Ксения Суетова
Писательский биатлон
Папарацци
Жанна Петрова @zhannulka_pv
– Ася, ну пожалуйста! – уже целый час ныла подруга.
Мила безответно влюблена в самого популярного парня нашего вуза, Филиппа. Он из богатой семьи, несколько лет прожил с родителями в Англии, где ему привили аристократические манеры. И эти манеры сразили девчонок. Каждая мечтала заполучить принца в мужья.
Но ни одна так и не завладела сердцем красавца. По вузу даже пошли слухи, что, возможно, Филипп интересуется мальчиками, но и в этих связях замечен завидный жених не был. В его жизни была только одна настоящая страсть – бильярд, и поговаривали, что в этой игре он бог.
– Ася, ну, что тебе сложно сделать это для подруги? – продолжала ныть Мила. – Мне нужно знать, свободен он или нет. Походим за ним денёк, ты фотки сделаешь. У тебя камера PRO. И ты фотограф классный. Сможем вести слежку на расстоянии, он даже не узнает.
– Во-первых, дорогая моя, это вторжение в частную жизнь. Во-вторых, до классного фотографа мне далеко. Я пока ещё не фотограф, а фотоася, и хобби моё фотоаськать. А в-третьих, всё тайное становится явным.
Я замолчала, не желая продолжать беседу, и демонстративно уставилась в телевизор, где героиня из фильма «Бриллиантовая рука» пела: Помоги мне! Помоги мне!
– Вон даже телевизор тебя просит мне помочь, – не успокаивалась Мила. – Аська, ну подруга ты мне или нет?
– Конечно подруга.
– Ну тогда пошли.
Взяв камеру, мы вышли из дома и сели в машину Милы. Она нажала педаль газа, и мы стартанули с места так, будто участвовали в гонке. Целый день кружили по городу за Филиппом. Боже, какая у него скучная жизнь! Тренировки, дополнительные занятия, какие-то деловые встречи. Скукота.
У Милы блямкнул телефон. Она открыла сообщение:
– Вот ведь дрянь какая! – возмутилась Мила. – Представляешь, Милана назначила ему встречу, сказала, вопрос жизни и смерти. И он согласился. Дурак! Эта стерва поспорила с девчонками, что затащит его под венец, да только он её отшил. Что-то эта стерва задумала.
– Ты-то откуда знаешь всё это? – спросила я.
– Ну помнишь Петьку? Он на первом курсе ещё за мной ухаживал. Он хакер. Я его попросила по старой дружбе на телефон Филиппа прогу поставить, и теперь все сообщения, которые ему приходят, копируются мне на телефон.
– Мила, да ты совсем с ума сошла!
Мне всё это не нравилось, походило на игру в шпионов. Мила снова надавила на педаль газа, и мы поехали по адресу, где должна была состояться встреча. Высчитав, что окна нужной нам квартиры выходят на соседнюю многоэтажку, мы пошли искать место, откуда будет удобнее вести наблюдение. Пожарная лестница в доме проходила через балконы подъезда, и нам это было на руку.
– Вон эта дрянь, видишь? – Мила показала в окно напротив.
Я настроила камеру и сделала пару снимков. Филипп подъехал к назначенному времени. Милана провела его в комнату, усадила на диван и угостила кофе. Филипп выпил, через несколько минут ему стало плохо, он отключился. Милана схватила телефон. Я была уверена, что она вызывает скорую. Но вскоре в квартиру пришёл парень с сумкой. Они быстро раздели Филиппа и уложили в кровать. Милана разделась и легла к нему. Парень достал камеру и приковал Милану наручниками к кровати. Началась постановочная сессия, по ходу которой создавалось впечатление, что Филипп насилует беспомощную девушку. Через час фотограф ушёл.
– Аська, пойдём туда, зададим стерве взбучку! – предложила Мила.
– Нет, – остановила я её, – нельзя идти.
– Почему?
– А смысл? Компромат-то у фотографа. Поехали домой, прижмём её нашим материалом.
На следующий день Милана на своей странице в соцсети разместила пост о том, что они с Филиппом вместе и, возможно, скоро мы все увидим на её пальчике кольцо.
Надо было спасать парня. Я распечатала фотографии, и мы поехали к Филиппу домой. Мне было стыдно, что мы следили за ним. Казалось, что мы ничем не лучше Миланы с её постановкой. Утешало лишь одно – мои фото спасут честь Филиппа.
Машина Милы остановилась у ворот загородного дома Филиппа. Мы позвонили в дверь. Грозный охранник провёл нас в гостиную, где ждали родители Филиппа. Я передала конверт с фотографиями и рассказала, как всё было. Отец семейства выслушав, достал из кармана телефон и, набрав номер, произнёс:
– Филипп, срочно приезжай домой, мы нашли способ избежать бракосочетания.
Мама Филиппа внимательно рассматривала фотографии. Там были все снимки, которые я сделала, пока мы играли в шпионов. На некоторых Филипп отлично получился.
– А кто из вас делал эти снимки? – спросила мама Филиппа.
– Я, – чуть слышно сказала я, перебирая в голове, сколько мне придётся заплатить за вторжение в частную жизнь.
– Дорогой, у меня хорошая новость, – улыбаясь сказала она, – я нашла фотографа для своего журнала.
За полярным кругом
Масаренко Тамара @derevmas
На календаре апрель. Воскресенье. Пасха.
Утро за полярным кругом в этот день выдалось солнечным. Небольшой морозец и полный штиль – отличная весенняя погода для этих широт. Мы с мужем и детьми собрались прогуляться. Лыжи и санки готовы, но пока оделись и вышли, солнце поднялось высоко.
Посёлок геологов, отмеченный на карте Ямала маленькой точкой, разместился на узкой песчаной косе Обской Губы. С одной стороны простиралась бесконечная, заснеженная, местами пересечённая вздыбленными ледяными торосами замёрзшая гладь Губы. С другой – снежная равнина, под которой дремали скованные зимним сном озёра. За озёрами грядой тянулись сопки. В ясную погоду они виделись так близко, что казалось – до них рукой подать. Вот они – как на ладони! Сверкают на солнце своими плоскими вершинами, манят пологими склонами. Но до них не так близко – семь километров бесчисленных озёр, переходящих одно в другое. Летом это непреодолимое препятствие. А зимой…
Нет, мы не собирались покорить этот путь. Просто вышли за посёлок. Лыжи скользили легко. Даже слишком легко. Снежный наст уплотнился от частых ветров так, что смог бы выдержать легковой автомобиль. Так что бег на лыжах больше напоминал катание на коньках. И санки скользили как по ледяной дорожке. Мы быстро прошли три километра до местной достопримечательности – вертолёта, когда-то упавшего в болото. Хотя ничего особенного он собой не представлял. Так, груда искорёженного железа.
Сопки визуально приблизились, а посёлок отдалился совсем чуть-чуть. Интересное ощущение открытого пространства. Ему не всегда можно доверять. Мы с мужем поспорили немного, стоит ли идти до сопок, он уступил, и мы решили – идём. Правда, я потом пожалела.
Через час мы благополучно достигли подножья сопок. А подняться на вершину было делом пары минут. Невысокие. Пологие. Съезжать с них на лыжах – одно удовольствие. Особенно такому тренированному лыжнику, как муж. С сыном они несколько раз с ветерком скатились с горы. А я уже при первой попытке съехать, ударилась копчиком о лыжи так, что потемнело в глазах. Попробовала кататься на санках. Но они то и дело врезались острыми полозьями в мягкий снег у подножья, поэтому кататься на них никому не понравилось. Даже дочке. Зато пикник удался. Умяли с аппетитом бутерброды, запили горячим чаем и, немного передохнув, отправились в обратный путь. Время давно перевалило за полдень.
С вершины сопки посёлок виден как на ладони. Дома, казавшиеся игрушечными, были совсем рядом – только руку протяни. Но стоило спуститься – они отдалились, стали почти неразличимыми.
Солнце в апреле в северных широтах заходит поздно. Ещё пройдёт много времени, пока оно ненадолго спрячется за горизонт, чтобы снова устремиться к зениту, отсчитывая новые сутки. Впереди белые ночи – сплошной летний день. Поэтому темнота нам была не страшна. А вот ветер…
Он подул с юго-востока. Лёгкий и ласковый вначале, он постепенно крепчал. Продувал шапки, лез под куртки, в рукава. Мы заторопились. Ветер усилился – жди пурги, это мы знали. И тогда сбиться с пути ничего не стоит.
Скользить по насту на лыжах в тихую погоду – это одно, а под всё усиливающимся боковым ветром – совершенно другое. Поэтому лыжи пришлось снять и нести в руках. Тем временем полетели первые снежинки – предвестницы начинающейся пурги.
Я не чувствовала ни ветра, ни холода. Страх за детей перебил и холод, и боль. А бояться было чего – дети начали мёрзнуть. Сыну продувало спину, куртка не спасала от пронизывающего насквозь ветра. Дочь хоть и была одета в шубу и валенки, но без движения, сидя на санках, жаловалась, что у неё замёрзли ноги. Муж своим шарфом обмотал спину сына, а свитером – ноги дочери. Но это мало чем помогало. Ветер всё усиливался, а посёлок приближался слишком медленно.
Вообще-то, такая погода нормальная для севера. Нормальная – когда ты сидишь в тёплом доме у горячего самовара. А здесь, на открытом всем ветрам просторе, она постепенно превращалась в белый ад.
Дети не плакали. Сын шёл быстро, молча нёс свои лыжи. Дочка сдерживалась, но иногда всё же напоминала про замёрзшие ноги, и тогда муж брал её на руки. Но теплее от этого ей не становилось.
– Вставай, малыш, надо бежать, иначе ноги не согреются! – я поставила дочку на ножки. Очертания посёлка стали более различимы. Последние полкилометра мы бежали не останавливаясь.
А вот и наш дом. Наконец-то! Можно повернуть ключ и спрятаться за дверью от пронизывающего холода.
Горячий чай, грелки, подушки, одеяла и запах пасхального кулича сделали своё дело. Мы постепенно отошли от холода и напряжения. Мужа срочно вызвали на работу. Сын быстро отогрелся и занялся своими делами. Дочь не желала слезать с дивана и клялась, что больше никогда не выйдет из дома в воскресенье. А я? Я ругала себя последними словами за необдуманность действий, и оттирала с лица и шеи дочки красную краску, которую оставил намокший от снега пуховый свитер.
На часах – пять. Воскресный вечер. Пасха. Апрель.
От самого порога
Инна Фохт @innafocht80
От самого порога
Идёт судьбы дорога.
Ведёт куда угодно —
Не счесть её путей…
Шёл, напевал Серёга
И размышлял о многом:
Жизнь хорошо сложилась,
Но жаль ушедших дней…
Весенним белым садом
Гуляли мы когда-то.
Черёмухи с сиренью
Я помню аромат.
Не знали мы, как надо,
А просто были рядом…
Он посмотрел: деревья
Вновь белые стоят…
На тротуаре детки
Нарисовали клетки.
Серёга улыбнулся:
Бессмертная игра!
И вспомнил он, как Светка
Кидала камень метко,
Как прыгали часами
Ребята со двора…
Увидеться б со всеми.
Куда летишь ты, время?
Лишь память как подарок
От юности моей…
От самого порога
Идёт судьбы дорога.
Ведёт куда угодно —
Не счесть её путей…
Биатлон, любовь и обычная жизнь
Ворожейкина Евгения Юрьевна @evgvorozheikina
– Анюта?
Галина Сергеевна открыла входную дверь.
Тишина. Темнота.
Только часы громко тикали, отсчитывая жизнь.
На столе белела записка: «Мама, я забрала документы из университета. Не хочу терять своё время. Уже завтра буду в Москве. Не волнуйся. Как устроюсь – позвоню».
Женщина устало опустилась на стул. Листок выпал из рук. Галина Сергеевна прикрыла ладонью красные после суточного дежурства глаза: «Выйти из дауна уже не получится». Столько времени прошло, а тело помнит. Много-много лет снится биатлон: гонка, лёжка, выстрел.
Вдруг в комнате воздух стал плотным. Белым. Женщина вскочила. Открыла окно. На улице шёл снег и две девушки. Они смеялись. «Счастливые», – подумала Галина Сергеевна.
А на кухне маленькой хрущёвки до утра пахло лекарствами и воспоминаниями: «Знаете, Галка-биатлонистка всю ночь в тренерской была!»
***
– Галка, тебя тренер зовёт, – крикнула Марина, заглянув в комнату для спортсменов.
Я раньше и не думал, что у на-ас на двоих с тобой одно лишь дыха-а-ание… «Наутилус» смолк. Галя выключила магнитофон. Идти не хотелось. Она иногда ловила на себе совсем неспортивный взгляд тренера и чувствовала, что нравилась ему. Но особо думать об этом было некогда: сборы в самом разгаре. Нужно тренироваться. Грядущий сезон – её последний шанс. Возраст, здоровье стало подводить. Вчера опять тошнило всё утро. Да и с Митей решили пожениться следующей весной. Митя – самый меткий биатлонист в команде.
– Максим Леонидович, звали?
– Да, ты присядь. Новость у меня для тебя.
Галя вопросительно посмотрела на тренера и присела на краешек стула.
– Звонили сегодня. Из комитета. Телеграмма пришла. Твоя мама умерла.
Галя не понимала, о чём он. Какая мама? Какая телеграмма? Галя резко встала. Комната закружилась. Настала темнота.
«Что это за запах? Нашатырь?»
– Очнулась?
Голос Максима Леонидовича доносился сквозь туман.
Галя моргала и хватала ртом воздух.
– Что произошло?
Галя лежала на кровати, а тренер сидел рядом с ней.
– Ты полежи, полежи. Поплачь, – он похлопал её по руке. – Потом решим, как быть дальше.
Девушка сжалась в комок. Тысяча мелких капелек потекли из глаз. Так в слезах Галя и уснула.
В четыре часа утра её разбудил тренер.
– Пять минут на сборы. Я в город еду, может, ещё на самолёт успеешь.
Успела. Даже на похороны.
В родном городе Галя узнала, что беременна. Строгий доктор посмотрел сквозь очки:
– Девушка, какие тренировки! Вам лежать и лежать надо, если хотите ребёнка родить.
На базу Галя вернулась через месяц. Сказала тренеру, что выбор сделан, и пошла собирать вещи. Ждала Митю с тренировки. Очень хотелось сделать ему сюрприз.
– Ребёнок? Чей?
Вопрос застал Галю врасплох.
– Твой, – тихо сказала она.
Митя ухмыльнулся и вышел из комнаты.
Новость о беременности Галины и уходе из команды быстро облетела тренировочную базу. Кто-то жалел, кто-то злорадствовал.
***
Галина Сергеевна очнулась, когда за окном забрезжил рассвет. Зимний рассеянный свет заскользил по руке, в которой она до сих пор держала белый листик с ровными буквами.
«Эх, Анюта. Как бы беды не было. Зря я тебе про отца-то рассказала».
Разговор случился полгода назад. Галина Сергеевна говорила неохотно, но дочь очень просила – хотела знать.
– А почему у нас фамилия твоей матери?
– Когда ты родилась, я записала тебя на бабушкину фамилию, а потом и свои документы поменяла. Квартиру мамину продала, купила эту, поменьше. Как только ты пошла в садик, я закончила курсы медсестёр. Так до сих пор и работаю в больнице.
– И ты никогда не слышала больше о моей отце?
– Ну, как же… слышала. Через год после твоего рождения он стал чемпионом мира. Его взяли в состав олимпийской сборной. Но потом у него трагедия произошла. Ногу сломал неудачно. Об этом тогда все газеты писали.
Аня задумалась.
– Мам, а ты никогда не хотела вернуться в спорт?
Галина вздохнула.
– Всё, что было – прошло. Главное, ты у меня есть.
***
И вот случилось непоправимое. Аня уехала. Не позвонила. Не предупредила. Только написала записку, как в детстве. Видимо, боялась, что мать не разрешит…
Телефон зазвонил неожиданно. Недели через полторы. Галина Сергеевна в это время поливала цветы на работе. Держа в одной руке горшок с фиалкой, другой ответила на звонок. Услышав знакомый голос, выронила цветок.
– Аня, доча… как ты? Где ты?
– Мама, всё хорошо. Не волнуйся, – немного помолчав, добавила, – я его нашла. Мама… ты слышишь?
Галина замерла с телефоном в руках…
***
Москва встретила Галину Сергеевну мокрым снегом и ветром. Кутаясь в шарф, она оглядывалась по сторонам. Темно. Фонари и белые мухи. Вдруг откуда-то сбоку на неё налетела девушка:
– Мама, наконец-то!
– Анюта!
Объятия. Улыбки. Счастливые глаза.
– Мама, поехали скорее. Я на работу опаздываю. В кафе устроилась. Живу пока у Светки. Помнишь? Одноклассница моя. Она здесь на юриста учится.
Галина Сергеевна кивала и разглядывала дочку. «Красавица, повзрослела, рабо-о-тает». Мысли неслись галопом.
– Мама, слушай, я сейчас вещи на квартиру отвезу и на работу. А ты… – Аня замялась. – Мама, тебя Дмитрий Константинович ждёт. Мой отец. – Тихо добавила Аня и опустила голову.
Галина Сергеевна обняла дочь.
***
Патриаршие пруды зимой особенно очаровательны. Снежные аллеи. Тишина. Запах свежего, морозного утра не сравнится ни с чем. Он наполняет лёгкие надеждой.
Галина Сергеевна медленно шла по дорожке. Людей почти не было – старушка с собачкой да молодая физкультурница, которая прыгала через скамейку. Галина улыбнулась: «Как будто в „резиночки“ играет».
Когда-то давно они с Митей здесь гуляли, смеялись, ели мороженое, строили планы. Всё рассыпалось. «Хотя… это к лучшему. У меня вон какая дочь теперь», – с гордостью думала бывшая биатлонистка.
Навстречу ей прихрамывая шёл мужчина. В руке у него была красная роза.
– Здравствуй, Галя.
– Здравствуй.
Минут пять они смотрели друг на друга. Сколько раз Галина представляла эту встречу, мысленно вела диалог, а сейчас просто молчала и улыбалась. Не было больше обид, претензий. Внутри – тихо и спокойно.
– Я искал тебя. Приезжал в твой город. Соседи сказали, ты квартиру продала, а куда уехала, они не знали. Я спрашивал в спорткомитете. Они ничем мне не помогли. Думал, вдруг ты тренером устроилась.
– Я медсестра.
Дмитрий поднял бровь.
– Я Аню сразу узнал. У неё твои глаза. Она пришла на тренировку. Я ж мальцов тренирую, хоть сам давно не спортсмен. Пойдём прогуляемся?
Галина кивнула, и они медленно пошли вдоль пруда.
Начинался новый день.
У любви, как у пташки, крылья…
Алена Никишина @niki_shi_na
Василина Марковна была женщиной выдающейся во всех отношениях. С гордостью носила своё имя и внушительную грудь. Целеустремлённо шла сквозь жизненные будни, как ледокол сквозь Арктику, оставляя после себя вспаханную борозду правильно прожитых лет. Правильно прожитых – исключительно в её, Василины Марковны, понимании.
В свои неполные пятьдесят она имела трёх ныне покойных мужей, кошку, фикус и неиссякаемый фонтан жизнелюбия и энергии. Но что-то в последнее время фонтан начал пересыхать, а настроение – прыгать неугомонным сверчком.
Задумчиво помешивая в кружке чай, Василина Марковна размышляла о бренности сущего. Вздохнув, отложила недоеденную сушку. Возвышающиеся пышной горкой румяные оладушки и светящееся янтарём яблочное варенье тоже не радовали. Василина Марковна заскучала. А это означало только одно – пора искать кандидата на вакантное место мужа.
Поняв причины своего состояния, Василина Марковна решила не откладывать в долгий ящик «лечение» и не надеяться в таком важном вопросе на судьбу. Сарафан в бордово-красных тюльпанах с рюшами по подолу, ярко-алая помада и маленькая соломенная шляпка должны были стать несокрушимым оружием в борьбе за женское счастье.
Придирчиво оглядев себя в огромное зеркало, ибо другое просто не могло отразить такую красоту в полном объёме, Василина Марковна осталась довольна. «Хороша!» – Она игриво подмигнула своему отражению и величаво выплыла на охоту.
Замужество – дело серьёзное, поэтому Василина Марковна отнеслась к предстоящему мероприятию с чувством, с толком и со всей ответственностью. Наученная большим житейским и семейным опытом, она твёрдо знала, какого мужчину хочет видеть подле себя в этот раз. Пока же Василина Марковна строила матримониальные планы и присматривалась к потенциальным женихам. Главное – цель есть, направление выбрано, а остальное – дело времени.
Первый брак Василины Марковны случился по большой и горячей любви. Крепенькая, как румяное яблочко, с копной медно-рыжих волос девушка покоряла решительным взглядом и заливистым смехом. А как она пела! Сочное контральто никого не оставляло равнодушным. Уже тогда юная Василина поражала проницательностью и развитой не по годам особой женской мудростью. Она по-доброму посмеивалась над робкими ухажёрами и смело давала от ворот поворот особо ретивым.
Но и её не миновала сия чаша, имя которой любовь. Первая, наивная и трепетная. Долговязый студент-очкарик покорил сердце голубоглазой валькирии. События развивались стремительно, всё случилось легко и как-то само собой. Родители одобрили выбор любимых чад и вскоре зазвучал марш Мендельсона, и зажили молодые тихой семейной жизнью в студенческом общежитии. Вполне счастливой, но, к сожалению, недолгой по причине слабого здоровья супруга и предрасположенности ко всяческим осложнениям.
Ввиду рациональности мышления и какого-никакого, но всё-таки семейного опыта, вступление во второй брачный союз Василина Марковна обдумывала основательно со всех сторон, зорко присматриваясь к кандидату. Мужчина он был серьёзный, состоятельный. О любви попусту не болтал, предпочитал делать, и поступки все говорили за него. В общем, второй раз Василина Марковна пошла под венец по расчёту, справедливо рассудив, что трепетные чувства в её двадцать шесть не обязательны, главное, чтобы муж любил, а уж она-то со своей стороны обеспечит домашний уют и надёжный тыл.
После трагического ухода в мир иной второго мужа Василина Марковна решила, что с нее хватит, но, видимо, кто-то там, на небесах, решил иначе. Тридцатитрехлетняя женщина в самом соку не стала перечить судьбе. Очередной супруг был старше Василины Марковны на десять лет, занимался наукой и коллекционировал редкие виды орхидей, любовь к которым, собственно, и сблизила два одиноких сердца. Этот брак был самым долгим, счастливым, основанным на дружбе, уважении и понимании.
К сожалению, в нашем мире нет ничего вечного, и Василина Марковна овдовела в третий раз. Отгоревав положенное время, эта сильная женщина взяла себя в руки и кардинально поменяла свою жизнь. Она продала всё, что можно было продать, и переехала в небольшой городок у моря. Решительный и страстный темперамент помог ей быстро обосноваться на новом месте, гармонично вписаться в окружающие реалии и наладить счастливую жизнь в уютном домике с резьбой на оконных наличниках и с пышным цветущим садом. А старые фотографии и трепетные воспоминания теперь хранились в глубоком ящике старинного комода.
С прежней жизнью Василину Марковну связывали только три страсти, проверенные годами. Мужчины приходили и уходили, увлечения и интересы менялись, но именно эти три костра горели неугасаемым пламенем, освещая и обогревая пылкое сердце и широкую душу.
Первой и единственной любовью, пронесённой Василиной Марковной сквозь годы, с самого раннего детства до нынешних неполных пятидесяти, была Еда. Именно так, с большой буквы. Василина Марковна любила вкусно поесть, с блаженством прикрывая глаза, смакуя каждый кусочек и получая истинное наслаждение.
Кухня была для неё святилищем, где творилось таинство. Она же была колдуньей, шаманом и поваром в одном лице. Василина Марковна виртуозно готовила как фирменные, горячо любимые блюда, так и ранее не испробованные новинки. Всё окружение давно и единодушно присвоило Василине Марковне титул «Богини» и пьедестал с почётным первым местом. Было, правда, времечко, когда кое-кто посягнул на священное первенство, но Василина Марковна с честью и достоинством вышла победителем в той кулинарной схватке.
Вторая страсть в жизни Василины Марковны появилась уже в новой жизни и совершенно случайно. От скуки и непонятного весеннего томления в груди, Василина Марковна решила разбавить монотонные будни и записалась на уроки танцев.
Сначала предполагалось, что это будут танцы живота. Уж с её-то выдающейся фигурой, думала Василина Марковна, это станет незабываемым зрелищем. Однако, перепутав классы, она попала на урок танго. Танец страсти и огня пленил, окрылил и обуздал неуёмную энергию этой воистину шикарной женщины. И теперь, красуясь перед огромным зеркалом в платье для танго, Василина Марковна мощным контральто выводила: «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось…», не забывая при этом принимать эффектные па. Алая роза в волосах и воздушная юбка синхронно кивали её точным движениям.
А вот о третьей страсти Василины Марковны не знал никто. Даже мужья, ныне покойные, ни о чём не догадывались. Не потому, что это было что-то постыдное или смешное, вовсе нет. Просто Василина Марковна нашла идеальный для себя и, надо сказать, действенный рецепт от бессонницы.
Василина Марковна страстно, впрочем, как и всё, что она делала, обожала фильмы ужасов. Её деятельная и пылкая натура расслаблялась и отдыхала во время просмотра очередного голливудского шедевра, и Василина Марковна засыпала сном младенца.
Данное средство, как и любое другое лекарство, предписывалось принимать дозировано и строго в определённое время суток. Поэтому вопли монстров и ходячих мертвецов раздавались в доме Василины Марковны исключительно раз в неделю, заряжая умиротворением на всю последующую седмицу.
Сегодня был именно тот самый день. Василина Марковна в предвкушении готовилась к просмотру, когда колокольчик у калитки разразился заливистой трелью. Мрачный почтальон вручил удивлённой Василине Марковне телеграмму. Развернув бланк, она прочла всего четыре слова: «выезжаю тчк жди тчк» без подписи и обратного адреса.
С того самого момента Василина Марковна пребывала в меланхолии, что, в силу её пылкого темперамента, случалось редко.
Давешняя телеграмма взволновала своей лаконичностью. Пришлось даже отложить сеанс просмотра любимого фильма ужасов. Всю ночь напролёт Василина Марковна не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, перебирая возможные кандидатуры на роль незваного гостя.
Наступившее утро не прибавило хорошего настроения: яичница сгорела, кофе сбежал, кот разбил любимую кружку, а обожаемый фикус встретил Василину Марковну сброшенным листом. Философски пожав плечами, женщина решила, что физический труд лучше всех лекарств, и отправилась в сад.
Белый домик под нежно-голубой крышей в лёгкой шали резного деревянного кружева прятался среди летнего буйства зелени и цветочных красок. Лёгкий дурманящий запах окутывал сладким флёром.
Василина Марковна зажмурилась от удовольствия, сладко потянулась навстречу летнему солнцу. Провела ладонью по тёплому дереву перил, пробежала крепкими пальчиками по резным балясинам и бодрым шагом направилась вглубь сада. Это было её детище, нежно оберегаемое и взращиваемое. Но во всём этом великолепии была одна большая ложка дёгтя.
В самом дальнем углу разрослась соседская ежевика. Эта наглая барышня не видела препятствий и опутывала длинными ползучими лианами всё на своём пути. От её удушающих объятий чахли кусты смородины и раскидистая яблоня. Василина Марковна не имела ничего против ежевики как ягоды, но такое посягательство на свою территорию она простить не могла. Вооружившись рабочими рукавицами, секатором и твёрдой решимостью, Василина Марковна кинулась в бой.
Работа кипела, руки делали своё дело, а голова продолжала разгадывать загадку. «Ненаглядная сестрица Виталина?» – Василина Марковна уже по третьему кругу перебирала родственников, друзей и просто знакомых. «Да нет, – Отмахнулась от назойливой мысли пучком ежевичных веток. – Эта бы позвонила, и не один раз».
«Кто же ещё?» – Василина Марковна задумчиво почесала нос зелёной от травяного сока рукавицей. Перебирать можно было до бесконечности. Родственниками бог не обидел. К собственному родословному богатству ещё добавились фамильные древа всех трёх ныне покойных мужей. Со всем многочисленным семейством у Василины Марковны были прекрасные отношения. И никто из них не позволил бы себе так бесцеремонно ввалиться в её жизнь.
Особо толстая лиана прервала неспешный ход мыслей, непокорно дёрнувшись в руках Василины Марковны, при этом, не преминув больно хлестнуть по щеке. Василина Марковна обиженно взвыла и дёрнула колючую плеть со всех своих недюжинных сил. Упрямое растение проиграло неравный бой и накрыло женщину выдранным ворохом спутанных веток. Трепыхаясь бабочкой в паутине, пыхтя и поминутно ругаясь, Василина Марковна пыталась выбраться из колючих объятий обвившей её ежевики.
И именно в этот поистине переломный момент в битве человека с природой звонок у ворот залился мелодичной трелью.
Василине Марковне казалось, что в этой жизни уже ничто не сможет её удивить. Однако, как показали дальнейшие события, даже она иногда ошибалась.
Настойчивые переливы вынудили Василину Марковну оторваться от схватки с ежевикой и поспешить навстречу судьбе. Открыв калитку, она увидела букет на ножках. В прямом смысле. Огромная охапка зефирно-розовых пионов, скрывающая своей пышностью лицо гостя, мужские ноги в лёгких туфлях и в летних брюках в мелкую полоску.
– Рыбка моя! – взревел букет хорошо поставленным баритоном. – А вот и я! Встречай долгожданного гостя!
Василина Марковна, надо сказать, слегка прибалдела от столь фамильярного обращения. Тем более что голос был ей незнаком.
– А вы, собственно, кто? – сочным контральто ответила Василина Марковна.
Пионы удивлённо дрогнули, пошевелились, соблазнительный цветочный аромат облаком поплыл над головами. Мужчина неловко повернулся бочком, пытаясь разглядеть хозяйку.
– Ну как же так, рыбка моя? – пыхтя в пионах, удивился баритон. – Я же писал. В смысле телеграфировал.
– Допустим, телеграмму я получила. Но спешу вас огорчить, я не ваша рыбка и вовсе вас не ждала. – Василину Марковну начала забавлять абсурдность ситуации, и она с любопытством ожидала дальнейшего развития.
Наконец-то баритону удалось справиться с букетом, и незваный гость возмущённо воззрился на Василину Марковну. Возмущение сменилось искренним удивлением.
– Хм… Простите великодушно, – смущённо пропел букет на ножках и с надеждой в голосе вопросил: – Это улица Осенняя, дом семнадцать?
– Дом семнадцать, – утвердительно кивнула Василина Марковна. Она уже едва сдерживала смех. – Вот только улица Весенняя.
– Ох! Как же я мог перепутать! – Баритон снова скрылся в ароматном зефирном облаке. – Приношу свои глубокие извинения. Всего хорошего. – Мужчина сделал неуклюжую попытку поклониться, однако это не удалось в силу непомерной и постоянно норовящей вырваться ноши.
– Вам направо, следующая улица, – услужливо подсказала Василина Марковна.
– Благодарю, – пропел баритон и подкорректировал направление движения.
Закрыв калитку, Василина Марковна задорно улыбнулась. Чего только в жизни не бывает. Напевая любимую арию «У любви, как у пташки, крылья…», Василина Марковна уж было собралась вернуться к ежевике, но передумала. Она вполне заслужила перерыв, а кружка ароматного чая с чем-нибудь шоколадно-кремовым вполне тянула на полноценную награду.
Отцепив наконец-то от себя колючий ежевичный шлейф, сняв мятую соломенную шляпу, Василина Марковна привела в порядок причёску и с комфортом устроилась на веранде. Настроение стремительно улучшалось и так же стремительно таяло желание продолжать сегодня кулачные бои с ежевикой.
Как только было достигнуто перемирие между «не хочу» и «надо», звонок у ворот возвестил своим пением о прибытии очередного гостя. Василина Марковна удивилась наплыву посетителей в её скромное жилище за столь короткое время и пошла открывать.
Незваным гостем опять оказался букет на ножках. Всё та же охапка зефирно-розовых пионов, скрывающая пышностью лицо гостя, мужские ноги в лёгких туфлях и летние брюки в мелкую полоску.
