Лев Толстой
Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. О жизни

III.

Страдания. (Неделя, № 6, столб. 189—195.)

[Глава XXXIV, Неделя № 6, столб. 189—193.]

Стр. 423, строка 28:

Вместо: Но если бы – в Неделе: Еслибы.

Стр. 423, строка 31:

Вместо: для того, чтобы – в Неделе: чтобы

*Стр. 424, строки 26—32:

Слов: Ведь ни один работник не стал бы.... над своими работниками. – в Неделе нет.

*Стр. 426, строки 14—19:

Слов: занятый только залечиванием своих ног.... засадил туда людей, или человек только – в Неделе нет.

Стр. 426, строка 25:

Вместо: должен был делать – в Неделе: должен был сделать.

Стр. 426, строка 26:

Вместо: должен был сделать, ему кажется – в Неделе: должен был делать, он думает.

*Стр. 427, строка 7:

Слов: – я сам или близкий мне – сидит в тюрьме, или – в Неделе нет.

*Стр. 427, строка 10:

Слов: на побег из тюрьмы – в Неделе нет.

*Стр. 427, строка 11:

Слов: заключение в тюрьме – в Неделе нет.

Стр. 428, строка 31:

Вместо: недосмотров – в Неделе: недосмотра.

[Глава XXXV после отделительной черты, Неделя № 6 столб. 193—195.]

Стр. 431, строка 32:

Вместо: при виде страданий – в Неделе: при виде страдания.

*Стр. 432, строка 39:

Вместо: были сотворены без ощущения боли – в Неделе: не имели ощущения боли.

Стр. 434, строка 17:

Вместо: Утоляет – в Неделе: Утоляют.

[Заключение, после отделительной черты, Неделя № 6, столб. 195.]

*Стр. 435, строки 9—13:

Слов: «Приидите ко Мне, все труждающиеся.... (от Мат. Гл. 11). – в Неделе нет.

–

НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ

[ВАРИАНТЫ К ТРАКТАТУ «О ЖИЗНИ».]

* № 1.⁷

Постараюсь по пунктамъ отвѣтить на ваше письмо, за которое вамъ очень благодаренъ.

1) Мое здоровье очень хорошо. Я лежу еще, нога заживаетъ понемногу, и я понемногу могу мыслить и писать.

2) О жизни и смерти то, о чемъ я такъ много напряженно думалъ это послѣднее время и о чемъ вы, я вижу, и думали и думаете.⁸ Человѣку, вамъ, мнѣ представляется въ извѣстный періодъ его жизни удивительное и ужасающее сначала внутреннее противорѣчіе его личной жизни и разума. «Я, только я, все для меня, внѣ меня все мертво – интереcенъ, важенъ, дорогъ для себя только я, и я не вѣрю въ свое уничтоженіе, хочу жить вѣчно, не могу себѣ представить жизни безъ себя», и вмѣстѣ съ тѣмъ этотъ ужасный разумъ, соединенный въ одно съ моимъ я, говоритъ мнѣ ясно несомнѣнно⁹ вопервыхъ, что я не одинъ, а что такихъ я съ заявленіемъ¹⁰ такихъ же требованій исключительности безчисленное количество, что мнѣ неизбѣжна борьба съ этими я и погибель въ этой борьбѣ, во 2-хъ, что стремленія моего я не согласны, а прямо противорѣчивы общей жизни соприкасающейся со мной, въ 3-хъ, то, что отъ меня, отъ столь драгоцѣннаго мнѣ я, хотящаго жить вѣчно только и существующаго по моему чувству въ лучшемъ случаѣ¹¹ останется удобреніе для будущихъ чужихъ жизней, а то не останется ничего.

Это кажущееся страшнымъ противорѣчіе,¹² когда оно вполнѣ сознается, лежитъ между тѣмъ въ душѣ каждаго человѣка, ребенка даже, составляетъ¹³ необходимое условіе¹⁴ жизни человѣка, какъ разумнаго существа.¹⁵ Противорѣчіе это¹⁶ ужасно, если¹⁷ перестать жить, дѣйствовать и смотрѣть на него.¹⁸ Но это то противорѣчіе¹⁹ и выростаетъ изъ жизни и сопутствуетъ жизни и видоизмѣняется вмѣстѣ съ жизнью. – Противорѣчіе это для человѣка не можетъ быть разрѣшено словами, такъ какъ оно есть основа жизни человѣка, a разрѣшается для человѣка только жизнью, – дѣятельностью жизни, освобождающей человѣка отъ этаго противорѣчія.

Жить нужно, иначе противорѣчіе разорветъ жизнь какъ разорветъ не работающій паровикъ. И дѣйствительно всѣ люди живутъ и жизнью освобождаются отъ этаго противорѣчія, когда оно зарождается.²⁰ Я говорю, когда оно зарождается, п. ч. протпворѣчія нѣтъ въ зародышѣ, въ ребенкѣ, въ идіотѣ.²¹ Разумъ, производящій противорѣчіе, зарождаетсянатѣхъже существахъ, живущихъ и взрожденныхъ личной жизнью. Природа, Богъ, производитъ наибольшіе результаты при наименьшемъ усиліи.²² Разумъ не является новой силой, а рождается на той же силѣ жизни, составляетъ цвѣтъ ея.²³ Енергія жизни, проникнутая разумо[мъ], производитъ новую работу жизни тѣми же орудіями. ²⁴Разумъ разцвѣлъ, противорѣчіе появилось, а жить нужно, т. е. жизнь требуетъ дѣятельности, какъ падающее колесо подъ ногами лошади. – Жить надо съ разумомъ производящ[имъ] противор[ѣчіе], и является борьба жить старой личной жизнью, которою жилъ съ молода, и не слышать голоса разума, не видать противорѣчія или отдаться разуму и на пути его искать разрѣшенія.

Мы всѣ находимся въ этомъ положеніи и всегда находились въ немъ. Въ то время даже дѣтства и юности, когда мы, не глядя на это противорѣчіе, росли и развивались, для себя, только для себя, мы этимъ самымъ развитіемъ ростили въ себѣ неизбѣжный разумъ, который²⁵ выросши уничтожаетъ нашу личную жизнь. Никуда не уйдешь отъ этаго положенія. <Видишь людей, которые хотятъ спрятать этотъ разумъ, ставящій ихъ въ это положеніе, и видишь, какъ безпомощны ихъ усилія: спрятанный разумъ проявляется мучительно въ видѣ совѣсти, и вся жизнь ихъ, которую они хотятъ освободить отъ противорѣчія съ разумомъ, дѣлается противорѣчіемъ самой себѣ.²⁶ Противорѣчіе это не есть непріятная случайность, а есть законъ жизни. Для меня оно противорѣчіе, но для жизни это законъ.> Приходить время и противорѣчіе становится передъ человѣкомъ во всей силѣ: Хочу жить для себя и хочу быть разумнымъ, а жить для себя неразумно.

Мы²⁷ называемъ это противорѣчіемъ, когда оно въ первый разъ ясно представится намъ, и такъ оно чувствуется нами. Но противорѣчіе ли это? Можетъ ли быть противорѣчіемъ для человѣка то, что есть общій законъ его жизни. Вѣдь если такъ, то и для сгнивающаго зерна есть противорѣчіе то, что оно сгниваетъ, пуская ростокъ.

Въ самомъ дѣлѣ, въ чемъ противорѣчіе для меня, когда я лежу,²⁸ и мнѣ больно, и я хочу двигаться и радоваться, или даже не больной, хочу ѣсть, наслаждаться? Въ томъ, что хочу наслаждаться,²⁹ а разумъ показываетъ мнѣ, что въ этомъ нѣтъ жизни. Противорѣчія нѣтъ, а есть уясненіе жизни, если я повѣрю разуму.³⁰ Противорѣчіе³¹ только тогда, когда я не вѣрю разуму и наперекоръ ему говорю безъ всякаго основанія, что въ личномъ наслажденіи есть жизнь. Противорѣчіе было бы тогда, когда разумъ бы сказалъ, что въ наслажденіи нѣтъ жизни и нѣтъ жизни вообще, но онъ не говоритъ этаго, а говорить, что въ личномъ наслажденіи нѣтъ жизни,³² но что есть жизнь разумная. Противорѣчіе только тогда, когда я не хочу слушать голоса разума. Разумъ показываетъ³³ необходимость перенести сознаніе жизни изъ личной жизни во что то другое, онъ показываетъ ненужность, безсмысленность личной жизни, обѣщая новую жизнь, какъ прорастаетъ зерно, распирающее косточку вишни. Противорѣчіе только тогда, когда мы ухватились за ту внѣшнюю форму жизни, которая³⁴ имѣла значеніе въ свое время, но отжила. Если мы не слушали требованій разума, то мы не хотимъ³⁵ или не можемъ идти дальше по пути, открываемому разумомъ. Когда оболочка зерна³⁶ тогда, когда зерно разбило ее, хочетъ утверждать свою жизнь, то, что мы называемъ противорѣчіемъ, есть³⁷ только муки рожденія³⁸къ новой жизни. Стоитъ только не противиться неизбѣжному уничтоженію личной жизни разумнымъ сознаніемъ и отдаться этому разумному сознанію и открывается новая жизнь какъ для рожденнаго. Не рожденный не знаетъ того, чѣмъ онъ страдаетъ, рожденный узнаетъ свою свободу. Только рожденный разумно познаетъ то, отъ чего онъ спасся своимъ рожденіемъ. <Живущій личн[ой] жизнью нерожденный жилъ для себя и сталкив[ался] съ такими же и боролся, губилъ и былъ губимъ, былъ въ несогласіи съ міромъ и умиралъ. Рожденный освобождается отъ всего этаго. То, что кажется противорѣчіемъ, есть та сила, которая рождаетъ живыхъ людей и дѣятельность добра. – Личная жизнь то, что добро это выростаетъ на личной жизни> и познаетъ благо рожденія. И рожденіе это также неизбѣжно, какъ плотское рожденіе для человѣка, дожившаго до періода яснаго внутренняго противорѣчія. Въ самомъ дѣлѣ, въ чемъ тотъ вопросъ, который представляется человѣку, дожившему до періода явнаго противорѣчія.

1) Я живу для своего наслажденія. Все живетъ для того же. Всякое мое наслажденіе нарушаетъ наслажденіе другихъ. Я долженъ вѣчно бороться. И если даже успѣшно буду вѣчно бороться, я не могу не бояться, что всѣ эти борящіяся за свои наслажденія существа не задавятъ меня. И страданія и страхъ. Дурно.³⁹

2) Смыслъ жизни для меня мое счастье, міръ же живетъ весь вокругъ меня чѣмъ то другимъ, и весь міръ для меня безсмыслица, и 3) самое ужасное, включающее въ себя все. Весь смыслъ моей жизни – моя жизнь, икаждымъ движеніемъ, каждымъ дыханьемъ я уничтожаю эту жизнь и иду къ погибели всего. Я все это ясно вижу, не могу не видѣтъ, разумъ составляющей часть моего я, не переставая, указываешь мнѣ это. Что мнѣ дѣлать? Жить по прежнему какъ я жилъ съ дѣтства, нельзя, нельзя жить косточкой, она лопнула, выросло зерно разумъ, уничтожающій смыслъ каждаго шага жизни. Попробовать спрятать этотъ свѣтъ, забывать то, что показываетъ разумъ. Не легчаетъ. Спрятанный разумъ проявляется въ видѣ совѣсти, отравляющей всякій шагъ жизни.⁴⁰ Хочешь, не хочешь человѣкъ долженъ сдѣлать одно: похоронить свою личную жизнь, поблагодаривъ ее за все, что она дала, а она дала, выростила разумъ и перенести – не перенести, это невѣрное выраженіе, п. ч. Включаетъ понятіе произвола, а тутъ нѣтъ произвола – не перенести, а отдаться той одной жизни, которая остается послѣ уничтоженія личной жизни. Это страшно, непривычно чỳдно сначала, но дѣлать нечего. Нельзя не отдаться ей, п. ч. она одна зоветъ къ себѣ, она принимаетъ въ себя, какъ принимаетъ въ себя сосудъ падающее тѣло. Нельзя не отдаться ей, п. ч. она одна разрѣшаетъ всѣ противорѣчія личной жизни. Личная жизнь борьба, жизнь разумная⁴¹ есть единеніе. Личная жизнь есть несогласіе противленіе жизни міра, жизнь разумная вся въ согласіи съ жизнью міра. Жизнь личная уничтожается смертью, для жизни разумной нѣтъ смерти. Нѣтъ смерти, п. ч. человѣкъ переносить свою жизнь въ служеніе вѣчному закону міра, и потому цѣль его жизни становится не жизнь, но служенiе. Онъ умираетъ плотски на служен[іи] и не знаетъ смерти.

Но это невозможно, скажутъ тѣ, которые не могутъ отрѣшиться отъ личной жизни. Напротивъ невозможно обратное,⁴² невозможно не жить внѣ себя. И всѣ люди живутъ такъ. Только это есть ихъ дѣятельная жизнь: семья, имущество, отечество и т. п.⁴³ Прививокъ разума, выросшій на дичкѣ жизни, есть единственный двигатель жизни. Онъ поглощаетъ все и⁴⁴ всякая деятельность жизни облекается въ разумную безличную жизнь.

* № 2.⁴⁵

Изъ письма къ А. К. Д[итерих]съ

О жизни и смерти, то, о чемъ я такъ много напряженно думалъ это послѣднее время, и о чемъ вы, я вижу, и думали, и думаете, я вотъ что думалъ.

Человѣку, вамъ, мнѣ представляется въ извѣстный періодъ его жизни удивительное сначала внутреннее противорѣчіе:

Я, только я, все для меня, внѣ меня все мертво, живъ и потому драгоцѣненъ и важенъ для себя только я.⁴⁶ Безъ меня я не могу даже представить себѣ міра. Если я уничтожусь, то уничтожается весь міръ, и потому я, моя жизнь, драгоцѣннѣе жизни всего міра. И вмѣстѣ тотъ же я, если подумаю, вижу что⁴⁷ живу не одинъ я, а живетъ вокругъ меня съ такимъ же сознаніемъ своей исключительной ЖИЗНИ цѣлый міръ живыхъ существъ; мало того, живетъ еще безконечный міръ не живыхъ существъ. И тѣ и другія живутъ для своихъ какихъ то чуждыхъ мнѣ цѣлей и не знаютъ и не хотятъ знать моихъ притязанiй на исключительную жизнь. Мало того я вижу, что всѣ эти живыя и не живыя существа для достиженія своихъ цѣлей стремятся уничтожить меня, мою жизнь и наблюдая другихъ подобныхъ мнѣ людей, я вижу, что это уничтоженіе мое неизбѣжно, что мнѣ, моей жизни, которая есть все для меня, безъ которой нѣтъ жизни, этому драгоценному мнѣ предстоитъ неизбѣжная погибель, что что бы я не дѣлалъ я непремѣнно и очень скоро начну страдать, разрушаться и умру. Умру я, то, въ чемъ одномъ я чувствовалъ и понималъ жизнь.

Противорѣчіе это лежитъ въ душѣ каждаго человѣка,⁴⁸ составляетъ необходимое условіе жизни человѣка какъ разумнаго существа. Это есть противорѣчіе чувства исключительной личной своей жизни и разума,⁴⁹ показывающаго мнѣ, что жизнь не есть достояніе только моей личности, а всего живаго, цѣлаго міра живыхъ существъ, имѣющихъ такую же жизнь, какъ и моя.

Противорѣчіе это было бы ужасно, если бы оно являлось вдругъ. Если бы человѣкъ, жившій одной животной⁵⁰ жизнью, не зналъ ничего, кромѣ этой жизни, вдругъ бы получилъ разумъ, который бы показалъ ему, что другіе живутъ также, что другіе⁵¹ стремятся по своимъ требованіямъ уничтожить его и что ему неизбѣжно предстоятъ страданія его личности и уничтоженіе его жизни. Но разумъ, производящій это противорѣчіе не является отдѣльно и вдругъ,⁵² а выростаетъ понемногу⁵³ на животномъ человѣкѣ живущемъ личною жизнью. Природа, Богъ, производитъ наибольшіе результаты при наименьшемъ усиліи. Разумъ не является готовой отдѣльной силой, онъ постепенно зарождается на органической жизни. Разумъ заложенъ въ зародышъ человѣка, въ ребенка, и съ развитіемъ человѣка онъ растетъ и готовится неизбѣжное противорѣчіе. Въ то время дѣтства, юности, когда мы, не видя противорѣчія, росли и развивались, мы этимъ самымъ развитіемъ ростили въ себѣ разумъ, к[оторый] выросши, неизбѣжно привелъ насъ къ внутреннему противорѣчію, исключительности личной жизни и признанію жизни общей.

Ни одинъ разумный человѣкъ никогда и никуда не уйдетъ отъ этаго противорѣчія. Приходитъ время противорѣчіе становится передъ человѣкомъ во всей своей очевидности. Не знаю и не могу знать и любить никакой другой жизни такъ, какъ я знаю и люблю свою жизнь, и вмѣстѣ съ тѣмъ вижу что эта моя единственно извѣстная и любимая мною жизнь есть⁵⁴ безсмысленный пузырь, выскочившій откуда то и готовый всякую секунду лопнуть и безслѣдно уничтожиться, а жизнь внѣ меня, не любимая, почти неизвѣстная мнѣ, есть настоящая вѣчная, разумная жизнь.

Это странно и страшно, но это такъ. Отъ этаго никуда не уйдешь, п. ч. это очевидно просто и несомнѣнно. И всякій знаетъ это, а если не знаетъ, то не можетъ усомниться, какъ скоро узнаетъ. Я буду въ землѣ черви, кости, а все будетъ жить. То, что для меня важнѣе всего, то погибнетъ, а что для меня не важно, то останется. «И пусть у гробового входа младая жизнь и т. д.» И безъ стиховъ это всѣ знаютъ. И въ этомъ намъ представляется страшное противорѣчіе. Зачѣмъ то, что важно и дорого то погибаетъ, и зачѣмъ то, что не важно, не дорого то останется? Но противорѣчіе ли это? Вѣдь это удѣлъ всѣхъ⁵⁵ людей, одаренныхъ разумомъ. Можетъ ли быть противорѣчіемъ то, что есть общій удѣлъ и потому законъ жизни всѣхъ разумныхъ существъ. Вѣдь если такъ, то для сознающаго зерна, положившаго свое сознаніе въ оболочку, было бы противорѣчіемъ то, что оно сгниваетъ, пуская ростокъ?

Въ самомъ дѣлѣ въ чемъ противорѣчіе? Жилъ я, жилъ для своей ЛИЧНОСТИ и не думалъ о томъ, зачѣмъ и гдѣ я живу и какой будетъ конецъ (даже одно время старательно не думалъ объ этомъ). Зналъ я, правда,⁵⁶ что другія существа живутъ, но что знаніе было очень неясное и не мѣшало мнѣ жить. Я употреблялъ это знаніе только на то, чтобы пользоваться этими другими существами для себя, зналъ я тоже и то,⁵⁷ что я умру, и отъ меня и моихъ дѣлъ ничего не останется, но объ этомъ я старался не думать и жилъ.⁵⁸ Но по мѣрѣ того, какъ я жилъ, сила разума увеличивалась во мнѣ и, постоянно увеличиваясь, сливалась съ моей личностью, съ моимъ я. Сила разума не явилась во мнѣ, какъ что-нибудь особенное, внѣшнее, какъ знаніе или искусство, которое я пріобрѣлъ и которое лежитъ во мнѣ, пока мнѣ его ненужно, и не заявляетъ никакихъ правъ, а явилась во мнѣ эта способность разума не какъ часть меня самаго, а какъ самъ я. Сдѣлалось во мнѣ соединеніе въ одно моей животной личности и моего разума. И вотъ дѣятельность этаго разума, которая сначала не доходила до конца своихъ выводовъ, а которая служила мнѣ какъ орудіе для достиженія цѣлей моей животной личности,⁵⁹ подъ конецъ заявило свои права и привела меня къ сознанію того, что мое я, моя личность не важна, а есть преходящее ничто, а важное, вѣчное существованіе есть жизнь внѣ меня. И вотъ явилось то, что мнѣ⁶⁰ представляется противорѣчіемъ. Но противорѣчіе⁶¹ ли это? Вѣдь разумъ не какая нибудь сила внѣ меня, которая требуетъ отъ меня чего то противнаго моему существу. Мой разумъ есть такое же я, какъ и моя личная жизнь. Если бы разумъ былъ внѣ меня, то очевидно что сила одна, требующая отъ меня служенія личной жизни, а другая, требующая отрицанія ея, составили бы противорѣчіе. Но разумъ во мнѣ, онъ отъ самаго дня моего рожденія выросталъ во мнѣ. Онъ тотъ же я. И потому противорѣчія нѣтъ. Требованія разума не противорѣчія, а только новыя требованія усложнившейся жизни, какъ напримѣръ и новыя требованія половыя, зарождающіяся на томъ же человѣкѣ. Новыя требованія представляются противорѣчіемъ только тогда, когда задерживается ихъ удовлетвореніе. Пока я живу, какъ жилъ ребенкомъ, безъ требованій разума, не видя безсмысленности и тщеты личной жизни, я живу спокойно, какъ живетъ всякое животное, и противорѣчія нѣтъ; если же разумъ, составляющій мое я показалъ мнѣ, что дѣйствительная жизнь не въ моей личности, a внѣ меня, то я неизбѣжно покоряюсь велѣнію разума, переношу свою жизнь внѣ себя и тоже спокоенъ и противорѣчія нѣтъ. Есть⁶² только періодъ внутренняго переворота жизни, есть вступленіе въ новую форму жизни.⁶³ И этотъ внутренній переворотъ представляется намъ противорѣчіемъ.

Противорѣчіе кажется намъ только тогда, когда происходитъ процессъ рожденія, человѣкъ не можетъ не разстаться съ той прежней формой жизни личной, которая имѣла значеніе въ свое время, въ дѣтствѣ, въ юности, когда росла и образовывалась личность, но которая стала стжившей, когда выросли требованія разума. Если мы въ предстоящемъ разрѣшеніи противорѣчія не отдаемся требованіямъ разума, не подчиняемъ ему требованія личной жизни,⁶⁴ это значитъ, что не совершилось еще перемѣщеніе нашего сознанія. Но перемѣщеніе это неизбѣжно должно совершиться, п. ч. таковъ законъ жизни. Вѣдь это все равно что, если бы оболочка зерна тогда, когда зерно разбило ее, хотѣла утверждать свою жизнь. Жизнь оболочки кончилась именно п., ч. началась жизнь ростка. Точно также неизбѣжно кончилась жизнь личная, какъ скоро началась жизнь разумная. То, что мы называли противорѣчіемъ, и тѣ страданія, которыя вытекаютъ изъ него, все это только муки рожденія къ новой жизни. Нельзя противиться неизбѣжному уничтоженію личной жизни разумнымъ сознаніемъ и нельзя не отдаться этому разумному сознанію, которое уничтожаетъ противорѣчія и связанныя съ нимъ страданія, п. ч. оно неизбѣжно, какъ паденіе тѣла,⁶⁵ какъ вылупленіе зародыша, какъ рожденіе готоваго плода. Не рожденный не знаетъ того, чѣмъ онъ страдаетъ, рожденный узнаетъ свою свободу. Только рожденный разумно познаетъ то, отъ чего онъ спасся своимъ рожденіемъ и познаетъ благо рожденія. И⁶⁶ рожденіе это также неизбѣжно, какъ плотское рожденіе для человѣка, дожившаго до періода кажущагося внутренняго. противорѣчія. Въ самомъ дѣлѣ въ чемъ тотъ вопросъ, который представляется человѣку, дожившему до періода кажущагося противорѣчія. 1) Я живу для своего наслажденія. Все живетъ для того же. Всякое мое наслажденіе нарушаетъ наслаждеиіе другихъ. Я долженъ вѣчно бороться, и если даже успѣшно буду вѣчно бороться, я не могу не понять того, что всѣ эти борящіяся за Свое наслажденіе существа непремѣнно измучаютъ, изтерзаютъ и подъ конецъ все таки задавятъ меня. И страданія, и страхъ. Дурно. 2) Смыслъ жизни для меня мое благо, которое я вижу въ удовлетвореніи потребностей; міръ же живой весь составленъ изъ такихъ же существъ, которые всѣ ищутъ удовлетворенія своихъ потребностей и⁶⁷ удовлетворенія потребностей однихъ въ ущербъ другимъ. Весъ міръ есть огромная безсмыслица, а разумъ мой требуетъ смысла. Еще хуже. И 3) самое ужасное, включающее въ себя все предшествующее: весь смыслъ моей жизни моя жизнь, и каждымъ движеніемъ, каждымъ дыханіемъ я уничтожаю эту жизнь и иду къ погибели всего, и ото всего, что я дѣлаю, и отъ меня ничего не останется. Разумъ мой требуетъ смысла въ каждомъ моемъ поступкѣ, а вея жизнь моя, весь рядъ моихъ поступковъ есть явная безсмыслица. Это хуже всего. И все это я не могу не видѣть и долженъ жить. Я моей личной жизни требуетъ дѣятельности, а разумъ мой, составляющiй тоже мое я, показываетъ мнѣ, что, что бы я ни дѣлалъ, все это глупо и безсмысленно. Что же мнѣ дѣлать?

Жить по прежнему, какъ я жилъ въ дѣтствѣ, не думая – нельзя. Можно не двигаться, не ѣсть, не спать, не дышать даже, но не думать нельзя. Думаешь, и разумъ уничтожаетъ смыслъ каждаго шага личной жизни. Попробовать спрятать этотъ свѣтъ, забывать то, что показываетъ разумъ – это можно, особенно если живешь въ средѣ такихъ же людей, выработавшихъ сложные апараты всякаго рода разсѣянія для того, чтобы не думать. Но разумъ, какъ спрятанный огонь, беретъ свое и является въ видѣ совѣсти, отравляющей всякій шагъ жизни. Для человѣка, желающаго избавиться отъ страданій вызванныхъ этимъ противорѣчіемъ, остается одно, или убить себя или отдаться той жизни,⁶⁸ внѣ своей личности, къ которой призываетъ разумъ. Похоронить свою личную жизнь, поблагодаривъ ее за все, что она дала, а она дала, выростила разумъ, и перенести —не перенести, это невѣрное выраженіе, потому что включаетъ понятіе произвола, а тутъ нѣтъ произвола – не перенести, а отдаться той одной жизни, которая одна остается послѣ увяданія, засыханія, уничтоженія личной жизни. Это страшно, не привычно, чудно сначала, какъ чудно ребенку рождаться, но дѣлать нечего. Нельзя не отдаться ей, потому что, не отдаваясь ей, только увеличиваешь страданія раздвоившейся жизни вслѣдствіе внутренняго противорѣчія жизни, и она одна разрѣшаетъ тѣ мучительныя противорѣчія, которыя отравляютъ личную жизнь. Личная жизнь борьба, жизнь разумная есть единеніе. Личная жизнь есть несогласіе, противленіе жизни міра, жизнь разумная вся въ согласіи съ жизнью міра. Жизнь личная уничтожается смертью личности. Для жизни разумной нѣтъ смерти, потому что нѣтъ личности. Нѣтъ смерти потому, что человѣкъ переноситъ свою жизнь въ служеніе вѣчному закону міра и потому цѣль его жизни становится не жизнь, но служеніе. Онъ умираетъ плотски на служеніе и не знаетъ смерти.

Но это невозможно, скажутъ тѣ, которые находятся въ процессѣ зарожденія противорѣчія личной жизни съ разумной. Напротивъ, скажу я, невозможно обратное, невозможно разумному существу не жить внѣ себя,⁶⁹ потому что таковъ законъ жизни. И ему слѣдовали и всегда не могутъ не слѣдовать люди. Всѣ люди для того чтобы жить, дѣйствовать ставятъ себѣ цѣли внѣ себя,⁷⁰ – семья, имущество, отечество, искуство, наука, – самыя странныя увлеченія внѣ себя, собираніе извѣстныхъ кнпгъ, птицъ, тарелокъ⁷¹ – что-нибудь но только дѣятельность, направленная къ цѣли внѣ себя.

Такъ жили и всегда живутъ люди, подтверждая этотъ законъ. Но и эта дѣятельность внѣ себя перестаетъ удовлетворять людей какъ скоро ихъ разумъ станетъ выше той цѣли которую они преслѣдуютъ, обсудивъ ее. Собирать........ Зачѣмъ? Набрать миліонъ? Зачѣмъ, когда ты умрешь. Освободить отечество? Зачѣмъ, когда ты умрешь и твое отечество изчезнетъ изъ памяти людей какъ какая нибудь Ниневія? Такая дѣятельность⁷² людей внѣ своей личной жизни⁷³ доказываетъ невозможность для человѣка жить для личныхъ цѣлей, но⁷⁴ и эта дѣятельность только⁷⁵ скрываетъ на время противорѣчіе, но не устраняетъ его. Бисмаркъ, собравъ Германію и повелѣвая Европой, точно также какъ и его поваръ, приготовившій обѣдъ, к[оторый] съѣдятъ черезъ часъ, если они⁷⁶ не отреклись вполнѣ отъ личной жизни чувствуетъ неразрѣшимое противорѣчіе⁷⁷ борьбы со всѣхъ сторонъ, направленной противъ него и имѣющей точно такое же основаніе, какъ и его дѣло, тоже противорѣчіе безсмыслицы всего совершающегося въ мірѣ съ требованіями его разума, и точно тоже основное противорѣчіе смерти и личности и всего его дѣла, долженствующ[ее] обратить въ ничто его самого и всѣ труды его жизни.

Всякое дѣло, подлежащее уничтоженію, всякое дѣло, могущее быть обсуженнымъ разумомъ, не разрѣшаетъ противорѣчіе. Разрѣшить его можетъ только такая цѣль, которая не подлежитъ обсужденію разума. И такая цѣль есть одна – удовлетвореніе самому разуму, требованіямъ разума,⁷⁸ точно также, съ той же исключительностью, съ которой я прежде удовлетворялъ требованія⁷⁹ личности. Удовлетвореніе же требованіямъ разумной природы⁸⁰ для человѣка, живущаго плотской жизнью, есть уже не цѣль, но исполненіе требованій разума, служеніе разуму. Только одна эта дѣятельность устраняетъ противорѣчіе и выводить человѣка изъ раздвоенія къ единству, изъ страданій къ благу, изъ смерти къ жизни, исполненію воли Бога.

Но какже служить разуму, цѣль дѣятельности котораго неизвѣстна? Цѣль его дѣятельности неизвѣстна и не можетъ быть извѣстна, п[отому] ч[то] если бы мы знали ее, мы бы стали выше, разумомъ обсудили цѣль разума, и дѣятельность разума по существу своему разумъ только освѣщаетъ.)

Человѣкъ, живущій для личныхъ цѣлей, борется съ существами, живущими также, какъ и онъ, для личныхъ цѣлей, и вслѣдствіи того боится, страдаетъ и гибнетъ⁸¹ въ этой борьбѣ. Человѣкъ,⁸² положившій жизнь въ⁸³ служеніи разуму,⁸⁴ видитъ неразумный законъ борьбы и противодѣйствуя ему, ⁸⁵ не борется, но впередъ уступаетъ свою личность, кто хочетъ пріобрѣсть жизнь, тотъ погубитъ ее, и наоборотъ, и потому не боится не страдаетъ и не гибнетъ въ борьбѣ. Не гибнетъ, потому что⁸⁶ жизнь его въ разумной дѣятельности, разумная же дѣятельность не только не нарушается, но усиливается страданіями и смертью.

Человѣкъ служащій личнымъ цѣлямъ видитъ въ мірѣ борящихся и гибнущихъ существъ, огромное собраніе безсмысленнаго зла и противорѣчій; человѣкъ,⁸⁷ положившій свою жизнь служенію разуму, видитъ въ жизни неуклонное, неперестающее торжество разума надъ борьбою плоти.

Человѣкъ, живущій для личныхъ цѣлей, боится смерти и ненавидитъ ее. Для человѣка, служащаго разуму, нѣтъ смерти. Жизнь его перенесена въ вѣчную дѣятельность разума, не перестававшаго съ начала міра переработывать міръ, и онъ служитъ ему тѣмъ орудіемъ своей личной жизни, которая дана ему теперь. Смерть для него ни что иное, какъ⁸⁸ освобожденіе его отъ того орудія, которое дано было ему въ руки теперь для работы. И тутъ ничего ни непріятнаго, ни страшнаго, потому что⁸⁹ страхъ, сожалѣніе о своей личности только настолько великъ, насколько великъ недостатокъ разумности.⁹⁰

Но что такое этотъ разумъ, которому надо служить? – спросите вы. Человѣку дана высшая сила, свойство, властвующее надъ всѣмъ остальнымъ – эту силу, свойство мы называемъ разумъ. И вы спрашиваете, какъ его опредѣлить что онъ такое? Да чѣмъ же мнѣ опредѣлять его? Разумомъ? Я сознаю разумъ, и вы тоже, но опредѣлять его не могу. Это пусть дѣлаютъ т[акъ] наз[ываемые] философы, маратели бумаги.⁹¹ Въ Евангеліи (всякій день удивляюсь точности, ясности выраженій Евангельскихъ) сказано: Начало основа всего логосъ и т. д. Опредѣлять то, что не опредѣляет[ся], нельзя, не потерявъ разсудка. «Такъ всякій, какъ хочетъ, понимаетъ разумъ». Нѣтъ, если мы общаемся, то мы общаемся разумомъ, принимая впередъ его законы, вѣчные, обязательные для насъ обоихъ. Опредѣлять его нельзя, нельзя указывать цѣль его дѣятельности. Но можно и нельзя не видѣть его направленія – путь. (Опять удивительная точность и ясность Евангелія). Можно знать его путь,⁹² т. е. все то, что не разумно, всѣ тѣ пути, которыхъ безчисленное количество и которые⁹³ ложны и отрицаніе которыхъ указываетъ единый узкій путь, т. е. линію, направленіе.

И съ тѣхъ поръ какъ существуютъ люди, они искали этотъ путь и ближе и ближе, точнѣе и точнѣе опредѣляли его. Его опредѣляли и Конфуцій, и Лаодзи, и Будда, и послѣдній опредѣлилъ Христосъ съ такою точностью, съ такимъ приближеніемъ (математически говоря), дальше котораго не пошли въ 1880 лѣтъ.

Что же такое жизнь? И что такое смерть? Жизнь, одна жизнь, которую я знаю и изъ которой заключаю о всякой другой жизни —человѣка, животнаго, инфузоріи, клѣточки есть подчиненіе всѣхъ, происходящихъ во мнѣ процессовъ,⁹⁴ животныхъ (зоологическихъ) и⁹⁵ механическихъ, химическихъ, физическихъ моей разумной дѣятельности. Жизнь есть служеніе моего организма, со всѣми происходящими въ немъ процессами химическими, физическими, механическими, разуму. Другой жизни человѣка никто не знаетъ и если называетъ состояніе, въ которомъ человѣкъ не подчиняется дѣяте[льности] разума, тоже жизнью, то необходимо раздѣлить оба выраженія. Я называю жизнью служеніе разуму (И не я такъ называю, а опять съ своей единственной въ области слова точностью это называетъ жизнью Христосъ).⁹⁶ Основное понятіе жизни, изъ котораго вытекаетъ опредѣленіе всякой жизни, есть⁹⁷ подчиненіе организма разумной дѣятельности. И потому также неправильно называть живымъ человѣка того, въ которомъ прекратились процессы разумной дѣятельности и дѣйствуютъ одни законы организма, какъ несправедливо называть живымъ животное, въ которомъ процессы химическіе,⁹⁸ механическіе не подчинены законамъ организмовъ, т. е. что животное не можетъ ѣсть, пить, двигаться, совокупляться по требованіямъ⁹⁹ законовъ организма, а¹⁰⁰ подчиняется однимъ законамъ низшимъ. Разумная дѣятельность даетъ намъ¹⁰¹ сознаніе жизни.¹⁰² Это сознаніе жизни связано съ процессами зоологическими, зоологическіе же связаны съ химическими и физическими. – Сознаніе это по существу своему совершенно отлично отъ¹⁰³ процессовъ зоологическихъ и хим[ическихъ],¹⁰⁴ которые мы наблюдаемъ въ себѣ и въ другихъ. И удивительное дѣло! Тѣ процессы, которые мы не сознаемъ орг[аническими] и хим[ическими] и которые мы назвали жизнью только по аналогіи съ нашимъ сознаніемъ, ихъ то обыкновенно (особенно въ наше, время) и называютъ по преимуществу жизнью и изъ нихъ хотятъ¹⁰⁵ вывести наше сознаніе жизни, которое прежде всего дано и которое мы знаемъ за одно несомнѣнное, если что-нибудь знаемъ. Изъ этаго грубаго и смѣшного (когда его разберешь), но всегда существовавшаго заблужденія, теперь проповѣдуемаго книжниками, вытекаютъ всѣ ложные взгляды на жизнь и страхъ смертью. Я хочу узнать жизнь, какъ я ее сознаю въ себѣ (совершенно исключительно, какъ я ничего другого не знаю), и для этаго я наблюдаю то, что мнѣ совершенно чуждо, то, что не имѣетъ главнаго свойства моей жизни – сознанія разума, а только имѣетъ такое далекое подобіе съ моей жизнью, что я только по очень неточной аналогіи могу назвать и то жизнью. И изъ этихъ наблюденій я хочу опредѣлить законы своей сложной, одаренной совсѣмъ чуждымъ¹⁰⁶ той жизни факторомъ – разумомъ. Очевидно, что изъ такихъ попытокъ ничего выдти не можетъ. A вѣдь это самое дѣлается. Мы разумныя существа живые люди. Люди имѣютъ общія свойства съ животными и подчиняются одни закону жизни животныхъ. Животные же подчиняются законамъ біологическимъ, физическимъ, химическимъ, которые тоже мож[но назвать] явленіями жизни. И вотъ чтобы понять явленія жизни разумной, я и буду изучать химію. Я положимъ, заинтересованъ жизнью¹⁰⁷ генералъ-адъ[ютантовъ] и самъ¹⁰⁸ ген[ералъ] адъ[ютантъ] и хочу понять эту жизнь. И вотъ для этаго я дѣлаю такое заключеніе. Всѣ Генералъ адъютанты военные. Всѣ военные – люди, и стану изучать людей, чтобы понять жизнь Генералъ адъютантовъ.¹⁰⁹