Лили Рокс
Приручить босса

Неудачное знакомство

Наша история большой и пылкой любви началась с вражды и ненависти. Да, это может показаться странным и даже неправдоподобным, но случилось так, как случилось.

До сих пор помню тот день – день первой встречи с ним. Я пришла на работу, и буквально с порога почувствовала, как накалена обстановка. Все перебегали с места на места, а по углам повсеместно шепталось: «Новый босс… Новый босс… Ужасно несправедливо…». Я невольно почувствовала, как неприятный холодок пробежал по спине и на теле проступил пот.

Кто-то собирал вещи, кто-то сидел поодаль от других, но я заметила, как большинство активно создавали вид, что работают. В голове промелькнула пугающая мысль, что началась зачистка, но я приказала себе не начать паниковать раньше времени и отогнала накатывающие переживания. В конце концов, я давно работаю в этой компании, все обязанности выполняю вовремя, и у старого директора ко мне не было никаких нареканий.

Одна из сотрудниц незаметно подкралась ко мне и шепнула, что новый босс вызывает по одному к себе «на ковер» и устраивает настоящий допрос с пристрастием.

– Многие уже у него побывали, – коллега махнула в сторону сидящих без дела и спешно собирающих вещи сотрудников. – Вышли оттуда не в лучшем настроении, будь аккуратней с ним.

От неприятной новости бросило в жар. Как же так, неужели всех этих людей не только уволили, но и морально поиздевались напоследок? Собираю волю в кулак и обещаю себе, что буду заранее готова к неожиданным нападкам нового босса. Через минуту мотивационных мысленных речей, направляюсь к нему. Откладывать неизбежный разговор на потом, когда задор улетучиться, проигрышный вариант.

У двери я все же остановилась, и, переминаясь с ноги на ногу, стала перебирать в голове поводы развернуться уйти.

– У себя? – спросила я секретаршу.

– Да, он у себя! Где ему еще, по-вашему, быть? – не скрывая раздражения ответила она. Не смотря в мою сторону, указала на дверь, всем видом давая понять, что я отвлекаю. Судя по всему, ей самой надоело это паломничество к боссу.

Уже приоткрыв дверь, я молниеносно вспомнила, что не узнала самое важное:

– А зовут-то его как?

– Нового директора зовут Александр Николаевич Стрелков, – с еще большим раздражением секретарша отчеканила зазубренное имя.

– Пожалуйста, проходите, не задерживайте. Вы не одна! У него на сегодня много встреч назначено!

Помню как сейчас: голос секретарши умолк, как только я зашла в кабинет и плотно закрыла за собой дверь, и наступило пугающее молчание. Меня окутал липкий страх, нутро сжалось, а сердце, словно очнувшись и почувствовав опасность, загромыхало где-то у горла. Только сейчас осознаю, насколько шатко мое положение.

Наш предыдущий директор – Георгий Петрович – ушел по состоянию здоровья и возраста. Добродушный старичок, который редко к кому питал неприязнь и всегда шел навстречу своим сотрудникам, теперь сменился, наверняка, тираном.

Когда я, оторвав глаза от двери, оглядела кабинет, то тут же столкнулась с ярким светом, будто попав под прожекторы. На полу же от входа до нового массивного стола простиралась красная ковровая дорожка. Вспоминаю слова секретарши о «вызове на ковер» и понимаю их глупую буквальность. У старого директора такой придури конечно не наблюдалось.

Сделав на дорожке первый шаг на подкашивающихся ногах, оставила след каблука и покрылась краской. Свет от новых установленных «прожекторов» наверняка освещал каждую деталь во мне, выдававшую страх и панику. Осторожно пройдясь до конца дорожки, остановилась у бордового широкого стола и подметила его чистоту: никаких лишних фигурок, как любил Георгий Петрович, и неубранных стопок бумаг.

Осмотр изменений в кабинете на время отвлек от поглощающей неуверенности. Воспользовавшись передышкой, принялась вспоминать все приготовленные фразы на случай нападок нового начальника. Попутно приговаривала, как молитву: «Хоть бы не уволил! Хоть бы не уволил!»

– Присаживайтесь, Ольга, – мужчина глянул в бумагу на столе, – Сергеевна, – добавил он. Голос начальника сразу приковал к себе. Несмотря на то, что мужчина казался грозным и надменным, его тембр голоса был настолько приятен, настолько бархатист, что даже прозвучал сексуально. Невольно по моей спине и груди пробежали мурашки.

Я настолько растерялась от резкой смены чувств, что застыла, глядя на мужчину, словно маленькая девочка, и старалась дышать как можно тише. Предыдущему директору было около семидесяти лет, только из-за этого начинал ощущаться сильный контраст между ними.

Передо мной стоял красивый статный мужчина властного вида. Новый начальник был молод и привлекателен на вид: лет тридцать, может тридцать с небольшим, густые темные волосы. Но взгляд, пронизывающий и заставляющий теряться под своим натиском был главным элементом привлекательности.

Он показался мне идеальным мужчиной. Тем самым, которого рисует себе в воображении каждая юная девочка в мечтах о принце. Вот он, принц с острыми высокими скулами на брутальном лице и едва заметной улыбкой.

Мужчина словно сошел с обложки модного журнала: в дорогом костюме он наслаждался собой и смотрел на других надменно, всем видом показывая свою статность и богатую мужскую грациозность.

Разглядывая мужчину, вспоминаю чьи-то слова о том, что человек, пришедший к власти, становится чудовищем. «Какая глупость!» – подумала я. Разве может такой мужчина, манящий следовать за ним и слушать, быть чудовищем?

Мои мысли мимолетно развеялись точно в тот момент, когда начальник презрительно глянул на меня и процедил:

– М-да… Теперь все понятно. Первая причина в пользу вашего увольнения тугое соображение? – усмешка скосила его губы. – У меня нет времени повторять по два раза! Я попросил вас присесть, Ольга Сергеевна.

– Прошу прощения… – пробормотала я и неуверенно присела на край стула, подумав про себя: «Какая же я дура!»

Александр Николаевич оперся руками о стол, позволяя венам проступить на ладонях, и будто предложил оценить красоту его ухоженных рук. На ровных длинных пальцах красовался перстень с инициалами, но рассматривать их я не стала и взглянула, наконец, в глаза начальника.

Мужчина пристально, кажется, даже не моргая, смотрел в ответ. Но его взгляд, в отличие от моего, напуганного и ожидающего приговора, бил презрением.

Медленно осмотрев меня сверху вниз, Александр Николаевич, поморщился, облокотился на кресло и отвернулся к окну. Кажется, как и до этого, будто призывает оценить его прямую спину и широкие плечи. Ловлю себя на мысли, что давно не смотрела на мужчин так жадно и оценивающе.

– Не буду многословен и скажу, как есть. Вы часто пропускаете работу. Вас взяли на эту должность по знакомству. Зарплату вы получаете регулярно, – устало перечислил новый директор. – Не могу только понять, за что… – он развернулся и вопросительно глянул. – Такое ощущение, что вас тут держат из жалости. На вашем месте мог бы быть человек более ответственный. Я не вижу пользы, которую вы могли бы принести нашей компании, – выдержав паузу, мужчина стал рассматривать что-то позади меня. – Может, вы меня просветите? Почему вы здесь?

Новое унижение

Сделав быстрый и тихий вздох, я выпрямилась и приготовилась сказать заранее приготовленный ответ. Выкручиваться или что-то придумывать в свое оправдание я не собиралась, поэтому ровно и спокойно ответила:

– У меня сложное финансовое положение. Да, предыдущий директор, – я сделала акцент, – Пошел мне навстречу. Я вынуждена подрабатывать еще на двух работах, чтобы хоть как-то выровнять свое положение. Мне разрешили брать дополнительные отгулы, но всю свою работу я выполняла и сдавала в срок, – уверенно приподняв голову, почувствовала прилив храбрости и посмотрела Александру Николаевичу в глаза с неким вызовом.

Стрелков пронзил ответным взглядом, на глубине которого вспыхнуло секундное удивление. Бегло осмотрев мою фигуру, начальник снова отвернулся к окну и равнодушно произнес:

– Здесь никому не должны быть интересны ваши оправдания. Я – не ваш бывший директор! – вернув мне ответный акцент, мужчина встряхнул головой. – Я не допущу подобного самоуправства. Будьте так добры, напишите заявление об уходе по собственному желанию. Отрабатывайте две недели и уходите просиживать штаны в другое место, – пройдясь до книжной полки и выровняв свой портрет, начальник презрительно-лукаво снова встретился с моим взглядом. – Всего доброго, Ольга Сергеевна! Можете идти.

Когда люди говорит избитую фразу: «Весь мир рухнул в тот момент!» внутри них действительно все рушится! Такого исхода событий и жирной точки в разговоре я никак не ожидала.

Все то время, что я собиралась с мыслями в приемной, прохаживалась по злосчастной ковровой дорожке до стола, я перебила все возможные претензии нового начальника.

Да, я понимала, что мне будут предъявлены пропуски рабочих дней, ожидала, что меня немедленно поставят перед фактом сокращения зарплаты. Но у меня был весомый аргумент: я работала! Работала полноценно, погружалась в чертову волокиту с бессмысленными бумажками и вникала в жизнь коллектива. Все свои обязанности выполняла вовремя, в отличие от других сотрудников! И увольнение… увольнение представить было невозможно.

До последнего надеялась, что все будет хорошо. С этой работой мне подсобила знакомая мужа, когда мы только начинали жить вместе. Тогда казалось, что впереди еще столько хорошего и светлого! Уверенность в своих силах и будущем была со мной на протяжении каждого дня, толкая двигаться вперед и не терять духа. Разве тогда, вкладываясь в изнурительную работу, я могла предположить, что вся жизнь развалится в момент, а в душе будет так мучительно? Еще и с мужем в последнее время не ладилось, а денег все еще вечно не хватало. Теперь и с работы уволили. Неужели именно так начинает рушиться аккуратно отстроенная жизнь?

Я уговаривала себя не расплакаться от убивающих мыслей, но слезы предательски подкатывали к горлу. Я, наверное, выглядела, как ничтожество в тот момент: с раскрасневшимися глазами, дрожащей нижней губой. Нервно перебирая подол платья руками, я тихо, почти себе под нос, пролепетала:

– Но это несправедливо… Я, же выполняла всю работу… Я же все вовремя успевала… Разве это по закону?

– По зако-о-ону? – протянул с сарказмом Александр Николаевич и злобно улыбнулся. – Во-первых, вы не предоставили ни один больничный за это время, – мужчина загнул большой палец. – А во-вторых, все ваши пропуски были согласованы только на словах. Это будет достаточной причиной, чтобы уволить вас, – спокойно и ровно, не давая разговору жизни, сказал он. – Всего хорошего, Ольга! Избавьте меня от вашего общества, пожалуйста.

В этот раз повторять дважды Александру Николаевичу не пришлось. Порывисто встав, я практически бегом покинула кабинет и миновала приемную.

Боже! Как этот бесчеловечный монстр мог показаться мне привлекательным и даже сексуальным? «Чудовище! Настоящее чудовище!» – проносилось у меня в голове. Правду все же говорят, власть всех портит! И этот омерзительный Стрелков – живое тому доказательство.

Ненависть к мужчине за минуту разгорелась до такой степени, что я не видела перед собой ничего и никого. На автомате перебиралась по офису и думала лишь о тотальной злости в душе, которая присвоила Стрелкову звание самого отвратительного человека этого года. Все остальные люди, как-то перешедшие мне дорогу, бесспорно меркли на его фоне.

Большего монстра, чем он, я и представить не могла в тот момент! Настолько жестокий, грубый и горделивый мужчина! Может он еще и женщин ненавидит? Прекрасно ведь видит, что мне трудно, что я «не просиживаю штаны», я держусь за это место и работаю на износ. Ведь у самого наверняка денег выше крыши, и что копейкой будет для него, для меня – необходимой зарплатой. Но нет же! На портрет, шикарную ковровую дорожку и бог еще знает на какие причуды он готов спустить деньги, а на борющегося за хорошее существование человека он плюнет. Плюнет, втопчет в грязь и посмеется.

Все внутри меня необузданно полыхало. Но в тоже время я ловила себя на мыслях о том, что в нем что-то есть. Но что это «что-то» я не понимала. Отвлекаясь от агрессивных мыслей, я вспоминала его образ. Все черты лица, которые могла запомнить, взгляд, в котором, казалось, бурлили и сменяли друг друга совершенно разнородные чувства. Неожиданно понимаю, что это «что-то» его чертовская привлекательность и сексуальность!

Стоило мне только разжевать эту мысль, как внутри все вспыхнуло ни то от стыда, ни то от усилившейся злости на то, что он, весь из себя идеальный, вышвырнул меня с работы.

Почему именно я? Почему он “докопался” именно до меня и решил уволить? Я совершенно ясно понимаю причины для увольнения других, но я, так долго продержавшись на этой работе, просто не заслуживала этого! С прошлым директором мы сжились, душа в душу, у меня была постоянная поддержка и понимание. И вот, пришел он и поставил жирную точку на моей карьере, заодно разрушив всю мою жизнь и утопив надежды!

Всегда удивлялась, как такие обаятельные люди, как он, могут на деле быть такими подонками и бесчеловечными животными?

Проплакав дома большую часть ночи, не в силах успокоиться и перестать прокручивать случившееся раз за разом, на утро решила идти на таран, умоляя дать еще один шанс. Теперь же я была готова и в ноги пасть и согласиться работать на сокращенную зарплату.

В конце концов, на войне все средства хороши. Может быть, именно так мне удастся договориться с ним? Но унижение, которое, я знала, предстояло мне пережить, я уже не могла принять! От одной мысли, что и так пришлось лепетать перед ним и получить в ответ саркастичное «по закону», корежило.

Однако на утро я решилась. Пойду к Стрелкову еще раз и буду, если потребуется, умолять его дать шанс показать, что свою работу я делаю вовремя и качественно! В конце концов, пока они будут готовить нового специалиста на мое место, пройдет много времени. Это нерентабельно, и как хороший руководитель, он должен это понимать.

Поднимаясь на лифте с утра в положенное время начала рабочего дня, ощущаю сжавшееся от страха и паники сердце. Каждый раз, когда мне приходится перед кем-то ставить себя в неловкое и унизительное положение, слезы просто душат меня!

Возможно, я не могу стерпеть таких ситуаций из-за школьных времен, когда в начальных классах меня часто обижали. А может быть и потому, что мне никогда не везло с мужчинами, и я часто натыкалась на каких-то уродов, пытавшихся задавить морально.

И что-то мне подсказывало, что злополучный Стрелков и есть тот самый, «мой», типаж. Но к счастью гордость за себя всегда требовала расставить все точки над Ы.