Джек Лондон
Кража

Даусет вытягивается. Конни звонит в колокольчик.

Я купил администрацию вашего штата и заплатил за нее наличными. Вы – просто движимое имущество, приобретенное мною в придачу. Вы стали сенатором, потому что мне это было удобно. И вы так же легко перестанете им быть. Понятно?

Даусет (бормочет). Понятно…

Старкуэтер. Законопроект должен быть провален.

Даусет. Слушаюсь, сэр.

Старкуэтер. Он должен быть провален втихомолку, без газетной шумихи.

Даусет кивает головой.

Можете идти.

С побитым видом Даусет идет к группе за чайным столом. Справа, смеясь, входят Чалмерс и Хаббард; при виде Старкуэтера они сразу трезвеют. Старкуэтер едва отвечает на поклон Хаббарда.

Подойди сюда, Том.

Входит Слуга. Конни указывает ему на разбитую чашку. Пока слуга ее убирает, Старкуэтер молчит, продолжая изучать записную книжку. Чалмерс стоит перед ним, чувствуя себя несколько неловко. Хаббард присоединяется к группе за чайным столом. Собрав осколки чашки, слуга уходит.

(Закрывает записную книжку, заложив ее пальцем на нужной странице и бросив на Чалмерса пронзительный взгляд.) Том, твоя любовная связь в Нью-Йорке должна быть прекращена. Понятно?

Чалмерс (вздрогнув). Кто вам насплетничал? Хаббард?

Старкуэтер. Зачем мне твой Хаббард? Я получаю сведения из своих источников.

Чалмерс. Стоит ли говорить о таких пустяках?

Старкуэтер. Пустяки? Я знаю все подробности. Если хочешь, могу их тебе сообщить. С этим пора покончить. И я не намерен вступать с тобой в споры.

Чалмерс. Вот не думал… что я был так неосторожен.

Старкуэтер. В твоем положении нельзя быть неосторожным. На нас лежит великий и священный долг – мы несем на своих плечах ответственность за девяносто миллионов человеческих судеб. Стоит нам поскользнуться, и они пропали. За их душами и так охотятся невежественные демагоги. Если они победят, страна погибнет, погибнет цивилизация.

Чалмерс. Вот не думал, что мои невинные забавы…

Старкуэтер (пожав плечами). Ты ведь только одно из колесиков в машине. Я и еще несколько человек – мы сама машина. Но ты нужное нам колесико, и мы не хотели бы тебя потерять.

Чалмерс. Потерять? Меня?

Старкуэтер. Стоит мне пошевелить пальцем, и тебе конец. Понятно? Ты заправляешь своим штатом? Отлично. Но не забудь: если я захочу, я завтра же куплю весь твой штат. И тебе не на что будет опереться. Тебе трудно изменить свою натуру, но помни хотя бы о величии наших задач. И будь осторожен. Нам приходится пользоваться и слабыми людьми. Но ты только и делаешь, что ублажаешь плоть. Пьешь. А у тебя плохое сердце. Я получаю донесения от твоего врача. Не забудь – ты женат на моей дочери. Она женщина сильная и делает нам честь. Я не допущу, чтобы ты ее позорил.

Чалмерс. Ладно. Буду осторожен. Но раз уж вы о ней заговорили, я хотел бы продолжить эту беседу.

Пауза. Старкуэтер невозмутим.

Маргарет дружна с Ноксом. Он приходит сюда, в мой дом. Их водой не разольешь.

Старкуэтер. Да?

Чалмерс (поспешно). Само собой разумеется, я ее ни в чем не подозреваю. Но, согласитесь, что вашей дочери и моей жене не пристало поддерживать знакомство с этим анархистом, который постоянно нападает на нас и на все, что мы представляем.

Старкуэтер. Я начал говорить с ней на эту тему, но нас прервали. (Хмурит брови, размышляет.) Ты ее муж. Почему ты не приберешь ее к рукам?

Из двери в глубине выходит Миссис Старкуэтер. Она кланяется гостям и, найдя взглядом мужа, направляется к нему.

Чалмерс. Приберешь ее, как же! У нее характер… вроде вашего. К тому же я боюсь, что она кое-что знает о моих… шалостях…

Старкуэтер (ехидно). Невинных шалостях?

Миссис Старкуэтер (обиженным тоном). Ах, вот ты где, Энтони. Опять говоришь о политике. А я хочу чаю. Томми выглядит ужасно. И чего только смотрит Маргарет?

Старкуэтер снова погружается в изучение записной книжки.

Не знаю, чем все это кончится, если матери разучились воспитывать своих детей. Твоя дочь занимается всем чем угодно, кроме своего собственного сына. И хотя бы ходила в церковь прилежно! Мистер Ратленд очень ею огорчен. Я хотела с ней поговорить… но уж лучше сделай это ты, Энтони! Она со мной совсем не считается. Еще бы! Всю жизнь поступала, как ей нравится. Это она в тебя. В мое время дети слушались родителей. А все эта суматоха! Ни на что не хватает времени. Вот и мне надо выпить чаю и бежать. Конни едва успеет переодеться. (Идет к чайному столу; Конни наливает ей чай.) Старкуэтер (Чалмерсу, который продолжает ждать его указаний). Пока все.

Чалмерс направляется к столу, но в это время снаружи доносятся голоса. Входит Маргарет в сопровождении жены перуанского посланника Долорес Ортега и секретаря японского посольства МацуСакари, которых она встретила в вестибюле. Чалмерс поворачивается и идет им навстречу. Он здоровается с Долорес Ортега, как со старой знакомой. Его представляют Сакари. Маргарет поочередно здоровается со всеми гостями и, заменив Конни за чайным столом, продолжает разливать чай. Сакари подходит к Маргарет. Остальные располагаются тремя группами: Чалмерс и Долорес; Ратленд, Даусет и миссис Старкуэтер; Конни, миссис Даусет и Хаббард. Чалмерс передает чай Долорес Ортега; Сакари в ожидании своей чашки чаю болтает с Маргарет.

Маргарет (передавая чашку Сакари). Как-то неловко предлагать вам эту жидкость. Чай умеют готовить только на Востоке. Признайтесь, наш способ заварки чая вам кажется варварским?

Сакари (кланяясь). Да, ваш американский чай, так же как и чай у англичан, совсем не похож на наш чай. Но ко всему привыкаешь. Сначала, когда я учился в Йейле, меня поражали ваши обычаи… Но только сначала. Сейчас… как бы это выразиться… я притерпелся к вашему чаю.

Маргарет. Вы очень снисходительны к нашим недостаткам.

Сакари (кланяясь). Наоборот. Я всеми силами стараюсь не видеть в вашей замечательной стране никаких недостатков.

Маргарет (смеясь). И вам удается? Вы необыкновенно вежливы, мистер Сакари.

Появляется Нокс. Мгновение он стоит на пороге в нерешительности, затем направляется к Маргарет. Его движения несколько угловаты; видно, что ему здесь не по себе.

Сакари (заметив появление Нокса, ищет, к какой бы группе гостей ему пристать). Если разрешите, я вас покину, чтобы отведать этот… как бы это выразиться?.. Чай… (Кланяется и присоединяется к группе Конни, миссис Даусет и Хаббарда.) Нокс (здороваясь с Маргарет и с теми, кто сидит с ней рядом). Не знаю, зачем я пришел. Мне здесь не место. Все у вас здесь так странно…

Маргарет (беспечно). Почему? Если вы Али-Баба, где же ваше место, как не в пещере сорока разбойников? Но ваши часы и кошелек здесь в безопасности…

Нокс делает недовольное движение: его покоробил не свойственный ей легкомысленный тон.

Ну, не хмурьтесь. Надо же и отдохнуть раз в кои веки. (Показывая на Старкуэтера.) Вот там сидит владыка тьмы, тот дракон, которого вы поклялись поразить насмерть…

Нокс смотрит на Старкуэтера; речь Маргарет его явно удивила.

…человек, который держит в руках страховые компании, тресты и банки, металлургические и сталелитейные монополии, угольные шахты и судостроительные верфи, человек, который могущественнее Ротшильдов,^[5] человек, который провалил ваш законопроект о детском труде и душит всякий росток свободы, ненавидит все, что дорого вам… Короче говоря, мой отец.

Нокс (разглядывая Старкуэтера). Мне следовало его узнать, ведь его фотографии не сходят с газетных страниц. Но почему вы так о нем говорите?

Маргарет. Потому что это правда.

Нокс молчит.

Разве не так? (Смеется.) Можете не отвечать. Вы знаете, что это правда, горькая, но правда. Продолжая осматривать пещеру сорока разбойников, вы увидите вон там рыцаря пера Хаббарда – доверенное лицо наших богачей.

Нокс (с отвращением). Ну, этого кто не знает! Сперва он писал статьи против нефтепромышленников, делая вид, что разоблачает их мошенничества, а затем, сторговавшись с ними, стал их защитником. Теперь он – самый главный в «Картрайтсе», с тех пор как журнал стал откровенно реакционным. На нем пробу негде ставить… Ей-богу, я, наверно, и в самом деле Али-Баба и не пойму, зачем я здесь!

Маргарет. Вы здесь, сэр, потому, что я так захотела.

Нокс. Верно. Но что нас с вами связывает?

Маргарет. Будущее…

Нокс (смотрит на нее горящими глазами). Порою мне становится страшно настоящего.

Маргарет чуточку испугана, но не может скрыть радости.

Я боюсь не за себя.

Маргарет (поспешно). Не смотрите на меня так. Ваши глаза блестят. Про нас подумают бог знает что…

Нокс (смущенно). Извините… я даже не заметил, что я… смотрел на вас не так, как мне…

Маргарет. Знаете, почему вы здесь? Потому, что я за вами послала.

Нокс (горячо). И вы знали, что я приду. Вы знали, что я пойду за вами, куда…

Маргарет. Постойте, постойте… Насчет вашей завтрашней речи… О ней говорят повсюду – ворчат, шипят, пророчат недоброе… Я знаю, как вы заняты, и мне не следовало вас звать. Но у меня не было другого выхода, я очень беспокоилась…

Нокс. Как странно, что вы, вот такая… живя среди них всех… и вас занимает судьба простых людей!

Маргарет. Я кажусь изменницей в собственном стане? Наверно, это так и есть. У меня тоже были свои мечты. С детства я начиталась книг о справедливом устройстве мира: «Республика» Платона,^[6] «Утопия» Мора…

Нокс слушает ее с жадным вниманием, глаза его блестят.

И мечтала, что и я смогу хоть чуточку приблизить время, когда все люди будут жить честно и по совести. Я решила всей душой посвятить себя борьбе за человеческое счастье. Моим героем был Линкольн,^[7] он остался моим героем и теперь. Но что могла сделать я, женщина? Меня отгораживала от жизни тысяча условностей, запретов, предрассудков… Стоило мне открыть рот – надо мной все смеялись. Что мне было делать? У меня ведь не было права голоса, мне приходилось молчать. И сидеть сложа руки. Действовать могли только мужчины. Они голосовали, произносили речи, правили страной. Место женщины – у домашнего очага.

Нокс. Значит, вы понимаете, почему я стою за равноправие женщин!

Маргарет. Я смотрела вокруг и наблюдала жизнь, или, вернее, мне казалось, что я ее вижу. Я рано узнала, что такое власть. У моего отца была власть. Он ведь магнат – так, кажется, называют подобных людей? Мне тоже нужна была власть. Но как ее получить? Ведь я же только женщина. Я подумала: может быть, эту власть мне даст муж? Вот отсюда-то все и пошло. Я встретилась с человеком, который стал моим мужем. Это был отличный спортсмен, богач и политический деятель с большим будущим. Отец пообещал мне, что если я выйду за него замуж, он сделает его хозяином штата, губернатором, пошлет его в сенат. Вот и все.

Нокс. Ну? Что было дальше?

Маргарет. Дальше? Я вышла за него замуж. И поняла, что власть – в руках куда более могущественных, чем я предполагала. Они отняли у меня мужа и обратили его в политического приспешника моего отца. А у меня по-прежнему не было ни сил, ни власти. Тогда я подумала: будущее принадлежит детям. Хоть тут-то мне поможет то, что я женщина! Я ведь мать и могу дать миру здорового хорошего сына, вырастить чистого и благородного человека. Если я этого достигну, может быть, он сможет осуществить мою мечту, он сделает мир чище и счастливее для всех людей на земле. Я решила по мере сил выполнять свой материнский долг: занялась устройством хороших жилищ для рабочих и детских садов, чтобы помочь другим беспомощным маленьким человечкам, которые и есть наше будущее.

Нокс. Вы замечательная женщина! Вот почему я так покорно прихожу, когда вы меня зовете.

Маргарет. И наконец я встретила вас. Вы мне показались рыцарем, сражающимся с ветряными мельницами, безрассудным мечтателем, который ополчился против власть имущих и знати, веря, что можно вырвать счастье для будущего… Я не сомневалась, что вас погубят. Но вы все еще живы и боретесь! Правда, ваша завтрашняя речь…

Чалмерс (который неслышно подошел к ним с чашкой Долорес). Как поживаете, мистер Нокс? Кстати, об этой речи…

Они пожимают друг другу руки.

Чашку чаю, Маргарет. Для миссис Ортега. Два куска сахару.

Маргарет наливает чай.

Только и слышишь, что об этой речи. Кажется, вы собираетесь задать нам жару.

Нокс (улыбаясь). Не больше, чем вы заслуживаете.

Чалмерс. Вы намерены сказать правду, всю правду и ничего, кроме правды?

Нокс. Вот именно.

Чалмерс (принимает чашку от Маргарет). Поверьте, не так уж мы плохи, как вам кажется. Ко всякому вопросу можно подойти с разных точек зрения. Ведь мы, так же, как и вы, хотим стране только добра. И все еще надеемся найти с вами общий язык.

Нокс иронически улыбается.

Маргарет. Том, не надо лгать. Ты надеешься совсем на другое. Ты надеешься свернуть ему шею.

Чалмерс (с мрачной улыбкой). Ну, если мы не найдем общего языка… А жаль. Вы могли бы далеко пойти. В союзе с нами. А выступая против нас, вы не добьетесь ничего – ровным счетом ничего. (Отходит от них.) Маргарет (взволнованно). Видите! Вот почему я встревожилась… И послала за вами. Том, и тот не скрывает, что они сотрут в порошок всякого, кто им будет противиться. А ваша речь грозит им опасностью. Вы знаете, какой железной рукой они правят в конгрессе, как им легко заткнуть рот такому, как вы. И все же они дают вам возможность выступить. Почему? Зачем?

Нокс (с улыбкой). Все очень понятно. Они знают, в чем я их собираюсь обвинить, и думают, что я произнесу поджигательскую речь, не имея в руках никаких доказательств. Они постараются превратить меня в ходячий анекдот. Телеграфные агентства, корреспонденты газет – все наготове, чтобы сделать меня завтра посмешищем во всех уголках страны. Но они зря думают, что я так уж беспомощен, у меня есть…

Маргарет. Доказательства?

Нокс. Да.

Маргарет. Они у вас?

Нокс. Их принесут мне вечером – документы, фотографии с документов, справки…

Маргарет. Молчите! Будьте осторожны. Ради бога, будьте осторожны!..

Миссис Даусет. Спасите меня, миссис Чалмерс! Мистер Сакари надо мной смеется.

Маргарет. Вот уж не поверю!

Миссис Даусет. Честное слово! Он имел дерзость…

Чалмерс (поддразнивая миссис Даусет). Дерзость!.. Сакари, вы ли это?

Сакари. Почтенная леди изволит шутить.

Миссис Даусет. Он имел дерзость спросить у меня, почему у нас на все такие высокие цены. Даусет уверяет, что у нас жизнь стоит так дорого потому, что люди тратят слишком много денег.

Сакари. Какая необыкновенная страна! Люди здесь бедны, потому что у них слишком много денег…

Чалмерс. Разве цены поднялись не оттого, что в обращении слишком много золота?

Миссис Даусет. Мистер Сакари сам высказал такую мысль, но стоило мне согласиться, как он же стал против нее возражать. Мистер Сакари обращается со мной просто ужасно!

Ратленд (откашлявшись, елейно). Все зло – в пьянстве. Пьянство подрывает основы основ – веру, промышленность, словом, все на свете. С каждым годом рабочие пьют все больше и больше. Работоспособность понижается, стоимость производства повышается. Отсюда – рост цен.

Даусет. Отчасти, только отчасти. Скажем точнее. Цены высоки еще и потому, что рабочие недостаточно бережливы. Если бы рабочие копили деньги, как это делают крестьяне во Франции, мы бы смогли больше продавать за границу и получать больше барышей.

Сакари (кланяется). Спасибо. Значит, чем бережливее народ, тем больше вы сэкономите, а чем больше вы экономите, тем больше вы можете продать, а чем больше вы продаете, тем лучше вам живется?

Даусет. Совершенно правильно.

Сакари. А чем меньше вы продаете, тем хуже вам живется?

Даусет. Еще бы!

Сакари. А если народ станет совсем, совсем бережливым и перестанет покупать что бы то ни было, наступит нищета?

Даусет (явно озадачен). Кхм… э… видимо…

Сакари. Значит, людям живется плохо, потому что они бережливы, а не потому что они расточительны?

Даусет окончательно сбит с толку и молчит.

Миссис Даусет (в комическом отчаянии поднимает руки к небу). Может быть, мистер Нокс объяснит нам, почему все стоит так дорого.

Старкуэтер захлопывает записную книжку и прислушивается.

Нокс улыбается, но молчит.

Долорес. Просим, просим, мистер Нокс! Я умираю от любопытства – почему цены все время повышаются? Сегодня утром, кажется, снова поднялись цены на мясо.

Нокс колеблется и вопросительно смотрит на Маргарет.

Хаббард. Мистер Нокс прольет нам свет на этот вопрос.

Чалмерс. Неужто вы, бесстрашный трибун в конгрессе, струсили здесь, среди друзей?

Нокс. Не подозревал, что у вас любят поговорить на такие темы.

Старкуэтер (властно). Какова, по-вашему, причина роста цен?

Нокс (также резко). Кража.

Это слово производит на всех впечатление разорвавшейся бомбы; но, будучи людьми хорошо воспитанными, они отвечают на него вежливыми улыбками.

Долорес. Какая романтическая идея. Значит, если у вас что-нибудь есть, вы это украли?

Нокс. Вроде того. Возьмем, к примеру, автомобили. В нынешнем году на покупку автомобилей было истрачено пятьсот миллионов долларов. Но откуда взялись эти деньги? Их заработали рабочие заводов и рудников, швеи, слепнущие в потогонных мастерских, продавщицы, зарабатывающие по четыре-пять долларов в неделю, дети на ткацких фабриках. И все, что вы истратили на автомобили, вы украли у тех, кто трудится в поте лица своего!

Миссис Старкуэтер. Я всегда говорила, что во всем виноваты автомобили!

Долорес. Но, мистер Нокс, у меня тоже есть автомобиль!

Нокс. На него пошло немало труда. Уж не вашего ли?

Долорес. Господи, конечно нет! Я его просто купила.

Нокс. Тогда вы, наверно, трудились над чем-нибудь другим? А потом обменяли продукт своего труда на автомобиль?

Молчание.

Почему же вы молчите? Потому, что вы владеете автомобилем, который сделан чужими руками и за который вы не отдали ни крохи своего труда? Вот это-то я и называю кражей. Вы это зовете правом собственности. А ведь это самая обыкновенная кража.

Старкуэтер (прерывая Долорес Ортега, которая собиралась заговорить). Неужели у вас не хватает ума, чтобы посмотреть на вопрос шире? При чем тут ворованные автомобили? Возьмем меня. Я деловой человек. Но автомобилей я не краду.

Нокс (улыбаясь). Еще бы! Автомобили для вас слишком мелкая добыча. Ваши операции куда крупнее.

Старкуэтер. Я краду?

Нокс (пожимая плечами). Еще как!

Старкуэтер. Докажите.

Нокс. Постараюсь. Вы крупнейший финансист, монополист, финансовый туз. Разрешите привести несколько цифр?

Старкуэтер. Говорите.

Нокс. Вы контролируете девять миллиардов долларов, вложенных в железные дороги, два миллиарда – в промышленные предприятия, миллиард – в страховые компании, еще миллиард – в банки и миллиарда два – в другие кредитные учреждения. Я не говорю, что все эти деньги вам принадлежат, но вы ими распоряжаетесь самовластно! Больше вам ничего и не надо. Распоряжаясь львиной долей капитала Америки, вы знаете, что остальные капиталисты покорно пойдут за вами следом. За последние несколько лет основной капитал американской промышленности был обманом раздут на лишних семьдесят миллиардов долларов. Но ведь это просто дым, чистейший дым, фикция!^[8] Вы, биржевики, отлично знаете, что такое дым. Я назвал цифру в семьдесят миллиардов. Их может быть сорок, восемьдесят… словом, много! А что означает для вас весь этот дым ценою в семьдесят миллиардов долларов? Из пяти процентов годовых – три с половиной миллиарда прибыли. С другой стороны, это значит, что ежегодно потребитель платит за товары на три с половиной миллиарда долларов больше, чем они стоят на самом деле. А потребитель – это рабочий. Вот почему я и называю то, что вы делаете, кражей. Зачем же спрашивать, отчего у нас растут цены. Кто пускает дым? Кто за него берет деньги? Я или вы?

Старкуэтер. Но разве за то, что я управляю сотнями предприятий, мне не полагается вознаграждение?

Нокс. Вы, конечно, можете называть это вознаграждением, суть не меняется.

Старкуэтер. Но разве я не делаю два доллара там, где раньше делали один? Разве это не повышает благосостояние людей?

Нокс. А разве это – ваша цель?

Старкуэтер. Вы – опасный мечтатель… (Возвращается к своей записной книжке.) Ратленд (бросаясь на выручку). А я? Я тоже краду, мистер Нокс?.. К вашему сведению, я получаю жалованье за то, что проповедую слово божье.

Нокс. Вам платят жалованье из краденых денег. Хотите знать, кто вам платит? Не ваши прихожане, нет! Вам платят дети, работающие на фабриках. Вам платят бедняки, изнывающие от непосильного труда, – рабы, прикованные к фабричному колесу. Вот кто вам платит ваше жалованье!

Ратленд. Но я его зарабатываю!

Нокс. Но не они должны вам платить!

Миссис Даусет. Да вы просто анархист, мистер Нокс! Вы еще хуже мистера Сакари. (Делает вид, что дрожит от страха.) Чалмерс (Ноксу). Вероятно, вы все это повторите в завтрашней речи?

Долорес (хлопая в ладоши). Он репетирует! Он пробует свою речь на нас!

Сакари (Ноксу). Простите, а как, по-вашему, можно помочь делу?

Старкуэтер снова захлопывает свой блокнот и прислушивается к словам Нокса.

Нокс. Сменив государственную машину, которая управляет жизнью девяноста миллионов американцев.

Сакари. В Йейлском университете^[9] меня уверяли, что ваша государственная машина превосходна, просто превосходна.

Нокс. Она давно изжила себя. И годится только на слом. Вместо того чтобы быть слугой народа, она стала его тираном. А все мы – рабами. Ею завладела свора политических жуликов и лицемеров. Снизу доверху нами управляют мошенники. Мы живем в царстве кражи.

Хаббард. Каков народ, таково и его правительство. Каждый народ имеет то правительство, которого он заслуживает. Если бы народ был лучше, у него и правительство было бы лучше.

Старкуэтер кивает в знак согласия.

Нокс. Лживые слова! Народ Соединенных Штатов Америки заслуживает лучшего правительства. Наш народ стоит выше правителей, которые преследуют только свою выгоду и заботятся только о своих интересах. Говоря о наших правителях, поневоле вспомнишь анекдот о четырех тузах. Мистер Сакари, вы знаете этот анекдот?

Сакари. К сожалению, нет.

Нокс. А вы играете в покер?

Сакари. Как же, чудесная игра! Я изучил ее… все в том же Йейлском университете. Наука обошлась мне довольно дорого.

Нокс. Этот анекдот напоминает мне о наших политических деятелях. О совести они давно забыли. Для них кража – вещь вполне законная. Они считают, что банкомет вправе сдавать себе лучшие карты. Черт с ним! Ведь не вечно же он будет сдавать! Когда-нибудь колода перейдет в руки к ним – они свое возьмут!

Долорес. Где же ваш анекдот, мистер Нокс? Я тоже играю в покер.

Нокс. Дело было в Неваде,^[10] в поселке золотоискателей. Какой-то новичок наблюдал за игрой в покер. Стоя за спиной банкомета, он увидел, как тот сдал самому себе четыре туза, вытянув их из рукава. Новичок подошел к игроку, сидевшему против банкомета. «Послушайте, – шепнул он, – я видел, как банкомет вытащил из рукава четыре туза». «Ну и что?» – спросил игрок. «Я хотел вас предупредить», – ответил новичок. «Послушай-ка, парень, – сказал игрок. – Не путайся не в свое дело. Ты в этой игре ни черта не смыслишь. Сейчас карты сдает он. Ну, а потом буду сдавать я…»

Общий смех.

Маргарет (вставая). Хватит говорить о политике! Долорес, расскажите нам лучше о вашем новом автомобиле.

Нокс. Мне пора идти. (Тихо Маргарет.) Неужели я должен всем им подать руку?

Маргарет (отрицательно качая головой, смеется). Милый вы мой Али-Баба!

Нокс (вполголоса, угрюмо). Кажется, я свалял дурака.

Маргарет. Наоборот. Я горжусь вами.

Сакари (подходя к Маргарет). К сожалению, и я должен вас покинуть. Благодарю вас, миссис Чалмерс, за то редкое удовольствие, которое мне доставило посещение вашего дома.

Уходит вслед за Ноксом. Появляется Слуга; он подает Старкуэтеру на подносе телеграмму. Маргарет садится подле Долорес Ортега и Чалмерса и продолжает с ними разговор об автомобилях.

Старкуэтер (читает телеграмму). Ах, дьявол!

Слуга. Простите, сэр?..

Старкуэтер. Позовите сенатора Чалмерса и мистера Хаббарда.

Слуга. Слушаюсь, сэр.

Идет к Чалмерсу и Хаббарду. Те поспешно подходят к Старкуэтеру и стоя ждут, пока он перечитывает телеграмму. Тем временем Маргарет обходит гостей, собирает их в одну группу и сама садится так, чтобы иметь возможность наблюдать за отцом.

Старкуэтер (вставая). Телеграмма из Нью-Йорка, от Мартина. Пропали секретные бумаги из моего личного архива. Подкуплена стенографистка. Помните, Том, такая дама неопределенного возраста? (Слуге, который собирается уйти.) Эй, вы!

Слуга приближается.

Позвоните Доблмену. Пусть явится немедленно.

Слуга. Простите, сэр?.. Кому?..

Старкуэтер (раздраженно). Моему секретарю. Домой. Доблмену. Немедленно.

Слуга уходит.

Чалмерс. Кто совершил эту кражу?

Старкуэтер пожимает плечами.

Хаббард. Какой-нибудь шантажист.

Чалмерс. А что, если…

Старкуэтер (с нетерпением). Кто?

Чалмерс. …Нокс использует эти документы в своей завтрашней речи?

Пауза. Старкуэтер и Хаббард молча смотрят друг на друга.

Миссис Старкуэтер (поднимаясь). Энтони, ты едешь? Конни еще надо переодеться.

Старкуэтер. Я никуда не еду. Поезжайте с Конни.

Миссис Старкуэтер. Не забудь: мы приглашены на званый обед.

Старкуэтер. Я никогда ничего не забываю.

Вошедший Слуга подходит к Старкуэтеру и ждет, пока миссис Старкуэтер кончит говорить. Старкуэтер бесстрастно и терпеливо выслушивает ее.

Миссис Старкуэтер. Подумать только, о чем здесь все время говорили? О воровстве… Когда я была молода, в обществе было не принято говорить о воровстве. Идем, Конни.

Миссис Даусет. Мне кажется, что пора и нам.

Маргарет прощается с гостями. Миссис Старкуэтер уходит с Конни, Даусет вместе с миссис Даусет. Старкуэтер, не обращая на них внимания, поворачивается и вопросительно смотрит на вошедшего слугу.

Слуга. Мистер Доблмен уже выехал сюда, сэр. Он будет с минуты на минуту.

Старкуэтер. Проведите его ко мне немедленно.

Слуга. Слушаюсь, сэр. (Уходит.)

Маргарет, Долорес Ортега и Ратленд продолжают сидеть за чайным столом. Маргарет снова наливает чай Ратленду. Время от времени Маргарет поглядывает на встревоженную группу в другом конце комнаты.

Чалмерс. Если бы я был уверен, что документы у Нокса, я выдрал бы их у него из глотки.

Старкуэтер. Не болтай глупостей. Положение слишком серьезное.

Хаббард. У Нокса нет денег. А стенографистка мистера Старкуэтера стоит недешево.

Старкуэтер. В этом деле замешан кто-то еще.

Торопливо входит Доблмен. Он очень возбужден, но прекрасно держит себя в руках.

Доблмен (Старкуэтеру). Вы получили телеграмму?

Старкуэтер кивает головой.

Я связался с Нью-Йорком, переговорил с Мартином и тотчас выехал, чтобы доложить вам.

Старкуэтер. Что сказал Мартин?

Ратленд и Долорес прощаются с Маргарет, которая провожает их и выходит вместе с ними.

Доблмен. Осмотр ваших архивов показал, что они не тронуты.

Старкуэтер. Слава богу!

Доблмен. Но, увы, на самом деле это не так. Стенографистка призналась. Она исподволь вынимала из папок письма и документы. Их фотографировали и возвращали обратно. Но наиболее важные документы заменены копиями. Сама стенографистка не знает, какие документы теперь подлинные, а какие – копии.

Хаббард. Нокс тут ни при чем.

Старкуэтер. На кого она работала?

Доблмен. На газетный концерн Херста.

На лицах собеседников тревога.

Старкуэтер. Херст? (Размышляет.) Хаббард. Ну, это не страшно. Кто поверит очередной шумихе бульварной прессы!

Старкуэтер. На этот раз он, кажется, собирается действовать умнее. Документы будут переданы члену конгресса Ноксу; он сошлется на них в завтрашней речи. Если Нокс огласит документы с трибуны конгресса, они приобретут совсем иной вес. И в тот же час Херст опубликует их в своих газетах. Ловкая собака! Знал, когда ударить по мне и по правительству. Как раз теперь, когда нам надо провести ряд важных законов. Думает этим заработать популярность у галерки. (Доблмену.) Мартин сообщил вам, какие документы украдены?

Доблмен (заглядывая в записную книжку). В точности ничего не известно… Но он говорил о переписке с компанией Гудьир, о каледонских письмах, о переписке «Черный всадник», он также упомянул (снова смотрит в записную книжку) письма Эстенбери и Глутса и немало других.

Старкуэтер. Ужасно!.. (Взяв себя в руки.) Благодарю вас, Доблмен. Поезжайте обратно. Свяжитесь снова с Нью-Йорком. Пусть сообщат подробности. Я скоро буду дома. Машина вас ждет?

Доблмен. Такси, сэр.

Старкуэтер. Езжайте и никому ни слова.

Доблмен уходит.

Чалмерс. Видно, дело серьезное?

Старкуэтер. Серьезное! История не знала подобного скандала. На карту поставлены сотни миллионов долларов. Но этого мало: под угрозой самое наше могущество. Толпа – темная масса людей с убогим сознанием – может восстать и разрушить то, над чем я трудился всю жизнь. Дурачье!

Хаббард. Страшно подумать, какой поднимется вой, если Нокс произнесет речь и предъявит доказательства!

Чалмерс. Неприятная история! Народ и так возбужден. Его беспокойство разжигает левая пресса, подстегивают красные демагоги. Мы сидим на пороховом погребе.

Старкуэтер. А Нокс, оказывается, не дурак, хоть и мечтатель. Хитрый негодяй. И умеет драться. Недаром он с Запада, потомок пионеров. Отец его пересек с запряжкой волов пустыню до Орегона. Этот тип знает, когда вовремя пойти с козыря, тем более, что судьба дала ему в руки целую колоду козырей.

Чалмерс. Да, такого еще с вами не бывало!

Старкуэтер. Меня никогда не касались грязные руки. Я был для них недосягаем. Но ведь стоит только позволить до себя дотронуться, и кто знает, каков будет конец?

Чалмерс. Дело, чего доброго, дойдет до смены правительства.

Старкуэтер (яростно). И тогда к власти придет новая партия – партия демагогов. Она потребует национализации железных дорог и средств связи, прогрессивного налога, то есть фактической конфискации частного капитала!

Чалмерс. А радикальные законопроекты? Они сразу посыпятся, как горох, – законы о запрещении детского труда, об ответственности предпринимателей, о государственном контроле над угольными месторождениями Аляски, о невмешательстве в дела Мексики… Под ударом и ваш энергетический концерн, который вы с таким трудом создавали!