Лидия Викторвна Огурцова
ДЕНЬ, КОТОРЫЙ НЕ ПОЛУЧИЛСЯ
– Веточка, а ты куда собралась?
– Ухожу, – отвечаю, – ты меня не любишь…
Для меня самым страшным в жизни было предательство. И вдруг встречаю своего благоНеверного на остановке с тёткой какой-то.
Вечером говорю ему: «Сделай хоть что-нибудь!». Он взял чемодан и ушёл.
Я совсем на себя рукой махнула. Разочаровалась в себе. Цель потеряла и смысл перестала искать.
А жизнь всё равно по дороге колобком дальше катится.
Мне тогда чуть за тридцать перевалило. Пошла я работать на Евпаторийскую парковку. День на день похож. Не отличишь, вспомнить нечего. Правда, были и там весёленькие истории.
Как-то подъезжает «крутой» джип жёлтого цвета. За рулём мужик с тугой барсеткой. Сзади машины красной краской на всё стекло надпись: «На Берлин!»
Мужчинка тот, видно, к поезду встречать кого-то приехал, и у въезда на парковку на своего знакомого наткнулся.
Я сижу под зонтиком, жду, когда водитель оплачивать парковку придёт.
Вечереет. Мужчины беседуют.
Поднимаюсь, иду к ним. Надеты на мне шорты, футболка, панама в дырочку (жарко же!), бейджик, как положено, на ремешке висит с ФИО и гордым званием парковщицы. Правда, закопчённая я, как Маугли. Очки поднимаю, подхожу к окошку водителя «Хаммера»:
– Три гривны, – говорю.
Водитель смотрит непонимающе.
– Не хочу, – отвечает.
– Я тоже не хочу, но надо…, – говорю.
Вижу по глазам: растерялся, думает послать меня куда подальше. Достаю талон на парковку, отрываю чек…
– А-а-а-а, – дошло до него.
– А вы что подумали? Что я себя предлагаю?
Смеётся. Отлегло у мужичка.
После парковки стояла на вокзале «разводящей» – курортников разводила по квартирам.
Курортников у нас «куржами» называют – «курортные жители» значит. Так и спрашивают утром:
– Куржей много приехало?
Курортники разные попадаются. Бывают среди них «перебежчики» – эти часто меняют квартиры. Переночуют, утром идут на пляж. Познакомятся, поговорят с другими курортниками, сравнят цены и перебираются на новую квартиру. От «перебежчиков» одни убытки.
Среди «разводящих» тоже нечестные встречаются, сунут курортника непонятно куда, деньги получат и в кусты. Курортник на пляж пойдёт, а назад дорогу найти не может. На вокзал приходит, чтобы «разводящие» домой отвели.
Бывало, что и влюблялись в меня. Как-то прицепился к нам с подругой курортник из Рязани, хвастается:
– Меняю одну 40-летнюю на двух 20-ти летних.
– Если есть мешок виагры, нет проблем, дядя, – отвечаю.
И зачем мне вся эта любовь-морковь?
Постояла я разводящей сезон и отправилась на заработки в Одессу.
Устроилась в воинскую часть работать поваром. Ребята в части служили со всей Украины. Только и слышно, как переругиваются:
– Кацап!
– Бандера!
– Кацап!
– Бандера!
Повара на кухне тоже из разных регионов собрались.
– Представляешь, с кацапкою работаю! – звонит своим в Моршин по мобилке Мария.
Я в долгу оставаться не люблю, достаю телефон и громко, чтобы все слышали, подруге в Евпаторию звоню:
– Представляешь, с бандеркою работаю!
Вообще одесситы – народ надёжный. Не подставят, в сумку подбрасывать губки для чистки посуды не будут. Одессит сам заработает и другому заработать даст.
В Одессе, когда устраиваются на работу, первым делом спрашивают: «Что я с этого буду иметь?», и только потом: «А что я буду делать?»
Делать деньги – привычное занятие коренного одессита. Есть и любимая шутка:
– На этом можно что-нибудь наварить?
– Таки да! Навар от яиц!
Солдатиков я жалела:
– Так, хлопцы, будем кормиться. Наедаем шею, чтобы девчатам было на чём кататься!
Они ко мне тоже со всей душой относились.
Как-то принимаю посуду. Мальчишки остатки еды в ведро с тарелок счищают, но уж очень неаккуратно. Смотрю, всё мимо ведра побросали.
«Что с них возьмёшь, дети ещё», – думаю.
На следующий день возвращаются солдатики с полигона расстроенные.
Федька, чернявый такой хлопец из-под Львова, жалуется:
– Стрельбы были, тётя Виолетта, так командир с замполитом все патроны отстреляли, а нам не дали.
– Вы ж дауны, Федя! – в сердцах говорю ему, – Ты в ведро с тридцати сантиметров попасть не можешь! Как же тебе автомат, сопляку, давать? Ты чего, в армию пришёл?
– Так на работу ж не брали. Колы ж уже до дому…
– Куда «до дому»? Тебе всего год служить, а ты ноешь!
Заведующий столовой меня уважал, но язычка моего побаивался. Однажды не выдержал:
– Дробченко! Есть такой вопрос, на который вы не можете ответить?
Я ему честно:
– Нет!
– Я так и понял…
Вечерами кое-кто бегал в самоволку.
– У вас что? – спрашиваю. – Пионерская зорька до сих пор в заднем месте играет? А если попадётесь?
А они мне ехидненько так:
– Тётя Виолетта, как вам удаётся отругать нас, не сказав ни слова матом?
– Зубы не заговаривайте, защитнички. Возвращаться будете через фейсконтроль! – пугаю их, чтобы не напились до чёртиков.
Потом в Украине началась революция, майдан… Я вернулась домой и встретила Аркадия.
Говорят, не спрашивай Бога «За что?», спрашивай «Зачем?».
Зачем красивый, до дрожи в коленках, встретился на моём пути? Зачем опять поверила? Знала же, что с парнями не везёт…
Было так больно! Я вдруг поняла, что всё время предаю себя. Чем-то жертвую, под кого-то подстраиваюсь. Стало себя так жалко…
Виолетта подозрительно хлюпнула носом. Весёлое настроение сдулось, как первомайский шарик. Рассказ, начавшийся бравурно, стал пробуксовывать, наезжая на житейские закавыки.
– Эх, жизнь! Оглянуться не успеешь, как зима катит в глаза, – процитировала баба Маша незавидную участь стрекозы из басни Крылова.
– Человек не так прост… У каждого есть то, за что его можно по мягкому месту отшлёпать, – отозвалась Вера Ивановна.
Лизок ничего не сказала по причине безмятежного посапывания точёным носиком в ладошку.
Повисшее молчание давило болью Виолетты.
– Я справилась. Сказала себе: если любишь – люби! Хочешь кричать – кричи! Хочешь бежать – беги! Хочешь бросить – бросай! Только не приноси себя в жертву. Никогда и никому…
Она отвернулась к стене и натянула одеяло.
Утро субботы выдалось серым и дождливым. В палате было тихо. Лизонька ещё до завтрака уехала домой. Баба Маша отпросилась у дежурного врача на выходные и торопливо утеплялась мохеровым шарфом перед выходом на улицу.
Вера Ивановна, уже побывавшая на завтраке, поставила на тумбочку спящей Виолетты принесённую из столовой тарелку манной каши, постояла у окна, всматриваясь в унылый пейзаж больничных корпусов и решительно заявила:
– Поеду к подруге.
Виолетта приподнялась на кровати.
– Ты в порядке? – участливо спросила Вера Ивановна.
Виолетта одобрительно кивнула и улыбнулась.
Вере Ивановне показалось, что лицо Виолетты светилось улыбкой женщины, немного наивной в своём эгоистичном желании быть счастливой и в то же время доброй, прощающей всех и вся. Улыбкой самодостаточной и беззащитной, как улыбка мудрого в своём неведении ребёнка, в глазах которого отразилась вся красота мира.
2016г.
ВЕЗУНЧИК
Михайловна, наша соседка по даче, когда в гости приходит, обязательно что-нибудь смешное рассказывает. Есть у её мужа друг, Валерка, по прозвищу Везунчик. С ним вечно какие-то несуразности приключаются.
– Едет как-то Валерка вечером с работы, – рассказывает Михайловна. – Сам – метр с кепкой и голова босиком – лысый, значит. По дороге родительский дом. Выходит на остановке, спускается в подвал, набирает кружку вина, которое они с отцом из винограда два месяца назад надавили, выпивает, садится на велосипед и на автомате продолжает свой путь. Поскольку выпил, руль нужно держать так, чтобы не свалиться. Глядит прямо перед собой. Проезжает поворот своей улицы, соседний.
«Что ж я так долго еду?» – думает.
Останавливается. Впереди темно, сзади огни, там город остался. Оказывается, выехал на объездную трассу. Достаёт пакет с молоком, открывает, пьёт, чтобы протрезветь, садится на велосипед и возвращается обратно. Снова едет на автомате, проезжает все нужные повороты и опять оказывается возле дома родителей…
– Валеркина жена, Наташа, красивая, умная. Только семейной жизни у них с Валеркой не получается, разные они. Бывает, соседи спрашивают Наташу:
– Как муж?
Та отвечает:
– Он женился удачно…
– А ты?
– А мне не повезло…
– Прошлой осенью закрутил Валерка любовь с Лялькой, Ивановой женой. Жила она рядом с депо, на котором Валерка и Иван вместе работали. Пришёл как-то Валерий к Ляльке. Вот они милуются, а тут муж неожиданно с работы возвращается. Валерка перед приходом немного выпил для храбрости. Муж тоже домой навеселе вернулся. Дом частный, пока жена повела мужа в комнату, Валера удирал через кухню. В потёмках один туфель свой надел, другой Ивана. Выскочил на улицу, смотрит, а туфли-то разные. Пришлось вернуться. Потихоньку открыл калитку, зашёл в дом, переобулся и домой побежал…
Михайловна смеётся и продолжает:
– Осенью муж надавил вино из дачного винограда. Когда вино подоспело, пригласил соседей Валерку и Сашку. Мужики сели на кухне дегустировать, а я пошла в ванную. Выхожу из ванной – дверь в кухню закрыта. Через стекло вижу, как Сашка с Валеркой друг другу в любви объясняются, кто кого больше любит.
– Ты меня любишь?
– Да.
– И я тебя люблю…
Мужа не видно. Захожу в комнату, а он спит.
Я друзей по домам отправила. Валерка потом рассказывал, что они ещё долго по подъезду бродили, от выпитого подпирает, хоть плачь, а они свои квартиры найти не могут.
– Больше всего Валерка рыбалку любит. Как-то собрались они с друзьями на озеро. И Наташка запросилась.
Закинули мужчины удочки, ждут. Наташа тоже с удочкой стала. У мужиков ни рыбки, а у неё клюёт и клюёт.
Наташка рыбу в руки брать боится. Чуть что Валерку зовёт. Виновато так:
– Валера-а-а-а! Опять рыба…
Валерка рыбу с удочки снимает и сердито шипит:
– Ты чё с нами сюда приехала? Меня перед мужиками позорить?
Наташка худенькая, ручки маленькие, пальчики наманикюренные. У друзей лица вытянулись, на Наташку смотрят, недоумевают:
– Может, рыбам нравится, как от неё духами пахнет?
И к Наташке поближе пристраиваются. Стоят рядом, удочки закинули, ждут. А у неё рыба за рыбой, рыба за рыбой. Полведра наловила.
Приехали домой. Валерка хмурый ходит, ведро с рыбой у двери бросил. А у них кот, Забияка, рыжий, жирный и шкодливый. Рыба в ведре плещется, Забияка – нырь в ведро. Рыба хвостом бьёт, а кот ест и ест её.
Так всю рыбу и сожрал. У Валерки настроение сразу улучшилось.
С тех пор Наташка на рыбалку не ездит, чтобы мужа не расстраивать.
А Забияка как только пустое ведро увидит, так в него ныряет, надеясь рыбкой поживиться…
Михайловна прощается с нами до следующего раза, а я всё о «везунчиках» думаю. Ну не может русский человек обычной жизнью жить! Безбашенный он. Душа испокон веков страстью к приключениям живёт. И страсть эта из рода в род передаётся.
2014г.
