Луис Кинтана-Мурси
Люди. По следам наших миграций, приспособлений и поисков компромиссов

В поисках утраченной колыбели: появление человека разумного

Происхождение человека разумного (Homo sapiens), единственного дожившего до настоящей эпохи представителя рода Homo, – вопрос, вызвавший, вероятно, наибольшее количество споров среди ученых в своей области в течение последних сорока лет. Часто его называют «человеком современного типа» или просто «современным человеком» – это связано с анатомическими характеристиками, отличающими его от предшествующих видов рода Homo: в их числе постоянный бипедализм (передвижение на двух ногах), увеличенная черепная коробка и больший объем головного мозга, зубы меньшего размера, высокий свод черепа, развитый лоб, плоское лицо. Тем не менее различие между людьми современного типа и так называемыми «древними людьми» часто довольно размыто, потому что не существует ясного «эталона» вида Homo sapiens. Единственное, о чем можно сказать с уверенностью в отношении ископаемых останков сапиенса, – это о его географическом происхождении: человек разумный появился в Африке около 300 000 лет назад.

О чем рассказывают ископаемые останки: с момента появления и до выхода из Африки

Еще несколько лет назад первым бесспорным представителем Homo sapiens был Омо Кибиш, найденный в Эфиопии и живший около 195 000 лет назад. Однако недавно были обнаружены более древние образцы останков с очень близкими к сапиенсу физическими характеристиками. Речь идет, например, о человеке из Джебель-Ирхуда, открытом в Марокко Жан-Жаком Юбленом. Датирование определяет его возраст в 300 000 лет. Ранее датой появления на земле Homo sapiens считался период около 200 000 лет назад: новая находка отодвинула эту дату на целых 100 000 лет назад!

Кроме того, исследования последних лет, посвященные вопросу выхода Homo sapiens за пределы Африки, подготовили для нас и другие сюрпризы. Долгое время считалось, что современный человек впервые покинул Африку в период где-то от 120 000 до 90 000 лет назад: он занял территории Ближнего Востока, о чем свидетельствуют ископаемые останки, датированные этим периодом и найденные в Израиле, в пещерах Кафзех и Схул. Но в 2018 году ученые опубликовали результаты исследования верхней челюсти Homo sapiens, также обнаруженной в Израиле, в пещере Мислия. Эта челюсть является частью останков древнейшего из сапиенсов, обнаруженного за пределами Африки. Проведенный анализ позволил датировать возраст этого индивида приблизительно от 177 000 до 194 000 лет… а это значит, что период, когда Homo sapiens впервые покинул Африку, отодвигается в прошлое примерно на 70 000 лет назад. Тем не менее, все ископаемые останки Homo sapiens, которые были найдены до настоящего времени в других местах планеты, датируются возрастом не старше 60 000 лет.

Рассмотрев все эти данные в совокупности, можно заключить: миграции, связанные с первым выходом за пределы прежних мест обитания, не повлекли за собой постоянного заселения первыми людьми территорий вне Африки. Недавно обнаруженные древнейшие ископаемые останки отражают расширение ареала обитания сапиенса и указывают на Ближний Восток как на географический коридор, использованный для этого расширения. Но основной этап расселения человека по новым территориям наступит гораздо позже. Дальнейшие генетические исследования подтвердили, что вторая волна миграций началась в период от 80 000 до 60 000 лет назад: из Африки сапиенс отправляется на освоение, с одной стороны, Ближнего Востока, Европы и Восточной Азии и, с другой стороны, Южной Азии, до которой он добирается по побережью. Все же вопросы о численности, месте возникновения и миграционных путях первых людей, покинувших Африку, остаются пока открытыми и являются предметами многих научных споров.

Происхождение от одного или нескольких предков?

То, что Homo erectus вышел за пределы Африки, давно считается общепринятым фактом. А вот по поводу того, каким образом распространился по планете Homo sapiens, в научном сообществе было немало споров, особенно в конце прошлого века. На основе изучения ископаемых останков палеоантропологи предлагали различные модели, описывающие происхождение Homo sapiens от его предшественника Homo erectus и, главным образом, определяющие географический регион, где произошел этот переход (или переходы). В ходе жарких споров образовалось два противоположных лагеря. С одной стороны выступали защитники идеи моногенизма, по мнению которых у всех групп людей был один общий предок. Им противостояли приверженцы моделей полигенизма, считавшие, что различные человеческие популяции, населяющие на сегодняшний день планету, – человеческие расы, как тогда говорили, – развивались независимо и никак не могли происходить от общего предка; во всяком случае, это не мог быть недавний предок и уж тем более выходец из Африки!

В числе приверженцев полигенизма был влиятельный ученый Карлтон Кун, известный к тому же своими расистскими воззрениями; в начале 1960-х годов он предложил так называемую модель «канделябра»^[55], согласно которой популяции, существующие сегодня на территории Африки, Европы, Азии и Океании, являются результатом отдельного и независимого от других процесса эволюции местного Homo erectus в Homo sapiens на каждом из континентов. Вполне ожидаемо Кун отстаивал мысль, что первыми из эректусов в сапиенсов эволюционировали европейцы, а последними – африканцы, которых в своей классификации он поместил среди популяций, самых близких к «примитивным» представителям рода Homo. На протяжении многих лет модель «канделябра» была широко распространена в сообществе антропологов, несмотря на то что она подразумевала мало соответствующую принципу максимальной экономии идею о параллельных и сходных между собой эволюционных процессах в ходе появления людей современного типа.

Чтобы сгладить некоторые шероховатости этой модели и уйти от расистской предвзятости Куна, другими антропологами была выдвинута промежуточная версия – мультирегиональная модель: не подвергая сомнению параллельную эволюцию от эректуса к сапиенсу в разных популяциях по всему миру, она предполагает, что между популяциями одного и того же континента существовал обмен генами; это объясняет наличие у них общих фенотипических признаков. Мультирегиональная модель связана главным образом с именем Милфорда Уолпофа, предложившего ее в 1984 году, хотя Франц Вейденрейх упомянул ее еще в 1947 году. Эта модель предполагала также существование преемственной связи на региональном уровне (в пределах каждого континента), – например, сегодняшние европейцы сохраняют непосредственную связь с древними жителями Европы – такими, как неандертальцы, – и тот же принцип работает для других популяций на других континентах.

В противоположность моделям полигенистов, теории моногенизма поддерживают идею, что переход от эректуса к сапиенсу произошел однократно, только на одном континенте. Именно в свете этой идеи в 1988 году антропологи Крис Стрингер и Питер Эндрюс предложили модель быстрого замещения (по-английски «Out-of-Africa» – «из Африки»), согласно которой все нынешние популяции Homo sapiens произошли от одной-единственной группы сапиенсов. Эта группа возникла в Африке, а затем покинула родную землю и полностью вытеснила другие популяции древних людей, живших на всех остальных континентах. В 1989 году Гюнтер Бройер предложил свой вариант этой модели: ассимиляционную модель. В ее основе лежала мысль, что в процессе расселения по миру, начиная с Африки, Homo sapiens не заменил собой все прочие виды древних людей, живших за пределами Африки, но, наоборот, смешался с ними.

Ограниченные возможности археологии и палеоантропологии

Несмотря на то что гипотезы нашего происхождения основываются на изучении ископаемых останков, найденных в разных точках планеты (а может быть, именно по этой причине), трудно отдать предпочтение какой-то одной из них – с точки зрения только археологии или только палеоантропологии: ведь речь идет о разной интерпретации одних и тех же фактов. Конечно, археологические исследования позволили уверенно описать распространение конкретных культур, но определить, было ли распространение той или иной культуры следствием физического перемещения людей или же перенятия идей, с помощью археологии довольно сложно. Что касается палеоантропологии, как мы убедились, она позволяет судить о перемещениях популяций, но ее возможности точно так же ограничены: раскопки проводили далеко не везде, ископаемые останки, как правило, фрагментарны, поэтому в полученных данных существуют пробелы и нет по-настоящему полной картины.

Зато исследования ДНК как современных популяций, так и древних позволяют напрямую реконструировать генеалогическое древо людей, точно воспроизвести миграции древних людей, гибридизацию между разными группами и их демографическую историю. Этот новый, необыкновенно мощный научный инструмент появился как раз вовремя, чтобы разрешить ряд вопросов, которые нельзя решить классическими методами.

Первые ответы были получены в конце 1980-х годов. Действительно, на основе каждой из вышеперечисленных моделей можно сделать предсказания о числе африканских предков современных популяций. У нас есть две полярные противоположности: модель «канделябра» утверждает, что за пределами Африки популяции сапиенсов не должны иметь африканских предков, тогда как модель быстрого замещения ожидает найти для всех популяций планеты на 100 % африканскую предковую группу. Что же касается промежуточных моделей, согласно им «основная часть» всех генов неафриканских популяций имеет либо местное происхождение, независимое на каждом континенте (мультирегиональная модель), либо «преимущественно» африканское происхождение с незначительными следами других видов – как, например, неандертальца в Европе (ассимиляционная модель). Теперь эти прогнозы можно проверить с помощью генетики. Именно таким образом генетика помогла пролить свет на тайну нашего происхождения и наконец отдать предпочтение какой-то одной из этих моделей на основе генетических исследований.

Человек разумный – африканец

Первые генетические данные о происхождении нашего вида были получены в 1987 году благодаря анализу одной маленькой митохондриальной ДНК (мтДНК), выполненному командой Аллана Вильсона из Калифорнийского университета в Беркли. Анализируя изменчивость митохондриальной ДНК в различных популяциях, Аллан Вильсон и его коллеги показали, что африканские популяции обладают большей – почти в два раза – изменчивостью, чем другие популяции по всему миру. Но самое главное – они установили, что предки этих других, неафриканских популяций родом из Африки. Это было первое генетическое доказательство модели быстрого замещения.

За последующее десятилетие, благодаря совершенствованию методов анализа мтДНК, было исследовано еще большее число популяций. Доказательства накапливались. Они подтверждали самые первые результаты: все человеческие популяции объединяет общее африканское происхождение. И, кроме того, если довериться гипотезе молекулярных часов, это происхождение достаточно недавнее. Согласно данной гипотезе, накопление мутаций происходит с постоянной скоростью, благодаря чему мы можем использовать «количество» генетической изменчивости для измерения времени. Таким образом, на основании изменчивости митохондриальной ДНК можно установить дату возникновения нашего вида в период от 150 000 до 200 000 лет назад.

Однако митохондриальная ДНК отражает лишь часть истории человека: ту, что связана с предками по материнской линии. И существует очень высокий шанс, что филогенетическое дерево, построенное при помощи только одного маркера – мтДНК – не будет показательным для представления полной истории нашего генома. А значит, чтобы произвести тщательную проверку различных моделей истории нашего вида, нужно обратиться к другим компонентам генома. Именно поэтому в 1990-е годы мы наблюдали рост числа исследований на основе анализа Y-хромосомы, наследуемой по отцовской линии. Однако результаты вновь подтвердили однократное и недавнее происхождение нашего вида на территории Африки. Тем не менее эти результаты опирались только на два генетических маркера: это ничтожно малый объем информации по сравнению с той историей, которую могут нам рассказать наши геномы, рассмотренные целиком… рассказать всеми своими 3 миллиардами пар оснований!

С наступлением XXI века, благодаря технологическому прогрессу в области геномики получили распространение полногеномные исследования. В 2000-е годы это были главным образом анализы на основе ДНК-микрочипов (по-английски «microarrays»). ДНК-микрочипы позволяют обнаружить во время всего одной реакции гибридизации наличие миллионов генетических вариантов – однонуклеотидных полиморфизмов, или SNP, о которых мы говорили в предыдущей главе. Данные исследований, использующих ДНК-микрочипы, – таких, как проекты «ХэпМэп» или «HGDP» («Проект разнообразия генома человека»), – уверенно подтвердили африканское происхождение нашего вида. Кроме того, эти данные пролили свет на генетические связи между человеческими популяциями и их генетическую структуру в масштабах континентов, а также частоту скрещиваний между различными группами.

ДНК-микрочипы позволяют изучать генетическую вариабельность человеческих популяций гораздо более точно, чем анализы мтДНК или Y-хромосомы. Но и они не дают полной картины. Поскольку ДНК-микрочипы выявляют лишь SNP у ограниченного числа индивидов нескольких популяций, они не могут создать общего и достоверного представления о генетическом разнообразии всех населяющих мир популяций, что необходимо, если мы хотим получить верную картину их демографической истории. Эти ограничения удалось преодолеть с появлением высокопроизводительного секвенирования, расходы на которое постепенно снижались. Благодаря новым методам мы смогли ответить на многочисленные вопросы о происхождении нашего вида, демографической истории человеческих популяций с точки зрения различий между ними, об изменениях размера популяций с течением времени (вызванных, например, эффектом бутылочного горлышка, эффектом основателя, гибридизацией популяций и т. д.) и уровне генетического обмена как между популяциями людей, так и между людьми и ныне вымершими гомининами.

На сегодняшний день наши знания о происхождении человека и о том, каким образом он расселялся по планете, основаны на геномных исследованиях, которые объединяют данные, полученные при изучении современных популяций (самый яркий тому пример – это проект «1 000 геномов»), а также при изучении древних гомининов – например, неандертальцев или денисовцев. Доступные на сегодня данные позволяют сделать однозначный вывод, что современный человек возник в Африке (к югу от Сахары) как минимум 200 000 лет назад. Следует отметить важную деталь: африканские популяции демонстрируют самый высокий уровень генетического разнообразия на планете. Более того, разнообразие неафриканских популяций уменьшается по мере их удаления от Африки. Эти факты подтверждают существование эффекта бутылочного горлышка и эффекта основателя, повлиявших на популяции в ходе миграций по планете, в соответствии с моделью «серийного эффекта основателя». Данные геномики современных популяций также ясно и однозначно свидетельствуют, что Homo sapiens, или человек разумный, – африканец.

Из Африки: когда сапиенс покинул африканский континент

Данные как археологических, так и генетических исследований показывают, что сапиенс прожил в Африке после своего возникновения там как минимум 100 000 лет, прежде чем решился ее покинуть. С точки зрения генетики и по общему мнению ученых, Homo sapiens начинает расселяться по миру в поисках мест постоянного проживания где-то от 40 000 до 80 000 лет назад и быстро осваивает Юго-Восточную Азию, Австралию, Европу и восток Азии. Затем люди добираются до более отдаленных территорий – таких, как обе Америки, – это происходит приблизительно от 15 000 до 35 000 лет назад, затем – до дальних островов Океании, где они обосновались относительно недавно, всего лишь от 1 000 до 4 000 лет назад. В следующих главах мы подробно рассмотрим, каким образом происходило заселение разных континентов.

Остается неясным один важный вопрос: когда и как первые сапиенсы вышли за пределы африканского континента? В 1994 году антропологи Марта Лар и Роберт Фоли выдвинули гипотезу, что в эпоху плейстоцена современные люди много раз оказывались вне Африки. Основываясь на ископаемых останках и археологических находках, они предположили, что первая успешная миграция за пределы Африки произошла около 50 000 лет назад. Люди двигались по южному побережью, покинув Восточную Африку, прошли вдоль южных берегов Азии и, наконец, достигли Австралии. Что по этому поводу говорит генетика? Полученные в 2000-х годах первые данные о митохондриальной ДНК и Y-хромосоме свидетельствовали скорее в пользу однократного выхода современного человека по берегу около 60 000 лет назад. Эта гипотеза подтвердилась с появлением ДНК-микрочипов. Тем не менее сторонники других версий не сдаются, и научные споры по этому поводу продолжаются. Недавние исследования, основанные на полногеномном секвенировании, показали, что все современные неафриканцы происходят от одной и той же популяции, покинувшей Африку минимум 60 000 лет назад. Конечно, геномы современных обитателей Папуа – Новой Гвинеи демонстрируют следы еще более древней утечки Homo sapiens из Африки, датирующейся периодом около 120 000 лет назад, но этот факт еще требует доказательств, к тому же совершенно очевидно, что он очень слабо повлиял на разнообразие большинства популяций, населяющих сегодняшнюю Евразию.

Древняя ДНК также предоставила нам ценные сведения относительно выхода нашего вида из Африки. Как мы увидели в предыдущей главе, в геномах всех индивидов неафриканского происхождения присутствует около 2 % генетического материала, унаследованного от неандертальцев, и это подразумевает, что гибридизация происходила в основном сразу после выхода из Африки – по всей вероятности, на Ближнем Востоке. Такое предположение совпадает с моделью однократного выхода человека из Африки. В целом, данные, полученные при изучении древней ДНК, позволили по-новому взглянуть на различные модели происхождения нашего вида. Так, на сегодняшний день наибольшую поддержку со стороны геномики получила ассимиляционная модель: согласно ей наш вид, зародившись в Африке, покинул ее, заселил остальную часть планеты и «почти полностью» вытеснил все население местных популяций древних людей, встреченных им на пути.

Долгая и богатая история африканского континента

Было бы совершенно некорректно и даже нелепо умалчивать об африканском этапе истории Homo sapiens, лишь упомянув этот континент как «место рождения» человечества. В действительности населяющие Африку популяции имели собственную, крайне сложную демографическую историю еще задолго до их распределения по остальной части земного шара. Мы сказали, что Африка характеризуется самым высоким уровнем генетической вариабельности людей на планете, но ее равным образом отличает большое языковое, культурное и фенотипическое разнообразие. В Африке говорят на более чем 2000 разных языков, что составляет третью часть всех языков мира. К тому же в африканских популяциях наблюдаются значительные различия в образе жизни людей, в том числе разные способы земледелия, скотоводства, охоты и собирательства. Кроме того, окружающая среда, где обитают эти популяции, крайне разнообразна: здесь можно встретить и самую большую пустыню в мире и второй по величине влажный тропический лес, а еще саванны, болота, высокогорья и так далее. Это и есть тот мир, в котором сформировался человек разумный.

Человек разумный рос в разных колыбелях?

Но прежде, чем говорить об истории африканских популяций как таковой, следует вернуться к вопросу происхождения Homo sapiens. Пусть даже сам факт происхождения человека из Африки является бесспорным, остается еще много вопросов. Например, где именно находится место или места нашего появления на этом обширном континенте? Так же, как и для объяснения происхождения человека в целом, были разработаны различные модели, описывающие возникновение нашего вида в пределах Африки и определяющие место его появления на свет: мультирегиональная африканская модель, модель уникального происхождения с вымиранием местных видов, модель уникального происхождения с выживанием местных видов и модель древнего африканского скрещивания. Взяв за основу любую из этих моделей, можно по-разному провести анализ морфологических, генетических и археологических данных и получить специфические оценки для каждой из них. Но у нас по-прежнему нет одного ясного и надежного ответа, который бы всех устроил. В то же время анализ данных разных научных дисциплин позволяет нам согласиться скорее с мультирегиональной моделью и предполагать, что у Homo sapiens нет определенного места происхождения на территории Африки и сапиенс мог эволюционировать в разных местах континента из предковых форм, которые гибридизировались как между собой, так и с древними людьми…

Первобытные гибридизации

За последние годы генетические исследования предоставляли нам все больше и больше фактических доказательств в пользу той идеи, что современные геномы африканских популяций несут в себе следы давней метисации с древними людьми – так же, как и у жителей Евразии. В противоположность принятому долгое время мнению, следы неандертальской интрогрессии были обнаружены и у некоторых популяций на африканских территориях южнее Сахары: они свидетельствуют о недавнем скрещивании этих популяций с жителями Евразии, которые, в свою очередь, имеют неандертальских предков.

Что еще более удивительно, различные исследования выявили у современных африканских популяций наличие генетического материала, унаследованного от другого гоминина. Эта ДНК не принадлежит ни неандертальцам, ни денисовцам, а значит, она происходит от другого ныне вымершего древнего человека, неизвестного палеоантропологам. Уровень древней интрогрессии был оценен от 2 % до 8 %, в зависимости от конкретной популяции и использованного метода, хотя насколько часто происходила гибридизация с неизвестным гоминином – по-прежнему предмет споров. Так или иначе, эти наблюдения подчеркивают значимость геномного подхода. Несмотря на отсутствие археологических или палеоантропологических свидетельств, – особенно в Африке, где условия окружающей среды не благоприятствуют хорошей сохранности ископаемых останков – геномный подход позволил «воскресить» древние, ныне исчезнувшие виды. В настоящее время проводится множество исследований, с помощью которых ученые пытаются разрешить этот сложный и злободневный вопрос…

Геномная история охотников-собирателей

Помимо всего прочего, геномные исследования, анализ ДНК современных популяций и древних людей, очень много поведали нам об истории народов Африки. Одно из самых удивительных наблюдений связано с очень давними временами, когда произошло отделение некоторых групп охотников-собирателей от остальных популяций. Навыки земледелия распространились в Африке вместе с так называемыми миграциями банту, о которых будет идти речь дальше. И лишь несколько популяций остались верны прежнему образу жизни, основанному на охоте и собирательстве. Особенно стоит отметить охотников-собирателей экваториальных лесов Африки (их еще называют пигмеями: иногда для удобства мы будем пользоваться этим термином, несмотря на его некоторый пренебрежительный оттенок – который мы, сразу подчеркнем, не приемлем), а также популяции койсан, населяющие Южную Африку, и восточноафриканские популяции хадза и сандаве. Самое древнее из известных нам эволюционных расхождений – среди всех групп людей, когда-либо живших на Земле, – это отделение популяций койсан от всех прочих. По недавним оценкам, с учетом новых данных о частоте мутаций, это произошло от 260 000 до 350 000 лет назад! Такой невероятно древний период предполагает, что отделение предков койсанских народов, населяющих Южную Африку, случилось вскоре после появления Homo sapiens как такового. Второе самое древнее отделение – это отделение охотников-собирателей тропических лесов: его давность оценивается приблизительно в 135 000 лет, но эта датировка неточная, на самом деле они могли отделиться тогда же, когда и койсанские народы.

На помощь вновь приходит генетика, которая позволила восстановить ареал, где обитали охотники-собиратели. С помощью ряда методик были выявлены генетические связи между койсанскими народами Южной Африки, охотниками и собирателями, и народами хадза и сандаве, населяющими Восточную Африку. Эти наблюдения привели к выводу, что до грандиозных демографических изменений, связанных с переходом к земледелию, территория, занимаемая охотниками-собирателями (их представителями сегодня являются койсанские народы) была гораздо обширнее и простиралась до Восточной Африки. Эта гипотеза также подкрепляется лингвистическими данными: языки койсанских народов и некоторых популяций Восточной Африки объединяет одна важная общая черта – наличие щелкающих согласных.

Возникновение земледелия и распространение языков банту

Возьмем ли мы охотников-собирателей тропических лесов, народы койсан или хадза и сандаве – в любом случае эти популяции в современном виде представляют собой лишь остатки народов, сохранившие свой образ жизни после двух главных культурных событий в истории Африки: распространения языков банту и возникновения земледелия. На основе лингвистических и археологических исследований мы знаем, что в период от 4000 до 5 000 лет назад народы, говорящие на языках банту, – которые до этого времени занимались охотой и собирательством на землях между современными Камеруном и Нигерией, – начали осваивать навыки ведения сельского хозяйства. Их язык и образ жизни, основанный на земледелии, оседлости и обработке железа, постепенно распространились по всей территории Африки к югу от Сахары. На сегодняшний день большинство популяций этой части Африки, хоть они и разбросаны на пространстве площадью в 500 000 квадратных километров, говорят на одном из 500 языков, принадлежащих группе банту.

Археологические находки указывают, что земледельческие навыки в ходе долгого, длившегося не одну тысячу лет путешествия распространились на огромные расстояния. Но вплоть до недавнего времени оставался неясным один вопрос. И правда, трудно только на основе археологических данных определить, что́ именно распространяется: исключительно культурные навыки, связанные с земледелием (тогда мы говорим о культурной диффузии), или же сами популяции, занимавшиеся земледелием и затем мигрировавшие (демическая диффузия)? Генетические исследования предлагают нам уникальную возможность для изучения демографических эффектов перехода к земледелию путем сравнения генетической изменчивости в популяциях земледельцев и охотников-собирателей. И вот каков вердикт: как первые исследования, основанные на анализе митохондриальной ДНК и Y-хромосомы, так и недавние исследования на базе целого генома, – все они указывают на большое генетическое сходство групп, говорящих на языках банту, даже если географически они живут далеко друг от друга, по сравнению с популяциями, говорящими на языках из других языковых семей. Генетические данные подтверждают модель демической диффузии языков банту и земледелия, и таким образом распространение народов банту является самым большим популяционным движением в истории Африки.

Несмотря на то что сам факт миграции народов банту не вызывал сомнений, вопрос миграционных путей, которыми передвигались эти народы, оставался открытым. Первая теория, получившая название «early split», или «раннее разделение», утверждала, что миграционное движение разделилось на две части с самого начала, когда народы банту только покинули свою «колыбель» – территорию между нынешними Камеруном и Нигерией – и направились на юг и восток. С этой теорией конкурирует другая, называемая «late split», или «позднее разделение», согласно которой эти народы вначале пересекли экваториальный лес – на территории современного Габона – и лишь затем разделились на два миграционных потока. Один взял курс на юг, другой – в сторону Восточной Африки. Похоже, что разрешить этот спор удалось – снова благодаря генетике. Действительно, совсем недавние исследования – в том числе под руководством Этьена Патэна (Институт Пастера и Национальный центр научных исследований^[56]) – свидетельствуют о том, что говорящие на языках банту популяции на юге и на востоке Африки генетически ближе к популяциям южной, а не северной части пояса экваториальных лесов. Таким образом, эти данные очевидно выступают в пользу теории «late split»: народы банту сначала пересекли экваториальный лес и отправились в направлении Восточной и Южной Африки, где встретились с коренными народами этих регионов.

Диффузия навыков скотоводства: археология и геномика

Перемещения популяций, связанные с новым образом жизни и способом пропитания, не ограничиваются только народами банту или культурной диффузией навыков земледелия и обработки железа. Археологические данные также позволяют нам предположить возникновение в Южной Африке скотоводства, и особенно – овцеводства. Практика разведения скота приходит из Восточной Африки, появляясь на территориях современных Замбии и Зимбабве около 2000 лет назад. Однако, как и в случае распространения земледельческих навыков и языков банту, археологические находки не могут подсказать, связано ли пастбищное скотоводство с демической диффузией – перемещением популяций, занимающихся выпасом скота – или же с диффузией самого этого навыка. Были проведены генетические исследования как современных популяций, так и древних останков народов кой-коин^[57] (скотоводов) и сан^[58] (охотников-собирателей) из Южной Африки: они выявили у всех койсанских групп наличие смешанной восточноафриканской/евразийской генетической составляющей. Интересно отметить, что эта составляющая особенно часто – в 23 % – 30 % случаев – встречается у скотоводов нама – одной из групп народов кой-коин; период гибридизации с их участием был датирован сроком около 1300 лет назад. Заключительные выводы этих исследований: навыки скотоводства попали в Южную Африку вместе с миграцией группы выходцев из Восточной Африки, которые впоследствии примкнули к местным группам южноафриканских охотников-собирателей, и в результате появились предки нынешних скотоводов кой-коин. Факты смешения групп земледельцев или скотоводов, мигрирующих в различные регионы Африки, с группами местных охотников-собирателей были очень многочисленными, и мы посвятим этой теме отдельную главу.