О христианском браке и обязанностях мужа и жены

© А.В. Блинский, составление, 2005

© Издательство «Сатисъ», составление, оригинал-макет, оформление, 2005

Протоиерей П.И. Алфеев. Идеал христианского брака по Евангелию

Предисловие

Вопрос о браке – вопрос всего человечества со дня появления его на земле. Ввиду безусловной важности и значения его для человечества, он всегда был вопросом религиозного и гражданского законодательства, вопросом философии и науки, поэзии и художественной литературы, вопросом экономического и социального строя жизни. Мы не задаемся широкими задачами рассмотреть этот вопрос, как он решался теоретически и практически у разных народов в различные времена, как смотрят на него и теперь существующие на земле религии и государства, а ограничимся только раскрытием положительного идеала христианского брака, не вступая ни с кем в полемику. Раскрытие положительного идеала христианского брака само собой послужит ответом на все уклонения от Евангельской правды и на все заблуждения современной мысли. В положительном идеале, как в зеркале, сами собой отражаются все уродливые решения вопроса.

Раскрыть христианский брак, по Евангелию и учению Церкви, мы вызываемся злобой дня. О нем рассуждают в Государственной Думе и Государственном Совете; о нем составляют целые книги и брошюры на разные лады; о нем пишут в толстых журналах и ежедневной прессе; о нем всюду говорят: в столицах и городах, в селах и деревнях, в школах и на улицах, на театральных подмостках и публичных лекциях, в интимных беседах и открытых собраниях. И не только говорят и пишут, но и на деле осуществляют, разумеется, самую худшую сторону разнузданных суждений о свободном браке, о вреде семейной жизни, об ограничении и даже совершенном прекращении половой производительности^[1], о замене естественных законов природы неестественным нарушением их. То, что ап. Павел заклеймил печатью позора в языческом мире (Рим. 1, 26–27), пытаются теперь оправдать во имя науки безвредностью нарушения естественных законов, которые в действительности жестоко наказывают виновных. В газетах сообщали о реферате одного врача на данную тему. Форель доказывает безвредность «презервативов», а услужливые газеты публикуют о продаже таковых. Специальные фирмы рассылают по «волостным правлениям» объявления с предложением высылки на льготных условиях. Таким-то путем, можно сказать, насильственно развращается теперь не только город, но и захолустная деревня. Теперь почти все говорят и требуют свободной любви, полной свободы разводов и уничтожения церковного, а некоторые даже и гражданского, брака, с налагаемыми обязательствами на вступающих в брачный союз. Одним словом, уничтожают всякий брак и хотят жить по-скотски^[2]. Разрушение семейного очага ведет к разрушению общества и государства. Беспутная внебрачная жизнь выбрасывает на улицу детей бесприютных, никому не нужных и впоследствии вредных и опасных для общества и государства. Из них составляются целые армии хулиганов, которые дают себя чувствовать и теперь.

С другой стороны, проведение в жизнь «неомальтузианства» ведет к сокращению человечества и к вырождению его в ближайшем будущем. Ненормальная брачная жизнь дает ненормальные поколения, которые увеличивают собой число идиотов, кретинов, алкоголиков, сифилитиков, неврастеников, преступников всех видов, и, наконец, прогрессирует постоянно возрастающее количество зверских и подчас диких и бессмысленных до гнусного цинизма убийств и ничем не объяснимых самоубийств. И люди становятся ниже, хуже и опаснее диких зверей. При таких условиях, как говорит нам мировая история человечества, общество разрушается и государство падает, а народ исчезает с лица земли, как истлевший труп, от которого остаются одни только сухие кости, имеющие в свое время рассыпаться в прах.

История нам говорит, что когда разложение семейного очага, извращение брачной жизни спускается до последней грани, то невольно, как протест против надвигающейся гибели, возникает реакция из среды самого же общества, т. е. появляются такие лица, которые совершенно отрицают брак во всех его видах, как положительное зло в себе самом. Пресыщение вызывает отвращение, и они начинают проповедовать абсолютное безбрачие, в котором думают найти спасение мира. Так, еще во времена ап. Павла появились лицемерные лжесловесники, сожженные в совести своей, которые запрещали вступать в брак (1 Тим. 4, 2–3). Древние гностики, признавая все материальное злом, утверждали, что брак есть дело сатаны. Такого взгляда на брак держались энкратиты, маркиониты, манихеи^[3].

В 340 г. в Гангре был созван Поместный Собор против Евстафия, епископа Севастийского, зараженного манихейством, который учил гнушаться законным браком, как препятствием к достижению Царствия Небесного, презирать церковные собрания, обряды и учреждения, расторгать, под предлогом благочестия, семейные и общественные связи и т. д.^[4]

Сатурнин приписывает происхождение брака от сатаны. Осуждали брак древние раскольники: энкратиты, иерокситы и др. На всех еретиков, признающих брак злом, Собор произнес анафему, признав такую ересь страшным злом как против христианства, так и против общества.

Ясно, что отрицание брака, как противоположная крайность, есть такое же зло, как и неестественное злоупотребление браком.

В настоящее же время решительно отвергают брак северо-американские сектанты: шекеры, тункеры и наши раскольники беспоповщинского толка: федосеевцы, филипповцы, странники, а равно сектанты: хлысты, скопцы и Л.Н. Толстой.

Но эта противоположная крайность отрицания брака всегда приводила к таким же печальным и гибельным результатам, как и неестественное злоупотребление браком. Отрицая брак, гностики думали со крушить в себе через невоздержание ненавистное им плотское начало. Таковы, например: Симон-волхв; позднее – николаиты, василидиане, карпократиане; у нас – подгорновцы, а в Америке – «библейские коммунисты», – утверждающие, что первые христиане при обобщении имуществ (Деян. 4, 34) имели и общих жен^[5].

Таким образом, все крайности в учении о браке, по общему закону, сходятся между собой. И указания на эти крайности, как на разрушительные элементы, мы встречаем и в посланиях Апостольских, и в соборных постановлениях, и в святоотеческих писаниях. И все, твердо державшиеся Евангельского учения, смело и грозно возвышали свой голос осуждения и анафемы против отрицающих брак как зло в себе самом. Так, Первое правило Гангрского Собора говорит:

«Аще кто порицает брак и супругов верных и благочестивых сожитие порицает, яко не имущих внити в Царствие, да будет под клятвою».

Затем 51 Апостольское правило дополняет:

«Аще кто из священнаго чина удаляется от брака и мяс и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело: или да исправится, или да будет извержен из священного чина и отвержен от церкви. Также и мирянин».

Такая строгость объясняется тем, что отрицание брака есть протест против Самого Бога, установившего брак как добро, как благо для человека, а не как зло, что думают извращенные умом и сожженные в совести проповедники безбрачия.

Такая строгость Церкви не касается иноков, которые сами воздерживаются ради подвига от брачной жизни, но не отрицают самого брака в принципе, как скверну для всех.

Всматриваясь в современное течение общественной жизни относительно брака и безбрачия, мы замечаем такой хаос всяких мнений и взглядов, который превзойдет «вавилонское смешение языков». Есть взгляды, которые смотрят на брак как на зло в себе самом, и на брачную жизнь как «на жизнь в аду». Так, например, в «Крейцеровской сонате» и «Послесловии» Л.Н. Толстой говорит: «Браки в наше время – один обман».

«Взаимная ненависть сообщников преступления (мужа и жены) и за подстрекательство и за участие в преступлении» (разумеются плотские отношения мужа и жены). Отсюда брачная жизнь обращается в «тот страшный ад, от которого спиваются, стреляются, убивают и отравляют и себя и друг друга». Но этот ад создал сам человек и говорит о том, что здесь нет Христа, нет христианских начал брака, нет христианского брака. Где Христос, там рай, а не ад. Чтобы брак не был адом, нужно жить по-христиански в семейной жизни, т. е. во Христе и для Христа.

Есть взгляды, которые требуют полной свободы в брачных отношениях, чтобы каждый мужчина и каждая женщина могли пользоваться такой свободой, которой пользуются животные. Типичный пример такого направления – герой Арцыбашева Санин, дошедший до скотоподобного состояния. У героев данного типа нет семьи, нет определенной и осмысленной задачи и цели жизни, нет ни идеалов, ни возвышенных стремлений и человеческих желаний. Жизнь животная, тупая, бессмысленная. Здесь полное отрицание и разрушение семейного очага. Здесь невозможен не только христианский, но и языческий брак.

Другие требуют полигамии. Но и в этом требовании нет и не может быть ничего христианского. Полигамисты в брачной жизни на первом плане ставят чисто плотскую, чувственную сторону животного сожительства. Здесь жены – для мужа, а не муж – для жены и семьи, которая стоит на заднем плане, как неизбежное зло для него. Ясно, что здесь нет чистого и святого христианского брака (Евр. 13, 4; 1 Фес. 4, 4). Полигамия – это уклонение от основной идеи брака, аномалия брачной жизни, осужденная Христом и апостолами. Если, по слову Христа, один взгляд на женщину с вожделением оказывается прелюбодеянием с нею, то излишне даже и говорить о тех, которые фактически находятся в брачной связи со многими женщинами. Истинной любви нельзя делить между многими женщинами, по свойству самой любви, не терпящей соперничества в брачной жизни. Полигамическая любовь – не любовь, а эгоистическое самолюбие, по которому не он, муж, существует для других, а другие существуют исключительно для него, и притом не для осуществления каких-либо высших, идеальных, святых целей, а единственно только для удовлетворения его низменных пожеланий, животных страстей.

Но есть и такие, которые ограничиваются в своих требованиях довольно скромными пожеланиями, именно, чтобы им дали возможность свободно и легко расторгать формально установленные браки. И эти заявления говорят о ненормальной постановке брачной жизни. Эти лица легкомысленно вступают в брак, а еще легкомысленнее желают расторгнуть его. Здесь также нет христианского брака, который осуществляет неразрывный союз любви мужа и жены во образ союза Христа с Церковью (Еф. 5 гл.).

В общем итоге все эти разнородные взгляды на брак являются общим протестом против церковного брака.

Насколько разнообразны и противоречивы взгляды на брак, об этом можно судить по именам писателей, трактующих о нем в своих произведениях, как например: Арцыбашев, Вербицкая, Л.Н. Толстой, В.В. Розанов, Мережковский, Меньшиков, Андреев, М. Горький, Чернышевский, Тургенев и Гончаров – в своих романах; С. Шарапов, И.Ф. Романов, Н.П. Аксаков, Страхов, проф. Заозерский, проф. Гусев, Листовский, архиеп. Никанор, М. Струженцов, Краснов, Веннингер (пер. с нем.), Бебель (с нем.), проф. Форель (с нем.), арх. Макарий, еп. Сильвестр, Мартенсен; не говоря уже о свв. отцах Церкви и соборных постановлениях… Все эти писатели etutti quanti, которых перечислить нет возможности, раскрывали свои идеалы брачной жизни, рисовали их яркими красками в своих героях, серьезно или легкомысленно рассуждали, научно или дико излагали свои теории, восторженно или с ужасом говорили о брачной жизни. Если собрать и сопоставить все эти мнения и суждения о браке, то получится действительно «Вавилонская башня до небес», которая своим разрушением погубит сам труд собирания такого материала.

Оставляя в стороне весь этот неисчерпаемый материал, мы ограничимся только раскрытием положительного идеала христианского брака по Евангелию и учению Церкви. При этом, ввиду чрезвычайной сложности и многосторонности вопросов по данному предмету, мы постараемся раскрыть каждый пункт кратко и сжато, предоставляя самим читателям вдумываться и развивать наши положения. Все спорные тексты мы раскроем экзегетически, чтобы дать оружие, кому нужно, для поражения извращающих Писание в своих сектантских интересах. А чтобы читатель мог видеть, что Евангельское учение о браке, о семейной жизни, о крещении и христианском воспитании детей^[6] правильно усвоено Православной Церковью, мы снабдили свой скромный труд цитатами из Апостольских правил, Соборных определений, святоотеческих творений и т. д. Читатель увидит в них, что голос Церкви сливается с голосом Христа и апостолов в раскрытии столь существенной для человечества истины, как христианский брак.

Мистики сектанты-изуверы, отрицая Предание и искажая Писание, разрушают церковный брак, отрицают плотский брак, проповедуют «духовный брак», под видом которого распространяют гнусный и отвратительный разврат.

Своим скромным трудом мы призываем всех заблуждающихся по данному вопросу на суд Слова Божия и здравого разума, озаряемого светом учения Христа.

Глава 1

Начало христианского брака восходит к первым дням человеческого бытия. Об установлении его мы читаем на первых страницах Библии. В самом установлении его заключается величайшая тайна самораскрытия Божества. Человек, как венец творения, создан по образу и подобию Божию, и этот-то образ Божий, восходя в подобие Божие^[7], должен был раскрываться через человека путем размножения его посредством брака. Таким образом, цель создания всего – человек, через которого должна раскрыться слава Божия во всей полноте. Само собой понятно, что вечная слава Божия может раскрываться только в разумно-сознательном и свободном существе, каковым является человек на земле. А потому умножение людей есть расширение той области, где раскрывается слава Божия, проще сказать: умножение людей есть умножение славы Божией. Отсюда вся идея творчества Божьего, в котором открывается слава Божия, сконцентрирована в человеке и осуществляется через человека. Каким образом?

Созданный в заключение всего, человек уполномочен Самим Богом продолжать дело Божественного творчества, путем размножения человеческого рода по тому самому образцу, который дан в первом человеке. Для того чтобы этот творческий акт продолжил человек, Бог дает ему жену и устанавливает брак. Когда Господь, создав жену, «привел ее к человеку», тот сказал: Вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа своего. А потому, – определяет Бог, – оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и будут два одна плоть (Быт. 1, 27; 2, 22–24).

Великая тайна: жена взята от мужа и дана мужу. Один человек как бы раскололся на две половины, и эти половины опять составили одного человека. Из единства – опять единство!

Действительно, по самой основной идее установления брака ясно, что в брачной любви может участвовать только одна жена, как вторая половина человека. Жена от мужа взята и мужу дана. Если бы для мужа требовались две, три жены, тогда все они были бы взяты от мужа и даны ему. И равновесие между мужским и женским элементом нарушилось бы: один против двух-трех жен и т. д. Ошибка современных мыслителей в том именно состоит, что они брачную любовь смешивают с общехристианской любовью. Последняя может обнимать собой весь мир, как это мы видим в примере ап. Павла, пророков и всех праведников. Но брачная любовь – специальная любовь и по самой природе своей может концентрироваться на одном только лице. Связующим звеном этой любви являются дети, любовь к которым носит также особый, специфический характер.

Итак, Бог закончил акт творения; но человек назначен продолжать его. И это продолжение творческого акта человеком осуществляется через брак. Он является теперь источником творения новых людей, которые становятся причастными Божеству и призваны к вечной славе Божией, которая в них и через них должна раскрываться в вечности. Брак дает бытие новым существам, которые предназначены Самим Богом к вечному блаженству, через что открывается бесконечная благость и любовь Божия. Не будь брака, не было бы продолжения и размножения человеческого рода; а без этого и благость Божия ограничилась бы пределами одного человека.

Таким образом, тайна брака есть тайна Царства Божия на земле. Св. Иоанн Златоуст, в пояснение слов апостола тайна сия велика (Ефес. 5, 32), говорит: «Истинно эта тайна, и тайна великая, ибо муж, оставив отца, который его родил, воспитал, и мать, которая рождала его в болезни, оставив обоих, с которыми жил вместе и свыкся, прилепляется к той, которую не видел, и предпочитает ее всем».

Через брак Царство Божие расширяется, растет и укрепляется в людях путем семейного воспитания. Члены этого Царства умножаются благодаря установлению брака. Но это осуществляется только в христианском браке через сохранение брачного целомудрия и чистоты. Св. Кирилл Иерусалимский об этом говорит: «Да пребудут в благой надежде брачные, кои живут как должно в браке по закону, а не по любострастию, следуя необузданной воле; кои знают время воздержания, дабы свободно заняться молитвой; кои в церковных собраниях с чистыми одеждами имеют и чистые тела; кои вступили в брак для деторождения, а не по любострастию».

Итак, христианский брак для деторождения, с целью умножения через то членов Царства Божия. А с умножением членов умножается и слава Божия через свое раскрытие в людях. Но эта слава Божия раскрывается в добродетельной жизни супругов, являющейся результатом таинства брака. Св. Иоанн Златоуст, восставая против срамных песен и празднований, бывающих обыкновенно при браках, говорит: «Зачем бесчестить всенародно честное таинство брака? Все это надобно отвергнуть и учить дочь стыдливости с самого начала, и позвать священников, и через молитвы и благословения заключить союз супружества, чтобы умножалась любовь жениха и сохранялось целомудрие невесты, а всего более, чтобы в дом тот вошли дела добродетели и изгнаны были из него все коварства дьявола, и чтобы они (супруги), соединенные благодатью Божией, провождали жизнь приятную».

Такие же условия для христианского брака выставляет и Климент Александрийский. «Брак, – говорит он, – должно сохранять от всего оскверняющего, как священный предмет».

Итак, установление брака, заканчивая акт временного (шестидневного) творчества Божия, начинает собой вечное творение в раскрытии вечной славы Божией. Сотворив мужчину и женщину по образу своему, Бог благословил их и сказал: Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею и владычествуйте над рыбами морскими (и над зверями) и над птицами небесными (и над всяким скотом, и над всею землею), и над всяким животным, пресмыкающимся по земле (Быт. 1, 27–28).

Мы видим, прежде всего, что брак есть установление Самого Бога, а потому он есть таинство, и как учреждение Божие – каков христианский брак – он отличается от гражданского брака, как учреждения человеческого. Против последнего св. Игнатий Богоносец пишет: «Подобает женящимся и выходящим замуж, чтобы союз их совершался по благословению Епископа, да будет брак о Господе, а не по вожделению». А о превосходстве церкового брака перед гражданским говорит Тертуллиан: «Как я могу описать счастье моего брака, который церковь утверждает, жертва скрепляет, благословение запечатлевает, ангелы возвещают, Отец утверждает».

Затем мы видим, что Творец, создав землю, передает свою власть над ней человеку. Но эта власть осуществляется, реализуется человеком только через брак. Это видно уже из того, что власть над природой передается человеку по установлении брака, под условием размножения людей. Без брака невозможно ни размножение человеческого рода, ни господство человека над природой. Единичными силами человек не может ни развиваться, ни утверждать своего господства над природой. Культура человеческая, в широком смысле слова, обусловливается браком. Только в семье и для семьи человек работает, развивается, изучает природу, чтобы укрепить свою власть и господство над ней и заставить ее служить себе.

Никто не станет оспаривать, что полнота и стройность человеческого развития и жизни осуществляется только в семье. Св. Иоанн Златоуст об этом говорит так: «Бог разделил деятельность нашей жизни на занятия двоякого рода: общественные и домашние: жене вверил управление домом, а мужьям предоставил все гражданские дела, производимые на торжище, в судилищах, на советах, на войне, и другие подобные. Если жена не может бросать копья, метать стрелы, зато умеет управлять веретеном, ткать полотно и с успехом производить другие подобные дела домашние^[8].

Не может давать мнения в совете, зато может давать голос дома, и часто, когда муж советует что касательно дома, оказывается, что совет жены гораздо превосходнее. Не может она заведовать народной казной, зато может воспитывать детей, может замечать худые намерения служанок, наблюдать за честным поведением слуг, освобождая мужа от всех сих беспокойств, сама заботясь в доме о кладовых, о рукоделиях, о приготовлении пищи, о приличии одежды и о всем другом, чем непристойно заниматься мужу, да и нелегко, хотя бы он тысячу раз принимался за это. Ибо и это есть дело попечительности и премудрости Божией, что способнейший к важнейшим делам менее способен и полезен в делах не столь важных, дабы тем более была ощутительна нужда в жене. Если бы Бог сделал мужа способным к занятиям обоего рода, то женский пол легко бы мог прийти в презрение. Опять, когда бы Он препоручил жене большую и важнейшую часть, тогда бы жены сверх меры исполнились гордости».

Златоуст очерчивает здесь круг занятий не женщины вообще, а жены, обремененной семейством. Она выставляется душой семьи и центром всего семейного очага, так что муж является элементом, как бы отвне прилепившимся к ней.

Справедливость требует сказать, что недалеко двинулась бы вперед и культура человечества, если бы каждый мужчина, прежде чем заняться разработкой во просов науки и жизни, вынужден был исполнить все женские работы по хозяйству для себя и семьи.

В истории сотворения первых людей и установления брака мы отметим еще одну особенность: жизнь человеческая началась собственно с момента создания первой женщины. Это мы видим из имени ее, какое дал ей Адам: И нарек Адам имя жене своей Ева (что значит жизнь), ибо она стала матерью всех живущих (Быт. 3, 20). А потому каждый человек, как бы он презрительно ни смотрел на женщину, не должен забывать того, что он обязан своим бытием женщине-матери. Без жены нет жизни. В этом ее недосягаемая высота и преимущество перед мужем. В этом и ее неизмеримое значение в истории распространения Царства Божия на земле.

Основа брака лежит в самой природе человека, по премудрому устроению ее Творцом. Первый человек, когда увидал первую жену, созданную для него Творцом, сказал: Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа своего (Быт. 2, 23). Отсюда естественное влечение мужа к жене, которая является второй половиной человека, так что без жены человек не есть человек, а только получеловек. И эта истина выражается в следующих словах Писания, раскрывающих определение Самого Бога: Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей (а не жена к мужу своему: ясно, что основа брака и центр семьи – жена, а не муж); и будут два одною плотию (Быт. 2, 24). Знаменательно, что этот закон об установлении брака, раскрывающий самую сущность брака, повторен Самим Христом (Мф. 19, 5; Мк. 10, 8) и апостолом Павлом (Еф. 5, 31).

Само собой понятно, что только две половины составляют единство целого человека. Но если между этими двумя половинами появляется третий член, то единство целого раскалывается, так как целое составляется из двух половин, а не из трех.

Есть ходячее мнение в обществе, что мужчина может одинаково любить двух – трех и более женщин. И так как в основе брака лежит любовь, то он и обязан разделять брачное ложе со всеми, кого любит. Но это ложь, и христианский брак не допускает побочного сожительства при жене. В ответ на это скажем словами ап. Павла и св. Иоанна Златоуста.

О состоящих в христианском браке ап. Павел говорит: Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим (1 Кор. 7, 4–5).

Ясно, что мужчина, вступая в брак, отдает свое тело в распоряжение своей жены, а равно и жена отдает себя в распоряжение мужа. Отсюда ни тот, ни другая не имеют права распорядиться своим телом, принадлежащим другому лицу, с которым он составляет единое, неделимое. Но совокупляющийся с (третьим лицом) блудницей (при жене всякая женщина в подобных обстоятельствах является блудницей) становится одно тело с ней, ибо сказано: два будут одна плоть (1 Кор. 6, 16; Быт. 2, 24).

Таким образом, муж, отдающий другим свое тело, которым владеет исключительно только одна его жена, и составляющий с ними во внебрачном сожительстве одно тело, по слову апостола, перестает быть мужем своей жены. В нем нет настоящей любви к своей жене, которую (любовь) требует от него Евангельский закон. При истинно христианской любви к жене немыслимо постороннее сожительство с другими женщинами.

Мысли ап. Павла о недопустимости нарушения супружеской верности в христианском браке продолжает развивать и св. Иоанн Златоуст. «Чем извинится муж, нарушающий верность к своей супруге? – спрашивает он. – Не говори мне о страсти природы, потому и установлен брак, чтобы ты не преступал границ. Ибо Бог, промышляя о твоем спокойствии и чести, для того и дал тебе жену, чтобы ты удовлетворял разжжению природы через свою супругу и освободился от всякой похоти^[9]. А ты неблагодарной душой наносишь Ему бесчестие, отвергаешь всякий стыд, преступаешь назначенные тебе границы, бесчестишь свою собственную славу. Зачем обращаешь взоры на чужую красоту? Зачем рассматриваешь лицо, не принадлежащее тебе? Зачем нарушаешь брак – бесчестишь свое ложе? Не затем пришла к тебе жена, оставив отца и мать и весь дом, чтобы терпеть от тебя бесчестие, чтобы ты предпочитал ей гнусную рабыню, возбуждал бесчисленные распри. Ты взял сопутницу в жизни, равную в чести, свободную. Не безрассудно ли, что ты, взяв приданое, бережешь его и не расточаешь, а между тем повреждаешь и оскверняешь то, что драгоценнее приданого – чистоту, целомудрие и твое тело, принадлежащее жене».

Христианский брак в самом принципе не допускает внебрачного сожительства при жене. Об этом ясно говорит молитва, читаемая при возложении венцов на брачующихся:

«Ты, Господи, ниспосли руку Твою от святаго жилища Твоего и сочетай рабу Твою и раба Твоего и сопрязи я в единомудрии, венчай я в плоть едину, яже благоволил еси сочетоватися друг другу, честный их брак покажи, нескверное их ложе соблюди, непорочное их сожительство пребывати благоволи».