Лила Каттен
Измена. После нее

Глава 1

Паршивый день напомнит о тех, в которых было много счастья…

– Лиль, пообещай, что все будет хорошо? Не заставляй нервничать больше, чем есть уже.

Обнимаю дочь, ожидая, когда за ней спустится подруга.

– Мам, как всегда, – закатывает глаза, но видит в моих лишь то, что мне нужно ее обещание. – Лааадно, обещаю.

– Вот и отлично. Я приеду за тобой к двенадцати.

– Все будет отлично. Лиза устроила вечеринку для девчонок в честь дня рождения, тетя Ира будет у соседки и, если что сразу придет.

– Знаю. Просто очень тебя люблю.

Лиза выходит и, радостно поприветствовав нас обеих, хватает за руку мою девочку.

Я не параноик. У меня хорошая почти совершеннолетняя дочь, в ней я точно уверена, но я не могу быть уверена в тех людях, что нас окружают.

Интересно, это оправдывает мое полуобморочное состояние?

Да, я очень переживаю. Не стану юлить и говорить, что я такая супермама, которая ни капли не волнуется и отправляет дочь с легким сердцем набивать свои шишки. Таких, наверное, вообще не существует. У нас отличные отношения с Лилей. И я стараюсь не показывать ей то, что творится внутри, но она знает, как я чувствую себя на самом деле.

Стою еще пару минут, вдыхая морозный воздух февраля и, взяв себя в руки, сажусь в машину. На часах только семь, поэтому, объехав вечернюю пробку, решаю заскочить в «Мишель» и заказать наши с Тимуром любимые блюда с собой. Устрою и нам интимный вечер с мужем, раз и сын на этих выходных у моей мамы.

В дороге набираю супруга, но он не отвечает. Поэтому принимаю решение за двоих и заезжаю еще в винный магазинчик.

Дома меня ждет новый комплект черного кружевного белья. Который я все никак не могла показать Тиму. Часто бывает, что либо болеет кто-то из детей, либо мы оба возвращаемся поздно с работы и доходя до кровати поздно ночью хотим лишь одного – спать.

И это не потому, что наш брак длится больше десяти лет. Совсем нет. Тимуру всего сорок, а мне тридцать пять, но, между нами, такой огонь, что не потушить. Просто добавь пару дровишек и получишь пожар.

Включаю музыку погромче и не замечаю, как доезжаю до нужного места.

Паркуюсь перед рестораном, где, кажется, перегорел один из фонарей и вылезаю. Но не успеваю сделать даже шага в сторону красивой, белоснежной вывески с красными неоновыми буквами, как двери «Мишель» открываются, и из них выходит длинноногая брюнетка в обнимку с мужчиной так похожем на… моего мужа. Одетого уже в не настолько строгий костюм. Потому что его галстук, который я повязала на его шее утром, висит расслабленно, а белая рубашка расстегнута сверху на несколько пуговиц.

Они открыто улыбаются друг другу и, не видя ничего вокруг целуются остановившись. Так, что я даже вижу, как язык Тимура скользит в ее рот. А руки то и дело прикасаются к ее выдающимся частям тела. К слову, девушка и сама одета в классический костюм: юбка-карандаш, блузка и расстегнутый, видимо, для быстрого доступа его огромных ладоней, пиджак, ну и совершенно не согревающую короткую шубу.

Мое тело, задеревеневшее от испытываемого потрясения, не поддается совершенно голосу разума «развернуться и бежать куда глядят глаза». Вместо этого я просто стою и наблюдаю за парой, которая, медленно шагая направляется в тот самый отель, где мы с моим мужем не раз оставались на ночь после вкусного ужина, отдохнуть от детей и побыть вдвоем, наслаждаясь друг другом ночь напролет.

– Он не мог… – наконец выдаю дрогнувшим голосом, больше похожим на скрип пенопласта по стеклу. – Только не он…

Шаг, второй… третий… Сердце не чувствую совершенно, потому что оно стучит через раз, как и мое дыхание, которое будто пропадает и появляется, только когда становится невыносимо без кислорода.

Прозрачная, тяжелая дверь остается позади.

Ресепшен.

– Добрый вечер, – улыбаюсь девушке так хорошо мне знакомой. – Вы ведь узнаете меня?

– И вам, Кира Владиславовна. Решили вновь забронировать номер?

– Если бы, – опускаю глаза, потому что не могу поверить в то, что собираюсь делать. – К вам только что вошли мужчина и женщина… – смотрю в ее глаза, надеясь, что мне не придется говорить вслух о том, что мне нужно.

– Эм… – она смотрит на монитор, словно ей жаль и необходимо просто перевести дыхание. Она все знает. Потому что и его узнала. Понимает.

Хотя, что тут можно понять?

– Оксана, – произношу ее имя с мольбой, но сама до конца не уверена в том, что хочу предпринять.

– Кира, простите, но…

– Прошу вас. Я куплю номер. Самый дорогой номер вашего отеля. Только…

– Я не могу, – шепнула отчаянно, снова опустив глаза вниз.

– Я понимаю, – уголок моих губ дергается, что больше напоминает нервный тик, а не попытку улыбнуться. – Это вы меня простите.

Хочу развернуться и уйти, но глаза отвожу в сторону двух лифтов, один из которых остановился на десятом…

– Он не мог, – безвыходно произношу, понимая, что, скорее всего, именно так и сделал Тимур.

Тот же ресторан, тот же отель… и номер, и кровать…

– Кира Владиславовна, – окликает менеджер и я в надежде на ее помощь, быстро оборачиваюсь, – а вы не хотели бы остановиться в нашем номере десять-ноль-два?

– А тысяча первый, занят? – зачем-то спрашиваю, на самом деле не желая слышать ответ.

– Сегодня занят.

Вот так просто? Он взял и… Мой муж? Как давно он перестал быть моим? Как давно предает меня в руках чужой женщины?

Всхлип вырывается внезапно быстро, что не скрыть от посторонних глаз.

– Простите, – отворачиваюсь и стираю слезы ладонями, которых этот мужчина не может быть достоин. Не может…

– Возьмите. Так я оформляю вам номер на ночь? – доносится до меня голос позади.

Часто киваю головой, встав лицом к стойке администратора.

– Да, пожалуйста. Оформляйте, – беру предложенный ею бумажный платок из коробки, решая, что я должна удостовериться в том, что видели мои глаза. Чтобы… не знаю…

В мою ладонь ложится ключ-карта, которая, кажется, двоится.

– Но…

Поднимаю глаза на девушку, что уже делает вид, будто занята другими делами и улыбчиво желает мне «приятного отдыха» в их отеле.

Кое-как дохожу до серебристых дверей лифта и жму кнопку. Створки открываются и войдя, уносят меня наверх.

Озноб в теле становится сильней, и я ощущаю тошноту, вперемежку с головокружением.

Что я буду делать, до сих пор не имею представления. Я даже не уверена в том, что мне хватит смелости войти туда.

В последний раз я шла по этим коридорам в Новый год. Точнее, второго января. Совершенно счастливая, в обнимку с моим пока еще верным и любимым всем сердцем мужем. Сейчас я даже не уверена в том, что оно продолжает биться.

Останавливаюсь напротив номера, за дверью которого мое счастье смешивается с черным и злым предательством измены и не шевелюсь.

В голове туман, проникает в каждый уголок моего мозга и отравляет своим ядовитым паром.

– Сейчас или никогда.

Я уже тут. Нет смысла делать вид, что я ничего не видела. Да и вопросы задавать проще, когда тебя не так просто будет обмануть ответом, который ты знаешь однозначно.

Вдох. Ключ. Тихий щелчок. Дверь.

Попадаю в убранство современного дизайна. Серые стены. Бордовый ковролин. Приглушенный свет. Запах парафина с ароматом лепестков роз и тихий женский смех.

– Тим, ну не мучь меня, – игриво хнычет незнакомка, обращаясь к моему предателю мужу.

– Да, детка, – отвечает он и комнату заполняет ее громкий стон, а мое сердце, окончательно превратившись в кусок стекла, подобно тому зеркалу, в котором я вижу отражение обнаженных тел, сплетенных на широкой кровати, падает на пол и разбивается.

Глава 2

Любимым людям, удается причинить самую неизлечимую боль

Мир разъезжался в разные стороны, словно его тянули чьи-то руки. Искажался и пугал меня, пока я бежала по лестнице с десятого этажа. Бежала как сумасшедшая, как… преданная только что и униженная тем, которого так же сильно любила, как сейчас, ненавидела. Да, я была именно этой девушкой.

Без оглядки, без остановок.

Вернула администратору пластиковые куски, кое-как поблагодарив и понеслась прочь.

Морозный воздух не отрезвлял и не давал сделать новый вдох.

Он ловил маленькое облачко пара, которое я выдыхала часто-часто и больше ничего.

Забыв про осторожность, понеслась через дорогу, а увидев машину, стала тормозить, поскользнувшись, но чудом не попав под колеса.

Мужчина, высунувшись из салона огромного внедорожника, крикнул что-то, но я его даже не слышала, уползая подальше на обочину.

Первая слеза скатилась по щеке, когда я встала коленями и руками в грязный снег. Вторая была после того, как я обессиленно села на холодную землю.

Я знала, что должна была скорее уезжать, но у меня не получалось даже пошевелиться.

– Вы в порядке? Может, ударились? – услышала откуда-то сверху глубокий мужской голос и подняла голову с колен.

Тот самый грубиян-водитель, недавно обматеривший меня последними словами за меня, беспокоился?

– Нет, я не в порядке. Но вам рассказывать об этом не стану. Простите, – встала и вновь не смотря по сторонам пошла к припаркованной напротив ресторана машине.

Дом встретил оглушающей тишиной, а как я до него добралась, вообще не помню.

Это была мертвая тишина. А может быть, в тот момент просто умирала моя любовь, и все вокруг умолкло, чтобы не мешать. И соседский пес, вечно лающий под окнами, и сильный ветер, внезапно стихший.

Пара шагов чуть дальше от порога и на меня обрушилась вся прогнившая правда ситуации, подкосила и ударила по голове.

Внутри образовывалась пустота. Словно любовь к моему мужу вытесняя, заполняя ядом предательства.

Он сейчас с другой женщиной, а потом придет и скажет о том, что задержался на работе? Поцелует губами, которыми касался ее…

Липкое отвращение покрыло все мое тело, и я побежала в ванную. Мне хотелось смыть с себя все, достать до самого нутра, чтобы вычистить даже память о нем и о том, что видела.

– Грязный обманщик. Подлый лгун.

Эпитеты лились из меня как вода из лейки душа. Таким же тропическим ливнем омывая меня. Но это не помогало. Нисколечко.

– Как же ты мог, Тимур? Как ты мог? – скрутилась на полу, обдаваемая горячей водой и заплакала, потому что на большее я сейчас не была способна.

Все ложь. И его опоздания на наши ужины и его задержки на работе. Все было ложью?

Как давно она живет со мной на одной территории прекрасного дома, который мы покупали, когда Мише едва исполнилось три года, то есть восемь лет назад?

Как давно мы делим нашу постель на троих?

Соскребаю себя с пола и, стерев с онемевшего тела воду, накидываю халат. Прохожусь по нашей спальне словно чужая и останавливаюсь напротив зеркала огромного шкафа-купе.

– Тебя предавали каждый день, – шепчу своему отражению, – а ты этого даже не заметила.

Ухмыляюсь женщине в зеркале и иду дальше. Спускаюсь по лестнице. Падаю на диван в гостиной и, поджав ноги поближе к своей растерзанной болью груди, включаю телевизор, иначе эта тишина меня убьет.

Прибавляю громкость, еще и еще, но в ушах по-прежнему слышу ее слова, ее смех, ее чертов стон… Закрываю глаза, а вижу их поцелуй и руки, разгуливающие по телам друг друга.

Он смотрел на нее не как на новую знакомую. Не как на девушку, с которой решил впервые уединиться. Это не в первый раз. С ней, не в первый раз.

Лежу и думаю о том, каким образом в его душе и в его жизни, появилось место для постороннего человека? Как так вышло?

Знаете, как плачет сердце? Каждая слеза, стекая по нему, оставляет длинный порез, пропитанный кислотой, болью и разочарованием. Когда оно истекает кровью, его бег замедляется, но вы дышите и чувствуете эти слезы вновь и вновь. Они становятся каким-то месивом терзая вашу память, нанося новые отметины, перемещаясь дальше. Это полное поражение. После такого не восстанавливаются. Не остается никаких надежд и даже эмоций. А самое ужасное, что приходится жить дальше.

Но как я буду дальше жить не знаю.

Я даже не понимаю, куда мне идти. К какому выводу? Что говорить? Телефон откуда-то из прихожей оповещает о входящем сообщении и мне приходится встать, чтобы посмотреть, почему он сегодня задержится. Я ведь знаю, что в восемь прийти домой, это значит задержаться, а на часах уже начало девятого.

«Милая, у меня новый клиент в фирме. Немного задержусь, ужинай без меня. Люблю.»

– А кого ты любишь, Тим? Точно не меня.

Читаю строки обмана вновь, пока текст не начинает расплываться от накативших слез.

Шмыгаю носом, который забился, что не продохнуть, и оставляю его сообщение неотвеченным. Вряд ли он заметит, что это впервые в нашей длинной совместной жизни.

Вновь укладываюсь на диван, прихватив плед, и не придумываю ничего лучше, чем включить мой любимый фильм.

Но надолго не хватает этого покоя от знакомых кинематографических картин. Все равно я продолжаю думать о том, что сейчас происходит в номере отеля, который мы не раз делили с ним вдвоем.

Что заставило моего до сих пор верного мужа перечеркнуть эти годы счастья?

Я же помню до мелочей нашу встречу.

Воспоминания. Кира

14 лет назад

– Кристина, это точно девочка? Потому что я могу подстраховаться и купить нечто нейтральное на всякий случай, – спросила у своей подруги по телефону, заходя в детский магазин за подарком для ее ребенка, который появится на свет уже очень скоро.

Мы дружим с ней много лет, как и наши матери. Дружба поколений – так мы называем данный факт и когда-нибудь надеемся, что, пройдя стадию вырывания косичек и отбирания горшка, наши дети также станут не разлей вода. Я ее обожаю. Мы вместе поступили в университет после школы, предварительно закончив ее также вместе. А до этого ходили в один детский сад. Подруги с пеленок.

Сейчас Крис находится на восьмом месяце беременности, от своего жениха Степы. Они не расписаны пока что, но с этим делом не торопятся. Теперь уж точно. Им достаточно любви, а беременность отнимает у подруги очень много сил. Поэтому свадьба ей сейчас не нужна совершенно.

Вчера они узнали, что у них будет девочка (и я была с ними) которая до этого, видимо, очень стеснялась и оставляла нас всех в неведении. Я так вообще была уверена в том, что это мальчик. Поэтому сегодня я побежала в детский магазин купить игрушку.

Кристина называет малышку зайцем, потому что та словно прыгает внутри нее, а не просто шевелится. Я и сама ощущала это месиво не раз и это прекрасно. Там бойкая девочка, я вам скажу. Поэтому я хочу купить именно зайчика.

Магазин встретил меня огромным выбором самых разных пушистых зверей. Как же я люблю этих плюшевых друзей, не удивлюсь если выйду отсюда с подарком и для себя самой.

– Да я уверена. Врач сказала, что ошибки быть не может. Но еще есть время для подарков, ты слишком торопишься Кир…

– Я даже не буду слушать твои возражения. Моя крестница будет купаться в игрушках, – недослушав выпалила, наметив цель.

– Эй, мы не станем баловать ее, ты забыла наш уговор?

Началось. На самом деле, мы действительно говорили об этом. Они с парнем согласны в том, что игрушками заваливать ребенка не будем. Но как с этим справиться? Кто-нибудь знает лекарство?

Я ее так люблю и скупила бы полмагазина уже на следующий день после того, как мы узнали о беременности подруги.

– Ладно, только одну, честно. Ты не имеешь права мне это запрещать, – засмеявшись, я отправила ей в трубку поцелуй и отключилась.

Ну что, мне нужен отдел длинноухих очаровашек.

Выбор сделать очень трудно. Я же стану крестной малышки, для меня это важный этап жизни. Теперь понимаете, почему я с таким трепетом и ответственностью подхожу к выбору ее первой игрушки. Может, она станет ее любимой, другом и защитником от страшных кошмаров?

В магазине было не много людей. Но от помощи консультантов я отказалась. Пройдя разные отделы, я нашла тот самый, что был мне необходим. Десятки игрушечных глаз смотрели на меня в надежде обрести заботливые детские ручки и именно один из них (кстати, последний) выделялся из всех белоснежных зайчат.

Это была тридцатипятисантиметровая игрушка в футболке и шортах цвета кофе с молоком и ярким сердечком спереди. На котором было написано белым по красному: «Я уже люблю тебя». Почему-то именно эти слова пронзили меня до глубины души. Ведь именно так я постоянно думала об этой малышке, я уже ее очень любила.

Протянула руку, чтобы взять ее и сразу купить, мне больше не хотелось смотреть другие варианты, но вдруг чьи-то маленькие ладошки перехватили «моего» зайца с громким писком: «Папоцка, ету!»

Потом крохотное розовое пятнышко посмотрело на меня своими карими пуговками и спросила:

– Мозно я возьму ее? Моя мама будет так лада, когда я плинесу ей эту игушку.

Я изумленно посмотрела на нее, не в силах перестать улыбаться этому прекрасному созданию.

Она была вся в розовом. Ее платье, обувь, колготки и даже бантик на голове. Причем цвет был просто невероятно кислотным. Хотя смотрелась она безумно мило. Темноволосый ангел с таким же бархатным голосом.

– Ну раз мама придет в восторг от этого подарка, думаю, что я смогу тебе уступить этого малыша, – сказала ей, опускаясь на корточки. – У твоей мамы день рождения? – поинтересовалась я, расправляя игрушечную одежду и поправляя сердце.

– Нет, – послышался раскатистый баритон, откуда-то сверху. – Сегодня три года, как ее мама умерла. Лиля, выбирает ей игрушку, чтобы оставить на могиле, – произнес мужчина.

Я вздрогнула от испуга и слов, которые только что услышала. Резко встала и посмотрела на него. Отец и дочь – они были слишком похожи, чтобы решить иначе. Молодой мужчина, на вид не старше тридцати. Мне вдруг стало очень стыдно за свой длинный язык.

– П-п-простите меня, пожалуйста, за мою бестактность. И я…я просто, простите меня. И мне очень жаль, что я так себя повела. О боже, еще раз извините. Соболезную вам, – говорила я очень быстро, стараясь не показывать волнение, хотя все было совсем наоборот. Я заикалась и никак не могла связать правильно даже пару слов.

– Спасибо. И перестаньте извиняться. Вы ни в чем не виноваты, – поспешил он меня успокоить и улыбнулся.

А малышка увидев, что я разнервничалась, взяла меня за пальцы. Я снова присела к ней, взяла за свободную руку и сказала:

– Знаешь, твоя мама будет безумно счастлива, когда ты принесешь ей эту игрушку. На ней написано, что ты ее очень любишь.

Я улыбнулась и хотела встать, как вдруг она меня обняла. Я не ожидала такой реакции, но не была против. В моих руках малышка была такой крошечной и такой милой. Мне так не хотелось ее отпускать от себя. Я прониклась к ней очень глубоким сочувствием, а на глаза стали наворачиваться слезы.

Девочка еще немного постояла, потом отпрянула, но, не отпуская мои плечи, сказала:

– Ты мне нлавишься. Ты очень касивая. И мне навятся волосы, – она провела по моим действительно длинным волнам ручкой, которые я решила в этот день не собирать. – Папа любит длинные волосы.

Я посмотрела на ее отца и улыбнулась. Он наблюдал за нами, но не пытался вмешаться в нашу беседу. Не торопил. Боже, как неловко. Ему, видимо, еще больше. А какой он красивый, дух захватывает.

– Знаешь ты тоже очень красивая. И если ты постараешься, то отрастишь себе такие же, как у меня. В жизни не видела столько розовой одежды на одном человеке. Это твой любимый цвет? – спросила я.

– Да, – захихикала Лилия и добавила: – Я же девоцка. Ева говолит, что это цвет для настоящих дивценок. Будешь моей подлугой? Пиходи на цяепитие.

Я начала смеяться, и она сделала тоже самое. На вид ей было, наверное, три года не больше. Но меня поразило, какой умной она оказалась и то, как легко ей давалось общение. Наверное, ее отец по-прежнему один, ей не хватает женского внимания. Ведь так ужасно остаться без матери в таком раннем возрасте, когда даже не останется живых воспоминаний о родном человеке.

– Знаешь, она права и думаю, мы с тобой подружимся. Я тоже обожаю розовый цвет, – щелкнула я ее по носику, от чего она захихикала.

– Улааа, – взвизгнула девочка и повернулась к своему отцу. – Папоцка ты ведь не потив? И ты тозе смозешь с ней дужить. И Еве она понавится.

Он посмотрел на нас и искренне улыбнулся.

– Конечно, милая. Только как зовут твою новую подругу? – вопрос был уже адресован мне.

– Кира, – я встала и протянула ему свою руку. – Приятно познакомиться.

– Тимур, – пожал он в ответ мою и добавил: – Тимур Доронин. Рад знакомству. А это, – показал он в сторону розового чуда, – моя дочь Лиля.

Две вещи, которые произошли только что, меня реально поразили. Первая: его фамилия была такой же, как моя. Я аж чуть не засмеялась в ответ. Это же как такому совпадению можно было случиться? А вторая: он прикоснулся ко мне. Клянусь в тот момент, по моей руке словно ток прошелся, и я уверена, он почувствовал то же самое. То, как он посмотрел на меня своими черными глазами с их интересным разрезом.

Мы неловко высвободились из этого рукопожатия, но я чувствовала тепло его ладони, словно держала ее до сих пор, поэтому сжала кулак.

– Вы не поверите, – улыбаясь произнесла я, – у меня такая же фамилия. Кира Доронина, – тут мы уже вместе негромко рассмеялась.

Я тогда даже не заметила, как влюбилась. Как выделила в своей жизни место для Лили и ее отца.

Я даже ни разу не задумалась о правильности моих поступков. Я просто чувствовала и знала, что поступаю, как никогда, верно.

И спустя два года после встречи сказав ему: «Да» одним летним днем я была искренне счастлива, что такой мужчина, как Тимур стал моим. Я мечтала только об одном, чтобы наша семья была крепкой. А маленькая девочка, лишившаяся матери увидела в моем лице хорошую альтернативу, но не забывала о памяти.

В итоге все сбылось. Но не рановато ли рушится воздушному замку сроком в двенадцать лет?