Лесса Каури
Золушки при делах

Вода ласкала кожу и не давала ответа. Как и прошлое.

После завтрака Его Величество задумался, чем бы занять день. Сезон охоты уже окончился, поскольку живность готовилась производить потомство, и королевские егеря начали регулярные объезды лесов для отлова браконьеров. Любовные утехи в ближайшее время королю не светили. Пожалуй, ему следовало обсудить с Арком кое-какие рабочие вопросы, чтобы возращение в столицу не было слишком… напряженным. Под вздохи заснувшего у камина сытого волкодава Редьярд потянулся к зеркалу связи. Несмотря на обеденное время, наследный принц ответил сразу. Зеркало показало знакомую обстановку кабинета за его спиной.

Аркей склонил голову в приветствии:

– Отец, добрых улыбок и теплых объятий тебе!

– Теплые объятия и эльфы несовместимы, сын! – улыбнулся Его Величество и сразу взял быка за рога: – Вот гномы – другое дело! Что у нас с твоим визитом в Драгобужье?

– Протокол согласован с другой стороной и с архимагистром Никорин, – ответил принц.

– Ники? – удивился Редьярд. – А она зачем?

– Я отправляюсь в ее сопровождении.

Его Величество нахмурился.

– А с кем еще?

Аркей пожал плечами.

– Мы будем вдвоем и не задержимся там на время большее, чем понадобится, чтобы продемонстрировать участникам Великого мастерового схода клеймо Крамполтота на кристалле с договором.

– Чье это решение? – осведомился король нехорошим голосом.

– Мое, – сын не отвел взгляда. – У гномов нет короля на троне, поэтому я не стану задействовать для встречи полный церемониал. Но мой личный визит в сопровождении ласурского архимагистра будет говорить им о том, что мы ценим отношения с ними и считаем их более чем дружескими.

– А тако же о доверии… – задумчиво протянул Редьярд. – Хм… Мне не по душе твоя затея!

Аркей спокойно ждал продолжения. Его Величество намеренно затянул паузу – он всегда, когда позволяла ситуация, испытывал старшего сына на прочность. Лучше он, чем действительность, которая обрушится на Арка, когда его, короля, не станет!

– Но я с тобой соглашусь, – довершил Рэд, не добившись от сына ни признака беспокойства. – Самому мне отправиться к ним будет не по чину, а ты подойдешь в самый раз!

Принц кивнул.

– Благодарю, отец!

– А что, твоя жена носит мой подарок? – вдруг спросил король.

Арк едва заметно смешался, однако быстро взял себя в руки и честно ответил:

– С трудом, но носит…

– Перстень еще бабки моей, учти это! – поднял палец Его Величество. – Семейная реликвия ласурских королей! Так что пущай носит и не пищит!

Его Высочество кивнул:

– Я передам.

– Передай еще, что я соскучился по ее стряпне, – улыбнулся в ответ король и без перехода поинтересовался: – А что у нас с Королевским советом? Сколько прошений об отставке подал рю Саднес?

– За прошедшее время – три.

Редьярд вздохнул.

– Тяжело старику… Что ж, рано или поздно придется удовлетворить его просьбу, однако нужно подготовить преемника. У меня есть на примете офицер, которого я начал бы продвигать, не задумываясь, если бы не одно обстоятельство.

Арк выжидающе смотрел на него. Вот ведь… сын своей северной матери!

– Твой кровник, – пояснил король, – полковник Лихай Торхаш.

Принц моргнул.

– Но я никогда этого не сделаю, – продолжил Редьярд. – Да, мы начали реформы и неплохо продвинулись, однако и до сих пор остались три вещи, которые делать не стоит. Во-первых, давать оборотням слишком много воли. Во-вторых, демонстрировать народу, что мы даем оборотням слишком много воли. И в-третьих, позволять народу выражать недовольство тем, что мы дали слишком много воли оборотням. Еще не время доверять им, как себе…

Аркей подался вперед, будто хотел прервать отца, но тот повелительно махнул рукой:

– Ты меня не понял! Как человек, друг, побратим – доверяй, пожалуйста. Но как государственный деятель – нет. Поверь, еще рано. Люди не увидели их на нашей стороне! Отдельных представителей – да, но не всех! И пока этого не случится, не стоит будить спящую собаку!

– Я не могу представить себе ситуацию, в которой это может произойти, – пожал плечами Аркей.

– Вот видишь, сын, – укорил Его Величество. – Ты, ты, который стоял у истоков слияния наших народов, не видишь перспективы, а что тогда говорить о простецах, которые не заглядывают дальше своей мошны? Поэтому я предложу другую кандидатуру в твое будущее окружение. Ведь наступит момент, когда я уйду… не в отпуск, и Королевский совет будет принимать или оспаривать не мои – твои решения! Этого человека ты сделаешь своим главнокомандующим, потому что он хорошо тебе знаком, предан короне и опасен! Опасен так же, как и твой драгоценный Лихо.

Принц слушал, испытывая противоречивые чувства. Нет, мудрость отца для него пока недостижима! Он, Аркей, строит планы на ближайшее десятилетие и воплощает их в жизнь, в то время как настоящий король заглядывает в далекое будущее!

Его Высочество откинулся на спинку стула. Этот урок он запомнит. Как и предыдущие.

– И кто же он, отец?

– Ягорай рю Воронн.

* * *

Ягорай рю Воронн распустил пояс.

– Твоя стряпня, Йож, выше всяких похвал!

– Благодарю, Яго, – поклонился польщенный гном, – я люблю готовить, когда время позволяет и никуда торопиться не надо. Но, Руфус стукни меня по темечку, самое вкусное жаркое все-таки с костерка! И когда в котелок намешано…

– …всякого мусора, – лукаво блестя глазами, перебил Дикрай, – вроде веточек пахучих, грибов неизвестного происхождения, ягодок волчьих, мха…

– Камушки иногда попадались… – добавила от окна фарга.

– Подлый, хусним, поклеп! – возмутился Йожевиж. – Когда это вам попадались камешки в моей каше? Когда это я использовал грибы неизвестного происхождения и какие-то палки?!

– Йож, взгляни на довольную морду кошака – он тебя уел! – засмеялся Яго.

За прошедшее время он стал смеяться гораздо чаще, и причина была рядом с ним: зеленоглазая волшебница, неуловимо похожая на дикую кошку.

– Грибы вообще-то полезны, – хихикнул оборотень, – особенно с необычными свойствами.

Ягорай внимательно взглянул на него.

– Рай, я чего-то не знаю?

– Погоды на завтра? – тут же сориентировался тот.

– РАЙ?

– Ну ладно, ладно, – блондин примиряюще поднял ладони. – Помнишь ту кордыбанку? Глюкозимую такую?

– Э? – навострил уши Дробуш, аккуратно скребущий ложкой по дну горшка.

Яго кивнул. А сидевшая рядом с ним волшебница воскликнула с нетерпением:

– Ну?

– Ну… – смущенно сказал оборотень, хотя его морда порозовела от удовольствия, – Дробуш ее съел… почти всю, но кусочек выронил. А я его прихватил, когда мы уходили из той пещеры… и в воду кинул. От греха подальше!

– В воду? – не понял Ягорай. – В какую воду?

– Ну река там у них, помнишь? Статикс…

Вителья неожиданно схватилась за щеки и посмотрела на Яго. А тот на нее. И оба захохотали…

– Что? – обиделся Дикрай. – Что я сделал-то?

– Если в ближайшее время популяция эльфов в Дайелитель увеличится, мы будем знать, кто в этом виноват, – отсмеявшись, пояснил Ягорай. – Тот приток, в который ты у грота выкинул кордыбанку, питает Цитадель. А это значит…

– Йа-ху! – противный голосок раздался раньше, чем появился его владелец. – А это значит, что двое дев в Дайелитель уже понесли от своих мужей! И еще пятеро понесут в ближайшее вре-мяу!

В середине стола само собой освободилось место, на которое тут же водрузилось плотное тулово с кошачьей головой. Подтянуло к себе горшочек Виты, отняло у обиженно взвывшего тролля ложку и принялось есть, почавкивая и причмокивая.

Взглянув на очаг, Йож облегченно вздохнул: на приступке стояло еще несколько горшочков. На всех хватит, хотя орава, конечно, та еще!

– Знаешь что, почтенный бог, – произнес он и за шкирку поднял со стола Кипиша, достигшего размеров подсвинка. – Руки ты не вымыл! Давай, отправляйся!

– Это произвол! – заверещала черноволосая красавица, трепетно прижимая к груди горшочек. – Я буду жаловаться своей жрице!

– А я не стану слушать! – Вита показала ему язык. – Почтенный мастер, дай мне добавки! А то этот паразит меня объел!

– Паразит? – возмутился божок, роняя горшочек. – Я? Да я причина бытия! Средоточие миропорядка! Абсолютный закон!

– Руки мой, абсолютный закон! – скрывая усмешку, сказал Йожевиж, подтаскивая его к рукомойнику.

Виньо смеялась вместе со всеми. Так хорошо рядом с друзьями, даже когда в душе серым котенком скребется тревога. О том, как отец воспримет ее послание. О том, стоит ли говорить о письме мужу.

– Все! – Тариша захлопнула тетрадь и подкинула в воздух. – Я добралась до… Не скажу, до чего я добралась, но о кишках я теперь знаю все! И мои, кстати, пусты! Почтенный Йож, позволь отведать твоих яств? Руки вымою сама!

* * *

Ники разглядывала лежащую на столе крысу, обычную, городскую, из тех, что роются в рыночных помойках, щеголяя розово-черными чешуйчатыми хвостами. Шкурка грызуна с левой стороны была испачкана кровью.

– Я хотел бы, чтобы вы взглянули на нее поближе, архимагистр, – отчего-то волнуясь, говорил мэтр Жужин. – Дело в том, что ко мне обратился член магистрата, ответственный за санитарное состояние столицы. Снег сошел почти повсеместно, и под ним обнаружились многочисленные крысиные тела, подобные этому. Их исследовали на предмет инфекции, но никаких доказательств найдено не было. Причины смерти грызунов – либо рваные раны на теле, либо, как вот здесь…

Ожин растерянно развел руками и шагнул назад, давая Никорин возможность ближе подойти к столу.

Архимагистр склонилась над крысой, поворошила тонкими пальцами мех, разглядывая едва заметный след на коже в районе сердца, словно от прокола. Чем-чем, а брезгливостью она никогда не страдала.

– Вы выяснили, что это, мэтр?

– Больше всего это похоже на… колотую рану со смертельным исходом! – Жужин взглянул на нее с вызовом. – Только не сочтите меня сумасшедшим!

– Во дворце все немного сумасшедшие… – философски заметила Ники, поднимая тельце за хвост и осматривая его со всех сторон. – Удар был достаточно силен, а орудие убийства – длинно. Крыса пронзена насквозь! А что вы там говорили о рваных ранах? Откуда они, установили?

– Похоже, – мэтр казался совсем растерянным, – они просто перегрызли друг друга!

– Бешенство? – насторожилась волшебница, но тут же опомнилась. – Ах, нет! Вы же сказали, что наличие инфекции не подтвердилось! Все это очень странно, Ожин, вы правы! Спасибо за загадку, я подумаю о ней на досуге!

Архимагистр вернула крысу на стол и, кивнув целителю, вышла. Направилась она в дворцовую библиотеку, располагавшуюся в восточной башне и занимавшую три ее внутренних яруса. Книги, среди которых попадались как весьма редкие, так и весьма странные, многие века собирались безо всякой системы представителями королевской династии. Встречались здесь трактаты о правильном принятии родов и об умывании росой на заре, рыцарские романы, не все из которых можно было показывать младшим Ласурингам, бестиарии, домострои, жития святых, и прочее, и прочее, и прочее. Одна из стен почти полностью была занята брошюрами и свитками о соколиной охоте, которой увлекалась прабабка Редьярда… Ники и сама не знала, зачем идет в библиотеку, раздумывая о крысиных смертях, однако она всегда следовала своей внутренней потребности, если таковая возникала.

В одном из пустующих коридоров от стены отделилась высокая тень и преградила ей дорогу. Архимагистр подняла недоумевающий взгляд и наткнулась на… теплую насмешку в солнечных глазах Гроя Вироша. Не говоря ни слова, оборотень притянул волшебницу к себе и властно забрал ее губы поцелуем. Ники ответила по привычке, а потом разозлилась. На другого. Тоже по привычке. Однако досталось этому. Стукнув долговязого оборотня по фактурным плечам, архимагистр отступила.

– Что? – удивился тот. – Что-то случилось?

– Я занята! – отрезала она и, обойдя Вироша, двинулась дальше.

Но тот вновь встал у нее на пути.

– Мы давно не виделись…

Никорин предупреждающе подняла ладони.

– Грой… не сейчас. Я не в настроении!

– У архимагистров тоже болит голова? – сощурил он желтые глаза.

Ники молча смотрела на него и понимала, что соскучилась. Несмотря на то что Вирош был неутомим в любви, ее удовольствие всегда ставил выше своего. Редкое, надо признать, качество в мужчинах. А у нее так давно никого не было…

– Приходи в башню в полночь, – наконец сдалась она.

Резко обогнула оборотня и пошла прочь. В душе царил раздрай, причина которого, к сожалению, была ей совершенно ясна. Это число один приносит в нашу жизнь ясность. А число два – путаницу.

На пороге библиотеки Ники тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и с тоской оглядела деревянные перила парапетов, похожие на прилегших отдохнуть толстых змей, и ряды книг на полках. Какого Аркаеша ее потянуло сюда, в место, полное мудрости и сумерек? Она щелкнула тонкими пальцами, зажигая светильники в стеклянных, покрытых пылью колбах, и прошла в центр помещения. Смахнула на пол медвежью шкуру, покрывающую кресло, села, откинулась на спинку и закрыла глаза. Сколько она не была тут? Десять лет? Двадцать? Больше?

Здесь царила оглушительная тишина, порождающая ощущение, что книги беззвучно перешептываются друг с другом, обмениваясь содержимым страниц и иллюстраций, скрывая лукавые улыбки корешков. Ощущение, недостижимое для обычного человека, но для Ники дело обстояло по-другому. С некоторых пор слова «реальность», «бытие», «мироздание» перестали быть для нее набором букв, оказавшись живыми и объемными. Все чаще против воли волшебницы действительность воспринималась с потрясающей ясностью, делаясь многоплановой и одновременно цельной, хотя Ники старалась не заострять свое внимание на тех мгновениях, когда умудрялась видеть не только мир, но и его изнанку, его отражения, его вечность… В такие минуты она переставала чувствовать себя человеком. Наверное, возросшее в последние столетия могущество позволило бы ей увидеть свою дальнейшую судьбу, однако архимагистр не желала ее знать. Потому что однажды поняла: знание – не сила, а боль…

Стоя рядом, Ясин и Ники рассматривали гору, чью верхушку скрывал вечный туман.

– Интересно, каково это – войти в облако? – хмыкнул Зорель, обнимая подругу.

– Попробуем, мой капитан? – тут же отозвалась она.

В ее глазах отражались туманные пласты, отчего они казались темнее, чем были на самом деле.

– Говорят, туда никому нет дороги, – напомнил Ясин.

– Мы слишком долго искали это место, чтобы поверить слухам простецов, – пожала плечами Никорин.

И первой ступила на узкую тропу, едва различимую в камнях. Потянула Зореля за собой.

– Идем же!

Вскоре тропа исчезла из вида. Туман – молочный, густой, вязкий – клубился вокруг, с любопытством касался влажными пальцами лиц, плеч и рук незнакомцев. Пока он был не опасен, но откуда тогда это ощущение, что призрачная сущность воздуха и влаги в любой момент может обратиться в ледяной кокон, в котором ты застрянешь, как муха в янтаре?

– Тебе тоже кажется?.. – спросил Зорель, и Ники, не дослушав, резче, чем хотела бы, ответила:

– Да!

Они остановились. За туманом не было ничего; казалось, и под ногами ничего не было. Не видно было серого камня, которого касались подошвы. Муха в янтаре? Нет, два мига, застывших в вечности между прошлым и будущим.

– К скату мороки! – заиграл желваками Зорель.

Испуганным не казался. Резко развел руки в стороны, приказывая туману разойтись. Тот дрогнул.

– Мы искали тебя тридцать лет, Белый старец с Безумной горы, – звучным голосом вскричал Ясин, – искали не для того, чтобы повернуть назад!

«Для чего?»

Ветер ли прошелестел, или тонкая струйка камешков, стекшая с бока утеса на тропу, грозя потянуть за собой камнепад?

– Мы слышали, ты один из магов, переживших Вечную ночь! И хотели бы учиться у тебя! – крикнула Ники. Ее звонкий голос будто увяз в тумане.

«Чему?»

– Всему! – не смутился Зорель. – Мы владеем Силой, но не владеем знанием! Знание мы хотели бы получить от тебя!

«Не владея знанием, вы не владеете ничем! Уходите!»

Ясин и Ники переглянулись. Взялись за руки. И упрямо шагнули вперед, сойдя с пустоты… в пустоту.

Архимагистр открыла глаза. Надо же, задремала! Стареет, что ли? Решительно встала и пошла туда, куда упал взгляд сразу после пробуждения. Взбежала по ступеням на первый ярус, приоткрыла тяжелую дверцу шкафа и вытащила на свет здоровенный талмуд. На обложке значилось: «Дворцовые интриги Ласурингов и их место в социополитике Тикрея».

– Вот ведь… – Ники добавила несколько витиеватых морских выражений.

С раздражением засунула книгу обратно, захлопнула шкаф и пошла прочь, чихая от поднятой резким движением пыли.

* * *

После разговора с Колеем принцесса Бруни вернулась в кабинет, поцеловала мужа, который, казалось, врос в стул и – руками – в кипы бумаг на столе, и до вечера проработала бок о бок с ним, сидя на своем рабочем месте и иногда перекидываясь репликами с Григо. Секретарь, расположившийся напротив, одно за другим подавал ей прошения, заявления, сметы и другие документы.

– Ваши Высочества, ужин подавать? – раздался из-за двери звонкий голосок старшей горничной Катарины Солей.

Собственно, вопрос Катарины означал, что ужин сервирован и ждет. Она, как и герцогиня рю Воронн, строго следила за режимом будущей мамы.

Григо тут же встал. Дождался, когда принцесса подпишет очередное прошение, забрал документ и подал ей руку, помогая.

– До завтра, Ваше Высочество! – он изящно поклонился и ушел, к облегчению Бруни, унося до утра голубую папку с вензелями.

Они с Каем тут же посмотрели друг на друга, как заговорщики.

– Все стынет! – Катарина из-за двери добавила холода в голос.

Аркей поднялся, потянулся с хрустом, покачал головой.

– Родная, с этим надо что-то делать! Я чувствую себя деревянным…

Бруни подошла к нему, прижалась к груди. Синий мундир, в котором он предпочитал работать, царапал щеку жесткой тканью.

– Тебе нужно движение, – вздохнула она. – Биться на мечах, ездить верхом… А я боюсь верхом! А на мечах не умею!

Принц засмеялся. Обняв ее за плечи, повел к двери.

– Индари упаси тебя биться на мечах! Я, пожалуй, поучаствую в полевых учениях старшекурсников Военного университета. Они там носятся как угорелые, особенно оборотни… Боюсь, поначалу буду отставать!

– Это только поначалу! – улыбнулась Бруни.

Гвардейцы, стоящие за дверью кабинета, услышав голоса, распахнули створки, выпуская их из кабинета, как из тюрьмы, в малую столовую, и вышли, печатая шаг. На ужин нынче никто не был приглашен. У стены вытянулся в струнку адъютант принца Лисс Кройсон, у стола присела в реверансе старшая горничная. Бруни внимательно посмотрела на нее, прежде чем занять свое место за столом, – показалось, или веки у Катарины припухли?

– Можете быть свободны, – сказал Аркей, когда горничная сняла крышку с блюда с жарким из птицы и овощей.

Катарина вышла, не поднимая глаз и не заметив, что Лисс поспешил открыть перед ней дверь, будто она была не горничной, а знатной дамой. Бруни проводила их задумчивым взглядом. Кажется, в ее окружении наметилась очередная проблема, решать которую придется ей. Подняла глаза и наткнулась на лукавый взгляд мужа.

– Снимай! – улыбнулся он.

Она вначале не поняла. Чуть не вспыхнула по привычке, а потом рассмеялась, с облегчением стаскивая с пальца королевский подарок.

– Это перстень моей бабки, – пояснил принц, беря его в руки и разглядывая на свету. – Да, умели в прежние времена делать вещи, не чета нынешним! Его и кузнечным молотом не сплющить!

– А мне дорого вот это! – Бруни протянула ему руку со скромным колечком, украшенным опалом. – Возможно, какая-нибудь наша правнучка будет говорить подругам – мол, умели в прежние времена делать вещи, не чета нынешним: простые и изящные!

Аркей поймал ее пальцы, поднес к губам.

– Родная, это так здорово… То, что ты говоришь! Но мы обязательно должны поссориться!

– Почему? – удивилась принцесса.

– Родители всегда ссорятся, выбирая имя для ребенка!

– Разве в нашем случае у нас есть выбор? – пожала плечами она. – Мне казалось, все очевидно: сын получает имя Его Величества, а если будет дочь – Ее Величества.

С мгновение Аркей смотрел на нее, а потом спросил:

– А как же твои родители?

– Ваше Высочество, не надейтесь, что отделаетесь только одним ребенком! – рассердилась Бруни. – У меня должен быть шанс дать детям и такие имена, как Эдгар и Хлоя!

Принц, перегнувшись через стол, обнял ладонями ее затылок. От прикосновения его теплых сильных пальцев по спине Бруни пробежал холодок, а в животе, наоборот, разлилось тепло. Принцесса вспыхивала от малейшего прикосновения мужа и каждый раз удивлялась этому, как чуду. С того, первого раза на палубе его яхты – и до сих пор!

– Стоп! – тяжело дыша, Аркей оторвался от ее губ и сел обратно. – Сначала ужин, потом прогулка по дворцовому саду, полезная будущей матери, и только потом я предъявлю на тебя свои права, как тиран и деспот!

– Ты умеешь быть тираном? – уголками губ улыбнулась Бруни, ожидая, пока он положит ей на тарелку овощи и птицу.

– И докажу это! – кивнул муж.

Такие разговоры по вечерам, за ужином, стали их традицией. Они подшучивали друг над другом и делились достижениями за день, спрашивали совета… Обычно спрашивала Бруни, а Аркей отвечал, но бывало и наоборот.

– Отец сегодня удивил меня, – сказал принц, – настоятельно порекомендовал в мое окружение одного бывшего офицера…

– Что-то не так с этим офицером? – насторожилась Бруни.

Супруг пожал плечами.

– Не знаю… Но отец ничего не делает без причины. Ягорай рю Воронн служил в моем полку в звании лейтенанта, был награжден за отвагу во время войны с Креем. Сейчас он – один из тайных агентов рю Вилля. Опыт у него, несомненно, большой, но скорее полевой, тактический. А отец прочит его ни много ни мало в Королевский совет!

– Насколько я знаю, количество мест в Совете ограничено… – задумчиво произнесла принцесса. – Значит, кто-то должен будет уйти?

– Ты моя умница, – засмеялся принц. – Главнокомандующий рю Саднес подает прошения об отставке чаще, чем обычно. Будь я королем, давно бы отправил его на заслуженный отдых, но ты знаешь отца – он держится старой гвардии до последнего.

– В смысле опыта это оправданно, – развела руками Бруни. – Я тоже не знаю, кем заменю Пипа, если когда-нибудь он не сможет стоять у плиты! Да, в трактире есть Питер, и он отлично справляется с простой кухней, но понятие кулинарии гораздо шире печеного картофеля, жареного мяса и вафель!

Аркей покивал, показывая, что соглашается с примером, и продолжил:

– А теперь, родная, представь, что тебе навязывают Питера на место Пипа в «Старом друге» – когда трактир откроется, естественно. Причем навязывает человек, которому ты не можешь отказать. Первый вопрос, который возникает в связи с этим…

– …Почему именно его? – воскликнула Бруни. – Кай, тебе следует заняться этим и все выяснить. Его Величество предпочитает держать в рукаве туза, так вытащи его! Кто предупрежден – вооружен! В конце концов, ты должен быть уверен в тех, кто окружает тебя!

Его Высочество слушал жену, лаская ее взглядом. Приятно иметь дело с женщиной, которая тает от твоего прикосновения и восхищается твоим умом. Но гораздо приятнее – с той, что понимает тебя и поддерживает. Единомышленник… Он думал, что это слово можно применить только к мужчинам: друзьям, сослуживцам. И ошибся.

* * *

Его Величество, прервав бессрочный отпуск, наконец вернулся во дворец вместе со свитой. И замок ласурских королей моментально стал напоминать народную больницу имени королевы Рейвин в период эпидемий. По коридорам бегали с выпученными глазами фрейлины и пажи, потерявшие друг друга и своих господ, носились, сбивая ноги, горничные и слуги с тазиками, полными горячей воды, подносами с едой и напитками, бритвенными станками и стопками чистого или грязного белья. То тут то там раздавалось дружное ржание свиты Его Высочества Колея, с возвращением отца воспрянувшего духом. Красные мундиры вновь заняли свои места у дверей королевских покоев, а в кабинете Его Величества заполыхал камин, который Аркей предпочитал не разжигать. Перед камином разлеглась новая прекрасная медвежья шкура – продукт прошлого сезона охоты, на которой с неменьшим удовольствием разместился волкодав Стрема, прибывший во дворец вместе с хозяином, к радости всех местных сук.

Наследный принц вернул королю алмазный венец – символ власти, – облегченно вздохнул и тут же с головой ушел в подготовку к визиту в Драгобужье, на которую оставалось всего три дня. Кроме того, в столицу уже начали стекаться на Весенний бал и сопутствующий ему Большой поэтический турнир менестрели, труверы и артисты со всех концов Тикрея. Магистратские волшебники старались вовсю, растапливая лежалый снег, и городские мостовые и газоны уже было не узнать. Садовники рыхлили землю, как сумасшедшие кроты, готовя ее к массовой посадке цветов, в которой могли принять участие все желающие.

С первым приведенным теплым течением кораблем в Вишенрог прибыл герцог Фигли Ориш, кузен Его Гаракенского Величества Йорли II. Невысокий, смуглый и жилистый герцог был полон сил и энергии и после официальной процедуры назначения его распорядителем двора Ее Высочества Ориданы развил бурную деятельность, стремясь, по его выражению, «поднять дух» любимой племяннице. Ориш действительно относился к дочери своей младшей сестры как к родной. Как человек опытный, он и без ее жалоб понял, что происходит, и принял единственно верный тон – деловитый и жизнерадостный. Человеческая судьба была не так благосклонна к «его девочке», как судьба коронованной особы, однако герцог не падал духом и не собирался позволять этого племяннице. Вечером, накануне визита принца Аркея в Драгобужье герцог и Оридана сидели в розарии, наблюдая, как свита Ее Высочества мечется по дорожкам, вылавливая из-под каждого куста Саника Дороша, которого охватила страсть к копательству.

– Мне не в чем упрекнуть королевскую семью, дядя, они добры ко мне… все, кроме мужа. Ее Высочество Бруни опекает меня как младшую сестру – жаль, что она не родная сестра мне! – рассказывала Оридана, грустно улыбаясь. – С ней в нашем дворце было бы больше порядка, а Харли не вырос бы таким похожим на Колея!

Герцог сочувственно похлопал ее по руке, оглянулся на крики фрейлин в дальнем конце оранжереи и спросил:

– Этот щен действительно оборотень? Ведет себя как совершенно невоспитанная собака!

– Ребенку нужно движение! – возмутилась принцесса. – А с обращением у него проблемы. Мне кажется, он перестал доверять людям и не хочет быть такими, как мы.

– Но тебе, по твоим же словам, он доверяет? – уточнил Ориш.

Оридана вздохнула. И вдруг лихо свистнула. Спустя мгновение Саник – в земле по самые уши – стоял на пороге беседки.

– Ах ты мое горе горькое! – по-ласурски сказала принцесса, поднимаясь и беря его на руки. – Грязное какое, фу!

Умные карие глазенки Саника блестели так радостно, что никакому «фу» места в них не находилось.

– Видимо, доверяет не настолько, что стать самим собой, – Оридана села рядом с дядей, усадив щенка рядом и принимаясь кружевным платочком оттирать с него грязь. – Но я нужна ему, дядя, я это точно знаю! Поэтому хочу оформить опекунство – как Ее Высочество Бруни над своим воспитанником Веславом Гроденом из клана Черных ловцов.

Фигли с сомнением прищелкнул языком. Потрепал оборотня по лобастой голове, обратил внимание, как тот настороженно смотрит, хотя и не скалится.

– Ори, змейка моя, а если он никогда не сможет обернуться? – спросил он. – Ты принцесса, дитя королевского дома Гаракена; ты должна быть дальновидной и рассматривать все варианты. Я думаю, стоит подождать, пока этот ребенок не докажет, что может быть человеком. И только после этого принимать решение об опекунстве! Люди не поймут, если ты официально станешь опекать… собаку! Животному опекун не нужен – ему нужен хозяин.

Принцесса порывисто прижала к себе щенка. Тот тявкнул, вырвался, соскочил со скамейки и снова унесся к вожделенным розам. Оридана не поднимала глаз на дядю, раздумывая. Умом понимала: он прав. Сердцем рвалась к обладанию существом, которому – знала! – нужна. Но что такое сердце для отпрыска королевского дома? Не более чем эфемерная надежда когда-нибудь стать… обычным человеком. Не это ли роднило ее с оборотнем, неспособным к обороту?

Ориш взял руки племянницы в свои.

– Змейка моя, я лишь прошу не торопиться! Подумать! Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне, какие бы мысли ни приходили в твою красивую, но сумасбродную голову!

Оридана вскинула взгляд. Фигли смотрел на нее с грустью.

– Вы видели его? – воскликнула она. – Видели?

Герцог тяжело вздохнул и отвел глаза.

– Прошу! – с мукой в голосе прошептала принцесса. – Лишь пара слов!

– Это будут печальные слова, Ори, – так же тихо ответил Ориш. – Иракли Ракеша нет в живых. Он погиб зимой в стычке на границе с Дикоземьем.

Будто почуяв неладное, Саник появился на пороге, как чумазый дух с блестящими глазами. Внимательно посмотрел на застывшую изваянием принцессу, побледневшую до синевы, вспрыгнул к ней на колени, подсунул голову под руку. Она растерянно погладила его, вздохнула судорожно, и вздох больше был похож на всхлип. Выпрямилась с сухими глазами:

– Отец отправил его на границу специально, я знаю!

Ориш сжал ее руку.

– Он просто отправил его подальше от тебя, Ори! Остальное сделала судьба!

– Судьба, – прошептала Оридана и поцеловала Саника между ушами. – Проводи меня в мои покои, дядя, я плохо себя чувствую…

В другое время она обратила бы внимание на платье, измазанное грязными лапами щенка, на упавший на пол платочек. В другое время. Не сейчас.

* * *

Деловое утро Драгобужья традиционно начиналось в пять утра. Архимагистр Никорин, лежа в своей постели и не открывая глаз, вслух проклинала Драгобужье, гномов, их понятие делового утра и Бруттобрута, который, стоя у кровати, нудным голосом читал статью двести сорок седьмую Магического кодекса. Единственное, что могло заставить волшебницу проснуться, когда она этого не желала, был канцелярский язык с обилием юридических терминов.

Завершая особо затейливое проклятие, архимагистр отметила, что секретарь, вторым голосом цитирующий по памяти статью, ни разу, мать его, не сбился!

– Хватит, Брут! – сдалась Ники и открыла глаза. – Я встаю!

– В четыре тридцать…

– …Меня ждут у Его Величества, я помню! А сейчас сколько?

– Половина четвертого…

– Кракенские блохи!

Архимагистр со стоном скатилась с кровати и отправилась в купальню. По возвращении ее ждали чашка с горячим морсом и пара тонюсеньких сухариков, намазанных маслом. Позавтракав, она заглянула в гардеробную Башни. Выбранный костюм был брючным, кожаным, строгим. Белоснежная рубашка и пара украшений, за каждое из которых гномы добровольно отдали бы лучшие шахты, завершили образ.

– Я во дворец, – сказала она, спустившись вниз.