Андрей Чернецов
Звероликий

Но дивно складываются судьбы людские. Уже внук Публия, Луций Трималхион, женился на внучке Орландины, Клевии. Союз двух знатных семейств города еще более упрочил положение Трималхионов.

Отпрыски древнего рода неизменно стояли у кормила власти в Сераписе, а иногда и в стране. Они становились то членами магистрата, то прокураторами. Один или два раза – даже наместниками провинции. Со времени же реформ, проведенных сто лет назад Птолемеем Семьдесят Пятым, Трималхионы постоянно избирались в Сенат.

Кстати, Кир Александр тоже имел там свое депутатское кресло.

Стоп! А не здесь ли собака зарыта?

Может быть, это дед Василий по старому знакомству сосватал внучке и ее партнеру выгодного клиента?

Но зачем Трималхиону мог понадобиться частный сыск? Что у него, своих ищеек мало?

Просмотр и анализ материалов, относящихся к финансовой деятельности Кира Александра (разумеется, открытых), на первый взгляд ничего не дал. Да и, если честно, не силен Крис во всей этой денежной премудрости. Еврооблигации, акции, займы, фьючерсы и бартеры – от всего этого хотелось тоскливо завыть на луну. Благо, полнолуние в самом разгаре.

Обычно к услугам кинокефалов обращаются, когда речь заходит о чем‑то, связанном с потусторонним вмешательством, а не просто чтобы отыскать украденный автомобиль или проследить за неверной женой (мужем).

Не случайно же в их офис явился маг и ясновидец. Явно хотел прощупать, насколько Крис силен. А он вот как облажался. Чуть не принял свою секретаршу за императрицу Беренику. Что там теперь этот Тояма распишет в своем отчете?

Того и гляди, с минуты на минуту раздастся звонок, и некто от имени доминуса Трималхиона с сожалением сообщит о произошедшей ошибке и отмене сегодняшнего приглашения.

Единственное, что хоть косвенно могло относиться к их роду деятельности, – это то обстоятельство, что неделю назад погиб в автокатастрофе старший сын и наследник империи Кира Александра, Дарий Констанций. Правда, полиция уже закрыла это дело, не найдя состава преступления. Машина Трималхиона‑младшего, по заключению экспертов, была на момент аварии в полной исправности, он сам не находился под воздействием алкоголя или наркотиков и вообще был абсолютно здоров. Во всем виновато мокрое утреннее шоссе.

Но всякое бывает. А вдруг на юношу была наведена сильная порча? Или какой‑нибудь злой дух вселился в мотор? А то и некое неупокоенное привидение разошлось, обозлившись из‑за вздорного пустяка на бедолагу или его папашу?

Лайер сильно сомневался, что полицейские ищейки проводили на месте катастрофы экспертизу остаточной ауры. А теперь, спустя столько времени, это уже ничего не даст. Флюиды бывают стабильными не больше трех‑четырех часов.

Между прочим, не мешало бы кое‑кому и поторопиться с результатами анализов.

Ага, уже готово. Ну, молодцы ребята.

Что там написано в заключении?

«Признаков враждебности в изученных пробах не обнаружено».

И то хорошо. Уже легче. Значит, ушел от них Сай Тояма не с тяжелым сердцем.

– Крис, – влетела в кабинет Натали. – Как на твой вкус, идет мне это тряпье?

Сыщик оторвал глаза от бумаг и уставился на блондинку.

Хорошенькое «тряпье»! Вечернее платье все от того же Захеса. Домина Куркова не изменяет любимому маэстро.

– И когда ты только успела? – покачал головой Лайер, прикидывая, сколько сотен ауро списано со счета компании на этот раз.

– Великое дело – Орбирет! – выпятила роскошный бюст компаньонша. – Кстати, и тебе не мешало бы переодеться. Я уже заказала соответствующий случаю костюмчик.

Крис зловеще зарычал.

Костюмчик! Это уже переходило всяческие границы.

– Не злись, сквалыга. Платье и костюм я взяла напрокат…

Босс немного расслабился.

– …С условием, что мы сможем оставить вещи себе, если они нам понравятся! Само собой, с доплатой.

– Никто не звонил оттуда?

– С чего бы? – удивилась девушка.

– Мало ли…

– Не выдумывай! Пора собираться.

Когда Крис, переодевшись, вышел в приемную, то глазам его предстала картинка, словно сошедшая с карикатуры на тему современных деловых женщин.

Облаченная в роскошное платье Натали одновременно заканчивала пудриться, что‑то изучала на экранчике своего ординатора и при этом еще смотрела визор, уставившись в его круглый, как иллюминатор, экран с неподдельным интересом.

Шли городские новости – репортаж с сераписских верфей Белла Агенобарба.

– Итак, сегодня мы присутствуем при спуске на воду корабля, что прославит наш город, – вещал молодой холеный диктор. – Пассажирский лайнер, получивший имя «Титаник», вот‑вот окажется на плаву… Надо ли говорить, что «Титаник» вполне достоин своего высокого имени? Это самый большой лайнер за всю историю парового судоходства. Водоизмещение – семьдесят тысяч римских тонн. Количество палуб – восемь! Длина – девятьсот футов. Ширина – сто! Апартаменты в стиле ампир. Новшество в сравнении с прочими лайнерами – роскошные каюты для самых взыскательных пассажиров, носящие собственные имена. «Клеопатра», «Таис», «Аспазия», «Мессалина»… Рестораны, курительные комнаты, музыкальные салоны… Изысканная роскошь и модерн!.. Навигационные приборы полностью исключат всякую возможность кораблекрушения. В дополнение к обычным радарам на «Титанике» будет установлен новейший магический навигационный комплекс с ординатором нового поколения. Кроме того, в качестве талисмана корабль будет охранять мумия великого жреца Имерама. Саркофаг с мумией установят в специальном помещении у капитанской рубки… Лайнер рассчитан на полторы тысячи пассажиров и семь сотен членов экипажа…

– Выключай ящик и закругляйся! – распорядился сыщик. – Как видишь, я уже готов.

Со вздохом гася экран, Натали встала.

– Вот, не дал посмотреть на Рекса Арбитра. А он такая душка! Я от него без ума. И вообще, знаешь, что‑то у меня настроение пропало туда идти…

– При чем здесь настроение! – строго отчитал ее Кристофер. – Настроение нужно, чтобы свиней пасти, играть на арфе или… заниматься любовью. А мы работаем – деньги зарабатываем.

Надувшись, девушка захлопнула крышку карманного, похожего на тарелку ординатора и сунула его в сумочку.

До места обитания магната добирались три четверти часа – допотопный «кентавр» Криса то и дело глох, и сыщику раз за разом приходилось крутить ручку, чтоб таратайка сдвинулась с места.

Недовольная Натали даже начала ворчать, что Киру Александру недурно было бы прислать машину с шофером, раз они ему так нужны. И вообще, уже давно пора обзавестись более приличным средством передвижения.

Но так или иначе они уже стояли перед обиталищем одного из богатейших людей города.

Огромный участок земли, обнесенный солидной каменной оградой, сверху усаженной осколками стекла, вмурованными в цемент, – видать, не признавал набоб всех этих новомодных штук вроде чугунных решеток и колючей проволоки.

Эта вилла принадлежала фамилии Трималхионов уже больше тысячи лет – несмотря на все войны, смуты, пожары, мятежи и прочие стихийные бедствия. Всякий раз новый представитель этого семейства поселялся тут, восстанавливал разрушенное, и через год‑другой дом наполнялся жизнью. Трималхионы были такой же неотъемлемой частью Сераписа, как храм одноименного божества или статуя Астерикса и Обеликса. Немного найдется семейств в Империи, что смогут проследить родословную свою даже в половину меньшей чреде поколений.

Конечно, не так уж много камней осталось от той, первой виллы в стенах дворца магната, и даже камни фундамента были переложены не по одному разу.

Но алтарь остался тем же самым, и говорят, что лар‑домовой Трималхионов достиг величины неимоверной для своего племени – с человека ростом. И ежедневно употребляет по кувшину вина, кувшину молока и кувшину оливкового масла.

(Крис не очень в это верил – даже лар александрийского императорского дворца, которого он лицезрел лично, был не больше мартышки, а годков ему было ой как много.)

Привратники, видимо, предупрежденные заранее, распахнули ворота, не преминув окинуть гостей внимательным взором.

Первый – немолодой, грузный, с повадками отставного борца – лишь равнодушно скользнул взглядом по сыщику, мол, и не таких видали. Куда больше внимания уделил он спутнице Криса. Зато его молодой напарник – ибериец лет двадцати – только что не шарахнулся от гостя. Тот не обиделся, тем более, судя по всему, парень был чистой деревенщиной.

Но оставить без внимания проявление ксенофобии не мог.

– Я не кусаюсь, молодой человек, – оскалился Лайер в добродушной улыбке. – Разве что в крайних случаях…

– Автомобиль поставьте здесь! – огрызнулся юноша, указывая на площадку справа от въезда.

Сыщик пожал плечами (вообще‑то, можно было определить его колымагу в гараж да поковыряться в моторе, помыть, отполировать…), но перечить не стал. Что соваться со своим уставом в чужой храм.

Приткнув «кентавра», они направились через парк по извилистой, присыпанной светлым гравием дорожке.

А потом вдруг из‑за деревьев появились пятеро человек в черных масках.

– Добрый день, почтенные, – как ни в чем не бывало бросил Крис, хотя загривком уже почуял недоброе.

Ему никто не ответил, а люди в черном начали сближаться с гостями.

И сыщик понял – придется драться, и драться всерьез.

Как и почти все представители его народа, Кристофер не предавал спорту значения, считая его развлечением молодых безмозглых людей.

Его работа не так часто требовала физического насилия. Он, в конце концов, не полицейский в квартале портовых кабаков, а частный сыщик, специализирующийся на преступлениях, связанных с потусторонними силами!

На крайний случай в его сейфе лежало два ствола – свейский «тор», револьвер в одну вторую дюйма калибра, и четырнадцатизарядный «шива», подаренный ему одним вендийским раджой.

(Был еще автомат арабского производства непонятной марки, отобранный им у телохранителя некоего зловредного черного мага, но тот конфисковали в прошлом году пронюхавшие о незаконном оружии полицейские.)

Однако с какой радости ему брать любой из этих предметов на прием к солидному человеку, без пяти минут сенатору?

Он поглядел на Натали – у той была одно время привычка таскать дамский пистолетик в сумочке. Но девушка лишь обреченно помотала головой.

Что ж, щелкнул зубами сыщик. Парни, кажется, видят в нем покорную жертву? Тогда они, видимо, не сталкивались с кинокефалами. А его народ хотя и миролюбив, но знает одну великую истину – когда наступает соответствующий момент, надо превратиться в волка. И рвать! Рвать!! Рвать!!!

Но, черт возьми, что все это значит? Зачем магнату расправляться с ними: ведь они, в этом Крис мог поклясться чем угодно, никогда не пересекали его пути?

Дальше размышлять времени не было – люди в масках перешли к активным действиям.

Первый, подошедший сзади, попытался схватить сыщика за шиворот. Крис только этого и ждал. Развернувшись, он отбил тяжелую руку и нанес несколько точных ударов по лицу, животу и половым органам. В следующую же секунду Лайер боднул другого противника в нос с такой силой, что даже сам отлетел назад к кустам.

Тот пошатнулся, потерял баланс и, запнувшись о тело скорчившегося товарища, держащегося за низ живота, рухнул. А Крис бросился в ноги третьему, рванул на себя, толкнув головой в живот. «Ниндзя» упал на спину, треснувшись затылком о дерево, и затих.

«Сотрясение, не больше, – подумал сыщик, – даст Бог – очухается».

Тем временем один из оставшихся, кривоногий крепыш, попытался зайти слева на Натали, прижавшуюся к дереву, пока его приятель подбирался справа.

Они атаковали одновременно и стремительно с двух сторон.

Девушка держалась минуты две‑три, по‑кошачьи отбиваясь ногами и руками, а потом неожиданно прыгнула вверх и вперед, развернувшись в полете и ударив обоим насильникам по ногам.

Кривоногий споткнулся первым, но не упал, удержавшись рукой за оливу. И в тот же момент второй врубился ему головой в живот.

Первый завыл, как волк, и чуть не бросился на соратника.

Этим их замешательством Натали и воспользовалась. Она, истошно визжа, налетела на крепыша и ударила сведенными руками по шее, ниже уха. Одновременно пинком придала ускорение его поднимающемуся товарищу, и тот протаранил головой ствол столетнего кипариса.

Крис двинулся было к Натали, но тут из‑за кустов вылетел еще один боец – судя по гибкой фигуре и вполне девчачьему визгу – слабого пола.

Бешеная девка налетела на Лайера, как вихрь, колотя сыщика куда попало, причем очень больно и технично. Чувствовалась хорошая школа.

Крис отмахивался, но ударить ее никак не получалось.

Она падала, вскакивала и снова бросалась в атаку, как дикая кошка.

– Дай ему, Лу! – завопил держащийся за живот «ниндзя», давясь залепившей рот маской. – Оторви яйца уроду серому!

На помощь Крису пришла Натали. Налетев на взбесившуюся фурию сзади, она рывком повалила ее навзничь, ловко блокировала конечности, сорвала маску, под которой оказалось на удивление вполне европейское личико с копной коротко стриженных белых волос, и принялась деловито душить. Та жалобно запищала.

Сыщик мысленно пожелал агрессивной девице легкого пути в царство мертвых.

Как гласит наука психология: «Проявление агрессии у женщин не табуировано». Проще говоря, если уж женщина начала кого‑то убивать, она, в подавляющем числе случаев, доведет начатое до конца. И никакие мольбы о пощаде ее не остановят.

В другой ситуации Крис оттащил бы не на шутку разозлившуюся помощницу от жертвы, но не было возможности – некоторые из повергнутых бойцов уже начали приходить в себя.

– Хватит! – вдруг прозвучал голос, усиленный громкоговорителем. – Достаточно! Они прошли проверку! Уважаемый доминус Лайер, скажите вашей очаровательной спутнице, чтобы оставила Сабину в покое.

Сыщик двинулся к секретарше, но та уже отпустила начавшую синеть жертву.

– Что все это значит? – обратился он к взявшемуся ниоткуда Тояме, облаченному все в тот же широкополый халат и несуразный клобук.

– Мой наниматерь вам все объяснит, – прошелестел ниппонец. – Пожаруйста, пойдемте в дом.

Пока они поднимались по высоким, идеально отполированным ступенькам виллы, Крис представлял, как они с Курковой выглядят со стороны. Грязные, растрепанные. Натали в рваном платье, и он в костюме, в котором Лайер и без того выглядел весьма нелепо.

Роскошный мраморный холл. Портье, надменный, как китайский богдыхан.

И сам хозяин на лестнице.

Трималхиона Крис видел лишь в новостях и на снимках и поэтому внимательно изучал устроившего им такую встречу хозяина.

Перед ними стоял высокий, крупный белокурый мужчина атлетического сложения, с лицом, подобным римскому бюсту времен Цезаря, одетый в тунику самых модных расцветок, безупречные брюки и туфли с пряжками, украшенными крупными стразами.

– А вы знаете, сколько стоит это платье?! – взвыла Натали, тыча пальчиком в лохмотья, всего полчаса назад бывшие шикарным одеянием. – На… вас с вашей проверкой!!

– Десять тысяч ауро компенсации морального ущерба на двоих плюс возмещение расходов вас устроит? – с легким равнодушием в голосе бросил магнат.

Натали запнулась, выдав невольную радость блеском глаз.

Крис вспомнил, что как раз пяти тысяч не хватало Натали до заветной мечты – покупки небольшой, но роскошной яхты красного дерева, которую продавала одна ее приятельница, покидавшая Серапис в связи с очередным замужеством.

– В таком случае, пройдемте, – сделал небрежный жест рукой Кир Александр.

Он принял их не в личном кабинете, а в небольшой гостиной, обставленной в новоегипетском стиле.

Столики черного дерева, красные и синие узоры, вычурные фрески…

– Еще раз прошу извинить меня за эту, может быть, чрезмерно грубую проверку, домина Куркова, доминус Лайер, – поочередно поклонился он девушке и ее спутнику. – Я хотел получше рассмотреть вас в деле. А то Сай так расхвалил ваши способности, Кристофер… Не возражаете против такой фамильярности?..

Сыщик склонил голову.

– Да, мой маг до небес превознес ваши особые возможности, и мне захотелось поглядеть, каковы вы в обычной рукопашной схватке.

– И как? – поинтересовался Крис.

– Нужно будет уволить моих идиотов к чертовой матери! И взять парочку кинокефалов.

– Мы не работаем телохранителями, – развел руками Лайер.

– Да знаю, знаю! – досадливо отмахнулся Кир Александр. – У всех свои принципы, понимаешь!

Выразительно хмыкнув, он продолжил:

– Через полчаса, если не возражаете, мы отужинаем…

Заслышав об угощении, заскучавшая было Натали оживилась.

– А пока скажите мне, известно ли вам что‑нибудь о некоем человеке, именующим себя Учителем Истины?..

Глава вторая
ЗНАМЕНИЯ (Интерлюдия 1)

Телефонный звонок раздался, как всегда, некстати.

Гай Теренций только‑только развернул заветную скатерть‑самобранку, разложив на ней знатный харч, собранный ему в ночную смену заботливой супругой.

Почему заботливой?

Так ведь оно по снеди‑то видно.

Другая побросала бы в баул что попало. Бери, мол, что дают, и не вороти нос.

Нет, его Клавдия не такая. Зря что ль они двадцать лет душа в душу живут? Знает женка все слабости муженька.

Вот, например, курочка. Не просто зажаренная в духовке, а по специальному рецепту. Надо птицу, перед тем как в печь совать, предварительно обмазать медом. Тогда корочка замечательная получается. Коричневая, ароматная. А в печеной курице что главное? То‑то, вестимо, корочка.

Ну, понятное дело, к такому объедению положены соленья всякие. Оливочки, огурчики маринованные, можно помидорчик (только, упаси боги, не бочковой, а баночный, чтоб соли поменьше, а то остеохондроз замучил, спасу нет). Сырку тоже неплохо. Такого, как Гай Теренций любит, с плесенцой (врачи тоже не велели употреблять, да что с душой сделаешь, коли требует?).

А еще можно картошечку испечь. Вот прямо здесь, в муфельной печи.

Опять же, Клавдия специально к куренку сварила хинской лапши. Раздобыла где‑то пачку, привезенную прямо из Чжунго. Не местного производства, что изготавливают хинцы на заводах Трималхиона, а натурально шанхайскую, самую лучшую. По пол‑ауро за фунт.

А чего сквалыжничать, спрашивается? Он неплохо зарабатывает здесь, на ТЭЦ. Три сотни ауро в месяц! Вполне хватает, чтоб жить безбедно, да еще и детям помогать. Оно, правда, если бы Клавдия в булочной не работала, так и туговато пришлось бы. А так ее семьдесят монет вполне даже к месту.

Он как раз добрался до самого главного, до бутылочки, а вернее, до двух светлого пива (хотя, знамо дело, под этакую закусь сам Бахус велел пару рюмашечек граппы пропустить, но Гай Теренций на работе крепкого – ни‑ни).

Вот тут и позвонили.

– Кто там, на проводе? – раздался на той стороне знакомый голос мастера смены.

– Я, доминус Регеций, – пискнул в ответ, чувствуя, что душа уходит в пятки.

На его памяти такие звонки случались трижды или четырежды. И всегда перед какой‑нибудь пакостью, вроде пожара или наводнения.

– Ты что ль, Теренций? – обрадовался мастер. – А что с голосом? Уж не спал ли?

– Что вы, доминус! – обиделся Гай. – Ни в одном глазу! Просто в горле пересохло.

– Знаю я вас… – сурово ответствовал начальник. – Смотри, не промывай, чем не положено!

– Да клянусь Сераписом…

– Ну‑ну, не клянись понапрасну, – наставил Регеций, христианин по вере. – Тут такое дело, Гай. Я, знаешь, даже сначала не поверил… И сейчас не верю, – добавил он, сделав короткую паузу, – Но проверить надо.

– Да что такое, Ксаверий?! – не на шутку всполошился механик, забывшись, что мастер уже давно не работает его сменщиком.

– Только что мне позвонил сам Октопус Агенобарб…

Регеций сделал паузу, чтобы Гай проникся важностью того, что обычному работнику среди ночи звонит сам директор Сераписской ТЭЦ.

– …И сказал, что получено сообщение. Некто, назвавшийся Учителем, сообщил, что в главном котле имеются какие‑то неполадки, чуть ли не трещина, которая грозит серьезной аварией. Весь город может остаться без тепла и света.

– Сажать за такие сигналы надобно! – возмутился Теренций. – Не иначе ребятня балуется, раз учителя поминают. Какая трещина, Ксаверий?! Только месяц минул, как новый котел смонтировали. Три приемочных комиссии работали. Из Аллемании, от «Сименса» инженеры налаживать приезжали!

– Да я то же самое Октопусу сказал. А он уперся, что тот осел. Проверь, и баста. Чуть ли не самому мчаться на электроцентраль надобно! Умник! Так что давай, мухой туда‑сюда. Проверишь и мне перезвони. Но не мешкай. Мы уже спим.

– Слушаюсь! – буркнул механик, со злостью кладя трубку. – Чтоб вам обоим пусто было!

С унынием посмотрел на стол.

Курица и лапша уже наверняка остыли. Придется разогревать в этой сатировой машинке – электропечке. А он этого не любит. Ну, не лежит душа. Непривычная техника, непонятно как работает. Ох, уж этот выдумщик «Сименс». Знал бы себе, делал паровые котлы для станций. Серьезное производство. Турбины всякие, дирижабли… А то вон игрушками всякими балуется. Несолидно!

Прогулка по цеху привела Гая Теренция в прежнее добродушно‑умиротворенное настроение.

Вот ведь какая штука – РЕКОНСТРУКЦИЯ!

Еще полгода назад здесь страшно было ходить. Кругом грязь, копоть. Давно устаревшее оборудование. Главный котел, хоть и от того же «Сименса», но помнил еще Первую мировую!

Все круто изменилось, когда ТЭЦ поменяла хозяина.

Кир Александр Трималхион уже давненько присматривался к их хозяйству, но все как‑то руки не доходили до энергетического сердца города. Магнат все больше привык заниматься другими сферами экономики. Финансы там, строительство, инвестиции в пищевую промышленность. Вон, даже открыл в Сераписе филиал знаменитого на весь мир британского чайного концерна «Пендрагон». А каких кур выращивают у него на фабрике «Ваша Пеструшка»!

И вот до электричества добрался.

Под прошлый Новый год, аккурат на календы, решил сделать себе «подарочек».

Прежний владелец, левантиец Авессалом Левит, было заартачился, не хотел продавать выгодное, хоть и требующее ремонта и обновления предприятие.

Но Трималхион всегда умел находить общий язык с конкурентами.

Как говорили, показал он прежнему хозяину папочку со всякими бумажками – векселя фальшивые, письма заемные, пару признаний чиновников средней руки в получении от почтенного Левита взяток…

В общем, сделка состоялась.

Новый хозяин прибыл вступать во владение собственностью не так, как нормальные люди: днем, со свитой, честь по чести.

Нет, явился среди ночи один, без охраны.

Дело было как раз в дежурство Ксаверия. (Поправде говоря, смена была Гая, но у него как раз внук родился, и старый приятель согласился его подменить.)

Механик поначалу не признал высокое начальство и не хотел пускать кого попало. Ночной гость предложил приличное вознаграждение за экскурсию по электростанции. Ксаверий посмотрел на пачку ассигнаций с портретами августы Береники, почесал в лысом темечке и смекнул, что здесь что‑то не так. А еще через минуту таки признал одного из отцов города и с перепугу попер на него дуриком чуть ли не матом.

Странно, однако Киру Александру такая рьяность пришлась по душе. Он спрятал деньги и, дружески похлопав Регеция по плечу, предъявил оформленные по всем правилам документы на владение электроцентралью.

Тут уж ночной страж «смягчился» и показал Трималхиону все без утайки.

Конечно, времечко для смотрин магнат выбрал, что надо. Тут и «старожилы» ночью стараются как можно меньше разгуливать по цехам, а новому‑то человеку с непривычки… Нарвался, понятное дело, на сатиров‑кочегаров, шуровавших изо всех сил у топок… До смерти, конечно, не перепугался чумазых да рогатых истопников, но струхнул порядочно. Хорошо хоть у Ксаверия в сейфе оказалась припасенная к Новому году бутылочка виски «Хелависа». Настоящего, эйринского, двенадцатилетней выдержки. Отпоил будущего кормильца.

На следующее утро доминус Трималхион уволил все прежнее руководство объекта и затеял эту самую реконструкцию.

Хотел под горячую руку турнуть с ТЭЦ и сатиров, но профсоюз древних народцев встал на дыбы и потребовал прекратить преследования по расово‑видовому признаку. Дескать, нарушаете, доминус хороший, эдикт Птолемея Кара Благословенного «О равенстве рас и народов»!

Кир Александр быстренько пошел на попятную. Еще обвинений в ксенофобии ему не хватало накануне выборов в галльский сенат.

Галлы – это вам не аллеманы какие: от тех даже ихние собственные ундины сбежали.

Но и тут повернул все по‑своему, как всегда, с выдумкой да хитринкой. Поставил новое оборудование, и количество сатиров в ночных сменах сократилось чуть ли не втрое. Профсоюз попробовал поерепениться, но формально придраться было не к чему. Кто ж заставит хозяина предприятия (если он, разумеется, не социалист из Чжунго) кормить бездельников?

Кстати, своего ночного собутыльника Кир Александр тоже не забыл. Повысил его в должности с соответствующим увеличением жалованья, а те деньги, от которых Регеций отказался, были ему вручены в виде новогодней премии.

Ох, и пилила же тогда Гая его верная Клавдия. И чего он, как положено, не пошел на работу? Сейчас был бы мастером с тысячей без малого месячного оклада. Глядишь, и она ушла бы из своей булочной.

Но что после драки кулаками‑то махать попусту? Знать, планида у Теренция такая.

Ну, вот и он.

Чудо‑юдо доминус Котел.

Ишь, красавец какой. Толстый да дородный. Настоящий аллеман. За минуту не обежишь.

С какой же стороны к нему подступиться? Шуточное дело – найти трещину. А если она еще неявная, внутренняя…

Это мага‑техникуса надо – а тот в отпуске, как назло. На Крите вино пьет небось и думать про котлы всякие забыл… Или, на худой конец, приборами диагностическими прощупать. Но для этого надо останавливать работы.

– Чего не спишь, Теренций? – ощутимо хлопнули его по плечу.

– Ну и лапа у тебя, Мероп! – крякнул механик.

Начальник смены истопников растянул рот до ушей. Самодовольно глянул на волосатые руки, покрытые загрубевшими от лопаты мозолями. Что есть, то есть. Не обидели боги силенкой сатирово племя.

– Так что ты бродишь неспокойной тенью? – продолжал допытываться рогатый кочегар.

– Да вот, начальство учудило, – пожаловался Гай. – Велело срочно осмотреть котел. Будто пригрезилась кому‑то серьезная поломка…

– В котле?! – не поверил сатир.

Теренций кивнул.

Мероп сочувственно присвистнул и почесал подбородок.

– Чем бы тебе помочь, ума не приложу.

– Останавливать нужно, – вздохнул человек.

– А вдруг наколка?

– Вот и я о том же. За остановку производства по головке не погладят. Но если сообщение правдиво и трещина действительно есть, то…

Сатир опасливо повертел головой.

– Да уж. Ежели он бабахнет, то мало не покажется. Вознесемся на небеси, так сказать!

Довольный своей шуткой, рогатый заржал.

– Слышь, Мер, а может, сам глянешь? – неуверенно попросил Гай. – Вы же что‑то наверняка умеете…

– Нет, – тряхнул длинной гривой истопник, – мне не по силам. Вот Сильван, тот мог.

– Так он же давно на пенсии.

– То‑то и оно.

– Дяденька Мероп, – подергал начальство за рукав сатиренок‑подручный. – А давайте я гляну.

– Куда тебе! – с досадой отмахнулся Мет.

– Ну, позвольте‑е…

– Пусть смотрит, – вступился за подростка Теренций. – Все равно отключать.

Юноша вприпрыжку помчался вокруг толстяка «Сименса».

– Ой! – воскликнул радостно откуда‑то с противоположной стороны. – Ой! Есть!

– Что есть?! – одновременно вскинулись взрослые.

– Она! Трещи‑ина! Да какая большущая!

– Полно врать‑то! – не поверил Теренций. Сразу заломило в пояснице. Вот так всегда, когда сильно переволнуется. Проклятый остеохондроз.

– Ну, где тут твоя трещина? – отодвинул в сторону парнишку.

И обомлел.

Тут даже иного взгляда не требовалось. Все и так, что называется, налицо. Или, точнее, на боку.

Словно хищным оскалом вызверился котел. Длинная и тонкая черта зигзагообразно перечеркнула шероховатость обмуровки «Сименса», вздув прочный раствор извилистой щелью чуть ли не в половину человеческого роста длиной.

– С‑свят‑тые боги! – прикрыл ладонью распахнутый рот Гай Теренций.

– Пан Всемогущий! – поддержал его сатир.

Старый механик представил себе, что случится сейчас. Пар разорвет огромный котел. Осколками продырявит три других, и они тоже рванут так, что мало не покажется. Из разбитых цистерн хлынет мазут, искры замкнувших смятых трансформаторов подожгут его, и на месте станции, расположившейся в одном из густонаселенных пригородов Сераписа, возникнет извергающийся огненный вулкан. А рядом – нефтеперегонный «Бар Кохба и компания», хлопковые склады прядильной фабрики, еще куча всего вплоть до хранилищ хинской пиротехники. Фейерверк будет хоть куда – правда, они этого уже не увидят.

– Отключай, мать… – взревел Теренций. – Авось, еще успеем!

Табунком метнулись прочь сатиры и люди…

Гай так и не вспомнил потом толком, как взлетел он по железному клепаному трапу, как сорвал пломбу с аварийного вентиля, как они вместе с Меропом вращали заевший почему‑то рычаг… И только когда над их головами заревел стравливаемый пар, механик в блаженном изнеможении опустился на стальной пол.

– Мероп, чудо ты мое рогатое, – просипел он. – Сгоняй в дежурку, принеси там за сейфом с инструкциями… четвертинка виноградной. Надо выпить за… За здоровье Учителя! Кто бы он ни был, он спас всех нас, да и Серапис заодно…

* * *

«Бран Луг», дирижабль первого консула Галлии, был готов к отлету.

– Все в порядке, ваше высокопревосходительство! – браво отрапортовал капитан. – Можно подниматься на борт.

Эркюлес Лот поднял на него усталые глаза.

– А? Вы что‑то сказали?

– Говорю, мы закончили проверку. Тревога оказалась ложной. Никакой бомбы не обнаружено. С мотором тоже все в норме.

– Да, да, – пробормотал себе под нос консул. Было видно, что его мысли витают где‑то далеко от Сераписского аэропорта имени Эомая.

Скользнул рассеянным взглядом по шеренге вытянувшихся в струнку отцов города, мигом примчавшихся в аэропорт, где совершил незапланированную посадку борт № 1.

И чего им от него надобно?

Спешат продемонстрировать административное рвение? Так консул и без того знает, что в Сераписе все в ажуре. Налоги в государственную казну поступают исправно. Бунтов и беспорядков, хвала богам, нет.

Надо бы похвалить префекта, поздороваться с первыми лицами. А то как‑то невежливо получится сразу же показать им спину.

Решительно направился к группе встречающих‑провожающих его чиновников. Нацепив вежливую улыбку, стал раздавать рукопожатия.

– Спасибо, спасибо! – отвечал на нестройные поздравления с чудесным избавлением от опасности. – Никакой угрозы не было. Ложный сигнал. Чья‑то дурная шутка.

Внезапно наткнулся на пронзительный взгляд черных глаз, буравящих консула из‑под густых, изогнутых бровей. Высокий крупный человек классического римского вида.

– Вы что‑то хотели сказать?.. – остановился перед ним Лот.

– Трималхион, доминус первый консул, – представился мужчина. – Кир Александр Трималхион.