Белая борьба на северо-западе России. Том 10

Солдатский бунт в Митаве

Носке, увы, оказался хорошим пророком. Не успел уехать из Митавы генерал фон дер Гольц, как в Митаве вспыхнули крупные беспорядки среди германских солдат.

В ночь с 23-го на 24 августа взбунтовавшиеся солдаты разоружили весь латышский гарнизон, сорвали с латышских казенных зданий латышские национальные флаги, арестовали латышских чиновников и латышского коменданта и разгромили здание латышской комендатуры. Была сделана также попытка разгромить местный банк, но разгром предотвратили германские офицеры. Взбунтовавшиеся солдаты потребовали от своего командования вести их на Ригу, чтобы требовать у латышского правительства обещанную землю.

Получив сообщение о беспорядках, Носке потребовал от прибывшего в Берлин генерала фон дер Гольца немедленно вернуться обратно в Митаву и водворить порядок.

Прибывший через два дня генерал фон дер Гольц немедленно распорядился арестовать главных виновников беспорядков, нарядил усиленные патрули и одновременно потребовал от латышского правительства увода из Митавы латышского гарнизона, отношения которого к немцам оставляли желать много лучшего.

Для выяснения причин и обстоятельств солдатского мятежа из Риги в Митаву отправилась контрольная комиссия Антанты во главе с генералом Ниесселем, военная дипломатическая миссия Антанты во главе с английским генералом Бертом и члены латвийского правительства. Обе антантовские комиссии главным образом интересовались вопросом, кем и чем были вызваны беспорядки: отсутствием дисциплины, подстрекательством высшего военного командования или действиями самого германского правительства. Однако выяснить объективные причины беспорядков не удалось благодаря резкому поведению английского генерала Берта. Прибыв в Митаву и не стесняясь того, что французский генерал Ниессель был старше генерала Берта по положению, Берт потребовал, чтобы к нему в вагон немедленно явились для объяснения граф фон дер Гольц и высшие офицерские чины 6-го резервного корпуса. Генерал фон дер Гольц ответил, что так как он не является подчиненным английского генерала, то явиться к нему для доклада в вагон он не считает возможным. Результатом этой стычки явилось не объективное выяснение истины о беспорядках, а резкая переписка между двумя генералами, которую я считаю необходимым воспроизвести:

«Генералу – командующему 6-м германским резервным корпусом.

В Вашем письме № 584 от 4 сентября между прочим сказано, что Ваше правительство предвидело незаконные действия германских солдат в Курляндии. Принимая во внимание тот срок, который прошел со дня приказа об эвакуации германских войск и имея в виду колонизационную пропаганду, которая за это время проводилась среди германских солдат, я уверен, что за положение дел в настоящий момент нужно признать ответственным только высшее командование германским корпусом.

Поэтому во избежание каких-либо недоразумений в будущем я требую немедленно прислать мне список тех лиц, которые сами поставили себя вне закона.

Альфред Берт,

Бригадный генерал

Начальник военной миссии Антанты».

Ответ фон дер Гольца:

«Начальнику военной миссии Антанты. Рига.

Ваше письмо от 10 сентября В.М. д. 34 получено 15 сентября. По поводу мыслей, высказанных в первых двух положениях Вашего письма, я отказываюсь войти в переписку.

В последнем положении Вашего письма Вы осмеливаетесь обратиться ко мне с требованием о выдаче моих единоплеменников в качестве преступников. В этом требовании я вижу тяжкое оскорбление моего личного и национального чувства. Поэтому я хочу дать Вам совет впредь не обращаться ни ко мне, ни к моим подчиненным с подобными гнусными требованиями. В противном случае я вынужден буду прервать с Вами какие бы то ни было сношения и выселить всякого англичанина из области, занятой германскими военными силами, так как исключена возможность гарантировать безопасность союзным миссиям, которые грубо и преднамеренно затрагивают честь германского народа.

Ваше письмо я представлю своему правительству и убежден, что оно через министра иностранных дел даст Вашему правительству достойный ответ на это грубое требование, которое союзная миссия осмеливается предъявлять германскому генералу за границей.

Граф фон дер Гольц».

Латвийскому же главнокомандующему генерал фон дер Гольц послал телеграмму, в которой между прочим говорил:

«Я всемерно осуждаю солдатские беспорядки, которые в моем присутствии, без сомнения, не произошли бы. Я высказываю Вам свое сожаление по поводу совершившегося. Я в подробности расследую случившееся и приложу все старания к тому, чтобы оружие вновь было собрано. Но ввиду того, что находящийся в Митаве отряд весьма возбужден, вследствие поведения латвийского правительства, подстрекаемого союзниками, я прошу незамедлительно вывести все находящиеся в Митаве латышские воинские части в другое место».

Положение корпуса полковника Бермондта

Таким образом бунт германских солдат был ликвидирован. Но в связи с митавскими происшествиями положение корпуса Келлера сделалось довольно двусмысленным. Хотя русские войска не принимали никакого участия в бунте германских солдат, но нежелание Бермондта отправляться со своим корпусом на Нарвский фронт, теперь совпавшее с нежеланием немецких солдат эвакуироваться из Прибалтики, заставило антантовские миссии и латышское правительство с тревогой смотреть на поведение Бермондта, имевшего, вероятно, какие-то задние мысли.

Действительно, не только союзников и латышей, но и русских в Латвии озабочивал вопрос: почему великолепно оборудованный и прекрасно вооруженный корпус полковника Бермондта в Митаве и отряд полковника Вырголича в Шавлях, уже официально включенные в состав Северо-Западной армии генерала Юденича, бездействовали целое лето, когда маленькая, но геройская Северо-Западная армия сделала уже один поход на Петроград и энергично готовилась к новому наступлению на столицу северной коммуны.

Общее недоумение по поводу тактики полковника Бермондта усилилось еще больше, когда после падения Пскова в Риге на военном совете 26 августа был решен вопрос о создании общего антибольшевистского фронта, от Эстонии до Литвы, для комбинированного удара на большевиков, в тот момент, когда генерал Юденич начнет наступление на Петроград.

Привожу полностью этот исторический протокол знаменитого военного совета 26 августа 1919 года:

«ПРОТОКОЛ РЕШЕНИЯ ОБ ОБЩЕМ НАСТУПЛЕНИИ, ВЫРАБОТАННОМ НА СОВЕЩАНИИ, ОБСУЖДАВШЕМ 26 АВГУСТА 1919 Г. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ВОПРОС О ВЗАИМНОМ СОГЛАШЕНИИ

Заверил И.Г. Марч, бригадный генерал.

Рига, 26 августа 1919 г.»

На том же заседании генерал Марч заявил полковнику Бермондту, что ему предоставляется полная свобода вербовки, что для дальнейшего снабжения войск Бермондта всем необходимым из Германии препятствий встречаться не будет и что Антанта сделала германскому правительству представление о возобновлении прекратившейся было вербовки русских военнопленных в германских лагерях.

Из этого протокола ясно видно, что в задачу полковника Бермондта, подписавшего наравне с другими протокол об участии в комбинированном наступлении в помощь Юденичу по занятию Петрограда, входило наступление бермондтовской армии со стороны Двинска на Великие Ауки, чтобы в момент подхода Юденича к Петрограду своевременно перерезать Николаевскую железную дорогу.

Что касается благоприятствования генерала Марча полковнику Бермондту и его обещаний, то на этот раз английский генерал говорил правду. Доказательством этого может служить выступление лидера германских независимых Кона в Национальном собрании, заявившего в начале сентября, что Германия вновь покрылась сетью вербовочных бюро для удушения русской революции.

Но у Бермондта, подписавшего протокол и обязавшегося помогать генералу Юденичу, и теперь, без сомнения, были свои тайные мысли и собственный план.

На самом рижском совещании 26 августа генерал Юденич, занятый ликвидацией большевистского прорыва под Изборском, отсутствовал, и его замещал генерал Десино. Вероятно, у генерала Десино явились опасения, что полковник Бермондт не исполнит боевой задачи и опять уклонится от выхода из Митавы. Поэтому через четыре дня в Ригу прибыл сам Юденич, вызвавший Бермондта из Митавы. Однако здесь произошло неслыханное до сих пор нарушение воинской дисциплины: подчиненный отказался прибыть к своему главнокомандующему. Положение генерала Юденича в глазах латвийского правительства, латышской армии и союзных миссий сделалось во всех отношениях нелепым. Тем не менее Юденич отправил к Бермондту в Митаву начальника своего штаба полковника Генерального штаба Прюффинга с требованием, чтобы полковник Бермондт немедленно явился в Ригу к генералу Юденичу дать свои объяснения. Но полковник Прюффинг вернулся обратно в Ригу ни с чем. Все письменные попытки Юденича и представителей Антанты доказать Бермондту, что от его выхода из Митавы и благоприятного разрешения запутанного курляндского вопроса зависит судьба Петрограда и всего объединенного Северо-Западного антибольшевистского фронта, не привели ни к каким результатам. Бермондт упорно молчал. Генерал Юденич уехал из Риги, послав Бермондту ультиматум – обсудить положение, подчиниться и прислать ответ в десятидневный срок.

Но, подчиняясь чьему-то постороннему давлению, Бермондт твердо решил не уходить из Митавы. А для того чтобы чем-нибудь оправдать непослушание и свое пребывание в Митаве, он 12 сентября отправил специальную делегацию в штаб генерала Деникина с ходатайством – признать его корпус входящим в состав Южной Добровольческой армии и разрешить ему оставаться в пределах Курляндии и Литвы. Однако предупрежденный Юденичем, генерал Деникин не принял эту депутацию. Апеллирование Бермондта к адмиралу Колчаку через посредство русского посла в Париже Маклакова также кончилось неудачей.

В связи с сообщением официоза 6-го резервного корпуса «Die Trommel», выходившего в Митаве, что войска полковника Бермондта признаны адмиралом Колчаком и вошли в состав Южной армии генерала Деникина, Маклаков поместил в «La Cause Commune» следующее сообщение:

«Российское посольство настоящим опровергает появившееся сообщение, что в состав русских армий, находящихся под командованием адмирала Колчака и генерала Деникина, входят части под названием «Русско-Германские войска», которые частью составлены из германских добровольцев, набранных в Германии.

Российское посольство заявляет по этому поводу, что в борьбе, предпринятой для восстановления России, временное правительство под председательством адмирала Колчака никогда не обращалось за помощью к германцам. Оно никогда не просило об этом, не давало никому подобных полномочий и в его среде такой вопрос никогда не поднимался. В соответствии с этим действует и генерал Деникин. Он признал адмирала Колчака Верховным Правителем, и его правительство Юга России находится в контакте с Омским правительством, которое, таким образом, является общенациональным и объединенным правительством России…»

Вот почему положение бермондтовских войск и поведение самого полковника Бермондта и являлось теперь сугубо двусмысленным.

Безуспешность попыток эвакуации Курляндии

Положение стало уже невыносимым, когда по представлению контрольной комиссии после солдатского бунта в Митаве Верховный совет вновь стал бомбардировать германское правительство нотами с требованием о немедленной, беспрекословной и безоговорочной эвакуации Курляндии и о новом отозвании генерала фон дер Гольца.

Какова в данном случае была роль германского правительства, установить трудно, и поэтому я предпочитаю для характеристики его поведения привести две интересные ответные ноты Германии Верховному совету.

Первая гласила:

«Германское Правительство сожалеет, что предписанная им скорая и полная эвакуация Курляндии должна была приостановиться вследствие того, что оставшиеся в Курляндии части уклоняются от исполнения данных им приказаний. Строго осуждая самовольные действия войсковых частей, Правительство, однако, принимая во внимание возложенные на него союзными державами ограничения, не может принудить их военной силою к послушанию. Германское правительство считает необходимым обратить внимание на то, что еще в своей ноте от 13 августа с. г. за № 4884 оно указывало на возможное противодействие отдельных войсковых частей и на могущие произойти вследствие этого осложнения. При таком положении дел германскому правительству не остается ничего другого, как попытаться уговорить войска к послушанию и удерживать их от беспорядков и от действий против лиц, принадлежащих к союзным государствам.

Единственно только с этой целью генерал фон дер Гольц, согласно полученной им строгой инструкции, вернулся обратно в Митаву. Его начальство не могло отрицать того, что, если бы генерал Гольц был в Митаве, беспорядки в армии не возникли бы. Принимая это во внимание, Правительство выдало ему разрешение на возвращение в Митаву, причем по установлении порядка в армии генерал Гольц должен был вновь вернуться обратно. Действительно, нельзя отрицать того, что с приездом генерала Гольца в этом отношении замечаются успехи. Несмотря на это, однако, до сих пор все же не является возможным, вследствие озлобленности войск, выработать определенный план эвакуации войск из Курляндии, в чем представители Антанты могут убедиться на месте.

Генерал Гольц не имел возможности представить доклад о положении в данный момент, так как происходят ежедневные изменения. Представители Антанты, которые находятся в Митаве и поддерживают с генералом Гольцем постоянные сношения, могут постоянно следить за военным положением и деятельностью германцев. Принимая это во внимание, германское правительство присоединяется к предложениям, выраженным в ноте № 1520.

Упоминаемые в ноте № 1624 бесчинства, совершенные германскими солдатами против латышских солдат и учреждений, строго осуждаются германским правительством, но должны рассматриваться как дела, касающиеся только латвийского и германского правительств. Дела эти в настоящее время уже рассматриваются правительствами обоих государств».

Вторая нота Германии от 4 октября еще раз свидетельствовала о добросовестном желании германского правительства ликвидировать курляндский конфликт:

«В возражение на ноту 1755 от 28 сентября Германское Правительство считает особо важным установить, что оно давно уже прилагает энергичные старания к тому, чтобы извлечь войска из Прибалтики и Латвии. С этой целью Правительство между прочим распорядилось о прекращении с 25 сентября с. г. выдачи жалованья, а в будущем установило лишение всех прав на помощь со стороны государства для тех войсковых частей, кои не исполняют приказа об эвакуации. Чтобы воспрепятствовать всякому притоку добровольцев, германская граница с Курляндией была закрыта и был отдан приказ стрелять по войскам, которые несмотря на это попытаются перейти указанную линию. Строжайше запрещен также подвоз боевых припасов. Генерал граф фон дер Гольц отозван со своего поста. Вместо него главное командование над войсками, находящимися к востоку от государственной границы, принял, до окончательного проведения эвакуации, генерал-лейтенант фон Эбергард. Наконец Германское Правительство обратилось к войскам с воззванием, в котором призывает исполнить свой долг и обстоятельно разъясняет им, какие неизбежные опасности и бедствия навлекут они на своих соотечественников, если будут упорствовать в своем непослушании.

Все эти меры должны были бы оградить Германское Правительство в глазах союзных и присоединившихся к ним правительств от неосновательного упрека в том, что Германское Правительство хочет использовать неповиновение германских войск как предлог для невыполнения данного им обязательства – очистить прежние русские области. Союзные и присоединившиеся к ним правительства могли в полной мере убедиться, в какое стесненное положение поставлена Германия условиями мирного договора, чтобы согласиться с тем, что германское правительство не располагает средствами принуждения военного характера.

Что касается вступления германских войск в русские формирования, то Германское Правительство относится к подобному явлению вполне отрицательно. Оно уже неоднократно и определенно выражало свое отношение тем, кого это касается. Полномочий на подобный переход на русскую службу правительство никогда не давало.

Германское Правительство твердо решило и считает своим долгом сделать все, что в его силах, чтобы выполнить эвакуацию. Оно самым категорическим образом протестует против мер принуждения, которыми грозит нота маршала Фоша и в силу которых Германии грозят возобновление блокады и прекращение подвоза продовольствия.

Германское Правительство выражает надежду, что союзные и присоединившиеся к ним правительства все же признают наличие доброй воли германского правительства и поэтому воздержатся от бесчеловечных мер военного характера против мирного населения Германии, на которое ни в коем случае нельзя возлагать часть вины по поводу поведения войск на Востоке. Чтобы тем не менее дать возможность союзным и присоединившимся к ним правительствам убедиться в действительной серьезности принятых мер, Германское Правительство просит союзные и присоединившиеся к ним правительства принять участие в обсуждении необходимых мер.

С этой целью Германское Правительство предлагает возможно скорее образовать комиссию их германских представителей и из представителей союзных и присоединившихся к ним стран.

По мнению Германского Правительства, задачей подобной комиссии является расследование положения вещей, выработка мер для скорейшего осуществления эвакуации и наблюдения над выполнением последней. Германское Правительство просит дать ему возможно скорее ответ на означенное предложение».

Независимо от этого 3 октября германское правительство обратилось к германским войскам в Прибалтике со следующим воззванием, распубликованным во всеобщее сведение в приказе по корпусу:

«Солдаты! Вы читали ноту Антанты по поводу эвакуации Прибалтики, грозящую германскому народу новой блокадой, прекращением всякого кредита и запрещением подвоза сырья. Военные круги Антанты настаивают на новом наступлении, которое завершится занятием Франкфурта; руководящие французские газеты, как, например, «Temps», настаивают на оккупации Рурского района. И все это из-за того, что часть немцев балтийского добровольческого корпуса не желает покинуть чужой страны, оттого, что они остаются там вопреки приказу правительства, хотя такое преступное упрямство грозит великой опасностью, может оставить миллионы немцев без работы, вызовет крайнюю нужду и, в конце концов, навлечет перед началом зимы бедствия голода, и все это произойдет не только по инициативе Антанты, но и вследствие отказа от повиновения со стороны собственных соотечественников.

20 октября, как сообщает «Times», начнется военная интервенция, 1 ноября возобновляется блокада.

Германское правительство в последний раз обращается непосредственно к совести и патриотическому чувству германских солдат в Прибалтике. Оно никогда не одобряло того, что немецкие солдаты поддавались уговорам и обещаниям, которые не были исполнены.

Правительство понимает настроение солдат и довело до сведения Антанты, что среди них царит недовольство и возмущение. Но сейчас на карту поставлено нечто большее: нации грозит голод, погибнут остатки народного достояния, если германские войска в течение этого месяца не эвакуируются из Прибалтики. Кто не хочет быть соучастником гибели собственного народа, тот подчинится железной необходимости, тот исполнит приказ правительства, тот уйдет из страны, в которой немецким солдатам нечего терять. Правительство, в интересах Германии, может применить все имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы добиться очищения Прибалтики. Но правительство надеется, что его призыва будет достаточно, чтобы показать немецким солдатам, что теперь дело идет уже не о собственной шкуре и личных интересах отдельных лиц, а о всей нации. Противники сняли блокаду. От вас теперь зависит помешать, чтобы блокада, поражавшая наше государство более убийственным образом, чем все другие орудия борьбы, возобновилась вновь.

Следуйте приказу о возвращении на родину!

Берлин, 3 октября 1919 г.

Государственный Канцлер Бауер.

Государственное Правительство: Белль, д-р Давид, Эрцбергер, Гирсбертс, д-р Майер, Мюллер, Носке, Шлике, Шмидт».

Но так как правительство, по-видимому, мало рассчитывало на успех своего воззвания, то министр государственной обороны Носке издал следующие дополнительные приказы:

«В связи с решительными требованиями Антанты всякие соображения относительно новых вторжений большевиков в Латвию должны быть оставлены. Всем военнослужащим 6-го резервного корпуса надлежит разъяснить, что их обязанностью является своим послушанием приказам правительства предохранить родину от новых, уже проводимых Антантой, тяжелых принудительных мер.

Ввиду этого в дополнение к приказу от 30 сентября объявляется к исполнению:

1. Войска 6-го резервного корпуса должны быть немедленно отправлены по железной дороге и маршевым порядком в район Шавлей, откуда войска в полном составе будут направлены в Германию. Оружие и военные снаряды, в случае задержки и отправки назначенных к передвижению войск, надлежит уничтожить, поскольку грозит опасность, что они попадут в руки большевиков.

2. Генералу фон дер Гольцу надлежит издать соответствующие приказы и начать сдачу дел генерал-лейтенанту фон Эбергарду.

3. Всем военнослужащим, не подчинившимся приказу об эвакуации, прекратить выдачу жалованья.

Кроме того, надлежит по телеграфу отдать распоряжение всем частям в Прибалтике, что переход на русскую службу запрещается. Перешедших же в русские части германских подданных надлежит через посредство их русского начальства принудить к переходу в немецкие части. Ответственности за это они не подлежат. За новый же переход с сегодняшнего дня солдаты подлежат строгому наказанию.

Берлин, 4 октября 1919 г.

Министр Государственной Обороны Носке».