Линда Джонсон
Слабо влюбиться

Глава 6

Антон ее подставил, это Аня поняла сразу, едва увидела хмурого, практически злого хозяина дома. Она понятия не имела, в каких отношениях находились мужчины, но ей здесь точно были не рады.

Худощавый брюнет в черном костюме, неприязненно смотревший на Аню, похоже, был инвалидом с диагнозом ДЦП. По крайней мере, ноги он ставил именно так. И этот самый диагноз его характер не улучшил ни на грамм. Тонкие черты лица были искажены недовольством. Ане казалось, что даже волосы в его прическе стояли дыбом, как у собаки, готовой напасть.

Но Аня не привыкла отступать, потому и училась до сих пор в городе на журфаке, а не вернулась к родне, картошку копать

– Доброе утро, – улыбнулась Аня как можно спокойней, – где я могу оставить вещи?

Кадык у брюнета дернулся.

«Да что ж он нервный такой», – недоумевала про себя Аня. Счет к Антону рос с каждой секундой. Впрочем, и сама она была виновата. Пора уже выучить правило про бесплатный сыр.

– Проходите в дом, – низкий красивый баритон. В голосе, как и на лице, раздражение. – Там покажу.

Аня кивнула, подхватила пакет с вещами и, с сумкой на плече, поднялась по ступенькам. Брюнет стоял далеко, так, что и при желании не прикоснешься. Впрочем, Аня не горела желанием прикасаться к нему, пусть даже он и оказался самим Виктором Неверящим.

Она зашла в холл, сделала несколько шагов, остановилась, поджидая хозяина и заодно осматриваясь. Много простора, мало мебели. Под ногами паркет, на одной из стен зеркало, над потолком люстра. Есть еще тумбочка и табурет. Все остальное, вроде верхней одежды и обуви, или хранили не здесь, или было спрятано во встроенные шкафы.

А еще Аня поняла, что брюнет подготовился к встрече с ней. Нигде, ни на одной поверхности, не было видно ни одной личной вещи. Ни расчески, ни связки ключей. Ничего. Этакое стерильное помещение.

За спиной послышались шаркающие шаги.

– По лестнице вверх и направо. Дверь вашей комнаты открыта. Мне нужно время поработать, поговорим позже.

Аня кивнула и, не оборачиваясь, зацокала каблуками к лестнице. Похоже, неделя обещала быть сложной. Но ради экзамена Аня могла пойти и не на такой подвиг.

Виктор не любил выставлять напоказ свое тело, ни верхнюю, ни нижнюю часть, поэтому даже в жару предпочитал появляться вне стен дома в джинсах и брюках, закрывая торс футболками или рубашками с длинными рукавами. Встречать журналистку он тоже вышел, «с ног до головы запечатанный», как выражался отец при встрече с сыном.

Молодая симпатичная гостья была одета в легкое шифоновое платье зеленого цвета, явно устаревшего фасона. Видимо, с чужого плеча, хотя перешито по фигуре почти идеально. Наряд, как и открытые туфельки на каблучке, под цвет платья, Виктор отметил машинально – привычка писателя, въевшаяся под кожу. Отметил и сделал вывод, что его гостья из небогатой семьи. Иначе появилась бы, одетая хотя бы в современные, пусть и не особо дорогие вещи. Симпатичная стройная брюнетка с голубыми глазами, гостья смотрела на мир спокойно и уверено. По крайней мере, так казалось со стороны. Впрочем, Виктору было плевать на реальное отношение девчонки к этому миру. Он собирался свести их контакты к необходимому минимуму. Интервью можно и по Интернету обсудить. Антон не обговаривал детали задания. Просто прожить неделю и дать интервью. А значит…

Виктор нехорошо улыбнулся, наблюдая, как журналистка отбивает каблучками какой-то своеобразный ритм, поднимаясь по лестнице. Он проживет рядом с ней неделю. Выиграет это дурацкое пари. И поставит точку в их с Антоном детском споре. Хватит. Выросли уже.

«Мне нужно время поработать, поговорим позже», – сказал Виктор и практически не обманул. Ему действительно нужно было время, но не для того, чтобы поработать. Ему было необходимо выработать стратегию поведения.

Поменьше общения, официальные обращения, встречи один-два раза в день на нейтральной территории. Получится неплохая завязка для будущего романа, который Виктор начнет писать, когда выпроводит журналистку из своего дома. Как обычно, никакого счастливого конца. Только «жизненные истории». Хватит с него криков о том, что литература должна ублажать читателя. Никому и ничего литература не должна. И судя по продажам его книг, многие читатели согласны с его точкой зрения.

Обдумывая начинавший выстраиваться в голове сюжет, Виктор заковылял в свой кабинет. Надо сделать несколько набросков. А потом он подумает о журналистке. Если захочет.

Глава 7

Аня поднималась по лестнице, удивляясь про себя, что она не из мрамора. Уж Неверящий, с его деньгами, мог бы себе позволить и мраморные ступеньки с позолоченными перилами. «Мне нужно время поработать, поговорим позже». Да не вопрос. Аня пока разложит в комнате вещи, осмотрится. И лишний раз пожелает Антону несварения желудка. Нельзя же так людей подставлять.

Да, Неверящий приставать к ней не будет, но терпеть его злобно-презрительные взгляды… Та еще радость…

Дверь действительно оказалась открыта, у второй комнаты от лестницы. Аня зашла, огляделась и решила частично простить Антона. Эта красота – и ей одной, на всю неделю?!

Комната оказалась больше той, которую Аня занимала в съемной квартире, раза в два. Кровать, тумбочка рядом, встроенный шкаф, письменный стол, два кресла и один табурет, ковер под ногами, обои на стенах, люстра на потолке. В стене напротив кровати небольшая дверка, за которой оказался личный санузел – душевая кабина и туалет. В общем, практически как в пятизвездной гостинице, фото которых частенько рассматривала Аня, когда писала статьи. Ей, выросшей в небогатой многодетной семье, о такой роскоши оставалось только мечтать.

У родителей был двухэтажный дом с тремя жилыми комнатами на пятерых детей и четверых взрослых, спали в тесноте, своего угла Аня не имела. И вот теперь, стоя в предоставленной на время спальне, она ощущала себя чуть ли не королевой. Да плевать на отношение Неверящего, если вокруг будет такая роскошь, Аня переживет и его злость, и его презрение. Зато поживет в кои-то веки нормально, пусть и всего лишь неделю.

Разобрав пакет с немногочисленными вещами, Аня с опаской уселась на кровать. Матрас под ней мягко спружинил. Новый. Не продавленный. Счастье-то какое!

Аня зевнула: с этой поездкой она всю ночь не спала. То собиралась, то лежала без сна, волновалась, думала, как но все окажется. Ничего страшного, как и обещал Антон, с ней не случилось. И вряд ли случится. Слишком нелюдимым выглядел Неверящий.

Желудок забурчал, напоминая, что его тоже следует кормить, хоть изредка. Аня с неохотой встала, осмотрелась. Нет, рядом не видно ничего, похожего на автомат для кофе или чая. Что ж, придется спускаться на первый этаж и искать кухню. Аня надеялась, что хозяин не придет в ярость, увидев ее вне стен спальни. Хотя… Он же вроде работает. Может, и не заметит Аниного нашествия на кухню.

Виктор привык всегда работать с открытой дверью, «лелеять собственные страхи», как однажды выразился Антон. Кабинет находился неподалеку от лестницы, и Виктор, сидя за компьютером, при открытой двери мог слышать все, что происходило в коридоре. Обычно там не происходило ничего. Но не в этот раз.

Виктор успел написать буквально два абзаца, с трудом вымучивая из себя описания холодной зимней погоды, когда в коридоре раздались непонятые и, что самое главное, непривычные звуки.

– Что за… – вскинулся Виктор.

Кто там мог ходить?

Память услужливо подкинула картинку журналистки, поднимавшейся по лестницу.

Выругавшись сквозь зубы, Виктор поднялся и заковылял в коридор. Он же просил ее сидеть в своей комнате! Что ей могло понадобиться в его доме?!

Он пошел на звуки и к своему удивлению обнаружил журналистку в коридоре, заглядывавшую во все двери подряд. До кабинета она еще не добралась.

– Что-то потеряли? – саркастически поинтересовался Виктор, с трудом сдерживая желание выгнать эту нахалку отсюда. Вымести поганой метлой.

Увы, в таком случае спор можно будет считать проигранным. А этого самолюбивый Виктор позволить себе не мог.

– Кухню, – журналистка повернулась, вежливо улыбнулась. – Я есть захотела. Вы меня не накормите?

В первую секунду Виктор в буквальном смысле хватал воздух ртом от такой наглости. Он что, нанимался к ней поваром?! Да что она себе позволяет!

Наверное, он бы высказал ей все в лицо, плюнув на постоянную привычку сдерживаться рядом с незнакомыми людьми. Но тут внезапно в коридоре раздался еще один звук, знакомый Виктору, хоть и производимый не им.

У журналистки забурчал живот, причем забурчал громко, так, как никогда не бурчал у самого Виктора. Она мило покраснела.

– У меня пустой холодильник, – буркнул Виктор, повернулся и зашагал в сторону кухни.

– Я не привередлива, – полетело ему в спину.

Ну да, ну да. Он практически поверил сказанному. Не привередлива, конечно. Она всего лишь съест всю его еду. Всю. До крошки. И тогда снова придется заказывать продукты в ближайшем гипермаркете и впускать в дом чужих людей!

Глава 8

Виктор Неверящий в быту оказался угрюмым неприветливым холостяком, ведущим полуголодный образ жизни. В холодильнике, кроме замороженной пиццы, лежавшей там, наверное, несколько лет, половины пакета томатного сока и банки оливок, ничего не оказалось. На столе нашлась буханка хлеба. В вазочке лежала горстка печенья. К этому богатству прилагались два сорта кофе и три – чая.

«Действительно, – иронично отметила про себя Аня, внимательно осматривая кухню. Уйма девайсов в ней не делала ее жилым помещением. Аня сравнила бы и кухню, и дом в целом, с гостиницей, в которой редко появляются постояльцы, – главное – купить дорогой кофе, стоящий половину моей стипендии, а еда… Да что там та еда. Писатель одним кофе питаться будет. Интересно, у него язва еще не открылась?».

Ее хозяин аккуратно засунул пиццу в микроволновку, выставил программу на таймер, что-то спросил у Ани. Что – она не расслышала, потому что не могла отвести взгляда от мечты всей своей жизни – кофемашины, серебристой красавицы с кучей функций. Ее цену Аня знала точно: часто рассматривала свою мечту на фото в Интернете, прекрасно понимая, что в ближайшие несколько лет ей ничего подобного не светит. Какая кофемашина. Тут дай бог от стипендии до стипендии прожить, да родителям спасибо сказать за продукты, присылаемые через знакомых раз в месяц, потому что всю зарплату от ежемесячных подработок Аня тратила на оплату квартиры, а значит, шиковать не приходилось.

Неверящий снова что-то спросил, и Аня наконец-то отвлеклась, покраснела, вскинула глаза на него:

– Простите, что вы сказали?

– Что вы рассматривали с таким фанатичным блеском в глазах? – в голосе Неверящего Аня уловила неприкрытый сарказм.

– Кофемашину, – созналась она. – Моя давняя мечта.

На лице Неверящего отразилось сомнение в адекватности Ани. Впрочем, ей было все равно. Пусть думает, что хочет. Ему уж точно не приходилось выбирать между пальто с подкладкой и оплатой квартиры.

– Я так полагаю, вы будете кофе?

Аня кивнула. Желудок снова напомнил о себе. Аня снова покраснела.

– Вы все время краснеете?

«А вы все время задаете глупые вопросы?», – огрызнулась про себя Аня, вспомнила об экзамене и ответила как можно спокойней:

– Особенность организма. Ничего не могу сделать.

Одна из бровей Неверящего поднялась вверх, демонстрируя его отношение к ее словам. Но тут запиликала микроволновка, и о красных щеках Ани было ненадолго забыто.

Это журналистка?! Нет, Виктор мог поверить во что угодно, но не в то, что перед ним сидела настоящая журналистка. Выпускница пансиона благородных девиц – да, но никак не журналистка.

Постоянные красные щеки Виктора начали раздражать так же сильно, как и появление девчонки в его доме.

Сделав себе отметку позвонить кому следует, чтобы узнать всю информацию о подкинутой Антоном девчонке, Виктор вытащил пиццу, выложил ее на блюдо, разрезал на ровные куски.

Себе он заварил крепкий черный чай, девчонке поставил кофе из той самой кофемашины.

– Приятного аппетита, – буркнул, усевшись на стул.

– Спасибо, – поблагодарила журналистка и вгрызлась зубами в кусок пиццы.

Ели молча. Как закончили, Виктор спросил:

– Когда вам удобно будет отправить вопросы мне на мэйл?

– Отправить? – удивилась девчонка. – Откуда?

– С вашего ноутбука, конечно же, – не понял проблемы Виктор.

– У меня его нет.

Виктор нахмурился:

– Вы приехали брать интервью без ноутбука?

– Если бы он у меня бы, я обязательно его привезла бы с собой, – пожала плечами девчонка. – А так я собираюсь опрашивать вас по старинке, с ручкой и блокнотом.

Виктор в изумлении уставился на нее. Она что собирается?! Какие еще ручка и блокнот?!

– А стилус с дощечками вы случаем не прихватили? – язвительно уточнил он.

– Мы не в Древней Греции, – девчонка чувствовала себя уверенно, когда речь шла о ее деле. – Обойдемся ручкой и блокнотом.

У Виктора закончили все приличные слова. Остались только нецензурные. Он не горел желанием проводить с этой пигалицей лишние пять минут за обеденным столом и уж точно не собирался сидеть напротив нее все то время, пока она будет задавать вопросы для интервью.

«Антон, сволочь, – мысленно пообещал Виктор, – я тебе устрою шикарную жизнь. Ты свое задание год выполнять будешь!».

– И когда вы собираетесь меня интервьюировать? – спросил Виктор, стараясь не сорваться на ругань.

– Да хоть сейчас, – последовал ответ. – Мы оба сыты, значит, можно приниматься за дело.

Глава 9

– Хорошо, пусть будет сейчас, – прищурился Неверящий, как показалось Ане, со злостью. – Где ваши блокнот с ручкой?

– В спальне, – Аня не понимала, откуда эта непонятная злость. Он же сам согласился на интервью. Никто его за язык не тянул. Или тут шантаж? И чем можно шантажировать известного писателя? Мысленно пожелав Антону несколько часов беспрерывной икоты, Аня поднялась со стула. – Сейчас принесу.

Общаться решили возле кухни, в небольшой гостиной. Как и остальные помещения дома, она показалась Ане нежилой, стерильной. Светлые обои, кожаная мебель, идеально выглаженные занавески на окнах. И ни единой вещи, подчеркивающей индивидуальность комнаты или ее хозяина. Будто в гостинице очутился.

– Никаких личных вопросов, – предупредил Неверящий, опускаясь в черно-белое кресло возле небольшого журнального столика.

Аня кивнула, принимая это условие, и села в такое же кресло напротив.

– Мне нужно будет сделать фото, если не вас, то хотя бы дома, – предупредила она.

Неверящий скривился, но потом все же ответил:

– Кабинет сфотографируете.

Можно и кабинет. В принципе, Ане было все равно, какие фото предоставлять редакции и преподавателю.

– Что для вас творчество? – откинувшись на спинку кресла, Аня приготовилась записывать.

– Возможность создать небольшой мир, в котором все будет происходить только по моим законам, – последовал довольно неожиданный ответ. – Дальше.

Аня мысленно только головой покачала. Что ж за интервью у них получится, если он будет отделываться рублеными фразами?

– Откуда вы черпаете сюжеты?

– Отовсюду: из жизни, из газет, из фильмов, из книг. Предупреждая ваш возможный вопрос: нет, это не плагиат и не «вдохновился темой». Это именно глубокое переосмысление того или иного сюжета.

Вопрос? Не было у нее подобного вопроса. Но, видимо, кто-то уже спрашивал у него подобное, раз он ответил четко и ясно, как будто предоставил аргумент в давнем споре.

– Ваш первый роман. Если сравнить его с вашими сегодняшними произведениями, он сильней или слабей?

– Такой же. Я не пишу ничего чересчур гениального, нового или неизбитого, так как уверен: все когда-то было сказано до меня.

Виктор говорил то, что заранее отрепетировал. Да, он не знал, какие именно вопросы будет задавать журналистка, но прочем множество интервью других писателей и примерно представлял себе, о чем пойдет речь. А еще он все больше убеждался, что девчонка не профессионал. Ей было не уютно в комнате, она говорила не очень громко, не смотрела в лицо Виктору, как будто стеснялась. Да уйма нюансов. И все они прямо кричали: «Антон, сволочь, что это за подстава?!». Но обещание было дано, а потому Виктор продолжал отвечать на штампованные вопросы.

Откуда он черпает сюжеты? Да фильмы просматривает и книги перечитывает, разные, далеко не всегда известные. А еще – смотрит записи их с Антоном споров и старается влезть в шкуру брата, прочувствовать точно, что мог чувствовать он. Ну и допрашивает Антона в подробностях о том, как проходило то или иное свидание. Брат частенько огрызается, посылает Виктора самого, не на три буквы, на свидание, но все же рассказывает, что и как было. Так что материала на самом деле уйма. Ну и наблюдательность в сочетании с фантазией никто не отменял.

– В ваших книгах не бывает так любимых читателями хеппи-эндов, – между тем продолжила мини-допрос журналистка. – Почему? Чем вы это аргументируете?

– В жизни их не так уж много, если смотреть на нее без розовых очков, – ответил Виктор. – А я пишу жизнь, настоящую жизнь, а не сказку.

На столике зазвонил мобильник. Виктор недовольно нахмурился: кому и что от него понадобилось?

Оказалось, редактор. Ему срочно требовалось пообщаться с Виктором в интернете.

– Потом закончим, – нажав на отбой, Виктор поднялся из кресла и заковылял к выходу.

В конце концов, она приехала сюда на неделю. Вот и будет получать ответы отрывками. А потом пусть составляет свое интервью и отправляет его куда угодно, хоть в порножурнал. Виктор хмыкнул про себя, подивившись своей буйной фантазии. Вот уж где точно никто не станет читать его откровения о процессе создания книги.

На этот раз Виктор закрыл дверь кабинета, на ключ, прежде чем сесть работать.

Глава 10

Их прервали, и Неверящий сбежал, как показалось Ане, довольно охотно. Аня поднялась из кресла и вышла в коридор. Рядом хлопнула дверь, повернулся в засове ключ. Это что, от нее, Ани, что ли, закрылись? Аня улыбнулась: растет, скоро станет настоящей роковой женщиной.

Времени было полно, чем заняться, Аня не знала, а потому вышла на улицу, решив осмотреться. Нужно же ей и свои впечатления от дома привести, в самом начале, перед интервью.

Аня не знала, куда ее привез Антон. На дачный или коттеджный поселок местность походила мало. Сейчас Аня видела перед собой нечто вроде усадьбы, такой, которые строили до революции. Портики, колонны, флюгер на крыше, два этажа. Барин. Тут явно проживал барин. Только слуг для полного набора не хватало. Аня обладала хорошим воображением, и ей не составило труда представить молоденьких служанок, наперебой стремившихся угодить угрюмому и нелюдимому, но симпатичному барину.

Отбросив мысли о «барине», Аня обошла дом. Сзади, прилегая к нему, раскинулся сад, причем явно ухоженный. Дорожки из гравия, клумбы с цветами, тенистые аллеи, лавочки через каждые десять шагов, садовые фигурки гномов и различных животных, мини-фонарики, искусственный полив, постриженная трава.

– Не барин, – негромко пробормотала Аня, – дворянин. Не ниже графа. А то и герцог.

Вот только на какие деньги все это делалось? Тиражи книг Неверящего, конечно, впечатляли. Но Аня не считала, что можно прожить только на книги. Вернее, прожить-то можно, а вот жить на широкую ногу, как делал Неверящий, было точно тяжело.

– Может, он наркоторговец какой? – вокруг никого не наблюдалось, и Аня позволила себе говорить вслух. – Или взломщик? Или банки грабит? Как там было: детектив про вора, оказавшегося аристократом?

Ответов не находилось, и Аня зашагала по дорожкам и аллеям, внимательно разглядывая все вокруг. Периодически она пользовалась блокнотом: записывала туда свои впечатления от увиденного. По горячим следам, так сказать.

Запах в воздухе стоял одуряющий. Пахли несколько сортов роз, тюльпаны, гвоздика. Аня, не любившая цветы в том числе и из-за их запаха, быстро укрылась под деревьями, в тени.

– Граф Виктор Неверящий. Нет, а что? Звучит, – решила она, садясь на скамейку и откидываясь на спинку.

Тишина, сплит, работающий компьютер – что еще нужно для счастья? Виктор трудился уже два часа. Сначала пообщался с редактором, потом начал быстро стучать по клавишам, набирая текст. История шла легко, впрочем, как обычно. На воображение Виктор не жаловался. Обычно ему нужен был только толчок. Например, зажигательная музыка в фильме, под которую могли танцевать свой последний танец герои, или услышанный по радио диалог ди-джея со слушателем. Да даже фраза, брошенная в сердцах кем-то из родных, тоже частенько срабатывала, как спусковой механизм. Как говорила классик: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…»¹.

Нелюдим по натуре, Виктор спокойно прожил бы в своей «берлоге», как выражался отец, до конца жизни. Теперь, в век новых технологий, практически все можно было делать с помощью Интернета. Даже продукты заказывать.

«И только у одной недожурналистки нет не только доступа к Интернету, но даже ноутбука», – пришла неожиданно в голову мысль. Виктор досадливо качнул головой, прогоняя ее. Нашел, о ком вспомнить. Тут надо писать сцену расставания главных героев, а он непонятно о ком думает.

Виктор снова погрузился в текст. За окном стояла удушающая жара, а на экране компьютера лил холодный осенний дождь. Его капли стекали за воротник герою, пришедшему на свидание без зонта.

Очередной штамп. Виктор намеренно собирал их в своих текстах. Книги, набитые знакомыми читателям штампами, продавались лучше всего. Это Виктор выяснил, попытавшись написать нечто неординарное. Редактор ту рукопись завернул, сообщив, что издательство печатать книгу не будет – она просто не окупится. «Купят человек сто-сто пятьдесят, ваши самые преданные поклонники, – объяснил он. – И многотысячные тиражи останутся на складе. Людям не нужна оригинальность. Им нужны знакомые и уютные штампы». Виктор тогда не стал спорить, переделал часть текста, добавил то, что просил редактор, и снова стал одним из самых продаваемых авторов страны.

В коридоре послышались шаги. Снова. Новая жилица, хоть и временная, упорно отвлекала Виктора от работы.

Несколько секунд – и стук в дверь кабинета. Нерешительный, но стук. Виктор недовольно нахмурился: что она опять тут забыла?!