Лев Толстой
Полное собрание сочинений. Том 9. Война и мир. Том первый
Лев Николаевич
Толстой
Полное собрание сочинений. Том 9. Война и мир. Том первый
Государственное издательство
«Художественная литература»
Москва – 1937
Электронное издание осуществлено в рамках краудсорсингового проекта «Весь Толстой в один клик»
Организаторы: Государственный музей Л.Н. Толстого
Подготовлено на основе электронной копии 9-го тома Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, предоставленной Российской государственной библиотекой
Электронное издание 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого доступно на портале www.tolstoy.ru
Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам info@tolstoy.ru
Предисловие к электронному изданию
Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928—1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л.Н.Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л.Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером – компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru.
В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого.
Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»
Фекла Толстая
Перепечатка разрешается безвозмездно.
–
Reproduction libre pour tous les pays.
ВОЙНА И МИР
РЕДАКТОРЫ:
Г. А. ВОЛКОВ
М. А. ЦЯВЛОВСКИЙ
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДЕВЯТОМУ-ЧЕТЫРНАДЦАТОМУ ТОМАМ
Роману «Война и Мир» посвящены шесть томов настоящего издания: 9, 10, 11, 12, 13 и 14.
Томы 9—12 содержат в себе основной печатный текст «Войны и Мира».
Принципы редактирования этого текста диктуются следующими фактическими данными из истории работы Толстого над «Войной и Миром» и истории печатания романа.
Первая публикация текстов из «Войны и Мира» была сделана Толстым в журнале «Русский Вестник» за 1865—1866 гг. под заглавием «Тысяча восемьсот пятый год». Эта публикация обнимает собою две трети первого тома. В дальнейшем Толстой отказался от предварительной публикации отдельных частей своего романа в журнале и сосредоточил свою работу над подготовкой первого издания романа полностью. Для этого издания текст романа, напечатанный в «Русском Вестнике» и составивший впоследствии первую и вторую части первого тома, подвергся большой переработке. Первое издание «Войны и Мира» появилось в 1868—1869 гг. Оно было разбито на 6 томов, а внутри томов на 14 частей и эпилог, состоящий из 2 частей.
Еще не закончилось печатание первого издания «Войны и Мира», как вслед за ним было предпринято второе издание, вышедшее в 1868—1869 гг. Второе издание романа также было разбито на 6 томов, а внутри томов на 15 частей и эпилог из 2-х частей (1 том в этом издании был разделен не на 2, как в первом издании, а на 3 части). Это второе издание настолько быстро следовало за первым, что два последних тома 5 и 6 (3 часть 3 тома и весь 4-й том в нашем издании), печатались с одного набора, причем на обложках и титульных листах части тиража этих томов помечалось, что это «второе» издание. Текст «Войны и Мира» в этом втором издании в пределах первых 4 томов (1 и 2 том и первая и вторая части 3 тома в нашем издании) Толстой подверг незначительным исправлениям во время правки корректур.
Через четыре года после выхода в свет 1-го и 2-го изданий романа, Толстой предпринял третье издание своих сочинений в 8 частях, появившееся в 1873 году. В этом издании «Война и Мир» появилась в значительно исправленном и переработанном виде. Прежде всего эта переработка коснулась внешней структуры романа – в этом издании он впервые был разделен на 4 тома, названные «частями». Внутри каждого тома («части») были устранены деления на части с заменой их сквозной нумерацией глав. Все философские и исторические рассуждения, входившие в 4, 5 и 6 томы 1-го и 2-го изд. (3 и 4 томы нашего издания) в этом новом издании были отнесены в конец 4 тома («части») в виде приложения под заглавием «Статьи о кампании 12-го года» с особыми заглавиями этих статей. А отдельные философские вступления к главам совсем исключены. Весь текст романа подвергся большой стилистической переработке. Все тексты на иностранных языках, большей частью французские, были заменены творческим авторским переводом и включены в текст. Стилистические исправления русского текста романа в значительной мере свелись к устранению различных недочетов 1-го и 2-го издания, замене одних неудачных выражений и слов другими, перестановке отдельных фраз и слов, исправлений ряда неточностей и неясностей языка и стиля, к исправлению опечаток набора первых изданий и т. д. (Характер этих исправлений полностью отражен в печатных вариантах). Как и следовало ожидать бòльшим исправлениям подвергся конец романа, который был написан Толстым в более спешном темпе нежели другие части.
Безусловно, что вся эта работа над изданием 1873 года была произведена Толстым под влиянием критики, которая вскоре после выхода из печати «Войны и Мира» нападала на автора (особенно на 4—5—6 томы – 3 и 4 томы нашего издания) за его философские и исторические воззрения, за неправильное изображение им исторических событий, за неумеренное употребление французского языка и за недоступность книги по цене для небогатых классов.
Следующее, четвертое издание сочинений Толстого, вышедшее в 1880 г. в текстовом отношении и даже по формату повторило третье издание «Войны и Мира» 1873 г.
В 1886 г. вышло два следующих издания «Сочинений графа Л. Н. Толстого», пятое и шестое. Это были первые издания, осуществлявшиеся женой писателя, С. А. Толстой, которой он выдал доверенность на ведение хозяйственных и издательских дел. В первом в пятом издании тексту «Войны и Мира» в значительной мере был возвращен вид 2-го издания 1868—1869 гг., восстановлен французский язык и даны внизу страниц переводы иностранных текстов. Философские и исторические рассуждения помещены в соответствующие главы, части и томы. От третьего издания «Войны и Мира» 1873 г. в пятое издание 1886 г. перешло лишь деление романа на 4 тома, но вместо сквозной нумерации глав внутри каждого тома («части» в изд. 73 г.), здесь было введено деление томов на части, соответствующие 2 изд. «Войны и Мира» 1868—1869 гг. – роман был разделен на 15 частей с эпилогом, состоящим из 2 частей.
Шестое удешевленное издание, выпущенное в меньшем формате и на более плохой бумаге, повидимому было рассчитано на распространение среди широкой публики. Текст «Войны и Мира» в этом издании был переработан по своеобразному плану. Философские и исторические рассуждения в этом издании, как и в 5-м, были помещены в тексте романа, но все иностранные слова заменены русским текстом, причем замена эта была произведена не по 3-му изданию 1873 г., а по 5-му 1886 г. – переводы французского языка и других иностранных текстов, помещенные в этом издании внизу страниц, были внесены в текст 6-го издания. В таком виде «Война и Мир», явно рассчитанная на распространение среди «низших» классов, не знавших иностранных языков, выдержала еще три издания – в 7-м издании «Сочинений Толстого» 1887 г., в 8-м 1889 г и в 10-м 1897 г.
Девятое издание, вышедшее в 1893 г. на хорошей бумаге, в большом формате и иллюстрированное портретами Толстого, в текстовом отношении было взято по 5-му изданию 1886 г., с введением по нему иностранных текстов и их подстрочных переводов. В этой же редакции, т. е. с русским и французским языком и философскими рассуждениями в тексте, «Война и Мир» напечатана в 11-м издании «Сочинений гр. Л. Н. Толстого» в 1903 г. и в 12-м издании 1911 г.
Таким образом перед нами три различных варианта изданий «Войны и Мира». Первый это – 1-е, 2-е, 5-е, 9-е, 11-е и 12-е издания, с иностранными, главным образом французскими текстами, их переводами и философскими рассуждениями в тексте романа. Второй вариант включает в себя только два издания, 3-е и 4-е, в которых французский текст заменен русским и философские рассуждения частью исключены совсем, а в большей своей части отнесены в приложения. И третий вариант, близкий к первому, 6-е, 7-е, 8-е и 10-е издания сочинений, где исторические и философские рассуждения Толстого в тексте романа, а французский язык заменен русским по переводам 5-го издания 1886 г.
Какой же из этих трех текстовых вариантов «Войны и Мира» должен быть положен в основу научного издания?
После изучения текстов различных изданий романа мы пришли к заключению, что таким текстом должен быть признан текст 2-го издания «Войны и Мира» 1868—1869 гг. Не отвергая возможности повторения в более популярных изданиях «Войны и Мира» целиком по изданию 1873 г., мы считаем, что в основу научного издания романа, каким является настоящее издание, должен быть положен текст именно 2-го издания «Войны и Мира», но со всеми стилистическими исправлениями, по изданию 1873 г.
Как произошел возврат к этому 2-му изданию в 1886 г. нам неизвестно. По всей вероятности он произошел по инициативе С. А. Толстой или Н. Н. Страхова. Санкционировал ли этот возврат Толстой, мы также не знаем. Сведений о том, что Толстой имел какое бы то ни было отношение к изданию «Войны и Мира» в 5-м издании своих сочинений, не имеется. Но что Толстой имел отношение к этому изданию вообще, сведения есть: он просматривал корректуры этого издания (письма С. А. Толстой к Л. Н. Толстому от 20 августа 1885 г. и к Т. А. Кузминской от 23 сентября 1885 г.) и пересматривал и поправлял ряд произведений, которые впервые были напечатаны в 12 томе этого издания («Холстомер», «Смерть Ивана Ильича» и др.). Поскольку пятое издание было первым изданием С. А. Толстой, трудно предположить, чтобы она не обращалась к Толстому за разрешением целого ряда вопросов, связанных с изданием его произведений и особенно «Войны и Мира». Тот факт, что после шестого издания сочинений Толстого, когда С. А. Толстая стала полновластной издательницей сочинений своего мужа, «Война и Мир» ни разу не была издана по типу 3-го изд. 1873 г., или 4-го 1880 г., т. е. совсем в другом жанровом варианте, этот факт говорит о том, что в 1886 г. в отношении текста «Войны и Мира» было принято какое-то принципиальное решение о возвращении к тексту издания 1868—1869 г. Дальнейшая практика С. А. Толстой издавать роман для двух категорий читателей, во-первых, более высокий и совершенный вариант, с философскими рассуждениями и французским языком, для читателей высших классов (9-е, 11-е и 12-е издания), и во-вторых, переработанный текст романа, с философскими рассуждениями и заменой иностранных текстов русскими, рассчитанный на читателей низших классов (7-е, 8-е и 10-е издания), эта практика подтверждает возможность такого решения.
Но отнюдь не это должно определять отношение к тексту «Войны и Мира». В 1886 году и позднее Толстой был весьма равнодушен к написанным им прежде художественным произведениям и их изданиям, в том или ином виде, не придавал значения. Нам представляется менее значительным отношение Толстого к тексту «Войны и Мира» в 1886 г. и более существенным его суждение о нем в период его работы над романом и выхода его в свет.
В статье «Несколько слов по поводу книги «Война и Мир», в 1868 г., Толстой очень твердо отстаивал свои воззрения на исторические события эпохи 1812 г. и свое право художника, иначе, нежели историки, их понимать, по своему представлять исторических деятелей этой эпохи и соответственно этому изображать в произведении.
Философские и исторические рассуждения в «Войне и Мире» являются неотъемлемой составной частью романа. Художественные образы романа – живая, яркая иллюстрация к ним. Поэтому исключение философских вступлений к отдельным главам и отнесение рассуждений в приложение, нарушает композицию и жанр «Войны и Мира», этого необычайно целостного организма, произведения, которое Толстой своеобразно задумал и осуществил в издании 1868—1869 гг.
Так же обстоит дело и с иностранными текстами в романе. «Война и Мир» немыслима без французского языка.
В статье о «Войне и Мире» Толстой по поводу упреков критики за употребление им французского языка, писал:
«Употребление французского языка в русском сочинении. Для чего в моем сочинении говорят не только русские, но и французы, частью по-русски, частью по-французски. Упрек в том, что лица говорят и пишут по-французски в русской книге, подобен тому упреку, который бы сделал человек, глядя на картину и заметив в ней черные пятна (тени), которых нет в действительности. Живописец не повинен в том, что некоторым тень, сделанная им на лице картины, представляется черным пятном, которого не бывает в действительности; но живописец повинен только в том, ежели тени эти положены неверно и грубо. Занимаясь эпохой начала нынешнего века, изображая лица русские известного общества и Наполеона, и французов, имевших такое прямое участие в жизни того времени, я невольно увлекся формой выражения того французского склада мыслей больше, чем это было нужно. И потому, не отрицая того, что положенные мною тени, вероятно, неверны и грубы, я желал бы только, чтобы те, которым покажется очень смешно, как Наполеон говорит то по-русски, то по-французски, знали бы, что это им кажется только оттого, что они, как человек, смотрящий на портрет, видят не лицо, с светом и тенями, а черное пятно под носом».
Французский язык – неотъемлемый бытовой аксесуар высшего сословия начала XIX века. При исключении из текста «Войны и Мира» французского языка потеряют в своей жизненности многие художественные образы романа: Анна Павловна, Ипполит Курагин, Билибин, Наполеон, Кутузов, Александр и др.
Итак, печатая «Войну и Мир», по нашему мнению, необходимо соблюсти четыре непременных условия:
1) Деление романа на 4 тома, произведенное самим Толстым в издании 1873 г.
2) Сохранение французского языка и других иностранных текстов.
3) Сохранение в соответствующих главах и частях философских и исторических рассуждений.
4) Сохранение всех творческих исправлений Толстого, стилистически улучшающих текст «Войны и Мира».
Изданий «Войны и Мира», отвечающих этим условиям два: 2-е издание 1868—1869 гг. и издание 1873 г. Первое из них – предпоследнее, а второе – последнее, над которым творчески работал писатель. Поэтому текст «Войны и Мира» в настоящем издании является в силу необходимости кантаминированным.
Деление «Войны и Мира» на 4 тома мы берем по изданию 1873 г.
Сохраняем философские и исторические отступления в тексте по 2-му изданию 1868—1869 гг., и, в связи с этим, сохраняем деление внутри томов на части и главы, соответствующие этому изданию.
Сохраняем французский язык и другие иностранные тексты по 2-му изданию 1868—1869 гг. Но перевод иноязычных слов берем из текста издания 1873 г., где заведомо самим Толстым были сделаны переводы с французского, немецкого и других языков и помещаем их в качестве переводов внизу соответствующих страниц. Иногда отдельные слова и выражения, переведенные Толстым для текста романа в издании 1873 г., представляют собою не дословные переводы соответствующих им иностранных фраз, а пересказ смысла этих выражений по-русски. В целях сохранения принципа, мы переводы такого рода, несмотря на их недословность, оставляем без изменений.
Всю стилистическую правку Толстого, сделанную им в обоих изданиях, мы объединяем. Из русского текста «Войны и Мира» издания 1873 г. мы вносим в текст 2-го издания 1868—1869 гг. все исправления, произведенные им в этом издании. В случаях разногласий между этими изданиями, мы отдавали предпочтение стилистическим исправлениям, сделанным Толстым в третьем издании «Войны и Мира» 1873 г., так как текст этого издания Толстой пересматривал позднее и более внимательно, нежели издание 1868—1869 г.
В случаях явных ошибок набора, искажающих смысл отдельных выражений и слов, мы отступаем от текста этих изданий и берем эти слова по «Русскому Вестнику» и 1 изд. 1868—1869 гг., оговаривая эти отступления в каждом отдельном случае в печатных вариантах или делаем редакторские конъектуры. Список этих конъектур помещен в конце печатных вариантов.
В конце каждого тома прилагаются разночтения изданий, над которыми работал Толстой: «Русский Вестник» 1865—1866 гг., первое издание «Войны и Мира» 1868—69 гг., второе издание 1868—69 гг. и издание 1873 г. Издания 1880 г., 1886 г. и все последующие, как совершенно не подвергавшиеся авторскому пересмотру, оставляются в стороне.
Томы 9—12 настоящего издания в первом тираже, в количестве 5000 экземпляров, при выпуске их в 1930—1933 гг., были приготовлены к печати покойным А. Е. Грузинским. Вследствие срочности издания текстов «Войны и Мира» и неизученности в то время рукописного и архивного материала, относящегося к созданию «Войны и Мира», редактор переоценил значение «Войны и Мира» в издании 1886 г., положив его в основу текста первого тиража настоящего издания. Дальнейшее исследование творческой истории «Войны и Мира» показало, как сказано выше, невозможность игнорирования авторской работы над романом в изданиях 1868—1869 и 1873 гг. Последовательно устранить этот недостаток другому редактору, принявшему на себя после смерти А. Е. Грузинского наблюдение за печатанием уже отредактированного текста, представлялось совершенно невозможным.
Основной текст «Войны и Мира» (томы 9—12), в дополнительном тираже настоящего издания, дается на основе тех принципиальных текстологических соображений, которые изложены нами выше.
Томы 13 и 14 содержат в себе материалы, относящиеся к «Войне и Миру», статью Толстого «Несколько слов по поводу книги «Война и Мир»», рукописные варианты, планы и конспекты романа и редакторские статьи: история создания «Войны и Мира», история печатания романа и описание рукописей.
Г. А. Волков
М. А. Цявловский
15 января 1936 г.
РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ.
Тексты произведений, печатавшихся при жизни Толстого, печатаются по новой орфографии, но с воспроизведением больших букв и начертаний до-Гротовской орфографии в тех случаях, когда эти начертания отражают произношение Толстого и лиц его круга (брычка, перилы).
Пунктуация прижизненных публикаций текстов Толстого, как в большинстве случаев отражающая традицию не автора, а типографии или корректора, не выдерживается.
Переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие редакторам, печатаются в прямых [ ] скобках.
Размер подлинника
ВОЙНА И МИР (1863—1869, 1873)
ТОМ ПЕРВЫЙ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
I.
– Eh bien, mon prince. Gênes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous préviens, que si vous ne me dites pas, que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocités de cet Antichrist (ma parole, j’y crois) – je ne vous connais plus, vous n’êtes plus mon ami, vous n’êtes plus мой верный раб, comme vous dites.[1] Ну, здравствуйте, здравствуйте. Je vois que je vous fais peur,[2] садитесь и рассказывайте.
Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп, как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:
«Si vous n’avez rien de mieux à faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soirée chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmée de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer».[3]
– Dieu, quelle virulente sortie![4] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, и звездах, с светлым выражением плоского лица.
Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуcя в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.
– Avant tout dites moi, comment vous allez, chère amie?[5] Успокойте меня, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно, имея чувство, оставаться спокойною в наше время? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fêtes et tous ces feux d’artifice commencent à devenir insipides.[6]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu’a-t-on décidé par rapport à la dépêche de Novosilzoff? Vous savez tout.[7]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu’a-t-on décidé? On a décidé que Buonaparte a brûlé ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de brûler les notres.[8] —
Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что́ я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника. На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?.. Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что́ они сказали Новосильцову?.. Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что́ они обещали? Ничего. И что́ обещали, и того не будет! Пруссия уже объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralité prussienne, ce n’est qu’un piège.[9] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!.. – Она вдруг остановилась с улыбкой насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de Mortemart, il est allié aux Montmorency par les Rohans,[10] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l’abbé Morіo:[11] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что́-то и особенно-небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l’impératrice-mère[12] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C’est un pauvre sire, ce baron, à ce qu’il paraît.[13] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что́ угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a été recommandé à l’impératrice-mère par sa soeur,[14] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что́ с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее вели чество изволила оказать барону Функе beaucoup d’estime,[15] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais à propos de votre famille,[16] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les délices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour.[17]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, придвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный: – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что́ вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не сто́ите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez-vous? Lafater aurait dit que je n’ai pas la bosse de la paternité,[18] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что́ ж мне делать? – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что́ может отец, и оба вышли des imbéciles.[19] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что-то неожиданно-грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suie votre[20] верный раб, et à vous seule je puis l’avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence.[21] Это мой крест. Я так себе объясняю. Que voulez vous?..[22] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля. Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des mariages.[23] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne,[24] которая очень несчастлива с отцом, une parente à nous, une princesse[25] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне сто́ит 40 000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что́ будет через пять лет, если это пойдет так? Voilà l’avantage d’être père.[26] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный «прусским королем». Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres.[27] У нее брат, вот что́ недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chère Annette,[28] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему-то книзу, – Arrangez-moi cette affaire et je suis votre[29] вернейший раб à tout jamais (pan, comme mon староста m’écrit des[30] донесенья: покой-ер-п). Она хорошей фамилии и богата. Всё, что́ мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez,[31] – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский).[32] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille.[33]
