Харон склонялся вперед и греб. Все было едино для его усталости.
Дело было не в годах или столетиях, но в широких потоках времени, и в старой тяжести и боли в руках, которые стали для него частью рутины, созданной богами и перешедшей в Вечность.
Если бы боги послали ему встречный ветер, даже это разделило бы жизнь в его памяти на две равные части.