Лиза Энн Руни
Как выжить, если вы обнаружили в себе экстрасенсорные способности и не знаете, что с ними делать

Умение подключаться ко Вселенной и осознавать себя в настоящем изменит вашу жизнь и по-настоящему сбалансирует тело, разум и душу.

Глава 2
Ранние годы

Чтобы в полной мере понять мой путь, нужно знать, как прошло мое детство. Те годы были не из простых, так что и писать о них мне нелегко. Ребенком я получила первый опыт контакта с духами. Но среди мрачных воспоминаний встречаются и прекрасные. Были смех, веселье, приходилось и бороться. Я с детства знаю, что самый темный час – перед рассветом, что никогда не стоит терять надежду, ведь ничто не случается просто так. Я знаю, что без полученного опыта не сумела бы понять моих клиентов и не смогла бы помочь другим принять свое умение общаться с духами. Сейчас мне ясно, почему все случилось так, как случилось, но, когда те или иные события происходили, я даже не догадывалась о том, к чему все это приведет.

Подобно многим медиумам, которых я знаю, я привыкла жить в состоянии постоянного страха. Днем было проще, чем ночью. У меня были сложности со сном, ночью меня постоянно будили и я пугалась до ужаса. Помню особенно ясно одну милую пожилую женщину, частенько смотревшую на меня. Она казалась мне огромной, когда возвышалась над моей кроватью, но сейчас я понимаю, что я просто была ребенком, а она взрослым человеком. Уверена, что ужас мой был преувеличен. Ее энергия была доброй, но это не имело значения, поскольку меня не устраивало, что она стоит рядом с кроватью и улыбается мне. Это меня сильно пугало.

Через много лет я узнала, что это за женщина. Мы отправились в гости к моим любимым тете и дяде, жившим в старом доме в деревенской местности на юге Онтарио. Дом оказался волшебным – с огромной верандой и большими окнами, через которые врывалось летнее солнце. Он был невероятно гостеприимным, хотя, уверена, это ощущение во многом было обусловлено его обитателями. Там я всегда ощущала тепло, любовь и заботу, это место было для меня своего рода местом силы и многие из моих любимых детских воспоминаний связаны именно с ним. До сих пор, вдыхая запах «старого дома», аромат старого дерева и подвальной сырости, я мысленно переношусь в те дни.

С тех самых пор я люблю старые печатные машинки. Я частенько доставала восхитительную старинную печатную машинку моей тети. Черная, с белыми клавишами (если не путаю, «Ремингтон»), весила эта машинка, как мне казалось, сто килограммов. Часами я писала и оттачивала навыки печати. Однажды из-под кровати, на которой я спала, тетя достала большую коробку. Пока она снимала крышку, я слезла с кровати и села на пол. Заглянув внутрь, я увидела черно-белые фотографии. Кусочки моей собственной истории лежали прямо передо мной на полу и мне не терпелось рассмотреть их. Я засовывала руку в коробку, вытягивала случайную фотографию, а тетя рассказывала мне, что на ней изображено и кто эти люди. Семья была большая, у отца – двенадцать братьев и сестер, а у мамы – восемь, слушать истории о них было увлекательно до тех пор, пока я не вытащила одно большое фото. Перевернув его, чтобы рассмотреть, я оказалась лицом к лицу с женщиной, преследовавшей меня на протяжении многих ночей. Тетя взяла у меня карточку, улыбнулась, а потом, со слезами на глазах, сказала, что это ее мать. С фотографии на меня смотрела бабушка Ле Клэр. Я никогда не встречала ее в жизни, она умерла за много лет до моего рождения, но я слышала истории о том, какой сильной и доброй она была. Тетя обняла меня и сказала, что всегда была уверена, что бабушка Ле Клэр где-то рядом. Когда я спросила, какой она была, тетя рассмеялась и ответила, что упрямой, но любящей и что даже смерть не смогла бы оторвать ее от детей и внуков. До чего же она была права! Я слышала много о бабушке Ле Клэр, но до того дня не видела ее фотографий. Знание, что за женщина возвышается надо мной по ночам, сделало происходящее гораздо более осмысленным. Я не сошла с ума и не навыдумывала всякого. Хотя в то время я не знала, хорошо это или плохо.

Умение подключаться ко Вселенной и осознавать себя в настоящем изменит вашу жизнь и по-настоящему сбалансирует тело, разум и душу.

Помимо бабушки Ле Клэр, были и другие умершие люди и незнакомые энергии, приближавшиеся ко мне буквально впритык. Помню, что ребенком я частенько зажмуривалась, точно зная, что, если открою глаза, кто-то будет смотреть прямо на меня. Но я ничего не могла с этим поделать: мне приходилось открывать глаза и в лицо мне улыбался кто-то покойный. Рассказывайте после этого о фильмах ужасов! Что раздражает меня в умерших людях и по сей день (помимо появлений в моей ванной комнате), так это их непонимание личного пространства живущих и безразличное отношение к нему.

В детстве я все время пыталась пробраться ночью в спальню родителей, веря, что, чем больше народу, тем спокойнее. Вспоминая, как я это делала, не могу сдержать улыбку. Я лежала без сна с закрытыми глазами, зная, что стоит мне их открыть, как я увижу что-то или кого-то, кого я видеть не хочу. Когда мне, наконец, удавалось собраться с силами, чтобы отправиться в родительскую спальню, я вскакивала и неслась в коридор. Мне совершенно не хотелось плестись позади умершего человека или проходить сквозь него. Я была настолько запугана, что даже когда мои родители в конце концов разозлились и установили кое-какие правила, я продолжала прокрадываться в их комнату и лежала там на полу перед кроватью. Это было ужасно и утомительно, не говоря уже о том, что просто неудобно.

Никогда и никому я не признавалась, что приводило меня в такой ужас, нередко говоря, что во всем виноват мой старший брат, который постоянно меня дразнил и рассказывал про Черную Руку, живущую под кроватью. Звучало нелепо, но правда была еще более странной. В то время я была убеждена, что меня прокляли или что в меня вселилось зло, так что врать казалось мне надежней. В воспитании, даваемом римской католической церковью, видеть умерших или говорить с ними считается большим грехом. Во всяком случае, я так думала. Став старше, я поняла, что грехом считается некромантия – призвание покойников. Можно спорить о том, приглашаю ли я их во время сессий, но, честно говоря, мне ни разу не приходилось этого делать, они приходят сами.

Умение видеть духов было моей самой страшной тайной. Но и других секретов в моем детстве было полно. Например, мой отец все время проводил «на рыбалке» или «на работе» и я не знала, что на самом деле он ходил налево и оставлял воспитание детей и дом на мою мать. Мама была чудесной женщиной, и я всегда была очень к ней привязана. Я любила ее и хотела, чтобы она могла видеть себя так, как вижу ее я: женщиной с волосами цвета карамели и глазами, голубыми, как ясное летнее небо. Она прилагала все усилия, чтобы заботиться о своих детях, и пекла восхитительный хлеб. Нас она любила самозабвенно. Одно из моих любимых детских воспоминаний: как мы возвращались домой после игры в снежки, мама готовила нам горячий шоколад, открывала дверцу духовки и вешала на нее одеяло. Перед духовкой она ставила три стула, так что мои братья и я могли сидеть, положив ноги на эту дверцу, пить горячий шоколад и греться. Она всегда любила нас, даже когда ей было очень тяжело.

Увы, долгое время она не сознавала своей силы и исключительности, считая себя слабой. Ей потребовалась серьезная встряска, чтобы найти путь к себе. Когда мне было лет восемь-девять, мама начала пить. К моим десяти годам она стала самой настоящей алкоголичкой. В то же время открылись секреты моего отца. Он ушел, а мать продолжала топить горе в выпивке. Несколько лет мы жили в постоянном страхе. Не знаю, как я это выдержала. Я просыпалась после пары часов сна – всю ночь будили умершие, шла в школу и не знала, что найду дома после возвращения. Будет мама трезвой? Будет пьяной лежать в луже рвоты на кухне? Или вообще мертвой? Хорошо помню, как я возвращалась домой, болтая с одноклассниками, но в тот момент, когда нужно было сворачивать к калитке, вся моя придуманная школьная жизнь улетучивалась, а страх и настоящая жизнь приближались с каждым шагом. Потом наступала ночь, лишь увеличивавшая мои страхи, а утром все начиналось по новой.

Знаю, что не сдаваться мне помогли несколько вещей: друзья, музыка и катание на роликах. Дома я закрывалась в комнате и слушала музыку, что было (как я теперь понимаю) формой медитации. Я надевала наушники, и реальный мир уплывал, а я погружалась в звуки, успокаивающие меня и дающие мне силы прожить еще одну ночь и еще один день. Заодно таким образом можно было заткнуть умерших. Я не слышала их, пока Genesis пели о ряби на воде, которая никогда не возвращается. Можно было просто закрыть глаза и игнорировать наличие покойников вокруг.

Когда мне было примерно тринадцать, моя мать завязала. Причиной, как это нередко бывает, стало то, что она достигла дна. Как-то вечером я на кухне разговаривала по телефону с подружкой. Мама, чем-то расстроенная, зашла, чтобы «налить кофе», то есть плеснуть виски в кофейную кружку, чтобы мы думали, что она пьет кофе, ей не удавалось одурачить ни одного из нас: сложно было не услышать, как кубики льда стучат о стенки кружки. Когда она вышла, из подвала навстречу мне поднялся дух и я оцепенела от страха. Это была немолодая женщина с седыми волосами и сильной энергетикой. Хорошо помню ее одежду: блузка из белой ткани в мелкий голубой цветочек и синяя юбка с передником. Она подошла ко мне вплотную и сказала, что мама только что взяла пачку таблеток и собирается покончить с собой. Женщина также сказала, что ее час еще не пришел и мне нужно что-то сделать.

Это один из первых случаев, когда дух обратился ко мне напрямую. Думаю, они пытались делать это и раньше, но я преуспела в том, чтобы их игнорировать. Эта женщина, однако, не оставила мне такой возможности: она стояла передо мной до тех пор, пока я не положила телефонную трубку. Даже не помню, что я сказала подруге и сказала ли что-то вообще. Поведение духа выбило меня из колеи. Когда я обернулась, чтобы повесить трубку, женщина исчезла.

Я поднялась наверх и нашла маму спящей в постели. Я не знала, что делать. Легла рядом и попыталась понять, умирает ли она. Мне хотелось побыть с ней. Я любила ее и не хотела, чтобы она скончалась в одиночестве. Мне было страшно и тоскливо, я начала плакать, что случалось не часто – плакала я редко, но в тот раз не могла остановиться. Мама проснулась и спросила, почему я реву. Я сказала ей, что знаю, что она сделала с собой, и что не хочу, чтобы она умирала. Она села, посмотрела на меня, как в тумане, и вылезла из кровати. Я не знала, что делать дальше, просто хотела, чтобы все это прекратилось. Мама вышла из комнаты и направилась в туалет. Я свернулась калачиком на ее кровати, пытаясь понять, что я могу сделать. Позвонить 911? Или соседям? Я молилась, как могла, чтобы мама жила. Через пару минут из ванной раздались звуки рвотных спазмов – маме удалось избавиться от таблеток. Когда она уснула, я все время проверяла, дышит ли она.

Та умершая женщина мне больше не являлась, но когда я проходила по коридору следующей ночью, я почувствовала спокойствие и поняла, что все будет в порядке. На следующий день появился отец и привел приятеля, лечащегося от алкоголизма. Они поговорили с мамой, и тем же вечером она записалась в клуб анонимных алкоголиков.

Думаете, эта история с умершей женщиной, послание которой спасло жизнь моей матери, изменило мое отношение к покойным? Ничего подобного. Мне понадобилось еще много лет, чтобы научиться не только слушать, но и слышать умерших людей и их послания.

Время шло, и жизнь повернулась к лучшему. Я перешла в старшую школу, мама перестала пить и снова начала работать. Следующие четыре года прошли ни шатко ни валко. Мама сорвалась, но быстро завязала. Мне нравилась социальная составляющая учебы, но я не могла открыться для людей. Сейчас я шучу, что в то время была цельной натурой – меня бесило все. Я была подростком, скрывающим тайну, поэтому мне пришлось стать тихой, злой и научиться игнорировать умерших людей, являвшихся днем. Главным правилом стало не встречаться с ними глазами, и обычно это помогало. Энергетика других учеников и учителей влияла на меня, пока я была в школе, но и с этим мне помогли справиться музыка и прогулки. Тогда же я начала понимать, что организованная религия не для меня. Я всегда чувствовала, что существует нечто большее, что одна религия – всего лишь осколок целого. Начала читать о других религиях и верованиях, существующих в мире. Хотя все это восхищало меня, мне было не расстаться с католицизмом, пусть его догматика и вызывала у меня сомнения. Зато для других детей уроки религии стали весьма занимательными. «Почему» быстро стало моим любимым словом. Я сводила монашек с ума, постоянно задавая вопросы. Мне хотелось знать «почему», и ответы типа «потому» меня не устраивали.

Одной из моих любимых учительниц была монашка, не носившая рясы. Их орден просто одевался во все серое. Сестра Мишель была женщиной миниатюрной, но темпераментной. Она тренировала футбольную команду и была самой крутой монашкой, какую я встречала в жизни. Мы жарко спорили в классе, на футбольном поле и вообще везде, где сталкивались. Нередко она оказывалась разочарована, потому что не могла ответить на мои вопросы. Иногда, если не почти всегда, никакого другого ответа, кроме: «Потому что таковы правила» – не существовало. Я уважала преданность сестры Мишель ее вере и, думаю, ей нравилось и мое резонерство, и все психологические факторы, его порождавшие. Я понимала, что такое вера и убеждения, но мне были важны причины приверженности им.

Сейчас я понимаю, что некоторым людям религия нужна как путеводная звезда, она действительно помогает им, и это прекрасно. В конечном счете я верю в то, что люди должны думать сами за себя и учиться вступать в контакт с Богом, Вселенной, безымянной высшей силой, Аллахом, Буддой, Кришной, Брахмой, Иеговой, Яхве, Эк Онкар – неважно, какое имя носит вселенская сила. Я думаю, религия и духовные практики должны делать нас лучше, придавать силу, помогать, а не повергать в состояние постоянного страха, заточать в клетку из правил и заставлять осуждать и себя, и других. Некоторые из нас не вписываются ни в одну из форм организованной религии, будь то одна из основных конфессий или небольшая духовная церковь. Некоторые из нас просто общаются со Вселенной иначе. Став взрослым человеком, отринув организованную религию по причине несовпадения с ней моих собственных правил и установок, с годами я пришла к выводу, что некоторым людям она необходима.

Жизнь моей семьи становилась все более насыщенной, поэтому я все чаще оставалась одна. Мама начала работать посменно, в те ночи, когда ее не было дома, я не чувствовала себя в безопасности и впадала в панику. С наступлением сумерек я начинала бегать по дому и включать все, что светилось, даже свет в духовке. Я задвигала стул в угол гостиной и сидела там часами, пока кто-нибудь не возвращался домой. Сейчас мне смешно вспоминать, до чего глупо я себя вела, но тогда я не имела ни малейшего представления, как обращаться с умершими и возможно ли в принципе вступить с ними в контакт. Когда меня спрашивали, почему дом сияет, как новогодняя елка, я врала, что боюсь ограбления, что было достаточно нелепым в нашем весьма приличном районе. В то время я каким-то образом отключила визуальную составляющую проблемы. Во всяком случае, мне так казалось. Но я по-прежнему ощущала присутствие умерших, то, как они двигаются вокруг. Я чувствовала, как они подходят ближе или разглядывают меня.

Много лет спустя я поняла, что только ухудшала положение вещей. Сейчас я рассказываю об этом ученикам. Необходимо избавиться от страха. Умершим людям нужно предъявлять энергию. Мощнее, чем страх, только радость и веселье, хотя, даже испугавшись чего-то, мы выделяем огромное количество энергии. Помните мультфильм «Корпорация монстров»? Там монстры выскакивали из шкафа, чтобы пугать детей и использовать полученную энергию страха в собственном мире. То же самое с умершими, духами и призраками – им нужна физическая энергия, а также возможность говорить с нами и давать наставления.

Я не просто обеспечивала огромное количество физической энергии (свет во всем доме), но и посылала массу моей собственной силы духам, потому что была до крайности напугана. Умершие люди приходят, по большей части, чтобы нам помочь. Меня страшили ночи, потому что я чувствовала присутствие духов, они пытались помочь, отчего их появлялось все больше и больше, а я начинала бояться еще сильнее. Образовался замкнутый круг, страх опустошал мою жизнь, притягивая в нее то, чего я боялась.

Помогая людям, чувствительным к потусторонним материям, я в первую очередь говорю им о важности избавления от страха. Конечно, у меня до сих пор зашкаливает адреналин, когда ночью я захожу в ванную комнату и вижу мужчину, стоящего в душе, но я быстро беру страх под контроль. Это необходимо, если имеешь дело с умершим, неважно дух он или призрак. Но с призраками это важно особенно. Есть несколько причин, по которым не следует их бояться, о них я расскажу позже, но главная – это контроль. Имея дело с призраками, необходимо показать, кто контролирует ситуацию.

Школу я заканчивала без сожаления, не думая, что буду по кому-то скучать. Я знала, что большая часть одноклассников останется в моей жизни, во всяком случае, еще на некоторое время, в особенности, потому что им нужны были мои советы. Мне казалось, что я наконец-то заживу, как мне хочется. Как я ошибалась…

Имея депо с призраками, необходимо показать, кто контролирует ситуацию.

Хотя мое детство было не таким радужным, как у многих, мне ничего не хотелось бы в нем поменять. Прекрасные воспоминания перемежаются с непростыми жизненными уроками и окружены хаосом – но именно это сделало меня той, кто я есть. Мой опыт позволяет мне видеть мир так, как умеют не все, и я благодарна жизни за это.