немного потрясенный шел следом за ней, он никогда не видел человека, внезапно потерявшего зрение, так хорошо и уверенно идущего по помещению не задевая предметы. Лиля, проводив его на кухню предложила присесть за стол. Сама села на другую сторону подальше от него.
– Лиля, – Нараспев протянул доктор, – Это имя вам больше идет. Оно на вас похоже, такое же непонятное и таинственное как вы. Но почему-то меня не оставляет чувство, что мы с вами были знакомы. Когда-то давно. Я не могу вспомнить, хотя память у меня хорошая.
– Сейчас ужин принесут, – Запыхавшись пришла Татьяна, – Комнату вам приготовили, тут на первом этаже. Можете спокойно отдыхать, – Она похлопала по плечу доктора.
– Скажите, Татьяна, почему вы свою племянницу другим именем называете? В больнице вы её Светой звали, а дома Лилей? – Доктор обратился к хозяйке.
– Она не любит свое имя, вот и просит Лилей ее называть, – Не моргнув глазом, соврала Татьяна, – Нам тоже нравиться это имя. Ой, забыла, – Она обратилась к Лиле, – Гостям песни твои так понравились, некоторые заплатили. Так и сказали- за песни, чтобы тебе передала. Хорошие песни. Может завтра опять вечерком споешь? Постояльцев, глядишь больше будет. Может и местные заглянут к нам. Хорошие песни, не то, что племянница моя поет.
Лиля, улыбаясь, опустила голову. После ужина она сразу поспешила в свою комнату, боясь разговора с доктором и его расспросы.
«Моя красавица. Моя милая. Моя птичка певчая. Песня моя. Пишу тебе каждый день, а ответа нет. Нет ответа. Нет. И тебя нигде нет. Ненавижу это слово – «Нет.» Начинаю весь мир ненавидеть, потому что тебя нигде нет. Только во сне ты ко мне приходишь. Я так ясно тебя вижу, слышу голос твой, запах родной. Волосы твои мне падают на лицо, хочу зарыться в них и вдыхать их аромат. Ненавижу утро, ненавижу просыпаться. Ненавижу эту жизнь, она забрала тебя у меня. Прости за слабость. Я просто много выпил. Завтра я буду сильным и ничто меня не остановит в поисках тебя.»
«Доброе утро, моя девочка. Надеюсь и ты мне этого желаешь. Я в твоей беседке крышу переделал. Она теперь стеклянная. Ты будешь любоваться небом, звездами. Тебе это должно понравиться. Поставил там столик с резными ножками. Диванчик с мягкими подушками. Очень красиво получилось. Фрему понравилось, он там часто лежит. Он тоже по тебе очень скучает, наверно не может понять, куда ты ушла. Сидит порой возле ворот и смотрит на прохожих, тебя высматривает. Ждет, как и я. На каждый стук, шорох, смотрим, а вдруг это ты пришла. Вернись к нам, хозяйка наша, мы хотим с Фремом проводить вечера все вместе в нашей беседке. Только ты вернись. Я без тебя задыхаюсь. Сердце от боли стало огромным и не помещается в груди. Еще немного и оно разорвется.»
«Лиля, сегодня мне приснились стихи, точнее, тёмная тень с крыльями за окном всю ночь летала и мне их шептала. Проснувшись утром, я записал их:
Мы не встретимся завтра с тобой,
Наша встреча приснилась вчера,
Смыл следы волною прибой,
Лист перелистни календаря.
Не приносит ветер вести о тебе,
Дождь не скажет – где тебя найти,
Мы идем по дороге-судьбе,
Не сойдутся наши пути.
Между нами миры и века,
Звезды меркнут в полночной мгле,
Ты скучаешь там без меня?
Я тоскую здесь по тебе…
Странные слова, это не твои стихи. И не мои. Кто-то пытается внушить мне, что тебя я не найду. Я догадываюсь, а ты знаешь – «Кто.» Я много думал о том, что за последнее время произошло. Вспомнил все твои слова. Таинственного много в нашем мире, просто не всем дано это знать. Будь сильной, моя милая, моя любовь всегда с тобой. Я землю буду грызть, но я тебя найду. Всем назло.»
– Татьяна, можно вас попросить, – Лиля, спускаясь с лестницы окликнула проходившую мимо хозяйку, – У вас на чердаке стоят небольшие круглые столики и стулья. Я хочу поставить их вдоль стен. Зрителям будет удобно и не нужно будет из кафе сюда стулья приносить.
– А как ты, дочка узнала про старую мебель? Света тебе сказала? – Удивилась хозяйка. Потом задумалась, – Твоя правда, а то туда, сюда эти стулья таскают. И мы столики накроем скатертями и подсвечники на них поставим, а то пылятся в кладовой. Сейчас дворника нашего, Степаныча, за ними пошлю, пусть принесет и поставит. Хорошо придумала. Сюда можно будет для посетителей отдельное меню сделать. Молодец.
– И еще просьба, я не хочу, чтобы меня фотографировали, кресло нужно немного передвинуть, так чтобы лицо моё ещё больше в тени было.
– Все сделаем. Не переживай, и на входе напишем. А кто будет снимать тебя, будем у них телефоны забирать. Еще очки на тебя черные одену. Пойду распоряжусь насчет столиков. Совсем забыла, – Татьяна вернулась, – Платье я хочу тебе купить, длинное, чтобы ты совсем как артистка выглядела. Какое ты хочешь? Цвет тебе какой нравиться?
– Можно зеленое, только не яркое, или белое.
– А давай я тебе два платья куплю, пригодятся, менять будешь. Размер твой я знаю. Сегодня после обеда закупаться поеду в город и по магазинам пройдусь. Может еще что нужно? Ты не стесняйся, деньги есть. Хорошо за твои песни нам платят. Правильно ты мне тогда сказала, что кресло доход принесет. Как угадала?
Но Лиля её уже не слушала. В дверь вполз огненный факел, и увидев Лилю, огонь разбушевался, языки его пламени поднимались почти до потолка.
– А вот и доктор наш к нам пожаловал, – Татьяна обрадовалась. – Лиля, дочка займи гостя, если не сложно, а мне пора собираться.
Лиля с ужасом вспомнила, что не открыла окно в комнате. Растерянно оглянулась, водя рукой по воздуху. Нет спасения. Страх начал нарастать в ней. Огонь приближался все ближе.
– Здравствуйте, Лиля, я рад вас видеть, – Доктор протянул руку, – Опять не хотите ко мне прикоснуться? Неужели вам неприятно? Я вам неприятен? Я специально ехал увидеть вас, у меня сегодня выходной и я хотел пригласить вас прогуляться. Погода сегодня чудесная, воздух тут такой свежий. Хотел поговорить с вами, мне хочется знать о вас как можно больше.
Но Лиля ничего кроме огня не видела и не слышала, он заслонил собой всё вокруг. Она на ощупь дошла до кресла, села, но и сюда дотягивается огонь. От жара кровь начинала закипать.
– Я к вам присылал своего коллегу. – Доктор сел рядом на стул, – Он мне сказал, что по здоровью у вас все в порядке. Потеря зрения связана со стрессом. Оно к вам вернется со временем, не переживайте, но нужно приехать к нему на обследование в клинику, я могу вас свозить к нему и назад привезти, а то тетя ваша занята. Лиля, – Он придвинулся ещё ближе, – Вам плохо? У вас глаза стали красные? Давайте я пульс проверю?
– Пожалуйста, отодвиньтесь подальше, – Лиля с трудом выговаривая слова, вжималась в кресло – От вас жар сильный, мне плохо. Пожалуйста. Отойдите!
– Хорошо, хорошо, – Он встал со стула и сделал несколько шагав назад, – Так лучше? Что с вами происходит, мне совсем не понятно, но вижу я вам неприятен, – Он немного обиделся на её слова, – Вы опять меня прогоняете.
– Нет, я не смогу вам объяснить – Лиле стало немного легче, от обиды на нее языки пламени недовольно стали заползать назад, – Мне рядом с вами очень жарко. У вас внутри горит огонь, и он меня обжигает.
– Правильно, огонь, – Он сделал шаг к ней, пламя опять выползло наружу и потянулось к ней, – Лиля я вас люблю, и я ничего с собой поделать не могу. Я думаю о вас день и ночь. Это любовь горит во мне огнем, – Сделал ещё один шаг к ней.
Лиле становилось хуже. Сердце начало плавиться в огне, замирало, и пытаясь разогнать кипевшую кровь билось через раз. Неожиданно входная дверь открылась, и входящего человека сбило ворвавшимся следом за ним порывом ветра. Он закружил по холлу, завыл под потолком и обрушился на Лилю ледяной волной. Посетитель ругаясь поднялся, и проходя мимо он ещё долго ворчал на скользкие полы и плохие двери.
Лиля постепенно приходила в себя. Кровь перестала кипеть, сердце забилось спокойнее. Холод опустился вниз и спрятался под кресло. Откуда-то издалека доносился голос доктора, он все еще объяснялся ей в любви. Голос стал приближался и теперь он звучал над ней:
– Я вам в прошлый раз уже говорил, что мы с вами как будто знакомы. Это чувство не покидает меня. Мне кажется я знаю вас, но, когда и где мы познакомились, к сожалению, не могу вспомнить. Жаль, что вы меня не видите. Возможно узнали бы меня, и вспомнили где мы встречались.
Лиля с трудом поднялась. Молча прошла мимо него и уже поднималась по лестнице, как её вдруг накрыло черное крыло, потащило куда-то в прошлое, в очень далекое прошлое: -«Нож, воткнутый в груди. Воздух, который с хрипом заполняет легкие очень горячий, каждый вздох как будто глотаешь лаву. Адская боль предсмертной агонии. Где-то надо мной плач и стенания, чьи-то слезы падая на лицо, смешиваются с моими слезами. Крики, плач бьют по ушам ударами, и сердце так же бьется, все громче и громче и все реже. Чьи-то прохладные руки коснулись лица, руки и пересиливая себя я открыла глаза. Надо мной нависло лицо молодого придворного лекаря. В его глазах был испуг и восхищение. Это последнее, что я тогда увидела.»
Вырвавшись из видения, Лиля обернулась.
– Я, живой, там в прошлом, вас не видела, – Не ожидая такого от себя неожиданно сказала вслух.
– Света звонила, – В комнату к Лиле зашла хозяйка, – Привет тебе передала. Сказала вечером ещё позвонит, – Татьяна села рядом за стол, – Как ты, не видя, пишешь, да еще так ровно? Стихи новые? – Она вздохнула, – Скорее бы племянница приехала, сердце болит за неё. Как уедет, так я ночи спать не могу, все думаю, как бы чего в дороге с ними не случилось.
– Через неделю приедет, – Лиля отложила тетрадь, – Не переживайте, у неё хорошая судьба будет. Все у неё сложиться.
– Может ты и права, – Татьяна смотрела остановившемся взглядом за окно, – Пусть всё у неё будет хорошо. Чего это я сижу, работы много. Пойду, – Заторопилась, и вдруг остановившись в дверях, повернулась, – А почему доктор перестал к нам ездить, не нравиться он тебе? Может стоило приглядеться, хороший человек. Он звонил, справлялся о здоровье. Привет тебе передавал. Я его, если ты не будешь против, на Новый год приглашу к нам.
Дверь за Татьяной закрылась. Лиля снова открыла тетрадь.
«Как я пишу? – Улыбнулась. – Разве можно объяснить, как? Просто буквы из-под ручки выходят и светятся зеленым цветом. Складываясь в слова, они еще долго переливаются. Их можно потрогать и прочитать пальцами. Даже остывшие, долго лежащие тексты, оживают если на них просто подуть. Уже вечер, скоро придут вести от Светы. Как это воспримет Владимир. Как не сильна моя любовь к мужу, все равно очень хочется увидеть серые глаза Владимира. Увидеть в них….»
Лиля спустилась по лестнице в холл, когда там ещё никого не было. Сегодня на душе было тревожное лишавшее её покоя чувство. Она нервно перебирала струны. Закрыв глаза, увидела руки Владимира. Пальцы сами повторяли за ним. Она пела его песню, а перед глазами плыло видение:
«Владимир закончил петь, поклонился. Под аплодисменты на сцену вышла девочка с огромным букетом цветов. Владимир радостно улыбаясь идет к ней. Присаживается рядом, освобождая её от тяжелой ноши, целует в щечку застеснявшегося ребенка. Она дает ему маленький конверт и убегает со сцены.
– Записка от зрителей, сейчас посмотрим, что вы мне пишите.
Развернув конверт, он изменился в лице. Оттуда на него водопадом обрушился знакомый голос, он кричал, обливая его сердце ледяной водой:
– Я просила, я молила! Не ищи меня! Ты погубишь меня! Я молю тебя, уезжай! Если не хочешь такой же судьбы для своей дочки. Уезжай! Не губи нас!
– Лиля, – Он прокричал в микрофон, – Ты здесь? Где ты?
Он обвел глазами всех зрителей. Туман опустился на его глаза:
– Рыцарь мой, не бойся за меня. Сделай так как я сказала. Ничего плохого не случилось. Это просто расплата. Будь счастлив. До встречи. Я буду ждать тебя там, – Ласковый голос таял, уходя.
Владимир несколько минут стоял неподвижно на сцене. Зрители молча боясь спросить, что случилось наблюдали за ним. Он ещё раз оглядел весь зал, взял гитару. Сел на край сцены и сдерживая слёзы пел её песню.»
