Лорен Джу
Спасайся, Красавица
– У меня есть сестра, – озлобленно выдавила из себя Лия. Её жутко раздражало близкое присутствие вампира.
– И она сейчас в безопасности. Что толку переживать о ней? Можешь взять её с собой, если вдруг захочешь, – рассуждал вампир с непроницаемой маской на лице.
От этой мысли Лию заворотило, и она откинулась на жёсткую спинку стула. Её начало тошнить. Видимо, сказывалось отсутствие пищи вот уже два дня. Перед глазами стояла белая пелена.
– Что было там, Лия? – Влад дотронулся до её нижней губы и чересчур осторожно провёл по ней, так что у неё остановилось сердце, а затем забилось ускоренно, всё тело сжалось и следом обмякло. Приятная дрожь потревожила руки, и Лие стало за это стыдно. – В твоей прежней жизни? Дай угадаю. Наверняка у тебя был молодой человек. – Большим пальцем вампир очертил её губы, наслаждаясь мягкостью кожи. – Но такой скучный. Посредственный. С ним было не о чем поговорить. Сердце всегда билось ровно в его присутствии. Все твои сверстники – жалкие сопляки, которых интересуют только легкодоступные девушки и регулярный секс. Не так ли, Лия? А тебе другого хочется. Не сухаря, но и не озабоченного героя нашего времени. К слову, о героях. Моя итальянская красота, tesoro mio (с итал. – моё сокровище) питайю не хочешь?
Лия сдвинула брови, не понимая такой резкой смены темы.
– Привёз недавно попробовать, – не дождался вампир ответа и схватил кусочек из тарелки на столе. Только сейчас девушка заметила, что Антона больше не было в столовой. – Нельзя морить себя голодом. – Он поднёс кусочек к её губам. Она опустила взгляд на белый фрукт с чёрными точками. – Давай, Лия.
Она молча смотрела на него, прожигая взглядом, при этом держа губы плотно сомкнутыми. О том, сколько Влад путешествовал, Лия уже была наслышана. О его страсти к иностранным языкам тоже. Вампир вдруг смягчился, ошеломлённый её борьбой.
– Вот кто герой нашего времени? – неожиданно спросил он, вернувшись к прежней теме. – Романтичный БДСМщик? – скривился вампир, словно вспомнил о чём-то противном. – Раньше рыцари совершали подвиги ради любимых, не могли надышаться на них, испытывая самые неподдельные и нежные чувства, а что теперь? Теперь пара пошлых шуток, и девушки сразу же готовы раздвинуть ноги. Это скучно, – устало проговорил Влад, рассматривая фрукт у себя меж пальцев.
– Есть ли вообще потребность в герое. Герой умер, – сухо пробормотала Лия.
«Лия ждала их встречи с тоскующим сердцем. Почему ей теперь казалось, что именно Влада не хватало ей для существования? Она собиралась с духом, настраивала себя на долгожданную встречу (если ожидание в полчаса можно наречь длительным). Не хотела растеряться, желала показать всю свою эрудицию, болтать с ним до утра, обсуждая философию.
Девушка вошла в уютное кафе с плетёными стульями. Она лишь украдкой прошлась взглядом по присутствующим гостям, которых было не так уж много. В нос ударил запах свежеприготовленного кофе, Лия сконцентрировалась взглядом и мыслями только на одном – на нём, её недавнем знакомом. Она совсем осторожно подошла к Владу и увидела название книги, что он держал в руках: «Слова Ницше «Бог мёртв» Мартина Хайдеггера.
– Интересуешься изречением Ницше? – увлечённо спросила Лия, в то время как Влад не спеша оторвался от чтения.
– Да. Многие буквально его понимают. А на деле…
– Гибель морали, – прервала его Лия. – Упадок нравственности. Знаю.
– Хайдеггер больше понимает слова Ницше как гибель философии.
– Однако философия только и делает, что движется по кругу. Ничего нового не придумаешь здесь.
Влад подпёр голову рукой и пристально всмотрелся в лицо новой знакомой. С неподдельным восхищением.
– Как тебя зовут?
– Лия.
– Всего два слога, а как красиво. Грех мой, душа моя, Ли-я: кончик языка совершает путь в два шажка вниз по нёбу, чтобы на втором толкнуться о зубы. Ли. Я.
У девушки перехватило дыхание от сказанного. Она попыталась что-то ответить, но не могла, да и собеседник молчал. Лия хотела бы знать, о чём он в этот момент думал, но и сил предполагать не было: она лишь уставилась в его затуманенные глаза.
– Это же… Набоков? – пробормотала Лия, смутно припоминая начало произведения.
– Верно. «Лолита». И это ты читала.
– У Набокова потрясающий по силе слог. Слишком узнаваем, – признала Лия. – Но не смогла осилить произведение, слишком уж… специфичное. Тяжело читать от лица педофила.
– Произведение весьма неоднозначное. Лия, прости за нескромный вопрос, но сколько тебе лет? – вдруг переключился он на другую тему, чем обескуражил Лию.
– Неприлично у девушки такое спрашивать. – Она залилась краской. Всё ещё в его присутствии ей было не совсем уютно, что-то было неправильно. – Но могу сказать, что уже окончила университет. Раз уж мы начали задавать друг другу вопросы… То кто ты по профессии? Ты столько всего читал из философии… Ты преподаватель? Учёный?
– Могу сказать, что имею степень по философии. Да и увлекаюсь давно. Приятно было встретить знающего человека. – Он обаятельно улыбнулся.
– Как круто! – не удержалась Лия от эмоциональной реакции. – А про мой возраст ты спросил… Чтобы сюжет «Лолиты» не повторить? Я, вроде, как подросток не выгляжу.
Влад рассмеялся низким баритоном.
– Ох, Лия… Ты всё же ещё ребёнок.
– Эй! А самому как будто сто лет, – с обидой в голосе пробурчала она и скрестила руки на груди.
– Почти угадала, – поджал он губы. – Давай закажем что-нибудь. Тут замечательные итальянские десерты. Люблю Италию.
Лия осторожно взяла чуть потрёпанное меню. Десятки картинок с возбуждающими описаниями дразнили рецепторы, и Лия ткнула в первый попавшийся торт, лишь бы не искушать себя слишком долго.
– Буду цукотто.
– Замечательно. Я то же самое возьму.
Влад подозвал обаятельную и слишком флиртующую официантку, которая начала раздражать Лию. Официантка кокетливо улыбалась, спрашивая у Влада, что они хотят заказать. Тот поинтересовался у девушки, будет ли она кофе или чай. Собеседник усмехнулся, заметив недовольное лицо Лии. Как только третья лишняя удалилась, Влад спросил:
– Что-то не так?
– Да, – решилась Лия признаться. – Это может прозвучать странно… Мне почему-то не по себе рядом с тобой.
Влад наклонился ближе к девушке через стол.
– Разверни мысль.
– То есть… Знаешь, ощущения чего-то неправильного. У меня в первый раз такое. Как будто я не должна находиться рядом с тобой. Мне очень интересно… И в то же время страшно. Я не понимаю, почему вообще с тобой этим делюсь. – Лия почувствовала огромную волну стыда, что охватила её, как будто сейчас была не в кафе за столиком, а в соборе исповедовалась. Она поспешно отвела взгляд и попыталась спрятаться за распущенными тёмными волосами.
– Что тебя пугает во мне? Что плохо во мне? – Влад склонил голову.
Лия собралась с духом и приняла вызов: ответила на его пристальный взгляд. И чем дольше она смотрела, тем больше ощущала неприятную, засасывающую пустоту.
– Так, ладно. Я странная, скажу сразу, – отмахнулась Лия, когда в голове пробежала слишком глупая мысль.
Влад расплылся в улыбке.
– Говори. Я ещё более странный. Давай.
Она жалела, что сейчас не могла набить рот тортом, чтобы избежать ответа на вопрос. И кто её дёрнул за язык? Зачем сказала? С силой зажмурилась, а затем вновь посмотрела на лицо Влада.
– Твоя душа. Я знаю, это странно, но… Порой интуиция говорит мне абсурдные вещи. Можем посмеяться.
– Что с моей душой, Лия? – Он провёл языком по зубам, и вдруг его глаза дали странный отблеск.
– Она как будто мёртвая. Глупость сморозила. Да, знаю! – захотелось Лие вновь провалиться сквозь землю от стыда.
– Вот как. А ты веришь в существование души? – поинтересовался Влад, понизив голос.
– А ты нет? Материалист?
– Тебе ближе понимание души у Аристотеля или у Платона? – проигнорировал он заданный вопрос.
– Учение Платона ближе. Мир ощущений несовершенен, высшая цель – подняться над ним и приблизиться к божественному, достижение высшей нравственности – главная и почти недостижимая цель.
– Интересно. Нравственность, значит. – Влад улыбнулся лишь глазами. – Мы похожи, Лия. Но в молодости я думал совсем по-другому.
– И каких взглядов ты придерживался? Жаждал анархии? – беззлобно рассмеялась девушка. Влад увлекал её всё больше и больше.
– Да. Думаю, что все в молодости хотят быть бунтарями и новаторами. Кажется, что только ты до такого додумался, что все вокруг идиоты и боятся изменений.
– Если взглянуть на это с позиции истории и накопленного опыта, то мы всё время будем возвращаться к тому, с чего начали.
– Верно. Всегда вспоминаю падение Римской империи. Закат великой цивилизации. Нравственность так или иначе нужна человечеству. К слову, Лия, ты читала Достоевского?
Девушка покачала головой.
– Почитай «Бесы». Достаточно глубокое по силе произведение. – Влад вдруг задумался и продолжил с уже другим интонационным рисунком, словно выступал на сцене в театре. – Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо! А тут ещё «свеженькой кровушки», чтоб попривык.
Заметив недоумевающее лицо Лии, Влад пояснил:
– Слова одного персонажа произведения – Верховенского. Девятнадцатый век. А как всё точно предсказал этот русский.
– Ты помнишь наизусть?
– Только то, что меня однажды зацепило.
– Ты так много всего читал, – не без восхищения воскликнула Лия. – Хотела бы я столько всего знать.
– У меня было много времени на это. Так уж вышло.
Им принесли десерт и кофе, Лия принялась за еду, при этом всё больше стесняясь пристального взгляда её нового знакомого.
– Тебе страшно, Лия?
Она решилась посмотреть на него.
– Теперь не знаю. Как такой образованный человек может вызывать страх?
Лие хотелось хвалить Влада ещё и ещё, искренне недоумевая, почему несколькими мгновениями ранее боялась его.
– Ты права, Лия. И всё же, моя душа и правда мертва».
